***
– Джеймс Фрейзер, открой эту ЧЁРТОВУ дверь прямо сию ПРОКЛЯТУЮ минуту! – Наша дорогая миссис Бэрд напомнила мне… – раздалось по ту сторону баррикады с таким невозмутимым спокойствием, что мне захотелось пнуть Джейми по яйцам, – …что самая плохая примета для жениха – видеть невесту до алтаря в день венчания. Я застонала от разочарования. – Джейми, мы уже женаты, ради Бога. – И всё же, когда я вчера сказал то же самое, это не помогло ни на грош, и мы отправились в мэрию. Я резко стукнула головой в дверь спальни. – Это касается государства, Джейми! Ты знаешь, что мы женаты, и я знаю, что мы женаты, – стучала я в дверь, заупрямившись и капризничая, – но мы должны сделать это официально, чтобы ты мог получить «грин кард» и чтобы тебя не депортировали к чёртовой матери! Я изогнулась и снова подёргала ручку, но он железной хваткой удерживал дверь. Я зарычала. – И если бы мы сделали, как я сказала, и просто расписались бы вчера на проклятом брачном свидетельстве в мэрии, мы бы уже были женаты и сейчас отправлялись бы на мыс! – А я опять скажу, что я тебе говорил вчера: мы обвенчаемся в кирхе… или вовсе никак. То, что я хотела сказать, улетучилось от восхищённой мысли: «О, он романтик, кроме того что любит вкусно поесть, мисс Бичем! Довольно выгодная партия!» – Может, вы сами попытаетесь вытащить его, Пенелопа? В данный момент мы официально не женаты, а когда он хочет сделать по-своему, то превращается в невыносимого ОСЛА. – О, милая, не искушайте меня! Несмотря на раздражение, я не могла сдержать смех. Миссис Бэрд, одинокой женщине с довольно дерзкими манерами, было уже за пятьдесят, мужчин она смущённо обожала. Я мысленно представила её полуподдразнивающий (и полусерьёзный) взгляд на Джейми. Мы решили сказать (когда это понадобится), что Джейми служил за границей в Британской имперской службе, удачно подыскав точные названия полков и их расположение; что он был взят в плен вскоре после прибытия на опасное задание; и что правительство Британии ошибочно записало его как убитого в военных действиях, в то время как я осталась беременной вдовой; что только теперь он смог бежать и вернуться ко мне домой; и, наконец, что записи нашего первоначального брака сгорели на военной базе в Англии, где мы жили до его предполагаемой смерти. Довольно просто и нисколько не исключительно. Любому видно, что Брианна в действительности его кровное дитя, и если кто-то предположит, что она была зачата вне брака, то и чёрт с ним. Миссис Бэрд, однако, вчера без вопросов приняла это объяснение – только крепко прижала меня к своей немаленькой груди, плача от радости. «О, дорогая моя! Мои милые девочки!» – всё повторяла и повторяла она. Не только Брианна была глубоко и мгновенно очарована Джеймсом Фрейзером. Пенелопа тоже приняла Джейми с безграничным энтузиазмом, подкладывала ему лакомые кусочки и оказывала материнское внимание, о котором он даже мечтать не смел. Как бы мило это ни было само по себе, в такие моменты я отчётливо ощущала себя лишней. – Сейчас, – внезапно раздался голос Джейми за дверью, – миссис Бэрд со мной и с крошкой Брианной отправляется по магазинам, чтобы одеть меня как подобает… – Одежда, какая уже есть, великолепно подойдёт, Джейми! Серые слаксы [широкие габардиновые брюки] и… – …одеть меня как подобает, – твёрдо продолжал он, – и в одиннадцать мы встретимся с тобой в кирхе, да? Молчание. – ДА?! – Миссис Бэрд! На брачном рынке появилась некая манипулятивная шотландская скотина… В его голосе я услышала улыбку: – Я тоже люблю тебя, Сассенах.***
Однако он был прав, чёрт бы взял его прятки.***
