Маскарад

Унай проснулся слишком резко, даже, возможно, непозволительно резко для своего состояния. Первое, что он увидел, была снежная земля в движении и копыта чёрной лошади. Что-то липкое и жидкое ощущалось на носу и лбу, и парень медленно протянул руку и коснулся лица, позже обнаруживая на пальцах кровь. Юноша слегка дёрнулся, пытаясь повернуться и рассмотреть всадника, чья нога нашлась буквально через мгновение, но его опередили и остановили коня. Унаю помогли поменять положение и подняться, и вот, он уже не перекинут через седло, а сидит в нём, причём спереди. Осторожно коснувшись гривы вороной, дабы не упасть, парень повернул голову, рассматривая местность. Они ехали по заснеженным местам, среди которых не гулял и не выл ветер, по изредка встречающимся сосновым деревьям можно было сказать, что граница с Востоком уже близко. Юноша обернулся назад. Бледный и какой-то потрёпанный Цирос нашёлся тут же, причём совершенно в неожиданном месте — позади Уная. Его Высочество не обращал внимание на попутчика, глядя только на дорогу, и делал вид, что абсолютно ничего не замечает. Его выбившиеся из косы рыжие волосы в некоторых местах были покрыты инеем, но, присмотревшись, парень был шокирован открывшимся, ведь то был вовсе не иней, а самая настоящая седина. И как раньше он не замечал? На лбу Цироса появились две длинные линии, а чуть выше переносицы — ещё парочка коротких морщинок. Казалось, он состарился лет на десять всего за год. Бросив взгляд за спину принца, Унай тут же заметил повозку, которую медленно тащили трое солдат, и, наверное, одну четверть всего войска, которое шло на Сайогрим. Люди выглядели уставшими и не очень здоровыми. Кто-то откровенно хромал, не отрывая взгляда от земли, дабы ни за что не зацепиться, кто-то еле держался в седле, кто-то — особенно потрёпанный — ехал в повозке. Лошадей при этом на всех не хватало, и на животных ехали только те, кто выглядел не очень здорово, но терпимо. Среди всей этой группы на коне ехал солдат, что был ближе всего к Циросу, и Унай понял, почему, ведь у того впереди через седло был перекинут ещё один человек, в котором юноша узнал маркиза. — Господин Камрингер, — негромко позвал Унай, но тот лишь мешком висел и совершенно ни на что не обращал внимание. — Он жив? — Выпрямившись, взглянул на принца парень. — Да, — сухо ответил тот и вновь замолчал, а юноша больше ничего и не спрашивал, боясь потревожить. Конечно, было много вопросов по поводу минувшей ночи, но он решил отложить их на более подходящее время. Позже из всей толпы Унай обнаружил несколько знакомых лиц, среди которых узнал господина Старката и ещё двух пленников. От сердца сразу отлегло, хотя то, что случилось ранее, могло унести жизни их всех. Кто бы вспомнил и явился за ними в ту заброшенную деревеньку? Кто бы вспомнил? Хотя Унай знал людей, который бы побеспокоились о нём. То были профессор и Сило. Юноша ещё раз вгляделся в толпу, но не заметил того солдата, которого увидел перед тем, как потерять сознание. Возможно, то неизвестное существо убило его. Но почему тогда оставила маркиза и самого парня в живых? Ехали они ещё, как минимум, часов пять. Пейзаж почти не менялся, разве что им приходилось постоянно подниматься в гору. Остановок не было, и всё приходилось делать на ходу, иногда отпрашиваясь отойти, но то было нечасто. Наверное, сложно представить — сложнее описать — то чувство, когда ты просто едешь без желания пить и есть, твоя филейная часть болит, спина не разгибается от многочасового единого положения, а сходить — грубо говоря — в кустики не хочется больше всего на свете, ведь их группа ехала по довольно широкой дороге, стелющейся серпантином, где открывался «прекрасный» вид на голую, белую землю, кажущуюся бездной из-за сильной метели снизу. Но Унай не мог жаловаться, так как считал своё нынешнее положение самым лучшим: не надо идти пешком, никто