Прибрежье: ураган.

Ураган снаружи бушевал, словно хотел снести все прибрежье. Волны грохотали, бросаясь на скалы, ветер стонал, пытаясь поднять крышу и высадить окна. Из-за низких черных туч сложно было понять, какое сейчас время суток; маяк работал не выключаясь. Дин не знал, есть ли в доме свет. Он лежал под тремя одеялами и не мог согреться: постель казалась ему ледяным склепом, а плотно перевязанная рана на плече – могильным камнем. В гостиной негромко переговаривались друзья. Иногда так бывает, что долго думаешь о чем-то, перекатываешь мысль в голове и вроде бы привыкаешь, а когда настает время действовать – боишься. А временами все наоборот: страшно даже подумать, а когда приходит момент и смерть смотрит в глаза - встречаешь ее как хорошего друга. Дин не чувствовал никакого страха вообще. Он просто мерз и думал, как бы ему реализовать свой секретный план, который он так скрывал ото всех, и чтобы никто ему не помешал. – Бэтмен, – прошептал Дин, нащупав пальцами шерсть. Щенок тут же радостно подпрыгнул и полез целоваться. – У меня для тебя важное задание, как для взрослого. Бэтмен сел на постели и забавно склонил голову. Его смешные уши вздрогнули. – Ты должен остаться здесь, с Эйданом. Я уйду, а ты будь здесь, понял? Ты должен охранять его, помогать и защищать. Бэтмен постарался носом поддеть повязку у Дина на плече, предлагая зализать рану. – Нет, малыш, не трать силы. Даже если с раной получится, холод ты не прогонишь. Я должен сделать это сам, пока моя жизнь еще чего-нибудь стоит. Пожалуйста, послушай меня сейчас. Бэтмен, ты теперь пес Эйдана. Я дарю тебя ему отныне и навсегда, бескорыстно и с любовью. Эйдан будет тебе отличным другом и хорошей семьей: вы сможете вместе плавать на острова, долго купаться и всегда-всегда жить у моря. Поэтому сейчас ты останешься дома и никому не скажешь, что я ушел, ясно? Я должен попробовать сделать так, чтобы вы с Эйданом жили долго и счастливо. Ты понимаешь? Бэтмен тихо заскулил и ткнулся мордой в ладонь Дина. Ему не нравилось то, что он говорил, но ослушаться щенок не мог. В книге, которую Дин нашел в библиотеке, все было написано верно. – Вот и отлично. Теперь... книги я оставлю здесь. Письмо с паролями и всякими глупостями типа завещания – на тумбочке, найдут. Здесь я сделал все, что мог, теперь попробую там. Дин выбрался из постели и понял, что особой разницы не чувствует. Это было хорошо, потому что тратить время на одевание он не хотел. Левая рука была почти бесполезна, а на повязке тут же проступило пунцовое пятно. Дин открыл окно правой и сел на подоконник. – Я пошел, Бэтмен. Береги Эйдана, малыш, может, еще свидимся! Щенок выглядел очень несчастным, но ослушаться приказа не мог. Дин перекинул ноги наружу и встал под дождь прямо в теплой пижаме и шерстяных носках. Ткань тут же прилипла к телу, повязка начала размокать; пятно потеряло четкие очертания и поплыло в стороны. Было не холоднее, чем в доме, и Дин только укрепился в своем решении. Если бы он потерял хладнокровие сейчас, начал бояться или нервничать, Эйдан наверняка почувствовал бы это и кинулся его спасать. А Дин вовсе не хотел, чтобы его спасли. Ветер уже не валил с ног, он просто лепил дождем в затылок, будто подгоняя. Волны, грязные и бурые сейчас, грохотали совсем рядом, пугая и прогоняя прочь. Дин хмыкнул и пошел к спуску вниз, надеясь, что никому из друзей сейчас не придет в голову высунуться в окошко у двери или навестить его в спальне. Промокшие носки скользили по камням, хлопья пены летели в лицо после каждого вала, что обрушивался на берег. Дин рассмеялся, когда волна окатила его колени, и с трудом сдержал приступ кашля. Не стоило никому слышать его сейчас. Напоследок он обернулся к дому, от которого осталась