Хочу тонуть в тебе

      Комментарий автора:       Заявка в Тумблере: «Мне бы хотелось увидеть Джейми в ХТТ на карнавале или на ярмарке, и чтобы Клэр знакомила его со всеми этими странными продуктами! Что бы он подумал о сахарной вате или «Фанел-кейк»?»       [«Фанел-кейк» — торт из заварного теста, которое льётся из воронки на сковороду с маслом или во фритюр. Его можно так и назвать «тортом из воронки» В «Фанел-кейке» используются сахарная пудра или корица, джем, шоколад, свежие фрукты и пр.]

***

      Май 1951 года       — Иисусе… мать… его… святой долбанутый… Б… ухх!       Я подумала, что последнее слово было похоже на «Бог», но точно сказать было невозможно, так как его заглушили, как и до этого, ещё один приступ рвоты и внезапный взрыв музыки из громкоговорителя неподалёку.       — О, любимый… Так плохо, да?       За моё нежное беспокойство о супруге я получила только залп гэльских ругательств, удивительно замысловатых для столь низко лежащего мужчины.       День был очень-очень жарким (и таким ярким, что я радовалась, надев широкополую шляпу), но от этого запах рвоты становился ещё назойливее. В городке началась окружная ярмарка, и поскольку мы редко были вместе свободны по субботам, то решили съездить туда всей семьёй. Хотя выставка была не особенно грандиозной, у нас с Джейми кружились головы, пока Бри прогуливалась среди всего этого веселья, реагируя на товары, музыку, животных, еду и катание… в том числе на карусели обманчиво невинного вида.       — Ты так любезен, что испытал её ради Бри, любимый, — гладила я Джейми по спине, изо всех сил стараясь не рассмеяться при виде его сгорбленной спины, будто потерявшей все свои позвонки. — Что может тебе помочь чувствовать себя немного лучше?       Он приподнял голову от мусорного бака, достаточно высоко, чтобы посмотреть на меня.       — Как насчет прохода сквозь камни на десять минут назад, чтобы я мог плевать на дурацкое изобретение вместо того, чтобы ездить на нём?       — Не уверена, что они работают именно так, любимый, — прошептала я, смеясь и целуя его в плечо.       — Папуль? Па! ПА! — щебетала Бри внизу. — Мона мы снова пойдём кутиться-кутиться?       Джейми опустил взгляд на нашу двухлетнюю… нет, уже чуть-чуть больше, чем двух лет с половиной... дочку.       — Ты хочешь довести бедного Па до смерти?       — Нет… не-хачу до сети, папуль! — засмеялась Бри, как будто он был уморительно тупым. — Хочу кутиться-кутиться!       — Это я заметил, — простонал он, опять склоняясь над помойным бачком и сплёвывая.       — Ладно, пошли ТУДА!       И она бросилась к карусели.       — Оххх, нет, ты не пойдёшь, маленькое чудовище, — сказала я, подхватывая её на руки, пока она не успела удрать.       Мои солнечные очки сползли на кончик носа, но я не смогла сразу же их поправить. Мешали жара, резкие движения Бри — словно камень у меня на бедре, — тяжёлая сумка стучала по другому бедру, и моя спина, чёрт побери, абсолютно разламывалась оттого, что в утробе надо было тащить семимесячного будущего человека, и я вдруг почувствовала слабость и совершенное истощение.       — Милая, — задыхалась я, стараясь не упасть, — не могла бы ты подтолкнуть мамины очки? Да, именно… так, спасибо, солнышко.       — Миясти-посим! — прочирикала она и обслюнявила мне рот поцелуем.       Я счастливо прогудела что-то и расцеловала её в обе щёчки, когда мы вместе уселись рядом с Джейми.       — Хоть тебе-то было весело кататься на карусели, детка?       — У-гу! Сина-сина весело!       — Ты слышал, милый? «Сина-сина» весело!       Из недр пластика, кажется, прозвучало его мнение, что «сина-сина» было несколько другое.       Я сочувствовала Джейми. Нам надо было догадаться, что на карусели укачивает не меньше, чем на корабле, а он по крайней мере освободил меня от необходимости кататься (по правде говоря, мне очень нравились такие развлечения, когда я не была беременна). Но я уже тряслась от беззвучного хохота, представляя кадры, которые я щёлкнула, в заветном семейном альбоме. На нескольких первых — милые и живые сценки: Джейми стоит с бодрой улыбкой, положив руку на спинку Бри, а она торжествующе взгромоздилась на пластикового каштанового коня и ждёт начала катания… А потом последует быстрое ухудшение ситуации раз за разом: с каждым оборотом карусели Джейми всё бледнее, сгорбленнее и отчаяннее, пока… Ну, последний кадр — золотая жила для шантажа до конца его жизни.       — Папуль? — вдруг спросила Бри, вся сморщившись, когда смотрела на отца. — Ты злишься на маму?       Это привлекло внимание Джейми, и он выпрямился.       — Зол на неё?       — Всё… — Она махнула рукой. — …думаю.       Его взгляд потеплел и метнулся ко мне, проверяя, что я на самом деле не расстроена.       — Нет, я вовсе не сержусь ни на одну из вас, девочка, — заверил Джейми нашу дочь. — Катание на карусели просто взбаламутило мой желудок, вот я и заругался.       Я покачала Бри на коленках.       — Спорим, ты тоже иногда поругиваешься, когда у тебя болит животик, верно?       — О, да, — согласилась она, просияв чисто по-шотландски на мгновение, как это происходило время от времени.       