не трогает, да и самочувствие подозрительно хорошее. Головная боль после той ночи пропала, и слабости будто никогда и не замечалось. Правда всё же было небольшое неудобство и оно заключалось в том, что позади парня сидел Цирос, которому он максимально не хотел мешать. Юноша старался как-то отодвинуться и наклониться, чтобы не вызывать неудобства, но тот будто специально придвигался следом, прижимаясь бёдрами и грудью, его руки держали поводья и находились на уровне талии Уная, конечно, постоянно касаясь его. Даже спустя ещё несколько часов ничего не поменялось. — Будешь? — внезапно раздался голос Цироса позади, и парень, вздрогнув, повернул голову, видя, как тот поднял флягу, чуть покачивая. Юноша хотел сперва отказаться, но вовремя вспомнил, что ничего не пил уже, наверное, сутки, и кивнул головой. — Это вода? — причмокнув языком, спросил Унай, пытаясь распробовать вкус жидкости. — Да, но раньше в ней было пиво, — отчего-то ухмыльнулся принц. — Можно спросить, сколько нам ехать и когда будет ближайшая остановка? — Минимум — через восемь часов до перевала. До самого Сайогрима ещё дня четыре, а до столицы — меньше тридцати. — Вы, наверное, устали, — продолжал осторожно спрашивать Унай. — Может, я слезу и поведу вашего коня? Меня обучали верховой езде, я умею. — И повод держать умеешь? — усмехнулся Цирос, и тот кивнул головой. Принц молча приподнял поводья и передал их в руки юноши, а сам неожиданно отодвинулся назад, чтобы тут же завалиться на впереди сидящего, обхватить его талию руками и осторожно положить голову на плечо. Унай задержал дыхание, боясь двинуться. Он почувствовал лёгкое и горячее дыхание у себя на шее, а от этого — неопределённые чувства. Цирос всегда нравился парню, но сейчас, когда они были так близки, юноша стеснялся, не зная, как на подобное реагировать. Со своей маской он не считал себя красавцем, да и фигура была постыдно худощавая, хотя принц был ещё тоньше. Но, к счастью, Его Высочество ничего не предпринимал и просто дремал, пока и вовсе не заснул, видимо, действительно устав. Несколько часов Унай спокойно управлял лошадью и чувствовал, каково это — быть главным и вести за собой отряд, который ловит каждое твоё движение и взгляд. Солдат, что ехал неподалёку с маркизом, немного отстал, и впереди осталась только вороная принца. Последний уже который час спокойно сопел юноше в шею, иногда сползая, но неотрывно возвращаясь к «законному» месту. Унай в такие моменты пытался чуть-чуть размять плечи и шею, прежде чем на него вновь навалятся, но ему не удавалось это сделать, так как Цирос с коротким фырком обхватывал руками, вновь лишая движений. — Ваше Высочество! — раздался голос позади, и Уная слегка потянул повод, останавливая коня. К ним тут же подъехал один из солдатов и принялся докладывать вмиг очнувшемуся Циросу: — два колеса повозки повреждены, а она сама застряла. Нет возможности её починить, что прикажите делать? — Тащить не пробовали? — Пробовали, но она очень объёмная, особенно если учесть, что на ней весь наш провиант и раненные. — Предлагаешь мне её потащить? — зло зыркнул Цирос, и солдат вытянулся по струнке. — К чему весь этот разговор? — Никто её не сможет тащить более двух часов, а абсолютно здоровых воинов единицы. Придётся замедлиться, чтобы продолжить путь, как раньше. — Никакого замедления! Цирос резко взял поводья у испуганного Уная и развернул коня к отряду, направляясь в сторону повозки. Последняя действительно выглядела плачевно: полуразбитая и еле выдерживающая весь груз, состоящий из тяжёлых и расслабленных тел воинов, а также оставшихся запасов. Тащить за собой подобное было чревато последствиями. Нет, принц не боялся задержки в дороге из-за какого-нибудь несчастного случая, он знал что это повлечёт за собой. Если они будут медлить, запасы могут закончиться, кто-то не выдержит и просто от холода скончается, да и погода