видна только крыша. – Счастливо оставаться, ребята. Я вас всех очень люблю, – прошептал он и шагнул в волны. – Ну, здравствуй, море! Вот и я! Дин боялся, что не сможет войти из-за сильных волн, но те словно успокаивались вокруг него. Ледяная вода не отличалась от воздуха и дождя: холод был одинаковый. Дин хмыкнул снова. В другой ситуации это было бы забавно. – Ждешь меня? Я пришел, море. Я же обещал, что приду. Волны заглушали голос, сталкивались и брызгали пеной, каменистое дно медленно уводило вглубь. Дин хотел поплыть, но левое плечо отказывалось работать. Тогда он просто лег на воду и позволил морю самому нести его, куда хочется. Мелкие пузырьки щекотали кожу, казавшуюся деревянной от холода. Дин не был уверен, что сможет хотя бы сгибать руки. За ним в воде оставался прозрачный кровавый шлейф. Небо с несущимися тучами какое-то время качалось сверху, а потом открылись звезды и Млечный путь. Дин думал об Эйдане. Он был готов дать ответ, если его кто-то спросит, и ждал знака, тайного голоса, призрачных рук со дна. Вместо этого его укусили за ногу. – Надзорный, – сказало зубастое море. – Ты чего тут забыл? Дин попробовал повернуть голову и увидел рядом морское чудовище в тусклой чешуе. Его белесые глаза обтекали темной кровью, из широкого рта пахло смертью. И только голос был знакомым. – Карл? – прошептал Дин. – Да. Ты что тут делаешь? Мы далеко от берега, – выговорил тот, мотая уродливой головой. – Меня ранил Летний Король. Рана не закрывается. – У тебя есть морская собака. – Да, но я хочу просить море о милости для Эйдана, чтобы он остался жив. Ведь моя жизнь пока еще чего-то стоит? – Уверен? Хочешь просить именно об этом? Спасти его, не стать таким же и жить вместе долго и счастливо? – Карл выпустил изо рта целую лужу черной жижи и замотал головой. – Уверен. Это не мне решать, заслуживаю я или нет блага от моря. А Эйдан уже получил свою долю горя, с него хватит. А что с тобой, Карл? Ты не в порядке. – Нет, но это ерунда. Я сожрал старого ши, Дин. Сожрал его целиком, с костями, зубами и когтями. Но яда в нем больше, чем я мог себе представить. Ири я оставил Миранде, чтобы не вздумала чего, а меня яд растворяет изнутри, и скоро ничего не останется. Ты точно не хочешь на берег? У меня хватит сил домчать тебя. Дин зажмурился слишком поздно, чтобы не видеть, как правый глаз Карла потек в воду, оставив после себя маслянистые разводы на поверхности. – Нет. Я хочу, чтобы Эйдан остался жить и справился с тем, что меня нет. – Вы, люди, странные. Иногда слабее всех, а иногда вот... делаете такое, что дух захватывает. Как вас понять? – Да все просто. Мы любим, и ради любимых готовы на все. Бедная Миранда, она так тебя ждет, – губы слушались плохо, но Дин все равно говорил. – Ты же видишь, я чудовище. Она заслуживает лучшего, – Карл зашипел. – Но она любит тебя, и ей не важно все остальное. Это ее выбор. – Ладно, пустое. Помогу тебе. Держись, Дин-надзорный, я отвезу на глубину. Там никто не помешает. Дин не был уверен в том, что было вокруг. Небо кружилось, радужные тени плясали в воде, ему сделалось тепло-тепло, даже жарко. Волны вокруг стали спокойными, и кто-то ласковый гладил его лицо. – Тебе не страшно? – спросил голос из моря. – Нет, – ответил Дин, улыбаясь. – Я же знаю, что с Эйданом все хорошо. – Мы ждали тебя, – ласково улыбнулась Королева. Ее волосы струились по волнам до самого горизонта, превращаясь в море где-то вдали. – Добро пожаловать домой, – склонил свою прекрасную голову Король. Его глаза были как звезды, отраженные в ночной воде. – Эйдан, – прошептал Дин, прежде чем мягкая темнота сомкнула над ним свои бархатные крылья и уложила на песчаной груди. – Слыш, брателло, супчик будешь? – тихо спросил Бретт, заглядывая в