Лисья охота

      Одна тысяча сто сорок четыре.       И девять.       Билл раздраженно выдохнул, комкая прижатую к груди подушку. Не то чтобы он не понимал: девять неточностей на огромную сеть заклинаний — это очень высокий уровень владения теорией и даром, а уж в его возрасте — фактически идеально выполненная работа. Однако пришёл великовозрастный обмудок Лори Макэлрой — и вскрыл его сеть, да ещё небось и без особых сложностей. Как и ожидалось от взрослого архимага.       То, что Билл когда-нибудь сам станет взрослым архимагом, да получше всяких там белобрысых мерзавцев, покуда не учитывалось. Когда это ещё будет! А задирать нос и быть лучше всех хотелось уже сейчас. Да и вообще давно хотелось, с самого первого года обучения в Академии. Учился-то он с кучкой рафинированных снобов — его выпуск в основном состоял из зажратых династических детишек, с молоком матери впитавших превосходство заклинателей над всеми прочими фракциями. Нормальных ребят там было немного — сходу вспоминаются только малахольные благие братцы из правящего дома эрд Луор да племянница одиозного Кайлина Макнейра, Мирейя. Билл всё жалел, что ту не распределили в Синтар вместе с ним — вот старина Лоуренс порадовался бы! Красотка Мирейя обладала свирепым нравом укушенного в жопу келпи, ругалась хуже портового грузчика и никому, никогда, ни в чём не давала спуску. Она бы раньше прикончила Макэлроя, чем ушла из Гильдии.       «Проведать её надо, давненько не виделись», — решил Билл, поглаживая Персика — тот с тихим урчанием втиснулся между ним и подушкой да свернулся там в клубочек. Бэзил возлежал чуть поодаль и взирал на них с чуть меньшим высокомерием, чем обычно. Казалось, он сам себя назначил нянькой двум неразумным детишкам — хвостатому да двуногому.       Билл крепче стиснул подушку и тяжко вздохнул. Был бы он и впрямь таким взрослым да разумным, каким порой себе казался, — наверняка понимал бы, какого хера с ним сейчас творится.       Всё стало как-то уж слишком серьёзно. Особенно для того, кто меньше месяца назад на куски разваливался, с размахом истинной королевы драмы переживая предательство бывшего парня. Не то чтобы Билл считал себя обязанным убиваться по Мэлу всю оставшуюся жизнь — ещё чего, он этому выблядку должен только парочку хороших ударов по морде! — но всё же как-то несолидно вот так сразу кидаться в новые отношения.       Если, конечно, за отношения считать парочку бестолковых обжиманий и… и…       Бездна, да он всего-то хотел пофлиртовать с симпатичным угрюмым мужиком! Пофлиртовать! Не спать в его доме, не принимать его заботу, не таскать ему ужины! И не заводить общего кота, чтоб его. В том, что Бэзил уже причислил его, Билла, к своему движимому имуществу, сомнений просто быть не может. Если с возмутительными собственническими выходками Эгертона он ещё мог справиться, то против Бэзила просто бессилен. Кем вообще надо быть, чтобы отвергнуть котика?       — Хорошо придумал, — пробормотал Билл почти неслышно. — Охуительно просто. «Дело не в тебе, дело в коте!» Как это моя башка вмещает всю мою гениальность?       Бэзил неуклюже подкатился ему под бок и уставился с прищуром: мол, заткнись и спи уже, надоел хуже соседской собаки. Билл почесал его между ушами и почти до боли закусил губу. Спать в самом деле хотелось, да только в его ушибленной голове назойливо роились не самые весёлые мысли. Все они сводились к тому, какой он офигительный мастер сам себе на ровном месте устраивать проблемы.       Нет, но надо же было так вляпаться. Жизнь у него и так не пирожок с повидлом, а он взял да и запал как кретин на взрослого и уж чересчур солидного мужика. Который к тому же, несмотря на всю свою взрослость да солидность, явно сам не знает, чего ему от Билла надо. То есть надо-то было ему вроде одно (спровадить надоедливого пацана), хотелось по-видимому совсем другое (этого же пацана да на ближайшей пригодной поверхности), а получилась в итоге какая-то трижды долбаная хрень.       «И будь я проклят, если сам полезу с этой хренью разбираться, — зарекся Билл, утыкаясь лицом в измятую подушку и честно стараясь угомонить разбушевавшееся воображение. — Я ж дитё неразумное, чего с меня взять-то?»       