Платье не было подвенечным – простое платье до середины икры с рукавами «японочкой», скроенное из мягкого шёлка сливочного цвета. В универмаге я поспешила со своим кошельком в отдел уценённых товаров и краем глаза увидела его. Это была, несомненно, самая нелепая одежда, которую я надевала со времён Версаля: настоящее пирожное из объёмного тюля с подходящей кружевной шляпкой. Я решила просто надеть свой персиковый костюм и туфли на шпильках… …Но, увидев его лицо, когда я шла по проходу в церкви Св.Майкла, с ниткой жемчугов его матери на шее и букетиком жёлтых роз, которые я выбрала, думая о ней и о Лаллиброхе… я была рада, что надела это платье, таким образом оказав честь Джейми. Потому что одеться иначе значило подложить ему свинью, показывая, что этот день для меня не отличается от любого другого. А это было не так. Боже, не так – нельзя было даже помыслить иначе! Джейми узнал об этом в мэрии, и, даже в таком раздражении, как тогда, я не променяла бы этот момент ни на что на свете. Он был, попросту говоря, сногсшибателен, поднимаясь к алтарю с Бри на руках в ожидании появления священника. Два дня хорошего сна и добротной пищи замечательно повлияли на него! Он оставался стройным, но тени под глазами исчезли и щёки положительно засияли. Костюм сказочно шёл ему, и из-за синего галстука его глаза стали такими ослепительными, что мне приходилось зажмуриваться. Не было ни пледа, ни броши, ни сапог или дирка: лишь слегка напомажены короткие волосы. Он в самом деле не мог настолько отличаться от мужчины, за которого я выходила пять лет назад, – какая жалость: кажется, я поменяла Роб Роя на Кэри Гранта! – но он был по-прежнему мой Джейми… И от него по-прежнему захватывало дух. Когда я дошла до них, он наклонил голову к Бри, выглядывая из-под ресниц на меня, и весьма ошеломлённо спросил: – Мама прекрасна, ага? – Ага! – машинально выкрикнула Брианна, незамедлительно включив это слово в свой лексикон. – И Па тоже, – с жаром ответила я, пожимая его свободную руку. – О? – переспросил он, и я улыбнулась, видя, с каким застенчивым удовольствием он смотрит на меня. – Нормальный… костюм? Странно: моё горло так пересохло, и глаза, казалось, наполнились слезами. – Ты великолепен, Джейми! Он широко улыбнулся и наклонился поцеловать меня. Прежде чем наши губы успели соприкоснуться, однако, громкий взрыв и ослепительная вспышка заставили нас отскочить, а Брианну – завизжать. – Джейми Фрейзер, – недоверчиво сказала я, следя за миниатюрным мужчиной в очках справа от меня, которого теперь опекала миссис Бэрд. – Подумать только! Ты пригласил фотографа?! Он робко пожал плечами, подхватывая Брианну поудобнее. – Миссис Бэрд сказала, что так принято на свадьбах. Бог знает почему, я терпеть не могу фото-вспышки… Но мне бы хотелось иметь твой портрет в этот день. Свободной рукой он нежно, очень нежно обнял меня за шею, большим пальцем проводя по скуле и ласково глядя в глаза. – Ты сегодня ещё прекраснее, чем в тот день, когда я в первый раз женился на тебе, mo nighean donn, но даже тогда от твоего вида у меня чуть сердце не остановилось. Чудо, что я ещё стою. Да… да, это было чудо. Что он стоял здесь передо мной, касаясь моего лица. Что он держал на руках свою дочь. Что он всё ещё дышал. «Благодарю тебя, Господи, - безмолвно молилась я, тесно прижимая к себе его и Бри. – БЛАГОДАРЮ ТЕБЯ, и пусть я не прекращу благодарить тебя». – А, мисс Бичем, вы здесь! Прошу вас, дорогая, прошу! Мы с Брианной стали посещать церковь Святого Майкла в первую очередь из-за отца Джентри, добродушного мужчины средних лет. Он был глубоко верующим, не придавая излишнего значения догматическим или процедурным вопросам. И слава Богу, потому что я сомневалась, будто