Лисья охота

      Проснулся Макс, когда даже для вечно хмурого, дождливого по весне Синтара стало слишком светло. Амулет разрывался всё утро, того и гляди заговорил бы на разные голоса без всякой активации. Не выдержав, он спросонок набросил на него заглушку, закутался в одеяло и крепче прижал к себе Билла, намереваясь проспать ближайшие сутки.       И именно Билл стал второй причиной, почему пришлось просыпаться — горячий, длинный, он был буквально везде, умудрился занять всю кровать и обвить его собой не хуже любого плюща. Не то чтобы Макс был против, учитывая, что, как и всякий некромант, он не отличался теплокровием. Мерз постоянно, только на шестом десятке лет привык и научился не обращать внимания (ну и покупать одеяла потеплее). Но вот сейчас ему было по-настоящему жарко, настолько, что хотелось выбраться из-под чужих рук, напиться воды… а лучше просто напиться. Ибо как бы хуево ему ни было ночью, помнил он всё. И собственный жуткий кошмар, и то, как едва не отправил на свидание с Хладной своего Билли вместе с двумя ни в чём не повинными котами. Которые, к слову, спали здесь же, с ними, устроившись в ногах так, чтобы их не пришибли ненароком.       Аккуратно выбравшись из-под руки Билла, Макс потянулся к котам, погладил сначала Бэзила, глянувшего на него с таким осуждением и недовольством, что впору было снова возвращаться под одеяло и спать до тех пор, пока его кошачье величество не соизволит проснуться. Персик сонно поднял крохотную голову, подставляясь под почесывающие за ушком пальцы, потянулся лапками и замурчал, будто для него не было безумной ночи. Чудные создания эти коты, даже взрослый и до жути высокомерный Бэзил.       И Билли тоже чудный. Красивый до неприличия с этими его губами, глазами, бесконечными ногами с выглядывающими сейчас из-под одеяла ступнями, узкими и не такими уж большими, как для его роста. Не выдержав, Макс коснулся одной из них, обвел пальцами щиколотку — ноги всегда были его слабостью и неважно, что обычно речь шла о ногах девичьих.       «Боги, во что я вляпался?» — посетовал он, набрасывая на плечи халат.       Нет, правда — во что? Ведь шебутной, жутко проблемный мальчишка-заклинатель, с которым поначалу хотелось только потрахаться (и совсем немного позаботиться), оказался вовсе не тем, кого из себя так старательно строил. Иначе не остался бы в одном доме с некромантом, едва не превратившим его внутренности в кашу.       Эва вот не осталась - собрала вещички и была такова, едва поняв, что не справится. И правильно сделала - как бы ни было обидно, а становиться причиной скоропостижной кончины жены и ребенка Макс не желал.       Билли-шельма же не бросил его наедине с кошмарами и страхами. Не сбежал без оглядки с котами подмышкой, хотя именно это стоило сделать. Остался — взрослый, собранный, смелый и такой… надежный, что впору прямо сейчас тащить в храм и оставлять его себе навсегда. Ведь подери Бездна, если это было не самое приятное, что делали для Макса за последний десяток лет.       Уже у самой двери он обернулся, раздумывая над тем, а не плюнуть ли на всё, вернуться обратно в постель, притиснуть к себе теплого мальчишку и проспать до самой ночи. И всё же вышел — желудку, однако, на все душевные метания и прозрения своего хозяина начхать.       Захватив в кладовке настойку, самодельную, крепче любого синтарийского виски, Макс направился на кухню. Обычно на завтрак он любил всякую полезную еду вроде омлета, овсянки и прочие традиционные завтраки синтарийского лорда. Но сегодня душа просила чего посытнее и повреднее, в духе малолетнего студента, умудрившегося подработать деньжат на нехитрой халтуре. Отхлебнув настойки прямо из горла, поморщившись от крепости, обжегшей горло и решив, что надо бы сделать еще и побольше, принялся сооружать два внушительных размеров сэндвича с копченой индейкой — себе и Биллу. Простой человек после такой башни из еды наверняка отправился бы в больницу, а вот магу с диким метаболизмом и магическим выбросом в анамнезе, было в самый раз.       