Прошло какое-то время, прежде чем он наконец провалился в сон.       Именно провалился. Как если бы под ногами вдруг захрустел обманчиво крепкий лёд, обрушился в воду, неумолимо сомкнулся над головой. Холод мириадами острых игл впивался в тело, леденил самое нутро; грудную клетку мучительно сдавило; всё вокруг заволокло мутной пеленой, перед глазами замелькали чёрные мушки. Билл силился прогнать эту муть, выбраться, выплыть — но вместо этого камнем опускался на дно.       На дно Биллу не хотелось. Ну на фиг.       Проснулся он резко, рывком — и понял, что задыхается.       Целая уйма сил ушла, чтобы просто сделать вдох. Билл захлебнулся воздухом, кое-как отдышался, выматерился вполголоса и резко сел на постели. Рядом с ним сидел Бэзил, таращил на него круглые глазищи и сердито бил по одеялу вздыбленным хвостом. Персик жался к его пушистому боку, сбившись в комочек, и мелко дрожал.       Стало быть, не только Биллу здесь хреново.       — Блядские некроманты, — сипло выдохнул он, растирая ладонями лицо, мокрое от пота и гадко-липкое — кажется, от крови. Несложно догадаться, в чём дело: у магии смерти весьма специфический характер воздействия, волна сырой некромантии — чудовищный удар по вегетативной системе любого существа. Сердце частило вдвое, а то и сильнее; в носу противно хлюпало, во рту был вкус соли и железа; хотелось бежать прочь, как можно дальше от этого дома, от этого монстра…       Билл с силой вгрызся в собственное запястье. Боль немного привела в чувство, помогая отогнать вторую волну панической атаки. Некогда было сидеть и дрожать. По-умному следовало брать котов в охапку и валить подальше. А по-хорошему — пойти к Максу, привести того в чувство и вразумить чем-нибудь тяжелым за то, что чуть их всех тут не угробил.       И Билли-шельма не был бы сам собой, если бы в кои веки решил поступить по-умному. Поэтому он спешно втиснулся в штаны и чуть не бегом направился на третий этаж. Приводить да вразумлять.       Бездна знает, что там за кошмары снились Эгертону — по кровати он не метался, на помощь не звал и с виду вообще был этаким святошей. Только в простынь вцепился так сильно, что несчастная ткань едва не трещала, а от разлившейся по комнате магии, тёмной, густой и гадкой, впору было мирно складывать руки на груди и покорно помирать.       Невыносимо.       — Макс, — позвал он, с трудом подавив желание выйти в окно. — Макс!       Предсказуемо, реакции не последовало — кошмар его смертоносным и пока даже не состоявшимся полюбовничком завладел основательно. К кровати меж тем приближаться хотелось примерно так же, как заводить дружбу с какой-нибудь кусачей тварью.       — Макс! — всё же подойдя, Билл едва не рухнул сверху — ноги держать отказывались. Тряхнул за плечо, выглядывающее из-под одеяла, поразившись, насколько ледяная у Макса кожа. — Блядь, да проснись уже! Макс!       И он проснулся. Не от тряски и крика в свое ухо. Билл, понимая, что ещё немного — и его можно будет собирать в совок, отвесил ему пощечину. Звонкую, такую сильную, на какую вообще был способен, удивившую даже его самого. Чтобы через долгую секунду столкнуться с потерянным, напуганным, болезненным взглядом. Безумным, если быть совсем точным.       Тяжёлая ладонь на затылок легла внезапно, сгребла волосы в кулак, сильно потянув, обнажая горло. Чувство беззащитности накатило вмиг, захотелось отстраниться, деться уже хоть куда-нибудь… Билл прикрыл глаза, спешно соображая, что делать, — и открыл, поняв вдруг, что собственного лба касается чужой, ледяной и взмокший, а губы щекочет заполошное дыхание.       — Макс, ну какого хрена? — забормотал он почти жалобно, обхватывая ладонями чужое мертвецки холодное лицо — разве только чуть потеплее там, куда пришлась оплеуха. — Всё хорошо, ладно? Всё хорошо, я с тобой… ты в безопасности… — не увидев никакого отклика, Билл резко выпрямился и, стараясь унять нервную дрожь, как следует тряхнул Макса за плечи. — Да ты, сука, сам опасность ходячая! Слышишь, нет?! Живо вынул голову из жопы, я не собираюсь тут подыхать ни за хрен собачий!       