была чересчур изменчива, не говоря уже о положении дел в Ленбенсе. Слишком много факторов было против задержки, но и другая сторона монеты не радовала. Оставь они здесь повозку, и многие люди сами не смогут идти из-за полученных травм, да и провиант придётся как-то упаковывать по коням, а тут уже и случаи воровства могут быть. Принц оказался в сложной ситуации. Он искренне недоумевал, как поступить. Сжимая и разжимая кулаки, Цирос напряжённо думал. Замедлиться и сохранить, как есть, но довериться случаю, чтобы в любой момент потерять большую часть или всё? Или же всё-таки обращаться к логике и расчётам в голове, чтобы избежать непредвиденных ситуаций, но поступить не совсем «по-человечески» по мнению многих? Принц подъехал к повозке ближе, заглядывая внутрь. Некоторым воинам, что в ней лежали, уже не помочь, если заставить их идти, другие продержатся — максимум — пару часов на ногах. Будто физически ощутив посторонний взгляд, Цирос глянул на Уная. Последний, как и все, ждали решения, но почему-то именно юноша в маске был наиболее обеспокоен, это было видно по его напряжению и зажатости. Рыжеволосый махнул рукой и произнёс: — Тащите повозку, мы немного замедлимся. Отряд продолжил путь, но на этот раз двигался намного медленнее. Унай смотрел на Цироса и искренне восхищался подобным поступком, ещё помня то время, когда Керс приказал просто избавиться от преступников и невинных людей, даже не задумываясь. Видел, как тяжело дался этот выбор принцу, и просто не мог промолчать: — Вы очень благородно и великодушно поступили, Ваше Высочество. Возможно, моё признание слишком глупо и неуместно прозвучит, но я вами восхищаюсь, и думаю, ваши солдаты разделяют подобные чувства. Цирос молчал, но когда Унай повернул голову, многозначительно кивнул, принимая эти слова к сведению, и от подобного юноша в маске только сильнее возбудился, готовясь его чуть бы не на руках носить, но последующий вопрос задавал с опаской, подбирая слова: — Извините, но что всё же случилось в той деревне? Я помню только, как добрался до господина Камрингера, которым будто кто-то управлял, услышал крик и увидел вспышку, и всё погасло. Как вам удалось выбраться? — Переговорим с тобой после того, как я отлучусь. Иди вперёд. Цирос остановил лошадь и, спрыгнув с седла, несильно шлёпнул вороную по бедру, чтобы та продолжала двигаться, а сам направился в не столь отдалённые места. Унай тогда понятливо закивал головой и, будто бы тот собирался вытворять свои дела прямо у коня, поскорее отвернулся, предпочтя продолжить рассматривать горные вершины и бело-серое небо. Парень помнил себя примерно столько же, сколько видел это небо. Оно никогда не менялось, и рассказы про красные заходы и розовые восходы солнца на голубой материи казались ему чем-то невозможным. Насколько помнил Унай уроки профессора, во всех других Землях, да даже в Ронике никогда не было такого неба, как здесь, на севере Нагдалина. Юноша безумно хотел встретиться с этим новым миром, о котором так много читал, но и жалел, что может никогда больше не вернуться сюда, к Северу. Вроде бы, больше ничего не держало его здесь, но сердце всё равно болело. Унай так глубоко задумался, что не сразу обратил внимание на длительное отсутствие принца. Спохватился и обернулся, а тот уже подходил к коню. Рывком забравшись на лошадь, Цирос вновь прижался всем телом к телу парня. Спустя некоторое время тишины, он только произнёс: — Через несколько часов перевал. Можешь поспать некоторое время. Вот так. Парень и слова не успел вставить, как Цирос положил руку ему на грудь и слегка надавил, вынуждая податься назад и облокотиться прямо на принца, положив голову на плечо. — Ваше Высочество, так нельзя, — запинаясь, произнёс Унай, чувствуя жуткое стеснение. Он попытался вернуться в исходное положение и спрыгнуть с лошади, но его удержали. — Я лучше через несколько часов