Хочу тонуть в тебе

      Джейми был не в силах сдерживаться. Он так хохотал, что рёбра болели и трещали, словно бочонок с элем, готовый лопнуть.       Клэр повалилась на него и тщетно старалась выровнять дыхание, чтобы обрести дар речи… И ничего, кроме кашля и отдельных слогов, не выходило у неё между судорожными вздохами и смехом, и это вызывало у обоих новую волну хохота.       Посреди танцпола они вцепились друг в друга, как дети, восклицая и хохоча, и выглядели такими безнадёжными психами, что танцующие рядом тоже начали смеяться… Над ними.       – Хо… ХОРОШО!       Клэр решительно взялась обеими руками за его лицо, со строгим выражением, но всё ещё посмеиваясь.       – Мы научим тебя танцевать настоящий свинг, не успеет ещё наступить утро, хвала Юпитеру! Или…       – Последние двадцать минут свидетельствуют об обратном, mo nighean donn[моя каштановолосая женщина, гэльск.], – сказал он, продолжая смеяться, так что у него уже заболели щёки. – Ради старого Юпитера собственной персоной, давай посидим чуть-чуть, а?       Он очень старался овладеть умопомрачительным неровным танцем, которому она его учила, но сколько бы они ни бились, у него не получалось. Он только отступал, ошибаясь или сталкиваясь с Клэр и другими танцорами, закручивал её в неправильном направлении, так что она застревала в сгибе его локтя (только что это и произошло), и всё, что он делал, выставляло его полным дураком в собственных глазах, – но он не чувствовал никакого неудобства – всё вызывало только счастливый, идиотский, нелепый чудесный смех!       – Но-но-но!       Клэр схватила его за плечи, смеясь и подлизываясь.       – Ещё разок, Джейми! Пожалуйста! Я уверена, у меня получится тебя…       Он коварно остановил её улыбкой и поцелуем.       – Ты превосходный инструктор, Сассенах, но твой ученик дурак дураком и лучше выпьет бокал виски.       Это была их последняя ночь на мысе Код, и они решили отметить её ужином – наедине – в танцевальном зале отеля. Пиршество было щедрым, а потом музыкальный ансамбль начал играть громкую музыку, под которую народ весело бросился танцевать толпой. Джейми наслаждался зрелищем нового танца, – хотя явно не мог сам овладеть мастерством свинга, – всеми быстрыми поворотами, и улыбающимися лицами, и кружением разноцветных пар. Танец был энергичным, Джейми в ту ночь ощущал, как жизнь и радость бьют ключом.       Неделя «медового месяца», казалось, промелькнула в мгновение ока, – счастливые, золотые деньки чтения на солнце, игр с Брианной, походов по магазинчикам, чтобы посмотреть на все легкомысленные товары, и случайные (немного неловкие) игры в «бочче» [игра с мячом на точность броска – прим.перев.] или «бадминтон» с другими парами, с которыми познакомились на пляже. Он купил «солнечные очки» , которые, на его взгляд, придавали ему вид насекомого, но Клэр сказала, – «сексуальный» вид.       Он ел и мороженое, не впервые, так как он уже пробовал его во Франции, но, Боже, современное воплощение было гораздо хуже, и у Джейми появилось ощущение, будто он целую неделю страдает от подагры. Он категорически отказывался от любых морских прогулок. Они, может быть, и обязательны для отдыхающих на мысе, но больше, чем Джейми желал видеть кита, он не хотел умереть в результате этого.       И самой главной во всём этом была Клэр: он обнимал её, смотрел на неё, смеялся с ней и занимался любовью каждый раз, как только мог. Джейми предполагал, что, может быть, впереди у них более суровые времена, печали и заботы… Но никогда в жизни он не был так неизменно счастлив.       – За нас, дорогой! – провозгласила Клэр, поднимая стакан, когда они заняли места за обеденным столом. – За наше грядущее возвращение в скучную реальность!       Джейми с улыбкой покачал головой.       – Нисколько не скучную, mo chridhe [дорогая].       Она иронически вздохнула.       – Здесь жизнь чрезвычайно предсказуема.       Он поднял свой стакан.       – Предсказуемую я приветствую с радостью. За твоё здоровье, любимая.       Едва их стаканы прозвенели, коснувшись друг друга, как сзади Клэр появился брюнет лет восемнадцати.       – П-простите, м-мэм, – сказал он, претендуя на конфиденциальность, но явно вспотев от робости, – н-не откажетесь п-потанцевать?       – О! – воскликнула она, вправду растерявшись.       Она кинула быстрый взгляд на Джейми и покраснела.       Джейми тоже фактически вспыхнул, думая (как и она) о вчерашнем происшествии в магазине мороженого.       Кроме мороженого (за которым они пришли), там торговали полотенцами, купальными костюмами, разноцветными игрушками для пляжа и всякой всячиной, нужной или не нужной, покупая которую, только спускаешь деньги. Клэр оставила его просматривать стопку книжек, обещая принести что-нибудь, что, по её мнению, ему должно понравиться.       Не прошло и минуты, как около него возникла блондиночка в красном купальнике, якобы желающая поискать себе книжку, но смотрела на него так, словно выбирала кусок мяса. Она спросила, как его зовут, восхищённо прокомментировала его рост и сложение, встала ближе, чем было прилично на его взгляд… И с каждой секундой прижималась всё теснее.       Джейми в 1950 году день ото дня чувствовал себя комфортнее, но всё ещё был чрезмерно осторожен и не мог отлепить язык от нёба, когда нужно было говорить с посторонними. Он не был уверен, что знает правильный порядок действий при общении в различных ситуациях, с которыми может столкнуться. Он мог более или менее искусно шутить от всей души с женатыми парами их с Клэр ровесников. Также мог и взаимодействовать с продавцами в магазине и с другим персоналом на их рабочих местах.       