Боги знают, подействовал ли на Макса его вдохновенный пассаж — в темноте не разобрать ни взгляда, ни эмоций на будто бы замерзшем лице — но вокруг талии вдруг обвились ледяные руки, притянули и сжали так крепко, что впору задохнуться. И право слово, уж лучше сдохнуть так, чем от потока проклятой некромантской магии, от которой внутренности словно сдавливает невидимая рука… Ровно до тех пор, пока над ухом не раздалось тихое и хриплое «Прости», такое долгожданное, что захотелось расплакаться. Некроэнергия, злая, опасная и убивавшая Билла не иначе как целую вечность, исчезла. Не так быстро, как хотелось бы, словно Макс до конца не верил, что можно не быть больше смертоносным темным магом.       — Прости, детка, — наконец проговорил он, уже тверже и увереннее. Отстранил от себя, глянул куда-то на одеяло и выдохнул, прежде чем посмотреть уже на Билла: — Ты… в порядке?        — Ты чуть не убил меня, — отозвался Билл со спокойствием, изумившим даже его самого. — Будь у меня проблемы с сердцем, я бы сдох на месте, и тебе бы пришлось менять матрас в гостевой комнате. Как ты, блядь, думаешь — я в порядке?       Было впору гордиться собой — он смог неплохо так выбить из колеи эту гребаную некромантскую рожу, судя по шокированному взгляду и совсем уж мёртвой хватке. Да только Билл даже малодушно порадоваться не мог: уж очень оно напоминало избиение младенца. И все моральные силы уходили на то, чтобы не закатить безобразную истерику.       Видят боги, Максу сейчас наверняка ещё хуже. Он не заслужил чужой истерики… ну ладно, может, и заслужил. Но Билл всё равно истерить не станет.       Нет, не станет.       Спешно (и не без усилий) стряхнув с себя чужие руки, Билл поднялся с места.       — Сейчас вернусь.       — Билл, я…       Он судорожно замахал руками, бестолково мотая головой, и, кое-как совладав с голосом, отрезал:       — Заткнись, Макс; просто заткнись нахер!       Как ни силился он удержать себя в руках, а дверь ванной всё-таки хлопнула слишком громко.       Первым делом он на всю катушку выкрутил холодную воду и сунул голову прямо под кран. В сознании немного прояснилось, но по щекам всё равно текли злые слёзы. Чувствуя полное бессилие перед всей этой напрочь ебанутой ситуацией, и оттого злясь пуще прежнего, Билл неуклюже плюхнулся на пол и пару минут просто плакал, уткнув мокрое лицо в колени.       Только пару минут, честное слово. Дольше мотать сопли на кулак просто было некогда. Он поднялся, схватившись за бортик ванны дрожащей рукой, и ещё с минуту плескал ледяную воду себе в лицо, чтобы не напугать опухшей рожей своего без того припадочного некроса. И закопался в шкафчик с зельями, что имелся в ванной комнате любого приличного мага. Зелий оказалась целая куча; благо всё было подписано, не пришлось искать по запаху. Три флакончика он опрокинул сам, ещё семь сгреб в пригоршню и потащил Максу.       Когда он вернулся в комнату, Макс уже принял сидячее положение, спустив ноги на холодный пол и упираясь локтями в колени. Вид у него был совершенно потерянный, больной и такой… не коммандерский, что впору было разреветься снова. То ли от жалости к нему, то ли от жуткого осознания — ломаются даже такие сильные люди, как Эгертон. Билл не знал причины, не знал, насколько такое состояние вообще обычно для Макса; он, Бездна побери, вообще ничего о нём не знает!       — Макс… — позвал он, подходя ближе и невольно прижимая флаконы к груди сильнее.       Он отнял голову от ладоней, посмотрел так, будто видел впервые. И молчал, очень долго, прежде чем наконец отозваться:       — Да, я… Прости, Билл. Я не хотел… причинять тебе вред. Прости.       — Да я это понимаю! — Билл всплеснул бы руками, будь они свободны. — Если б я думал иначе — уж поверь, твоя некромантская жопа улетела бы с ближайшего подоконника. Ну да ладно… — он со вздохом составил зелья на прикроватной тумбочке, даже сейчас стараясь соблюдать симметрию. Затем, пару секунд помявшись на месте, сел рядом с Максом и осторожно коснулся его плеча. Тот вздрогнул — то ли от неожиданности, то ли из-за обострившейся разницы температур. — Ты объясни толком, что с тобой было?       