Хочу тонуть в тебе

      25 декабря 1950 г.       — «Дети смеются, прохожие идут».       Детский смех. Что ещё ожидаешь услышать от детей рождественским утром?       Не вопли, леденящие кровь!       И Джейми, и меня в одно мгновение метнуло от мертвецкого сна к полнейшей и сильнейшей панике, и мы, слепо приковыляв в детскую, нашли комнату пустой. Десять безумных секунд спустя мы обнаружили дочь в дверях гостиной, визжащую от восторга при виде рождественской ёлки у камина.       Я простонала от облегчения и, задыхаясь, вцепилась в свой живот, но Джейми отреагировал быстрее.       — Брианна Эллен Фрейзер!       Наэлектризованный адреналином, он оторвал её от пола и заставил посмотреть ему в глаза.       — Ты не должна бродить по дому без мамы или меня, слышишь? Оставайся в своей комнате, пока мы тебя не заберём оттуда.       Он небольно, но крепко тряхнул её, чтобы подчеркнуть значимость своих слов.       — Слышишь?       — Но… но… папуль, посмоти!       Она извернулась у него на руках, чтобы снова повернуть голову к одетому в мишуру дереву.       — Роже-сво-же!       Джейми сделал глубокий выдох и закрыл на мгновение глаза, будто изгоняя страх и гнев из своего тела. Я одобрительно погладила его по руке, и он согласно хмыкнул, а потом поцеловал Бри в щёку.       — Ага, Рождество, так и есть.       Он поставил её снова на пол и обнял меня за талию; мы оба лукаво смотрели на наше потомство, с которым и поседеть недолго.       — Тебе нравится ёлка, лапонька?       — АГА! — восторженно взвизгнула Бри и от радости дважды подпрыгнула на месте, а потом подбежала поближе рассмотреть ёлку.       Мы с Джейми принесли дерево вчера вечером, когда дочка уже легла спать, и устроили у камина счастливую пижамную вечеринку, украшая ёлку, а на улице пошёл снег. Мы с радостью лакомились глазированными пряниками миссис Бэрд и пили яблочный сидр, вешая на ветки игрушки и «дождик». Джейми, хотя до ХХ века не слышал о подобных вещах, как занесение ёлки внутрь** и празднование вокруг неё, казалось, пришёл в совершенный восторг, хотя, совсем откровенно говоря, таков мог быть эффект от виски, добавленного к сидру.       Он отошёл на шаг и с чувством провозгласил:       — Прекрасно!       К нашим волосам и одежде прицепилось немало мишуры, потому что, украшая ёлку, мы неизбежно скатывались к швырянию «дождика» друг в друга и приступам беспомощного хихиканья. И, конечно, лица были перемазаны глазурью, а мы хрипло смеялись друг над другом. И, естественно, семь бед — один ответ, мы закончили на полу, голые, покрытые липким сахаром, занимаясь приятной любовью на ковре в рождественский сочельник (деятельность, после которой не часто появляются колядки и стихи, но довольно празднично выглядящая, чёрт побери, в моей книге [– прим. автора?]).       Джейми, забывшись, сжал мою попку (будто также вспомнив наши взаимные поздравления прошлым вечером), и было очень здорово наблюдать с любовью, как Бри, покачиваясь, с восхищением смотрит на дерево.       — Это… — девчушка с восторгом широко размахивала обеими руками, прыгая на месте, — всё — счастье!       Смеясь, я в ответ сжала Джейми.       — Ты счастлива из-за ёлки, киска?       Бри, всегда оставаясь педантичной малышкой, пристально посмотрела на меня:      — Это и ЕСТЬ счастье, мама, понимаешь? Видишь его?       — Ты необыкновенно права, детка. Это очень счастливое дерево.       Через четверть часа мы сидели на полу у камина, с кружками чая и тарелками тостов с коричным маслом, открывали подарки, а из проигрывателя ненавязчиво звучали рождественские мелодии Бинга Косби.       Бри, конечно, была первой, и её восторженный возглас почти напугал нас, как если бы выражал ужас.       — Это ПОЕЗЗЗД! — воскликнула она, с поразительной жадностью разрывая и отбрасывая обёрточную бумагу.       В конце концов я могла бы поспорить, что Джейми было так же весело запускать деревянный поезд, как и Бри, а она наслаждалась. Видя, как оба лежат на животе, повторяя «чух-чух» и устраивая катастрофические (и, по-видимому, весёлые) столкновения, я особенно радовалась.       Взяв кружку обеими руками, я, сидя на полу, привалилась к софе и — почувствовала нечто у себя в животе. Не шевеление, — для этого было слишком рано, — но какое-то постороннее воздействие… Да, оно было там.       «Я жду тебя с нетерпением, малыш, — сказала я про себя своему ребёнку. — Скорее присоединяйся к нам, ладно?» И я могла поклясться, что оно отозвалось напряжением.       — С Рождеством, Сассенах! — Джейми протянул мне шершавый свёрток в коричневой бумаге.       — О, милый! — восторженно воскликнула я через секунду, оборачивая роскошный шерстяной шарф сливового цвета вокруг своей шеи. — Это великолепно! Откуда ты его взял?       — Сделал сам.       — САМ?       — О, да.       Он небрежно пожал плечами.       Я просто вылупилась на него, чёрт возьми.       — Ты… умеешь ВЯЗАТЬ???       — Да… Это плохо?       Он был удивлён тем, как сильно я была потрясена, и выглядел одновременно и сконфуженно, и слегка нервно.       — НЕТ… вовсе нет, но…       Я проводила пальцами по совершенным, аккуратным рядам петель.       — Я просто… Я, наверное, никогда не встречала мужчину, который умеет вязать!       — Нет? Все мальчишки в Хайленде умеют. Надо занять руки чем-то полезным, пока пасёшь овец или что-то в этом роде. Или в сарае, пока не занят девушками, — сказал он, подмигнув [канонный Джейми не умеет подмигивать — прим. перев.].       Он неловко улыбнулся.       — Тебе правда нравится?       — Очень, — сказала я абсолютно искренне. — Погоди, все девушки в госпитале выстроятся в очередь, чтобы ты связал ИМ такие шарфы!       — Ну, я сделаю, что могу, — добродушно сказал он и, по-моему, был благодарен.       — Господи, теперь я чувствую себя дурой за свой подарок тебе.       Он был определённо НЕ ручной работы.       Он широко улыбнулся.       — Я уверен, что он мне очень понравится, mo nighean donn.       Он ему понравился, точно. Его ликующий взгляд, когда он пролистывал полноцветное специальное издание журнала «Мотор Тренд» (вместе с бессрочной подпиской), ясно показывал, сколько чудовищ мы создали, позволив Джейми получить в свои руки автомобиль — извините, получите в свои руки Бонни (Иисус твою Рузвельт Христос!). Понимаете? Чудовище. Он страстно читал вслух одну из статей о новых тенденциях фар в 1951 году, когда наш родительский инстинкт дал обоим какой-то сигнал.       — Бри, что ты там делаешь, девочка?       Бри, целенаправленно приближаясь к фойе, сказала только: «Что-то!»       Джейми фыркнул со смехом:       — Ты не ответила!       — Кисонька!.. Скажи маме и папе, что ты там делаешь?       Она не ответила, наклоняясь под буфет у двери, чтобы подобрать нечто, оказавшееся почтовым конвертом.       — Ну, умница, заметила!       Я тщетно пыталась определить, получили мы эту почту или должны были отправить. В любом случае, конверт, должно быть, случайно упал с задней части шкафа и оставался невидим Бог знает сколько времени. Я надеялась, что это не просроченный счёт и не что-нибудь неотложное.       — Ага, молодец, лапка! Принеси его сюда!       Довольная успехами своей спасательной операции, Бри опять подскакала к нам и показала письмо Джейми. Он минуту смотрел на него, а потом улыбнулся.       — Это подарок на Рождество для твоей мамы, девочка.       — О! Ещё один?!       — Внеплановый, но, думаю, всё же долгожданный.       — Дейжи, мама, — сказала Бри, небрежно кидая конверт мне на колени.       «Гарвардский университет», — гласил обратный адрес.       — Знаешь, это очень даже может быть НЕ подарок, — сказала я, хватая конверт и чувствуя тошноту от беспокойства. — В приёмных комиссиях маленькие конверты используются обычно для плохих новостей, а не для хороших.       На лице Джейми быстро сменилось несколько эмоций, однако он, игриво пожав плечом, предложил:       — Открой его!       Я ногтем открыла конверт. Боже, эти старпёры, конечно, отвергли меня, как замужнюю женщину. Слава Богу, я не знала в то время, что беременна, потому что тогда это, несомненно, означало бы автоматически: «Нет, благодарим вас». Этот отказ будет…       «ПРИНЯТА».       Очевидно, это отразилось на моём лице, потому что Джейми просиял от уха до уха и полез ко мне целоваться.       — Молодец, Сассенах!       — Здесь правда сказано «принята», да? — протянула я ему письмо. — Мне не кажется?       — Да, так и есть, чёрным по белому. «Мы рады сообщить Вам, что Вы ПРИНЯТЫ». Бри, дочка, твоя мама станет доктором! Это здорово, ведь так?       — Дааа! — в восторге воскликнула Бри, хотя больше была занята своими поездами.       — Больше похоже, что я буду вечерне-заочной студенткой отделения органической химии и биологии, — сказала я, но чуть не растекалась от облегчения.       Я ждала это проклятое письмо несколько НЕДЕЛЬ назад! «Только две предпосылки, но…» Но всё же!       — Я так горд за тебя, девочка, — сияя, сказал Джейми. — Счастливого, счастливого Рождества, mo ghraidh [моя любовь].