отдохну, мне не очень хочется сейчас. Цирос только хмыкнул, но отпустил его, правда всё же пешком не дал идти, хотя Унай пытался сказать, что тому в седле будет намного удобнее в одиночестве. Принц не растерялся и объяснил, что вдвоём ехать теплее и надёжнее, и парень не мог с ним поспорить, догадываясь, чем вызваны подобные умозаключения. Цирос пытался выразить свою благодарность таким образом. Вроде бы, «тепло и надёжно», а вряд ли бы с каким-то солдатом из своих рядов так проехался. Его «можешь поспать некоторое время» выглядело, скорее, как «ты отдыхай, пока не лопнешь», и это было… Унай долго думал, как бы он описал всю эту ситуацию одним словом, и всё же сошёлся к выражению «мило», потому что «забавно» слишком грубо звучит, а «нежно» — не их случай. Да и воины, что спокойно шли позади, накаляли обстановку. Юноша искренне недоумевал, почему его ещё за волосы не сдернули с лошади и не обвинили во всех несчастьях. — Вы обещали рассказать о деревне. Я могу рассчитывать на разговор? — напомнил Циросу парень, легонько поглаживая чёрную гриву коня. Заплетать ему косички от скуки он не решался. — Тебя здесь все считают героем, — Унай обернулся, и принц почувствовал его недоуменный взгляд. — Есть много причин: помогал во время срочных сборов, будил воинов, отправился за Элехеем в дьявольский круг, уничтожил последний и изгнал злого духа, спас меня. — Цирос усмехнулся: — Так послушать, тебе награда причитается. — Извините, но я всё же хотел кое-что уточнить, ведь я не помню, что было после вспышки белого света, а до этого — какая-то сущность и солдат. Да, самый обыкновенный человек, который уничтожил тот — как вы выразились — дьявольский круг, но сейчас я смотрю и не узнаю его ни в ком. Неужели он погиб? Цирос нервно дёрнул бровью, промолчав. Он не знал всех подробностей того дня, и когда увидел вспышку, первым делом направился к её экватору, хотя, откровенно говоря, поначалу вовсе не хотел идти. Единственное, что вынудило будущего императора рискнуть жизнью и здоровьем, было отсутствие какой-либо помощи со стороны, ибо ни один воин не понимал и не видел происходящего, а Уная и Элехея, как назло, не было рядом. Каково было удивление обнаружить этих двоих в уничтоженном дьявольском кругу, который оставил после себя лишь огненную полосу. Тогда Цирос ещё подумал, как юноша в маске умело и быстро расправился с тёмным артефактом, а теперь всплывало, что, оказывается, он тут и вовсе не причём. — Если всё то, что ты говоришь, правда, то тогда и у меня появляется парочка вопросов. После вспышки всё резко прекратилось, и мы поспешили прочь, не дожидаясь второй волны наплыва тех тварей. — Извините, но тот солдат?.. — не унимался юноша, краснея от собственной бестактности. — Я не понимаю, о ком ты говоришь, — раздражённо произнёс Цирос, ставя для Уная жирную точку в разговоре. — Мои воины не обладают магией и не могу отличить дьявольский круг от салочного. Так что советую тебе серьёзно задуматься и припомнить все мелочи, пока мы не доехали до Сайогрима, юный маг. Уная замутило от подобных слов, но он постарался скрыть это от глаз принца. Правда всё же спустя час езды не выдержал и попросился в не столь отдалённые местна, а когда вернулся, отсалютовал ладонью, выразив предпочтение идти пешком подле вороной. Не прошло и десяти минут с возвращения юноши, как кто-то из воинов подошёл и доложил принцу о несчастном случае. Его Высочество тут же развернул коня и, взглянув на Уная, направился за солдатом. Юноша в маске намёк понял и поспешил последовать за ними, по пути обращая внимание, что ныне никто не смотрел на него, как на врага. Да, в их глазах было опасение, недоверие и даже плохо скрываемый страх, но никак не презрение; некоторые глядели с уважением. Отношение немыслимо поменялось за одну ночь, и это несказанно поражало. Когда они добрались почти до конца отряда, то перед взором принца