Макс не ответил, как если бы не услышал вовсе. Или, возможно, не мог подобрать подходящие слова. Билл нервно закусил губу и, отвесив пинка своей невесть откуда взявшейся робости (вот сроду он такой хернёй не страдал), рывком притянул его к себе. И явно правильно сделал: Макс был холодный, как могильная плита, а сам Билл кому угодно сгодился бы в грелки, с его-то лихорадочной температурой.       — Макс, пожалуйста, поговори со мной, — тихо попросил он, прижавшись щекой к чужой макушке и бестолково водя ладонями по ледяной спине. — Я вообще-то испугался за тебя до усрачки. Нет, ну за себя тоже, но за тебя-то больше… Потому что, ну… я же не идиот… Ты бы не устроил здесь филиал Бездны, не будь тебе ну очень хреново. Объясни, в чём дело, или хотя бы как тебе помочь?..       — Нога. Ногу… не чувствую… — послышалось наконец. Словно в подтверждение своих слов он вцепился в правое колено, наверняка до боли и шумно выдохнул, прежде чем продолжить. — Будто её нет.       — Она на месте, Макс, — заверил Билл, устраивая свою руку поверх его пальцев.       — Я знаю. Знаю, но… У меня много старых травм, Билл, но эта… Я был молод, даже Калеб ещё не родился. Угодил в лапы к оборотням. Один из них предложил проверить, могут ли некроманты отращивать себе части тела, и оторвал мне ногу, — Макс нервно усмехнулся, поймал его ладонь в свою и переплел пальцы. — Я пролежал в луже собственной крови несколько часов, всю магию тратя на то, чтобы не сдохнуть от болевого шока и не допустить некроза тканей. Целители сделали практически невозможное, но без последствий не обошлось. Хромаю, если много ходил или стоял… И кошмары. С магическими выбросами.       Он поднялся, неохотно отпустив руку Билла (который и сам не очень хотел отпускать его), подошёл к тумбочке, заметно припадая на правую ногу. Выбрал одно из зелий, покрутил в пальцах, прежде чем осушить в два глотка.       — Прости, Билл, — повторил Макс снова. — Не стоит некромантам путаться с цивилами. Не зря так считают.        Билл возмущенно выдохнул и сложил руки на груди. Он кое-как смирился бы с тем, что его обласкали «цивилом», но всё прочее категорически не устроило.       — Серьёзно, Эгертон? Да это хоть раз срабатывало? — фыркнул он, вложив в голос весь скептицизм, что у него имелся. — Нетушки, от меня так просто не избавиться!       — О да, это я уже понял, — отозвался Макс. И даже с намеком на сарказм, что Билл счёл за хороший знак.       — Ну тогда прекращай корчить тут из себя пожирателя котят и младенцев, — он пожал плечами и чуть более миролюбиво прибавил: — Всё равно я никуда не денусь, ну. Так что пей уже эти долбаные зелья и ложись спать.       — Так уж и не денешься? — с кривоватой ухмылкой поинтересовался Макс. Но совету последовал и выпил ещё пару зелий, прежде чем вернуться к кровати.       Но садиться (и ложиться, что вообще идеально) сразу не стал — встал напротив, из-за чего Биллу пришлось задирать голову, протянул ладонь и коснулся волос. Не как полчаса назад, когда чуть не отправил его в чертоги Хладной, а ласково и нежно, заставляя прикрыть глаза от удовольствия.       — Спасибо, что ты со мной, — рука исчезла с волос, чтобы в следующий миг погладить по щеке, большой палец обвел нижнюю губу, да так там и замер. — Детка.       И ради всех богов, не будь они оба в столь непотребном состоянии, это стало бы последней каплей. Потому что нельзя проделывать все эти штуки с его мозгами и телом, собираясь только спать.       — Обращайся, — Билл с трудом заставил себя вывернуться из-под чужой руки и юркнул под одеяло. От греха подальше. — Да, я сплю здесь. Нет, твоё мнение тут никого не колышет.       Макс на это усмехнулся, покачал головой и тоже лёг, очень близко, даже не собираясь делать вид, что они всего лишь вынужденные соседи по кровати. Притянул к себе и обнял.       — Будешь здесь утром?       — Можно подумать, у меня есть выбор, — проворчал Билл себе под нос, с деланной неохотой обнимая его в ответ и старательно пряча идиотскую ухмылку.       А о том, насколько странно всё происходящее (Бездна, да тут просто двенадцать баллов по десятибалльной шкале!), он подумает завтра. Наверное.