Жизнь по умолчанию

- Чёрт, как холодно. Ехидное замечание чуть не слетело с кончика языка, но Кёнсу не озвучил его, потому что даже ноющий Крис всё ещё казался пугающим. Особенно, если упомянуть, что этот ноющий мужлан стоял посреди его кухни и засовывал завёрнутый в полотенце лёд под свою рубашку. - Я собираюсь услышать объяснение, почему ты опустошил мой морозильник или это лишь повод помелькать передо мной своей накаченной грудью? Крис поморщился, перемещая по себе самодельный кулёк со льдом. - Цзытао, - он почти прорыдал. - Цзытао..? - Ну, соблазнительный официант. - Ах, тот самый Цзытао. - Он ударил меня ногой. Кёнсу прыснул и попытался спрятать всё за кашлем, но заметив, как Ифань прищурил глаза, понял, что на самом деле он всё же спалился. Пробормотав извинения, которые прозвучали довольно реалистично, он протянул Крису пузырёк с аспирином. - Я даже не настаивал. Я всего-то объяснил, что если он такой натурал, то за одно свидание ничего страшного с ним не случится. - Объяснил? - Кёнсу хорошо знал его, чтобы верить на слово. - Ну ладно, сначала я прижал его за углом, чтобы он не мог сбежать. - Как предсказуемо. - Это всегда работает! - Так ты сдался? - Ты пошутил? Я не собираюсь упускать эту жгучую бестию! - теперь пришла очередь Криса усмехаться. - Но он пнул тебя. Прямо в грудь. - Я возьму его измором. - Я не смогу опознать твоё тело, когда он изобьёт тебя до смерти и оставит в тёмном переулке. - Я пострадал. Можно хоть немножечко сочувствия? - Ах, бедняжка, - проворковал Кёнсу насмешливым тоном. - Может ещё поцеловать тебя, чтобы полегчало? Хмурое выражение на лице Криса сменила ухмылка, и Кёнсу слишком поздно осознал, что он натворил. Дело дрянь. - Почему бы и нет, было бы замечательно. Кёнсу приковали взглядом, с которым он был очень хорошо знаком. Хищный взгляд, посылающий волнительную дрожь вопреки всем усилиям не поддаваться. - Клянусь, ты и Чонин - это один и тот же человек. - Я гораздо горячее, - Крис издевательски оскалился. - И ещё побитый. - Вероятно, он зря это сказал, опять, потому что Ифань приблизился к нему с тем самым взглядом. - Даю тебе слово, моя работоспособность не пострадала. - Не сомневаюсь. А теперь проваливай, пока не испугал моего щенка. Крис имел его иначе, чем Чонин, его толчки сильные, но неторопливые и почти дразнящие, если бы каждый из них не был таким грубым. Кёнсу обвил ноги вокруг его пояса и, прижатый к стене, стонал от каждого проникновения. На груди Криса расцвёл пурпурный синяк, и Кёнсу провёл по нему рукой и надавил. Тот зашипел от боли и ожесточённее дёрнулся вперёд, и Кёнсу запрокинул голову и протяжно застонал. Он сильнее впился пальцами в ушиб, вынуждая Криса ускорить толчки, а его руки мучительно больно сжаться на бёдрах. Он понимал, что на коже останутся яркие отметины, но это не имело значения, потому что экстазом накрывало с головой. Если бы это был Чонин, ему бы не пришлось надрачивать себе и кончать Крису на живот. Если бы это был Чонин, он бы попытался продержаться немного дольше, а не соскальзывать вниз по стене на дрожащих ногах. Если бы это был Чонин, в его груди не поселилось бы чувство вины, разъедающее послеоргазменное блаженство. Но это был не Чонин, и когда Кёнсу хотел заявить, что ему всё равно, это было не так. Ему не было всё равно, чёрт возьми. На улице уже стемнело, когда Чонин спросил о синяках у Кёнсу на ногах. Они вместе нежились в постели, одеяло валялось на полу, а простыни сбились под ногами. Чонин наклонился, чтобы получше рассмотреть следы, но старший развернулся в попытке скрыть их. - Крис днём приходил. Между ними было море недосказанного, но именно эти слова, казалось, рассказали Чонину всё. Его лицо помрачнело, и у Кёнсу снова обострилось чувство вины. Он едва не всхлипнул, когда Чонин резко повернул его и приник губами к чувствительной коже. Этому Чонину он сопротивляться не мог. Каждой клеточкой тела он хотел сбежать, но вместо этого подтянул Чонина к себе и уткнулся ему в ключицу. Спустя долгое время, когда младший бережно обнял его, Кёнсу, наконец, заснул. Какое было облегчение увидеть следующим утром Чонина, который заразительно и дразняще улыбался. Кёнсу успел увернуться и избежать удара локтём в лицо, потому что Чонин танцевал под душем, несмотря на маленькое пространство, явно