и Уная вновь предстала повозка, но на этот раз в ней не было ни одного живого человека. Все те, кто ранее не могли и шагу сделать, от чего ехали и тормозил всех, были мертвы, причём относительно давно, так как успели неплохо заледенеть. Выглядело это зрелище, мягко говоря, пугающе: вся повозка в трупах, выглядевших очень скверным образом, ибо у некоторых были распахнуты глаза в ужасе и удивлении. Юноша в маске хотел подойти поближе и рассмотреть мёртвых, но его жестом остановил Цирос. Последний, не отрывая взгляда от повозки, произнёс: — Очень жаль. Мы потеряли ещё несколько доблестных воинов, которых надеялись спасти. Скорее собирайте провиант на две каких-нибудь лошади, а мёртвых оставьте здесь. Мы им уже не поможем. Близстоящие солдаты понятливо закивали и принялись выполнять приказ, без капли сожаления распихивая трупы и доставая запасы. Унай не был впечатлительным, так как успел уже на своём веку много чего повидать, но почему-то именно сейчас видел некую бесчеловечность, что ли. Дело было не в отношении, а в глазах воинов, а также самого принца. Цирос был невозмутим и, кажется, совсем не удивлён произошедшим. Парень в маске взглянул на него, но тот лишь развернул коня и жестом приказал следовать за ним. Унай, прежде чем подчиниться, бросил последний взгляд на мёртвых и мысленно зло усмехнулся, заметив следы удушья на их шеях. Унай молча шёл подле лошади принца и был одним из первых, кто почувствовал изменения в погоде: холод потихоньку будто смягчался, а на смену ледяному ветру пришёл прохладный, а позже — и вовсе тёплый бриз, дунувший с севера, как только они вышли к открытой местности. Юноша в тот момент, наверное, неприлично долго застыл на месте, любуясь открывшимся видом: у подножия гор почти до горизонта расстелился густой лес тёмно-зеленого оттенка, слева синие море, а сверху — голубо-желтое небо с белыми облаками. Не верилось, что друг с другом существовали эти два разных мира, разделяемых только горой, названия которой Унай никак не мог вспомнить. Он думал, что они уже на границе с Сайогримом, но на самом деле её даже на горизонте не было видно, и это странно. Парень помнил, что на картах территория «за горами» обозначалась, как «ничейная земля», имеющая размер — максимум — в три мили, но на деле являлась намного масшатбнее. — Нагдалин мало что об этом месте знает, поэтому и изображает, как маленький участок, принадлежащий то ли какому-то графу, то ли никому, и не всегда обозначает на карте. Мы с Сайогримом раньше были в очень близких отношениях, и знаем, что эта земля является нейтральной, — говорил Цирос, когда они всё же остановились на перевале. — Как? Почему Сайогрим не заберёт её себе, если Нагдалин ничего не требует и не пытается идти войной за немаленький клочок земли? — Унай не без восхищения и любопытства оглядывался и расхаживал по зелёной траве, трогая листья и деревья. — Север бы не отказался от такого подарка. — Никто бы не отказался, — принц сел прямо на землю и вытянул ноги ближе к разведённому огню, зажмурившись. Он вообще последние несколько часов выглядел каким-то напряжённым, но далеко не раздражённым. — И Сайогрим тоже, но его останавливает святость и непорочность этих мест. Все легенды начинаются с этих безымянных земель, у которых есть утерянное и известное в определённых кругах название, и Восток слишком сильно чтит своих предков и историю, чтобы просто брать и забирать себе память народов. Если интересно, множество магов стремится сюда за спокойной жизнью, ибо именно здесь теряется их магическая связь и сила, и они чувствуют себя обыкновенными людьми. Ни один колдун на свете не сможет переместиться сюда или найти того, кто скрыт тут. Об этом осведомлен и Сайогрим, поэтому и не трогает, но и не даёт другим трогать. Хотя добраться сюда практически невозможно, если говорить про войско. — Никто не заселяет эти земли? — Унай всё же