Хочу тонуть в тебе

      – Ты помнишь, – спросила (то есть выдохнула) я Джейми прямо в рот, – что мы занимались любовью сотни раз и ни разу тебе не нужно было раздевать меня снизу?       – Мне нисколько не нравится новый опыт, – мрачно рычал он, возясь с резинкой на моём белом бикини и залезая под неё рукой, чтобы жёстко схватить меня за задницу.       – О, правда? – улыбаясь, спросила я, схватила его сзади за шею и изо всех сил снова притянула его губы к моим. – Твой маленький дружок, однако, говорит обратное.       Его эрегированный член, отнюдь не «маленький», настойчиво толкался мне в живот в высшей степени приятно и нетерпеливо, ещё более торопясь, когда наши рты снова сцепились друг с другом.       – Мой дружок, – сказал он, на мгновение отстранившись, – не в настроении принципиальничать по данному вопросу.       Я чувствовала, как он всей рукой скользит вверх и освобождает от трусиков, одновременно покусывая зубами нежную кожу моей шеи.       – Думаю, к чести трусиков, они должны создавать довольно приятное чувство напря… О… о… да… о, Джейми, продолжай!       Его только что освободившаяся рука немедленно залезла в переднюю часть бикини, и он мастерски играл сильными, точными ударами. Я схватила его за плечи и, подтянувшись на носочках на камне, прижалась к нему ещё сильнее.       – О, Иисусе, боже, не ост… чёрт, не ост…!       Он ничего не говорил, но торжествующе улыбнулся и, увеличив скорость, сделал так, что о членораздельной речи даже помыслить было нельзя.       Миссис Бэрд мы оставили второпях нацарапанную записку (пришпиленную к корзине для пикника), в которой просили её не волноваться, потому что нам нужно подняться в комнату за чем-то забытым, но необходимым.       И эта необходимость была такой настоятельной, что мы даже не приблизились к своей комнате. Мы побежали в первый попавшийся укромный уголок, как потом оказалось, – в гостиничную прачечную.       Несколько помещений примыкало к основному зданию – своего рода «муравейники», куда можно было зайти прямо с пляжа, – они появлялись постепенно в течение нескольких лет, по ходу расширения отеля. Тёмные стены, запах мыла – прачечная, словно грот, была прохладной, гостеприимной… и, надеюсь, пустой. Рука об руку, мы пробежали по её лабиринту, задыхаясь от виноватого смеха и, к счастью, не встретив никого из персонала, пока не попали, наконец, в заднюю комнату. Она была чуть больше уборной, в ней находились полки и складной столик, но мы немедленно согласились, что этого было больше чем достаточно. И я не возражала, что Джейми затолкал меня в самый тёмный угол, уложил и взял дело в свои… да, в руки.       Его кожа была восхитительно горячей и сухой от солнца, и, обхватив его спину и плечи, чтобы двигаться в такт с ним, я чувствовала, как под моими руками осыпаются песчинки. В принципе, я была согласна с Джейми, что в каждодневной жизни предпочтительнее не надевать ничего на половые органы, чтобы облегчить сексуальные контакты с супругом, однако добавочное давление швов тесной одежды, усиливающее желание, было, несомненно, новым, – настолько новым, что перед моими глазами замелькали пятна и с губ сорвались нечленораздельные звуки. Ну, держись и ты, парень…       Я спустила с него штаны до самых лодыжек. Он был горяч, и твёрд, и низко рычал, когда я схватила его и начала двигаться в ритме его собственных изумительных усилий. От этого он пришёл в ещё больший восторг. Вскоре он заставил меня гудеть, как провод под током, и я почувствовала резкий всплеск.       – Джейми? – застонала я.       Ему не нужно было повторять дважды. Он стащил трусики с моих бёдер и кинул их на пол. Снимать лифчик, однако, показалось для его планов слишком затратным по времени. Он схватил меня и уложил на стопку чистых полотенец, сложенных на столе.       Дрожа от сдерживаемого желания, он на краткий миг встретился со мной глазами. Этот взгляд, почти насупленный, но сопровождаемый ликующей кривой улыбкой, добил меня. Я обвила его руками за шею, и мы встретились с напором, который заставил нас кричать в равной степени как от шока, так и от удовлетворения и голода.       