недостаточное, чтобы они поместились там вдвоём. И всё же его это не останавливало. - Есть вещи, которые нельзя использовать в качестве смазки, - сообщил Чонин, намыливая волосы. - Например, шампунь. Ты же не собираешься стирать свой член. - Напевая мелодию, Кёнсу повернулся, запихал Чонина под струи воды и вернулся к мытью своих волос. Кёнсу всё ещё улыбался от уха до уха, после того, как вытерся и обмотал бёдра полотенцем, стоя перед зеркалом. Чонин сидел на узком столике, обхватив парня ногами вокруг талии и притянув ближе к себе, расположившись непосредственно между ним и зеркалом. Кёнсу хотел было возразить, но затем его поцеловали. Ласково и медленно. Чонин перебирал его влажные волосы, и у него перехватило дыхание. Даже когда их губы разлучились, Чонин продолжал свои убаюкивающие действия. Кёнсу лениво улыбнулся и закрыл глаза, испытывая наслаждение. - Ты устал от меня? Кёнсу со срывающимся с кончика языка "да" приоткрыл глаза, чтобы взглянуть на Чонина, но наткнувшись на искренний взгляд, обнаружил, что говорит обратное. И его вознаградили лучезарной улыбкой. Он мог ощущать, как сердце бьётся в груди, и боялся, что Чонин услышит, потому что оно билось очень громко, почти кричало из-за избытка чувств. Это было неправильно. Чонин был неправильным. Кёнсу отпрянул с большей силой, чем рассчитывал. - Можно я пойду с тобой? Просьба заставила его замереть и посмотреть на всё ещё сидящего парня, у которого на лице отражалось непривычное волнение. Кёнсу смог только кивнуть. Это был обычный поход в продуктовый магазин, и он должен был пройти относительно легко, но с Чонином ничего не проходит легко. Небольшое прогуливание между стеллажами обернулось для Кёнсу личным адом, потому что Чонин бросал в тележку все товары, какие только попадались ему на глаза, и скакал вокруг как ребёнок. На лице Кёнсу сохранялось неизменно хмурое, затравленное выражение, и он больше не мог ждать, когда всё это прекратится и он отправит Чонина к себе домой. Чонин как будто специально пытался заставить его пожалеть о своём согласии. Кёнсу стоял рядом с тележкой, просматривал список продуктов и вычёркивал уже найденные. Он заметил пару рук по сторонам, тянущихся и хватающихся за ручку тележки, и обернулся. Чонин подкатил тележку к себе, тем самым вынуждая Кёнсу шагнуть вперёд. Старший взглянул на Чонина с раздражением, которое сразу растворилось, как только Чонин наклонился к его губам. Поцелуй был очень осторожным, но не менее уверенным. Кёнсу переполняли эмоции, и парень был благодарен Чонину, что тот, наконец, отошёл от него, даже если это означало, что придётся потратить на еду больше, чем обычно. Он предполагал, что когда Чонин отдалится, его сердце успокоится, а пульс перестанет стучать в висках, но ничего не изменилось. Он всё ещё пребывал в волнении, на глазах навернулись слёзы, когда он изо всех сил попытался оградиться от всего. Это мероприятие начинало причинять неудобства. Он никогда не думал, что влюбится в Чонина, и вот он здесь, стоит, как полный идиот. Чонин не тот тип людей, в который следует влюбляться, если вы хотите жить долго и счастливо. Кёнсу зарылся лицом в подушку, силясь заснуть, но никак не мог, Чонин тому виной. Он скинул одеяло, только чтобы поворочаться и снова накрыться через минуту. Он уставился в потолок, кусая нижнюю губу — привычка, которую он перенял у Чонина. Кёнсу чуть не свалился с кровати от неожиданного телефонного звонка, разнёсшегося эхом по комнате. На экране возникло имя Чонина, и он уже было хотел нажать кнопку сброса. Но не нажал. Пять минут спустя Кёнсу сел в машину и поехал за Чонином, что жалобно упрашивал забрать его из студии, потому что ушибся и не может вести машину сам. Растрёпанный и взмокший Чонин с трудом стоял на ногах, опираясь на дверь, и ждал. Кёнсу было упрекнул его в том, что парень не нашёл более подходящего места для отдыха, но сейчас он не мог злиться на него. Он даже не жаловался, когда ему приходилось буквально нести Чонина до своей квартиры, страдальческие стоны младшего заставляли Кёнсу вздрагивать, а его сердце разрываться. Вниманием Кёнсу овладело множество разных эмоций, пока он лежал в постели с Чонином, который обнимал его и мерно дышал в шею. Кёнсу успокаивающе поглаживал его руку, пытаясь отвлечь от боли и убаюкать. Несмотря на