присел рядом, наблюдая за расслабившимися воинами. Совсем скоро будет готов ужин, и их вовсе разморит. — Заселяют, разумеется, — фыркнул Цирос и приоткрыл ворот рубахи, развязав плащ. — Но южнее. Мы мимо них в любом случае проходить не будем. Воины возвращались с охоты, на которую были отправлены ранее, и несли с собой нескольких подстреленных зайцев и одного кабана, которого принялись тут же разделывать. Унай предпочёл не наблюдать за сим действием, посвящая всё своё внимание принцу. Вопрос — «как омега благородного происхождения мог так спокойно переносить все удары судьбы и ни разу не устроить истерику» — поначалу вертелся в голове парня, но вовремя нашёл свой ответ. Юноша понял, что Цирос был не просто сильным омегой, которого всегда готовили занять трон, а самым настоящим лидером. Он смущался, но не боялся брать ответственность и нести на себе все её побочные эффекты, мог рискнуть и поставить на карту всё. Будущий правитель, прагматично распределяющий дела и решающий не эмоциями, а последствиями. Парень прекрасно всё понял и не стал ничего говорить принцу о повозке. Он в последнее время начал многое осознавать. Унай очень мало знал Цироса и надеялся узнать поближе, чтобы, наконец, сказать самому себе: «Я знаю этого человека». Элехей проснулся ближе к концу ужина и воротил нос от всего, кроме воды. Он выглядел очень плохо, и за ним следили сразу двое: господин Старкат и медбрат. Как оказалось, лекарь из Ленбенса погиб, и этот факт многих сильно напугал, но позже один из чудом выживших пленников сказал, что знает, как лечить, и был действующим лекарем при герцоге Кривие. Цирос, услышав это, недовольно заскрежетал зубами, но никак не прокомментировал свои мысли, разрешив Старкату работать. Тем более маркиз долго не приходил в себя, и ему требовалась помощь знающего человека. Господин Камрингер лежал пластом и смотрел на звёздное небо, которое, наконец, порадовало их своих появлением. Мужчина ни при каких обстоятельствах не решился бы поехать жить на север Нагдалина, даже если бы там его хотели посадить на трон. Он предпочёл бы быть бедняком и голодным скитаться по улицам, нежели жить в месте, где не было видно звёзд, голубого неба и солнца. Появление принца в данный момент было ожидаемым, и маркиз должен был по всем правилам встать, но когда тот подошёл, даже не повернул головы, не отрывая взгляда от небесных светил. — Как себя чувствует моя правая рука? — Цирос приблизился к Элехею и взял того за плечо. — Вижу, уже лучше. — У вашей правой руки нет ни сил, ни совести даже поприветствовать вас, о чём может быть разговор? После случившегося мне стыдно поднять взгляд в вашу сторону. — Кайся, пока можешь, — опустив маркиза, сел рядом принц, закинув ногу на ногу. — Отдавал приказы, как обычно, а потом внезапно закружилась голова, и темнота. Проснулся уже здесь, тут-то мне всё и рассказали. Это правда, что вас спас тот фаворит в маске? Цирос подтвердил, ещё немного поговорил о делах с маркизом, а потом, встав и пожелав ему скорого выздоровления, вновь отправился к костру. Некоторые вещи ему удалось сохранить, но много чего до сих пор находилось в том проклятом месте. Шатёр специально для принца не стали организовывать, и тот разместился хоть и подаль, но рядом со своим отрядом, имея прекрасную возможность рассматривать небо и своего спасителя в маске, не отрывающего головы от звёзд. Цирос видел некую настороженность с его стороны, но от своего отступать не стал, прекрасно зная, какую роль займёт этот необычный юноша в жизни принца и всей империи. Рыжеволосый ценил таланты и не мог их игнорировать, даже если бы очень сильно этого хотел. Цирос был уверен, что окружит себя гениями в своём деле, с которыми будет иметь дружбу, и никогда не потерпит поражение. Он не повторит ошибок своего отца и не позволит себя обмануть. «Никогда», — закрывая глаза, думал принц, быстро засыпая.