Хочу тонуть в тебе

      Февраль 1951 года       – Ну, хорошо, доктор Фрейзер, – протянул Джейми, подталкивая Клэр большим пальцем ноги, и читал следующую карточку. – Скажите мне, что такое… «закон сегрегации»?       – Считается, что пары аллелей случайным образом отделяются друг от друга во время производства гамет… пары аллелей отделяются во время производства гамет, и, таким образом, сперматозоид или яйцеклетка несут только один аллель для каждого унаследованного признака… И, когда сперматозоид и яйцеклетка соединяются при оплодотворении… каждый из них вносит аллель, формируя парные признаки у каждого потомка.       В триумфальном порыве завершив поток вызубренной тарабарщины, Клэр вскинула голову – совсем как музыкант, взявший последний аккорд, к удовлетворению публики, — и выжидающе посмотрела на Джейми со своего конца дивана.       Он изучил карточку и важно кивнул.       – Да, очень хорошо… Такое впечатление, будто вы знаете.       Она приподняла брови.       – Ага, ХОРОШО, – улыбнулся он, – то есть ты произносишь огромное количество слов, и притом очень уверенно.       – Ленивый болван, – дразнилась она, выхватывая карточку, чтобы проверить себя. – Пропустила пару слов, но чертовски близко.       – Видишь? Уверенно. И это производит впечатление, девочка.       Он забрал карточку назад и молча перечитал про себя определение, качая головой.       – Когда ты объясняешь понятия мне, они приобретают какой-то смысл, но когда я сам пытаюсь читать твои книги, слова кажутся непостижимыми, как египетские рукописи.       – Их в конце концов перевели, знаешь, – рассеянно сказала она, просматривая свои записи. – Египетские иероглифы.       – Правда? Как? – улыбнулся он. – Кто-то прошёл сквозь твои камушки, чтобы с этим разобраться?       Он резко перестал ухмыляться, поскольку подумал, что это было, в конце концов, не столь диковинным предположением.       – Расшифровать код помог камень другого рода, – объяснила она, хотя её губы иронически изгибались. – Когда я была маленькой, дядя Лэмб водил меня однажды в Британский музей посмотреть Розеттский камень. Честно говоря, семилетнему ребенку там не на что было смотреть, но камень открыл целые области изучения древних цивилизаций и их языков. Конечно, стоит увидеть его в своей жизни.       – Это чудо, ошибки нет, – сказал Джейми, чувствуя истинный трепет, поскольку человечество с его собственного времени не только расширило пределы новых инноваций, но и раскрыло тайны древности; не говоря уже о глубоко скрытой работе невидимых областей крови и кости, исследуя препараты меньше, чем можно было видеть глазом или вообразить.       И во многих случаях в последние недели, когда он помогал ей с учёбой, он часто думал, что, возможно, народ Крейнсмуира или даже Парижа не был настолько неправ, называя его жену ведьмой, потому что она пророчествовала, и не было никакой ошибки. Ибо, если бы законы, которые она читала и так терпеливо пыталась объяснить ему, были приняты как факт, она знала бы, что у ребенка внутри неё никогда не будет карих, серых или зелёных глаз.       Он представлял это себе как огромное, гремящее поле битвы – тело маленького ребёнка. Ряды воинов, вооружённых и готовых постоять за вечную славу. Карие были самыми злобными в клане, самыми безжалостными и непреклонными. Их сталь была крепка и почти всегда их оппоненты были побеждены мощными ударами или так боялись каштановых созданий, что бежали в ужасе раньше, чем были подняты мечи....       И всё же отважное Золото и маловероятная Синева бросили вызов шансам в двух предыдущих сражениях, каждый из которых руководил своими кланами в бою, во всемогущем обвинении против врага, и сумел поднять свой цвет, чтобы разгромить доминирующие силы. Таким образом, эти легендарные победители не допустят уступки своей территории. Только один из их цветов пролетит над этим священным полем и над их альянсом. Только будущие браки с Карими или Полукарими смогут показать смену Знамени у их потомков.       …Но золоту и синеве были гарантированы места в песнях. Их будут помнить.       Он надеялся, что такая суматоха при выборе особенностей внешности малыша не причиняет тому боли. Он придвинулся к Клэр достаточно близко, чтобы обнять ребёнка там, где он спит. «Не мучайся, малыш, – думал он, – скоро всё будет хорошо».       У него в уме мелькнул один из новых терминов Клэр, и он решил испытать его, довольный возможностью протестировать свои жалкие обрывки понимания.       – Значит, «гаметы» – это...как ты называешь нашу крошку сейчас, да?       – Почти… Гаметы были до того, как сперматозоид, я имею в виду – семя, соединился с яйцеклеткой. А после это называется «зигота», – объяснила она, щёлкая в процессе пальцами, – но сейчас он или она буквально называется «плод», поскольку мне, по-видимому, придётся начинать записывать это слово.       