спальню. Бэтмен повернул к нему голову и виновато поджал уши. – Спит, кажется, – сам себе ответил Бретт. – Малыш, а ты чего грустный? Голодный? Гулять хочешь? Ну иди, иди сюда… – Ну как там? – Эйдан вышел из кухни с чашкой чая. – Пора лекарство пить. – Спит, кажется. Ну, тихо там. Щеночек что-то грустный, не надо ли с ним погулять? – Да, сейчас. Дин, дорогой, твой чай… Чашка с грохотом упала и разбилась. Проснулся дремавший на диване Адам, оторвался от древнего тетриса Крэйг, Люк поднял голову. – Что случилось? Бретт забежал в комнату и откинул одеяло. Дина в кровати не было; Эйдан застыл возле, хлопая глазами. – Я не понимаю, – бормотал он. – Я ведь почувствовал бы… Бэтмен крупно дрожал, прижимаясь к его ногам. Похоже, бедный щенок чувствовал себя виноватым. – Твою мать! – выругался Крэйг. – Кто мог его утащить? Феи? Тем временем, Люк нашел письмо и быстро пробежался по нему глазами. – Похоже, это он сам. Давно все спланировал и никому не сказал. Эйдан, взгляни. Тот только начал читать, и тут же отбросил письмо. – Нет! Нет, так нельзя! Я должен быть с ним! – Да что случилось-то? – Бретт схватил письмо и стал читать. – Ничего не понимаю. Что это значит? Куда он ушел? – В море, – всхлипнул Адам. – Дин ушел в море, и оно забрало его. Бэтмен задрал голову и завыл. Дина искали все. Адам и Бретт на одной лодке, Грэм и Ричард – на другой. Чуть позже к ним присоединилась маленькая лодка Миранды. Между судами, заплывая далеко вперед, ныряя и возвращаясь, прочесывали море две собаки и четыре лошади, а Крэйг сидел на спине у Люка в высоких сапогах и с морским биноклем. На берегу остались только деды в количестве трех человек. – Поздно ловить, – со знанием дела сказал мистер МакКеллен. – Если море захочет, оно само вернет нам Дина или его тело. – Я все же надеюсь на хороший исход, – вздохнул мистер МакКой. – Плохого и быть не может. Смотрите, и буря стихает, – мистер Каллен достал кисет. – Не хотите ли курительного сбора по моему специальному рецепту? Очень, знаете ли, от нервов полезно. Прошло два дня. Волнение на море улеглось, ребята обыскивали акваторию по третьему разу, разбив на квадраты все до самой Британии. Эйдан превратился в тень самого себя, и его держало только то, что смерти Дина он не чувствовал. Никто не напоминал ему, что этого Дин и добивался с самого начала. Они вдвоем с Бэтменом не входили в дом, только сидели на берегу в минуты отдыха, чтобы потом снова отправиться на поиски. Ни одна из собак не чуяла ни Дина, ни Карла. Правда, на второй день поисков за островом Мэн Люк и Крэйг наткнулись на пятно, похожее на нефтяное – черная маслянистая пленка колыхалась на поверхности, дурно пахла и очень медленно таяла, но говорить об этом Миранде они не стали, здраво рассудив, что это ее только напугает. Они почти не разговаривали между собой; в доме стаяла напряженная тишина, иногда прерываемая всхлипами Адама или Бретта. Мы почти ничего не знаем о море. Человечество много лет что-то там изучает, выводит законы, считает, что стихия вот-вот будет покорена. А море раз за разом подкидывает ему загадки, разрушающие теории, пугающие, восхищающие. Никто не может быть уверен в том, что происходит под тонким животом корабля, и не поручится за точность предсказания каких бы то ни было событий. Море есть в каждом, достаточно прижать к уху ракушку, чтобы услышать его. Так просто, так сложно. Море в твоей голове. От края до края, то по песку, по горячему песку с солнечными брызгами, то по поросшим сизыми водорослями северным камням, которые даже летом не бывают теплы. Тысячи лодок в его мокрых руках, десятки тысяч маленьких жизней. Миллионы тех, кто зовет его домом. Все под звездами, и никакой разницы нет, человек ли ты, морской окунь или прибрежная