Однако роскошные, целеустремлённые полураздетые молодые женщины, которые выглядели так, будто хотят взять его прямо на месте, – плевать, что это публичное место, и не обращали внимания на обручальное кольцо, чёрт бы их побрал! – это было совсем новое дело, и он почувствовал себя неопытным, задыхающимся и беспомощным, как тринадцатилетний мальчишка.       Инстинкты призывали его использовать какие-нибудь способы её остановить, но он знал, что обычаи ХХ века не позволяют ни грубо рычать на девушку, ни физически отталкивать её от себя. Проклятие, – он рассматривал оба варианта с растущим желанием последовать им, поскольку его вежливые намёки не были услышаны. Фактически его холодность, казалось, только веселила её, она становилась смелее и, в конце концов, полностью прижалась к нему и зашептала ему на ухо что-то непристойное.       Неизвестно, к счастью или к досаде из-за угла появились миссис Бэрд, Брианна и Клэр и увидели, как девушка, окончательно обнаглев, клеится к Джейми, но он воспользовался ситуацией. Он чуть не бросился и схватил Бри на руки, чётко представив СВОЮ ЖЕНУ бессовестной девушке.       Они с Клэр потом смеялись над этим.       – Боже праведный, она ОХОТИЛАСЬ за тобой, Джейми!       Но ему всё ещё было стыдно думать об этом, стыдно, что он категорически не отверг ухаживаний девушки, – неважно, насколько она могла оскорбить его в ответ… И ещё больше стыда испытывал, вспоминая лицо Клэр, увидевшей наполовину вставший член, невольно оттопыривший его бриджи.       Не прошедшее ещё чувство вины заставило его сглотнуть невольный комок ревнивого бешенства по отношению к брюнетику и улыбнуться, говоря с притворным добродушием:       – Ну, пойди, Клэр. Ты заслуживаешь напоследок хорошего партнёра по танцам.       Но Клэр только покачала головой, очаровательно сияя мальчику.       – Вы очень любезны, сэр, но я должна отказаться. Вон там группа юных леди, которые, кажется, очень хотели бы потанцевать!       – Ты не должна отказываться из-за меня, Сассенах, – сказал Джейми, смотря вместе с Клэр, как упавший духом парень идёт к указанным девушкам.       – Знаю, – с улыбкой прощебетала Клэр. – Я ни с кем другим сегодня танцевать не хочу.       Он встретился с ней глазами и улыбкой ответил на улыбку, зная, что она увидит в ней благодарность.       Они пили и смеялись, и снова пили, и потом, поздно вечером, ели пирог с персиками.       В этот момент Джейми заметил, что молодые танцоры в основном ушли, так что более старшие пары задвигались, занимая их места. Заводное громыхание свинга растворилось в медленном вальсе. Хотя Джейми ничего не мог сказать о мелодии, он понимал, что пьеса прекрасна, неординарна и нетороплива, – словом, музыка такого рода ему была известна.       Он неожиданно поднялся и, низко поклонившись, протянул руку Клэр.       – Окажите мне честь, миледи!       Он увидел, что она чуть не запротестовала, но смягчилась и взяла его руку, позволяя вывести её на танцпол.       Не считая краткой попытки станцевать свинг нынче вечером, он вообще не танцевал с Холируда, а с Клэр – со времён Версаля. Само по себе ему это действие не особенно нравилось, и никаких выдающихся навыков в танцах у Джейми не было. Но он любил чувство совместного движения с Клэр. Оно напоминало любовный акт: оба они двигались так синхронно, что ни один не был ведущим, ни один – ведомым, только парение и вращение, инстинктивное движение друг с другом, совершенно прекрасное в своей одновременности.       Оба были удивлены, когда песня закончилась и зал разразился аплодисментами. Джейми подумал, что приветствия адресованы оркестру, но все глаза были устремлены на них.       – Ты должен добавить танцмейстера в свой список возможных карьер! – сказала Клэр, чуть запыхавшись, когда они неловко кивали, благодаря публику.       Он фыркнул.       – Скажи это моим танцмейстерам, и они дважды посмеются.       Они приспособились к более спокойному ритму следующей песни – медленного танца, как она её назвала, – совместные колебания двоих, очень тесно обнявших друг друга. Не высокохудожественно, но, несомненно, интимно.       – Ну, как бы то ни было, – сказала она, – ты чудесно танцуешь, и мне нравится, когда любуются мной в твоих объятиях.       – Ты очень добра, любимая.       – Не повредит, безусловно, тот факт, что ты самый привлекательный мужчина в зале.       Он невольно покраснел.       – Ты не хочешь, чтобы я превратился в уродливого тролля, чтобы ты могла легче удержать меня у себя? Ибо я не могу отрицать, что иногда желаю, чтобы ты не была столь захватывающей дух, Сассенах.       – Трепло, – сказала она, всё же смеясь.       Она провела рукой по его плечу вверх до шеи, вызывая мурашки по всему телу.       – Пока у моего мужа хватает здравого смысла держать в узде изголодавшихся девушек, они могут смотреть на него сколько душе угодно.       – О, да? – по-шотландски переспросил он с пересохшим горлом.       – Да, – ответила она так же по-шотландски и поцеловала его, а в глазах искрилось лукавство. – Потому что только я знаю, как он кричит… и каков на вкус… и как ощущается… в моей постели.       Она прижалась целиком к нему и прошептала нечто непристойное.       Слава те Господи, в этот раз порядок действий вспомнился ему так же естественно, как дыхание, и он очень сильно захотел перейти к следующему пункту.       Немедленно.