Стол подо мной, должно быть, был замечательного качества, вопреки скромному предназначению, потому что не скрипнул и не застонал, несмотря на наше довольно жёсткое соединение на его столешнице. У меня в голове промелькнула неясная мысль написать извинительное письмо руководству с благодарностью за строгое соблюдение стандартов… И ещё оставить значительную компенсацию персоналу прачечной, чьей работе мы комплексно противодействовали на нескольких уровнях.       Как только мы приблизились к основному блюду программы, вдруг раздался резкий щелчок двери и послышались голоса: два человека вошли в комнату рядом с нашим убежищем. Я застыла, дико глядя на дверь. Мой муж – нет.       – Ещё чего! – прошептал он, удваивая свои усилия.       Я закусила губу и держалась.       В течение нескольких минут нам было слышно, как пришедшие возятся в соседней комнате, говоря о крахмале, температурах и о какой-то Дорин, – о женщине явно нестрогих нравов, совершившей что-то скандальное с неким Джанмарко, – и не обращая внимания на поразительно жаркое свидание, происходившее за стеной чуть ли не в пяти футах от них.       Вдруг Джейми громко застонал, и я зажала рукой его рот, прошипев: «Ради Бога, Джейми!», но обозлилась на него, а моё тело оказалось совершенно согласно с его линией поведения, послав к чёрту мои угрызения совести.       Необходимость не шуметь во время акта любви возбуждала несравненно больше. Как-то чувствуешь себя чуть-чуть порочным, и требуется сдерживаться изо всех сил, чтобы молчать, и от этого каждое ощущение усиливается, отзывается каждая клетка, заставляя кровь стучать сильнее и быстрее, чем раньше.       – Мне придётся... – задыхался Джейми, через минуту после того, как голоса и шаги наконец удалились, и капля пота упала с его лба, скатившись между моими грудями. – ...звать тебя… Р…       Он проглотил окончание, так что я не расслышала.       – Звать меня… к… как? – спросила я, сама не лучше его владея собой.       – …Ритой …Х-хейворт!       Я устало рассмеялась.       – Так хороша, что ли?       Он зарычал, улыбнулся и схватил меня обеими руками за голые ягодицы, чтобы прижать к себе ещё крепче. В свою очередь я сжала свои мышцы, так что его лицо расслабилось, а всё тело содрогнулось со стоном, перешедшим в недоверчивый смех.       – Господь всемогущий, Сассенах…       Он упал на моё плечо, медленно качаясь против меня.       – Ты сведёшь меня в могилу раньше времени…       – Ну, знаешь, – сказала я, обнимая его за шею и пытаясь выровнять дыхание, – в первый же день я сказала, что поехала бы с тобой куда угодно.       Он весело фыркнул, и поднял голову, ласково улыбаясь.       – Ты, конечно, этого не говорила. Бог свидетель, услышав такое, я бы женился на тебе в первый же день!       – Ну, может, я вслух не высказывалась, но я отчётливо помню эту мысль.       – О, да? – переспросил он, и шутливый тон сменился нежностью. – Когда же ты так подумала?       – Когда ты обнимал меня в первую ночь в Леохе. Помнишь? Я плакала о… о Фрэнке, и ты посадил меня себе на колени и утешал.       – Да. – Он нагнулся, прижав свой лоб к моему, и улыбался. – Я, похоже, никогда не забуду этого.       – Помню, я подумала, что, наверное, так ты успокаиваешь своих кобыл: ласковым тоном, нежными прикосновениями… Чувством заботы и доверия… И поняла, что доверяю тебе.       Он негромко хмыкнул с улыбкой, взял моё лицо обеими руками и очень нежно поцеловал.       Потом выпрямился, отодвинулся и целенаправленно шлёпнул меня по крупу.       – Ну, моя Сассенах, хорошо, когда ты держишь свои мысли при себе, но иначе, может, наш жеребёночек появился бы несколькими годами ранее.       Мысль о самой маленькой лошадке вернула нас к реальности, и с поцелуем и усталым стоном он покинул местечко между моих ног.       Мы быстро привели себя в порядок. К счастью, под рукой была масса чистых полотенец… Точнее, они были чистыми двадцать минут назад.       Завязывая брюки, Джейми посмотрел на меня, приподняв брови:       – Значит, ты с первого дня неровно ко мне дышала, да, Сассенах?       Я ничего не сказала, надевая бикини… Но ответила ему очень искренней улыбкой.       Он открыл дверь, подмигивая обоими глазами сразу.       – И я тоже.