Пока ел, вгрызаясь в мягкую булку и ароматную индейку, решил прослушать, что ему прислали на амулет. Поморщился — за утро о нём решили вспомнить все: от сына, вернувшегося вчера из отпуска со своей очередной девушкой, до генерала, именно сегодня решившего собрать всех коммандеров и устроить совещание (плавно переходящее в пьянку, по обыкновению). Найджел прислал сообщение, в котором крайне обеспокоенным голосом интересовался, всё ли в порядке. И даже Френсис отметился, сообщая, что кажется, нашел какую-то зацепку в деле о Зверобое, заставив проснуться окончательно. Это было уже интересно, настолько, что Макс всерьез задумался, а не наведаться ли на работу.       «К демонам, я заслужил выходной», — решительно тряхнул он головой.       Но ответное сообщение все же отправил, на всякий случай.       — По Зверобою срочно?       «Нет, шеф»       — Проработайте с Бёрком. Буду завтра.       Ну вот и прекрасно. И сэндвич можно повторить, со спокойной душой запивая его самопальной настоечкой.       Об ноги вдруг потерлось что-то маленькое и пушистое. Макс скосил взгляд: Персик — Бэзил до подобных нежностей не опускался. Вместо этого он многозначительно замер у своей миски и укоризненно смотрел на него, лениво подметая пол своим хвостом.       — Сейчас, сейчас, — вздохнул Макс, призывая из кладовой специально заготовленную для обоих котов еду. Глупо, но перед ними хотелось извиниться за веселую ночку ничуть не меньше, чем перед Биллом.       Он поднялся, разложил по мискам еду — несколько некрупных кусков говядины для Бэзила, совсем мелко нарезанное куриное — для Персика, который принялся мурылкать тут же, стоило подтолкнуть его к еде. Погладил обоих ещё раз (Бэзил даже чуть подставил голову под руку) и вернулся за стол. Третий сэндвич определенно будет лишним, а вот кусок сыра под настойку — самое оно.        — Твой кот опять похитил моего! — Билл, как это у него водилось, на скучные приветствия не разменивался. — Нет, серьезно, заведи ему братика, своего Персиваля я не отдам… Так, где же я оставил… О, это мне? Спасибо, — цепкие ручонки шустро сцапали сэндвич. — Вот блядство, да где же я… А-а! Вспомнил, вспомнил, вспомнил!       Вожделенный сэндвич был позабыт до лучших времен, началось некое загадочное колдунство. Макс чуть ошалело помотал головой — благополучно сосватав Эву Виктору пятнадцать лет назад, он уже как-то позабыл, каких размеров шило таится в заднице любого наугад взятого заклинателя, — и принялся наблюдать за радостно суетящимся Биллом. Тот стиснул в одной руке призванный только что камешек и старательно приговаривал что-то в духе: «Хани, мой пирожочек, не ешь меня, не ешь меня, не… а, ладно, всё равно сожрёшь же!», а другой нервно тёр щеку. На бледной коже явственно розовел отпечаток подушки, хотя сам Билл выглядел возмутительно бодрым. И уже успел вырядиться в очередной пафосный нарядец — слепяще-белый костюм и чёрная рубашка; ну точь в точь шафрийский мафиози, только бутоньерки не хватает.       Нездоровую мысль о том, что нельзя выпускать пацана из дому в таком виде (а лучше вообще запереть и никому не показывать), он старательно игнорировал. И даже смог вполне дипломатично поинтересоваться:       — Собрался куда-то?       — Ага, позже, — охотно поведал Билл, уже как-то успевший слопать чуть ли не половину гигантского сэндвича. — Ну, тебе ж упёрлось, чтобы мне Эва сеть ставила. Я сделал развёртку, — после очередного позёрского щелчка пальцев на краешек стола рухнула внушительная стопка листов — тех самых, вчерашних, с тысячей-хер-знает-сколько матриц. — Надо занести… Эх, ну прям как в старые-добрые времена! Разве только сучка Лори не сопит над ухом, но оно и распрекрасно.       Макс усмехнулся — в памяти всплыл образ расквашенного носа ублюдка Лоуренса. Неплохо вышло, хоть и не совсем достойно коммандера некроотдела.       — Ну, ближайшие пару дней он только и сможет, что сопеть. Свидание его физиономии со столом прошло успешно.       К его чести, Билл очень ловко скрыл просочившееся было наружу раздражение: нипочём не заметить, если не ожидаешь заранее.       — Ты его… мордой об стол? — он чуть нервно захихикал, прикрывшись ладонями, и картинно выпучил глаза. — Да не-ет, ты не мог!       — Чего это?       — Ну ты же весь из себя взрослый и приличный! Фу. Хм, ну то есть я-то, значит, думал, ты такой: «Благородный сэр, я вызываю вас на дуэль по всем правилам!», и Лори такой: «Трепещи, жалкий служитель Смерти! Моя мощь сокрушит тебя подобно тайфуну!..»       