чайка – у каждого есть искра жизни, и для каждого найдется место, где открывается лучший вид. Море оставило Дина на пустынном скалистом берегу острова Мэн, где его и нашел Эйдан. Не веря своим глазам, он издалека увидел светлое пятно, устремился к нему и с ужасом понял, что не ошибся. Казалось, что Дин спит. Он был бледнее, чем животы северных рыб, и холоднее декабрьского воздуха. Море не оставило на нем одежды, зато обнажило рану, которая темным провалом разделяла плечо. Эйдан опустился рядом на колени, обнял его, запустил пальцы в волосы. Нет, ничего: ни дыхания, ни пульса, ни стука сердца. Однажды Эйдан уже умирал на этих скалах, совсем недалеко отсюда – и теперь судьба его вновь решалась здесь. – Ну что же ты… Дин, почему ты оставил меня? – шептал Эйдан, разглаживая его черты. Лицо Дина было бледным и спокойным, словно он просто спал на берегу. Из сгущающихся сумерек приплыл Бэтмен и тихой мокрой тряпкой лег рядом. Эйдану казалось, что тело Дина светится среди скал, его хотелось укрыть, спрятать, обнять, вдохнуть родной запах… но тот пах морем и холодным берегом, и ничем больше. – Нужно отвезти его домой, – прошептал Эйдан. – Мне понадобится помощь. Бэтмен с легком плеском скользнул в воду и исчез. Наступала ночь после Рождества, люди в своих домах зажигали теплые огни и садились за стол, чтобы доедать праздничные блюда. Эйдан сидел на берегу и гладил ледяные руки Дина. Вскоре из темноты показался Люк с Крэйгом на спине; тот плакал не стесняясь, размазывая слезы по лицу кулаком. За ними плыл очень грустный Бэтмен. – Помогите уложить его у меня на спине, – безжизненным голосом попросил Эйдан. – Я хочу отвезти его домой. Крэйг и Люк работали молча; у Люка на лбу залегла глубокая складка. – Вот так, хорошо, – шептал Крэйг, привязывая Дина на спине у Эйдана своей ветровкой. – Скоро будем дома. Эйдан, все готово. Кто нес на себе мертвое тело кого-то любимого, тому не нужно рассказывать, как тяжел этот груз. Эйдану казалось, что к его ногам привязаны камни, которые тянут на дно, чтобы не дать коню-похоронной ладье доплыть до маяка. Короткий обычно путь давался медленно и очень утомительно. Люк с Крэйгом плыл чуть в стороне, Бэтмен с другой стороны. Уже ночью, на середине пути, к ним присоединились девочки. От долгого купания в морской воде у Уилс облезла шкура. Время шло к утру, и впереди уже виднелись всполохи маяка. Усталый Эйдан не сразу почувствовал, как скорбный груз на его спине стремительно нагрелся, а когда понял, что происходит нечто необычное, было уже поздно: привязь ветровки ослабла и Дин соскользнул в воду. Эйдан сразу нырнул за ним, но ничего не мог увидеть среди поднимающихся пузырей. Рядом проплыл Бэтмен, а потом мимо пронеслось что-то сияющее и слепящее, быстрое, как комета. – Поймай меня! – радостно заорал кто-то голосом Дина и умчался к берегу. Это было похоже на прозрение после тотальной слепоты. На симфонический концерт после многих лет со слуховым аппаратом, на самые быстрые в мире ноги после инвалидной коляски. И море – как вообще можно было смотреть на него, ощущать на лице его брызги и не видеть, что оно… оно… Да нет таких слов просто, не придумано людьми, потому что ничего этого они не видят! Море и теплое, и мягкое, и как небо, только в плошке, и оно говорит, говорит не переставая, шепчет, зовет, поет и баюкает. И пахнет, боги, как оно пахнет! Каждой рыбой и каждым камнем. Каждым человеком, что входил в него или просто касался руками. Мыслями, песнями, надеждами и слезами – всем на свете, и все сразу. Дин не знал, много ли прошло времени, потому что для него это была лишь секунда, но по запахам долгого горя он понял, что друзья не первый день его оплакивают. Но это было совсем не то, чего он хотел. Эйдан