много священников позволили бы себе в субботу, в последнюю минуту, не проводя положенной мессы, обвенчать пару, уже имеющую ребёнка! Но мы много раз разговаривали с ним с тех пор, как я присоединилась к его пастве, так что он знал о том, что отец Брианны пропал, – хотя, конечно, без истинных подробностей. Он сам крестил Брианну, действительно, и его часовня была одним из немногих по-настоящему спокойных мест, где я могла отдохнуть душой за два последних года. Добрый человек сам растрогался и плакал, когда вчера я привела к нему Джейми, чтобы объясниться и умолять его об участии в необычном венчании. Он просиял, глядя на нас. – Вы создаёте прекрасную семью в благословенный день. Начнём? – Пожалуйста, отец, – сказал Джейми, передавая Бри миссис Бэрд и взяв меня за руку. – Мне бы очень хотелось снова быть женатым на этой женщине.***
Мы решили, что музыки не будет, кроме литургии, и не будет свидетелей, кроме Брианны, миссис Бэрд и фотографа, и всё же это была одна из самых спокойных и трогательных церемоний, которые я видела, не то что участвовала. Мы с Джейми по очереди расплакались. Я – во время произнесения брачных клятв: – Я беру тебя, Джеймс, в мужья… В прошлый раз я говорила их Джейми ничуть не искренне, не собираясь выполнять, и ему я тоже не верила. – …любить, уважать и защищать… А он тогда искренне обещал сдержать своё слово и не нарушил его. – …в радости и в горе… Для меня эти слова звучали по-новому, как самые важные из всех, что я произносила. Словно я вложила душу в каждый слог, так что едва бормотала сквозь слёзы, которые грозили перейти в рыдания. – …любить и заботиться… отныне и присно, пока смерть не разлучит нас. Джейми перестал владеть эмоциями, когда отец Джентри выжидательно посмотрел на него и спросил: – У вас есть кольца? – Кольца? – Джейми, похоже, запаниковал. – Нам нужно не одно? Я не… Я успокаивающе дотронулась до его руки, порылась в своей сумочке и положила оба кольца в руку священника: моё серебряное с переплетением и массивный золотой обруч, купленный сегодня утром. – Джеймс, – сказала я вслед за святым отцом, беря Джейми за левую руку и надевая кольцо ему на палец, – возьми это кольцо в знак моей любви и верности, во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Джейми смотрел на кольцо на своём пальце с такой нежностью, будто это была драгоценнейшая в мире вещь… Затем перевёл тот же взгляд на моё лицо. В глазах его под насупленными бровями стояли слёзы, и адамово яблоко бешено вздулось. Он открыл рот, будто хотел что-то сказать… но не мог выговорить ни слова. Он сглотнул, поднял мою руку к губам и поцеловал её долгим поцелуем, так что за это время две тёплых слезинки лёгкими каплями упали на мою кожу. К концу церемонии мы оба практически разревелись. Когда было сказано всё, что полагается, отец Джентри улыбнулся нам и, махнув рукой, показал, что мы можем перейти к обговорённому добавлению. Джейми взял мою правую руку в свою левую, прижав ладонь со шрамом к моей. Мы оба плакали безудержно и, запинаясь, вместе выговаривали фразы, которых не могли закончить в прошлый раз, истекая кровью при нашем расставании. «Ты кровь от крови моей и плоть от плоти моей. Я тело своё отдаю тебе, чтобы двое мы стали одним. Я душу свою отдаю тебе до конца наших дней…» – …и навсегда после смерти, – прошептал Джейми, устремив на меня горящие глаза. Когда было дано радостное позволение, мой законный муж взял моё лицо сразу в обе трясущиеся руки и поцеловал меня так же крепко, как любил. Я уронила все аксессуары невесты, так же обнимая его, и оторвалась от поцелуя, только чтобы хрипло поклясться в ответ: – Навсегда после смерти, Джейми.