Теперь настала очередь Макса посмеиваться и укоризненно качать головой.       — Билли, ты читаешь слишком много дешевых романчиков.       — Да, я знаю, — охотно заверил тот. — Я люблю дешевые романчики, и нет, мне не стыдно. У нас в Академии даже книжный клуб был! С выражением читали эту муру дважды в неделю.       — М-да? В мои студенческие годы такой херни не было.       — Ну естественно, — кротко потупился засранец Фоули, — когда они были, те годы — в прошлом веке?       — Даже если и так, это не помешало тебе затащить свою задницу на мой стол, — хмыкнул Макс.       — Можно подумать, тебе не понравилось!       Макс нарочито медленно оглядел его, остановился на выглядывающей в вороте рубашки ямочке между ключицами, на губах, поблескивающих от того, что Билл их постоянно облизывал. Он уже касался их, целовал всё в том же проклятущем кабинете; они наталкивали на совершенно непотребные мысли, от которых внутри все горело, как от заклинания мага-огневика.       — Понравилось, — наконец отозвался Макс, как мог ровно. — Иди сюда.       — Да в смысле? Я тебе кот, что ли? Эгертон, ты иногда бываешь такой стрёмный, ты в курсе? — возмущённо фыркнул Билл. Однако послушно поднялся с места и подошёл. Не забывая, впрочем, всем видом демонстрировать, что это величайшее одолжение в жалкой коммандерской жизни.       А вот хрен ему.       Обхватив узкое запястье, Макс потянул его на себя, буквально роняя на свои колени. Билл, неожиданно легкий и хрупкий для своего роста, машинально обхватил его за шею, чтобы не свалиться ненароком. Можно подумать, ему бы позволили — Макс покрепче перехватил его за талию, обнимая и прижимая ближе к себе.       — Стрёмный? Серьезно, Вильгельм?       — Ты так и будешь болтать? — поначалу так мило смутившийся, Билли явно решил вспомнить, что он самая настоящая шельма. Горячая ладонь мучительно медленно заскользила вниз, подбираясь к поясу халата; цепкие пальцы легли на затылок, осторожно массируя; кто бы знал почему, но чувство у Макса было, словно кто-то зарядил ему по башке чугунной сковородкой. Он подался было вперед, но несносный пацан увернулся, с тихим смешком прошептал в самое ухо: — Ну в самом деле… неужто я больше тебе не нравлюсь?       И внезапно почти до боли прикусил мочку. А затем легонько мазнул губами по шее, словно искал местечко, где истерично колотится пульс…       Нет, не так — словно напрашивался быть заёбаным вусмерть вот на этом самом грёбаном месте.       Да что там! Уже напросился и не раз.       — Бесишь, — огрызнулся Макс, в следующий миг сталкивая Билла с колен.       Одарить его недоуменным взглядом тот все же успел, прежде чем оказаться притиснутым к столу. А затем и усаженным на него же — что скрывать, Макс никак не мог прогнать из своего воображения картинку, где Билл отдается ему в кабинете. А за казенной дверью ходят люди, не подозревая, чем занимается их шеф с малолетним сыном старого друга… Картинка, где он стоит на коленях, а его губы (сплошное непотребство, а не губы!) скользят по члену, была ничуть не менее волнующей. Пожалуй, стоит составить список где, как и в какой позе Максу «не нравится» Билли Фоули.       Пояс от халата, развязанный ловкими руками Билла упал, но Максу было уже не до собственного внешнего вида. Куда больше его интересовал чужой, а еще дурацкий вопрос, вертевшийся в голове — какого хуя Билл вообще оделся во всю эту одежку, с кучей пуговиц? Белоснежный пиджак с его плеч он стащил, впиваясь в пухлые губы поцелуем. Наверняка чересчур агрессивно и не так, как стоило бы целовать юного мальчишку. Да только куда там, когда в голове не осталось ни одной связной мысли.       Кажется, он хотел поговорить о безумной ночи, извиниться еще раз…       Хотел — и передумал, стоило только острым ключицам выглянуть из-за ворота наполовину расстегнутой им же самим рубашки. Билл снова упирался ему в грудь, и просто так не разберешь, то ли лаская, то ли снова пытаясь отстранить от себя.       — Что не так, Билл? — неохотно отрываясь от его губ, поинтересовался Макс. Отпускать не стал — казалось чем-то абсолютно невероятным вот так просто взять и выпустить его из своих рук, позволить отдалиться больше, чем на дюйм.       