Джейми прогнал из воображения абсурдное, не говоря уже – тревожное – изображение козлика с человеческими ногами, скачущего там, и только хитро засмеялся.       – Хорошо, что врачом становишься ты, Сассенах. Если бы мне нужно было всё это выучить, мы бы пропали.       – Ты нисколько не веришь в себя, Джейми.       Её лицо смягчилось от переживаний, и от этого у него на сердце потеплело.       – Не думай, слыша все эти новые для тебя слова, будто ты не можешь…       – Не мучай себя, Сассенах, – успокоил он её. – Я знаю, что не набитый дурак и что я полностью способен выучить то, что пожелаю. Я также способен взобраться на гору Килиманджаро, если ты мне велишь. Это только вопрос, до какой степени я хочу убить ЭТОГО мужчину, – он театральным жестом показал себе на макушку, – пытаясь это сделать.       – Забудь медицину, ты мог бы сделать карьеру комедийного артиста, если бы захотел! – прогудела она.       Он рассмеялся вместе с ней и поднял её ноги к себе на колени, с удовлетворением услышав её стон облегчения, когда он снял с неё носки и начал растирать.       – О, милый, это замечательно… Спасибо. – Её голова откатилась к спинке дивана. – Я сейчас от этого усну.       – Ну и спи, уже пора, – сказал он, взглянув на часы. – Десять часов, а у тебя с утра экзамен.       – Важный и ранний, – подтвердила она, зевая, и обернула руку вокруг ребенка. – Но я должна продолжать учиться, по крайней мере, немного дольше. Я хорошо сдала первый экзамен, и я не хочу быть самоуверенной и всё испортить.       Он приподнял её ступню и поцеловал её, отчего она захихикала.       – Ты совершаешь самую великолепную работу, милая, – из всех.       Он не чувствовал, что он что-то делает, по сравнению с тем, с чем должна была справляться она. Она сократила работу в больнице до двух дней в неделю, чтобы было больше времени для учёбы, но даже в этом случае, работа, отвечающая требованиям Гарварда, ход беременности и двухлетний ребенок составляли вместе поразительный уровень спроса и ответственности. Он с серьёзным видом нежно погладил ей ногу.       – Ты скажешь мне, если понадобится ещё какая-нибудь моя помощь?       – Обещаю, – ответила она с ласковой улыбкой и наклонилась поцеловать его.       Он послушался, беря её лицо обеими руками. Только он приблизил её губы к своим, как она подпрыгнула и вскрикнула, как будто её укололи.       – Боже, Клэр, ты…?       Он в панике потянулся к её лицу, но её выражение и направление взгляда сказали ему всё.       Он сразу протянул руку к её животу, где уже лежали две её руки.       – Это… он… она…?       Она кивнула и поджала губы, сияя тихим светом, держа своего ребёнка как можно крепче.       – Привет, любимый малыш!       – О, девочка…       Джейми быстро присел на полу рядом с Клэр, целуя ей щёку и обнимая.       – Как это ощущается? – спросил он, склонив голову ей на плечо.       Чудо в его сердце, надежда…       – Он пинается?       – Нет, ещё рано для этого. Просто первое шевеление, – с улыбкой сказала она и крепко зажмурилась. – Это немного похоже на… на воздушную кукурузу у меня в животе.       – Как… какую кукурузу?       – Я тебе её приготовлю, – засмеялась она. – Я просто имела в виду: похоже, будто внутри лопаются пузырьки.       Она потрясла головой, мысленно находясь в другом месте, судя по выражению её глаз.       – Значит, она… он… правда там…       – Ты сомневалась?       – Нет, – тихо пробормотала она, – просто… Здорово чувствовать его… её… Чувствовать, что там есть крошечная личность, не просто какой-то микроб, который бесшумно заразил моё тело.       – Ну, и он похож на маленького микроба, нет? – осторожно спросил он, рисуя пальцами кружочки на её животе. – Крошечное невидимое живое создание, которое питается тобой?       Она наклонилась к его голове, тихо рассмеявшись в знак согласия.       – Ну, будем надеяться, что он вырастет гораздо лучше и способнее, чем микроб.       Они вместе образовали тёплый узел счастья, говоря не громче шёпота, будто исполняя требования Брианны не будить детку.       – Глядя на его мать, – сказал он, дотрагиваясь до её лица, – я абсолютно не могу представить, чтобы у ребёнка хоть что-то не получилось.       – Льстец.       – Никакой лести – научный подход. Генетика не врёт, правда же?       Они вместе затряслись в беззвучном смехе, но, наконец, просто сдались на милость ночной тишине, сходящей на них. Он отнёс Клэр в постель, когда она уже заснула, и поклялся, что у неё будет больше времени на то, чтобы они вдвоём приехали в город на экзамен. Утром у него заболит спина, и, несомненно, колени накажут его; и, конечно, она захочет заниматься дольше.       Просто в настоящем не было ничего важнее этого.