сперва растерялся, но потом погнался за ним, рыча и яростно загребая воду сильными ногами. Дин восторженно улепетывал от него, чувствуя мурашки где-то на холке, но не слишком усердствовал, пока не понял, что за ним гонятся и остальные, включая Бэтмена. – Ого-го, – сказал Дин и прибавил ходу. Он вылетел на берег и повернулся к преследователям лицом, надеясь, что ему не слишком влетит за такие фокусы. Эйдан выходил из воды первым; он поднимался, как мрачная черная скала, отдуваясь и сверкая глазами. У Дина ноги сводило от его красоты. – Братан! Дин, мать твою, О'Горман! – Крэйг соскочил со спины Люка в прибое и побежал навстречу, брызгаясь и шипя на ходу. – Ссука, больно… Дин! Обнимашки! Ебать ты красавчик стал! – Это ты? – прошептал Эйдан, подходя и нерешительно касаясь его молочно-золотых губ. – Это правда ты? – Хм, ничего особенного, – пробормотала Сара. – Мне больше нравится темный окрас. – Дин, – Уилс тряхнула головой, пряча слезы. – Мы так рады… По тропинке сверху бежали Бретт и Адам, за ними Дин видел Ричарда, Грэма и мистера МакКеллена. Они размахивали руками и кричали; Бретт был в пижаме и пуховике поверх. – Это правда я, Эйдан. И теперь ты от меня не отвяжешься, – Дин потерся своей шеей о его. – Я никогда не смогу написать настолько красивых стихов, – сказал Люк. – Эй, стойте! Вы, табун с маяка! А ну, стойте, кому говорю! – закричал кто-то издали. Со стороны причалов по берегу приближался незнакомый гнедой конь; Эйдан и Люк тут же приняли угрожающую позу. – А ты кто такой? Откуда взялся? – Это разные вопросы, на какой вперед отвечать? – фыркнул конь, и Дин его сразу узнал. – Карл? Ты жив? И ты… конь? – Точно, я. И вот с этим вопрос: как у вас задние ноги в хвостах не путаются? Я пока доплыл, все на свете проклял! – Эй, друг, я тебе расскажу, – обрадовался Крэйг. – Но мы думали, ты растворился… мы нашли пятно. – Ну да, растворился. Двое разных существ меня составляли – агиски и мэрроу, и я подумал, и отказался от сильной части, от моего мэрроу, в пользу крови моей матери. Так что какая-то часть меня умерла, и теперь я, конечно, не так быстр и не так зубаст, – Карл заржал, довольный шуткой. – Раньше я очень любил эти свои способности, но после разговора с Дином у меня сменились приоритеты… В общем, спасибо тебе, друг. Я жив сейчас только благодаря тебе. И пусть я не тот супергерой, что был раньше, но мы еще поборемся за любовь, а? – Я очень рад, Карл. Ты хороший человек, хоть и не человек вовсе. Но теперь перед вами с Мирандой встанет та же проблема, что была у нас с Эйданом. Честно говоря, я до сих пор не верю, что все разрешилось, и мы оба живы… – Море мудрое. Оно решит что-нибудь, – Карл мотнул головой. – Ладно, я в долину, меня там невеста ждет и собака обижена. Потом к вам, на завтрак появлюсь. Расскажете, как управлять этой четырехногой колымагой, хорошо? – Да без проблем! – заорал вслед Крэйг. – Нет, я сегодня напьюсь в сопли, чес-слово! – Дин? Это ты? – осторожно спросил Бретт, приближаясь. Адам рядом с ним прижимал ладони к горящим щекам. – Конечно я, кто же еще! Сейчас соображу, как превратиться в человека… – ответил Дин. – Это вот что он сказал сейчас, кто понял? – нахмурился Бретт. – Это язык острова Мэн, – нервно рассмеялся Адам. – Дин относится к той популяции теперь. – Да, дорогой, теперь тебе придется учиться различать языки, – усмехнулся Эйдан. – Я так счастлив. Превращение получилось не сразу, но оказалось проще, чем Дин думал. К счастью, Бретт, по совету Адама, захватил одежду с собой. – Ну вот, я чувствую себя прежним, только лучше! Адам вздохнул, посмотрел на море, потом на светлеющее небо. – Это все отлично, только одно маленькое «но»: теперь ты не можешь быть надзорным. Ведь ты больше не О'Горман.