Билл судорожно вздохнул, словно пытаясь прийти в себя, и на выдохе пробормотал:       — Так. То есть нет! То есть… ну… нет, я так не могу, — он принялся остервенело трепать свою без того всклокоченную шевелюру, почему-то косясь в сторону окна. Сигануть решил, что ли? Пришлось на корню давить идиотское желание загородить собой окошко. — Прости, теперь уже я стрёмный… Но мне поговорить надо, — Билл закусил губу и нервно усмехнулся. — Эгертон, я все твои мыслишки насквозь вижу! От «тебе лишь бы попиздеть» до «какого хуя именно сейчас». Ну извини, да только и впрямь надо сейчас…       — Так, стоп, — Макс остановил его, для верности еще и рот накрыл ладонью.       Ненадолго — чтобы успеть наклониться снова, поцеловать, на этот раз медленно, вдумчиво, уже не пытаясь раздеть мальчишку. Проник глубоко, лаская чужой язык и нёбо, обводя ровные зубы, с удовольствием ловя тихий стон. Напоследок прикусил нижнюю губу, и крепко сжал его запястье для надежности, чтобы даже не вздумал деться куда-нибудь.       — Вот теперь можем говорить, — выдал он, как мог уверенно и ровно. — Что случилось, Билл?       — Я случился, — ворчливо отозвался тот, задумчивый и хмурый, ссутулив плечи и нахохлившись эдаким злобным воробушком. — Знаешь, я… я всё думал о том, что ты вчера сказал. Ну, про оборотней, — он с силой растер лицо ладонями, словно пытаясь взбодриться. — Ты ведь наверняка их всех ненавидишь. Понятное дело: то, что с тобой сделали, и впрямь ужасно; и те ребята, конечно, уроды, и я бы сам не прочь порвать их на части… Но ведь они не все такие, правда? Торн и Фэрн никогда бы такого не сделали с живым человеком, точно нет!       Макс чуть заметно поморщился. К волчатам-полуфэйри из свиты Принца Теней он особой любви не питал — и дело даже не в их повышенной мохнатости, просто два одинаковых на морду пакостника могли быть занозой в заднице почище, чем тот же Фоули. (Кто бы сомневался, что эта троица — закадычные дружки!) Казалось, без поганцев-близнецов не обходится ни одна заварушка в Низине. Те, может, и не стали бы мучить живого человека, но от собственной безнаказанности порой наглели сверх всякой меры.       — Я знаю, что не все оборотни такие, — в итоге произнес он, передернув плечами и не вполне понимая, зачем надо было поднимать эту тему здесь и сейчас. — Но всё же мне не особо приятно иметь с ними дело. Сам понимаешь почему.       — Понимаю, — пробормотал Билл, всё так же глядя себе под ноги. — Знаешь, я просто… я думаю, что мой отец — мой родной отец — был оборотень. Нет, не так — я в этом уверен. И я подумал, надо тебе сказать… может, тебе и вовсе будет противно?.. — он сглотнул и поднял на Макса повлажневшие, совершенно несчастные глаза, прежде чем дрогнувшим голосом закончить: — Может, тебе буду противен я?       Макс нахмурился — хорошими новостями подобное признание не назовешь. Внутри словно пружина натянулась, и первым порывом было все же отдернуть руки, отойти подальше и любоваться Билли-шельмой издалека. Но это выдало бы слабость, глупость и малодушие, а ими Макс, как он надеялся, не страдал.       — Это вряд ли, — чуть нервно усмехнулся он, сжимая его руки в своих ладонях. У Билла они красивые, ухоженные, с безумно длинными пальцами, кольцом на левом безымянном и несколькими браслетами, с флером исходящей от них магии. Кроме одного, плетеного кожаного — он наверняка имел скорее личное значение, чем практическое. Красиво, и идет ему безумно, он словно весь соткан из таких вот мелочей — порой дурацких, но любопытных и очень милых.       Макс подцепил его, погладил кожу под ним; закусил губу, прежде чем проговорить:       — Не могу представить, что ты становишься мне противен. Вообще кому бы то ни было. Тем более сейчас ты не оборотень, Билл. И уже никак им не станешь в таком возрасте. Что до отца — мы родителей не выбираем, к сожалению. Я вообще не уверен, что ты прав в своих выводах по поводу родства с мохнатой братией.       — Ну, я сильный. Заметно так сильнее, чем надо. И быстрее. И голодный вечно, ага. И луна на башку давит. И температура у меня заметно выше нормальной, — тут он всем своим видом поспешил выразить возмущение. — Ты бы заметил, если бы лапал меня почаще, знаешь ли!       Макс закатил глаза и покачал головой. Но к себе Билла притянул, обнимая снова — и впрямь горячий, почти как ночью. И снова кажущийся таким хрупким, что впору прятать от чужих глаз и охранять, словно фарфоровую статуэтку. Шести с половиной футов роста, но всё же.       — Иди сюда, — он обхватил чужую талию и запустил пальцы в волосы, прижимая его голову к своему плечу. — Выброси эти глупости из своей красивой головы. По крайней мере до тех пор, пока не начнёшь покрываться шерстью. Ты мог схватить свои… особенности от демонов или фейри. На них ты куда больше похож, кстати. И да, лапать я тебя хочу постоянно, да только ты вечно против.       — Был бы я против — меня бы здесь вообще не стояло, так? — чуть возмущенно фыркнул Билл. — Ну да не очень-то и хотелось! Я, может, тут вообще только ради твоего кота. Бэзил куда милее некоторых там. Он такой клевый, и я подумываю его похитить, знаешь?..       — Э нет, кот идет в комплекте со мной! — возмутился Макс. Еще чего не хватало — Бэзил хоть и вредный как весь некроотдел, но всё равно лучший в мире кот. Как вообще можно жить в доме без котика?       Билл на это смешно фыркнул и уткнулся в плечо. Макс почувствовал его руки под халатом — длинные пальцы пробежались по позвоночнику, вызывая стаю мурашек.       — Ну и что ты делаешь? — на выдохе поинтересовался он, стараясь говорить спокойно.       Удивительно — и женщин, и мужчин в его жизни было достаточно, чувственных, красивых и умелых, но Билли вызывал нечто большее, чем просто похоть. Нет, и ее тоже — смотреть на пухлые губы и оставаться равнодушным было решительно невозможно. Но вместе с ней… болтливый, дерзкий мальчишка пробрался под кожу, достал до самого холодного некромантского сердца, засел в мозгах и вряд ли уберется оттуда в ближайшее время. Умение сходиться с людьми не входило в список достоинств Макса, но если он к кому-то всё же привязывался, то это было надолго. Он и жену свою любил до сих пор, пусть теперь и как друга.       — Совращаю тебя? — невинным тоном сообщил Билли, хитро сверкая глазищами из-под пушистых ресниц.       — Шельма…       Макс потянулся к его губам снова, легко касаясь, прижимая Билла крепче к себе. И пусть только попробует еще раз ляпнуть какую-нибудь ерунду. Противен он будет, ишь ты…       Ну и конечно же, именно в этот момент защитные заклинания на доме сработали, оповещая, что к Максу решили заглянуть гости. Он уже успел мысленно сто раз проклясть Эву, которой наверняка снова нужны новые туфли, сумочка, пальто и «тот потрясающий парфюм»…       — Папаня! Я знаю, что ты дома, хочу твоей настойки в честь моего возвращения!.. — послышалось за дверью.       Вот же блядь.       К знакомству Билла со своим сыном Макс был готов примерно так же, как к новому шедевру от Зверобоя. Хотя нет, даже поехавший маньяк предсказуемее в своих действиях, чем Калеб, демонов сынок-боевик.       — Сваливай отсюда, — посоветовал он Биллу, стаскивая его со стола и машинально поправляя воротник его рубашки.       — Чего? — ошалело спросил он, очевидно, не сразу понявший, какой Бездны творится и почему его передумали раскладывать на столе.       — Мой сын, — пояснил Макс, кивнув на дверь, в которую стучали, кажется, уже в третий раз. — Поверь, ты не захочешь слушать его байки. Сваливай, Билл.        Билл, казалось, прикладывал все возможные усилия, чтобы не заржать в голос.       — Расскажет он, как я его в Академии раздевал на каждой пьянке.       — Что? — переспросил Макс почти в ужасе. — Так, вот это была лишняя информация.       — Чего это? В картишки же! И не только его, они там все были моими сучками, — Билл нагнулся и резво подцепил подозрительно нюхающего воздух Персика, да так и замер, держа его на весу. — А ты что это подумал?.. Да чтобы я и Калеб, да фу же! Бездна, я напрочь позабыл, что ты его папаша. Тогда вдвойне фу!       — Я подумал, что гожусь в отцы и тебе, детка, — соврал Макс — от одной мысли, что в Академии Билл вполне мог развлекаться с его сыном, становилось дурно. — Все, иди уже.        Для верности он подтолкнул Билли к заднему выходу и не удержался, легонько поцеловал его на прощание, прежде чем закрыть дверь за его спиной. Очень даже вовремя — Калеб принялся колотить в дверь пуще прежнего, грозя вот-вот снести ее с петель.       — Грёбаная боевка, — ругнулся Макс, взмахом руки привел стол в порядок и пошел открывать дражайшему сынульке. Чтоб ему провалиться на месте.