Она наклонилась и погладила Джейми по локтю.       — Мне жаль, что у тебя заболел животик.       — Очень приятно услышать это от тебя, mo chridhe [дорогая, гэльск.].       — Если мы перекусим, все будем чувствовать себя получше, да?       — Юная мисс предлагает это бескорыстно! — посмеялась я, прижав свой нос к её носику.       — О, конечно, да, — рассудительно согласился Джейми, подмигивая обоими глазами.       Он потянулся, надел шляпу и выдохнул, но потом тихонько хохотнул от удивления.       — По-моему, любимая Бри, ты правильно говоришь!       — Хорошо, давайте перекусим!       — Если бы были какие-то сомнения в твоём происхождении, Бри, доказательством был бы этот бездонный желудок, — вздохнула я. — Хорошо, давайте с вами посмотрим, что мы можем пожевать. Джейми, ты будешь…?       Я действительно почувствовала, будто сейчас упаду.       Джейми с готовностью подхватил Бри у меня из рук.       — Иисусе, девочка, — сказал он с преувеличенным стоном. — Ты растёшь.       — Не-а, Па, я маликая.       — Ага, ты пока маленькая, — согласился он, нежно щекоча волосики около её ушей. — Но вскоре быть самой маленькой ты перестанешь.       Она глубокомысленно кивнула.       — Когда будет Маликиин.       — Да, лапка, — согласился он, широко улыбаясь мне, — когда родится маленький Иэн.       Ничто не могло убедить Брианну, что имя должно звучать «Иэн», и каждый раз она настаивала на том, чтобы называть его, по её мнению, полным именем: «Маленький Иэн». Единственным затруднением было то, что она не могла выговорить все слоги подряд, поэтому говорила: «Маликиин», отсюда пошли многие чисто семейные шутки, например, такие как приравнивание его к маленькому зернышку, или когда парнишка начинал трястись во мне, как на скаковой лошади. Джейми, склонив голову набок, спрашивал: «Маликин — твоя шляпка?» и другие такие же восхитительные глупости.       — Хорошо, давайте посмотрим, что можно поесть. Вы оба оставайтесь здесь, — показала я на ближайший стол для пикника, стоящий в тени, — а я посмотрю, что смогу достать для нас. Какую закуску ты хочешь, Бри?       Она скривила лицо в зверской концентрации, а затем твёрдо сказала:       — Чо-нить ВКУСНОЕ.       — Ну, спасибо за твой исключительный выбор. Очень помог, слов нет… Что предпочитаешь? — спросила я Джейми.       — Что-нибудь вкусное — звучит преотлично, — сказал он, попытавшись подмигнуть одним глазом.       — Ооооо! — завизжала Бри несколькими минутами позже, когда я вернулась со вкусняшками.       — Сахарная вата, — объяснила я, осторожно передавая Джейми бумажный кулёк с рассыпчатым розовым облаком.       — Вата? — с сомнением переспросил он. — Она съедобная?       — Всего лишь закрученный сахар, — объяснила я, широко улыбаясь. — Ну, Бри, убери свои пальцы и… Нет-нет, просто откуси немного… О… О, хорошо.       Бри засунула в липкую массу всё лицо и, сделав грандиозный укус, отпрянула, восхищённая, с розовыми пузырьками на бровях.       Джейми смотрел с крайним скепсисом.       — Вкусно, лапка?       — Угу!       Бри захватила полный кулак сахарной ваты и сунула её в рот Джейми.       — ПОПОБУЙ!       Джейми, торжествующе посмотрев на меня, осторожно откусил.       — Святой Моисей, — сказал он, сильно сожмурившись и передёрнувшись, пока глотал. — Словно мне в рот высыпали целую чашку сахара.       — Это вкусно, — настаивала Бри, глотая с наслаждением.       — Не столько насытишься, держу пари, сколько испортишь зубы…       — Да, — засмеялась я. — Я подготовилась и к другим вариантам.       Я вытащила из сумки следующий предмет.       — Хочешь «слоновье ухо»? Просто по-дурацки называется, клянусь, — поспешно сказала я, заметив его тревогу. — При изготовлении этого лакомства ни одно толстокожее не пострадало.       — Тогда что это? — спросил он, глядя поверх головы Бри. — Тесто?       — Попробуй, прежде чем гадать, — сказала я, протягивая лакомство ему. — Я ем за двоих, и мы твёрдо намерены добить целого слона.       Он действительно лакомился жареным тестом, съев его за несколько огромных укусов и вылизывая сахарную пудру с пальцев.       — Господи, не знаю, смог бы я съесть ещё что-нибудь сладкое.       — Хорошо, давай посмотрим, как ты справишься.       «Джейми, возможно, никогда раньше не пробовал американскую кукурузу, –подумала я, — не говоря уж — в обыкновенных початках». Девочкой, я, конечно, её не ела, и поэтому мне не приходило в голову покупать её на рынке. Судя по тому, с каким удовольствием Джейми нюхал «слоновье ухо» в масле и специях, кукуруза у нас станет обычным продуктом питания.       — А для этого нет дурацкого названия? — спросил он, доедая последние кусочки.       — Нет, насколько я знаю, — пожала я плечами, стараясь вытереть личико Бри, на котором была полная катастрофа.       — Жаль. Пропустили хороший шанс.       — А?       Он убедительно потряс обглоданным початком.       — Зерно на чле… — И добавил почти шёпотом. — …не.       — Ты смешное создание, — прошептала я, наклоняясь поцеловать его.       — А ты абсолютно прекрасное, — ответил он шёпотом прямо мне в губы и сжал моё колено.       — А мне мона зено-на-чене?