беспокойные мысли, он всё же заснул, прижавшись перед этим губами ко лбу Чонина. Следующие два дня Чонин провел, растянувшись либо на кровати, либо на диване, обычно с сонным щенком на себе. В конечном счёте, Кёнсу с некой болезненной привязанностью нянчился с ними обоими. В то время, когда он уходил выгуливать КБ, травмированный Чонин никогда не забывал надиктовать свои пожелания, прося купить ему чипсы, выпить или журнал. Это жутко раздражало, но Кёнсу всё равно покупал, решив, что лучше уж так, чем выслушивать нытьё. Это стоило того, потому что Чонин притягивал его к себе, перебрасывал ногу через бёдро и прижимался к шее, благодаря лёгкими поцелуями. Маленькие детали стали более значимыми — тёплая улыбка, короткие прикосновения, бормотание нежностей в полусонном состоянии. И Кёнсу думал, что тот уже не понимает, что говорит, ведь вряд ли младший хотел сказать, что его лицо напоминает ему пироженку. - Су? - Голос Чонина звучал приглушённо, потому что он лежал на Кёнсу, уткнувшись лицом в изгиб его шеи и расположив колено между его ног. Тот ответил лёгким мурчанием, которое явно не выражало столько внимания, сколько ему хотелось, и он передвинулся, покрывая поцелуями шею Кёнсу. - В чём дело, Чонин? - Я чувствую себя гораздо лучше. Вот и хорошо, что всё здорово и прекрасно, но... ох. Чонин приподнялся и поцеловал старшего, накрывая его губы своими. Этого хватило, чтобы украсть дыхание Кёнсу. Забывшись, тот ответил на поцелуй и выронил из рук блокнот. Чонин не получил никакого сопротивления, потому что был тем, кем привык быть, Чонином, который может вертеть им, как хочет. Надоедливые мысли прекратили сновать в голове Кёнсу, когда тёплая рука скользнула в штаны и стала поглаживать его. Последние остатки разума улетучились, как только рука Чонина сменилась его ртом, его язык греховно скользил по разгорячённой коже, и Кёнсу мог лишь цепляться за диван, ища поддержки. Стоны вырывались громкие, но у Чонина были громче, посылающие дрожь через всё его чувствительное тело с каждым движением головы вниз и кружащим языком. Он чувствовал, что развязка приближается слишком быстро, чем хотелось бы, и с силой отстранил Чонина, захватив пальцами его волосы. Они встретились губами в очень влажном и пошлом поцелуе, тогда как Чонин немного отодвинулся в сторону, чтобы снять штаны не без помощи парня под ним. Кёнсу протянул руку под диванную подушку, чтобы достать смазку и презерватив, откупорил бутылёк и выжал из него почти всё на пальцы. Чонин навис над ним, так чтобы Кёнсу мог немного поласкать его, прежде чем проникнуть внутрь одним пальцем. Ему не пришлось долго трудиться, потому что Чонин сам опускался вниз и двигал бёдрами против скользких пальцев внутри него, растягивающих и возбуждающих. - Ты нужен мне, - прошептал Чонин в его губы. - Прямо сейчас. Кёнсу едва раскатал презерватив, недостаточно смазав по всей длине лубрикантом, как Чонин принял его в себя. Опускаясь до конца, он раскрыл рот и схватился за рубашку Кёнсу, сжимая её в пальцах. Кёнсу ощутил плотно сжавшиеся мышцы вокруг своего члена. Когда Чонин попытался двигаться, Кёнсу схватил его за бёдра и впился пальцами в кожу. - Подожди. - Как бы ему не хотелось толкаться, вынуждая Чонина скакать на его твёрдом члене, он не собирался делать ему больно. Чонин громко заскулил и одарил его недовольным взглядом, но он держал крепко, лишь сильнее вонзая ногти. Было тяжело заставить себя и Чонина долго сдерживаться, ещё чуть-чуть и он больше не сможет этого делать. Он приподнял Чонина и ослабил хватку, позволяя силе тяжести вернуть его обратно одним плавным движением. Чонин продолжал подпрыгивать на нём, а Кёнсу попытался раздвинуть ноги, но опущенные джинсы ограничивали его действия. Старший разочарованно прорычал, и Чонин заткнул его рот своими губами. Он прихватил его нижнюю губу, сжал в зубах и оттянул, когда Кёнсу застонал ему в рот, одной рукой загребая его волосы на затылке, а другой обхватывая за поясницу и притягивая ближе. С каждым толчком мышцы напрягались и разгоняли по телу приятное тепло. Сохраняя ритм Чонина, он вскоре достиг оргазма, закатывая глаза и чувствуя, как Чонин кусает его в обнажённое плечо. Чонин должен считать себя счастливчиком, потому что старший достаточно сообразительный, чтобы опустить свою руку на его всё ещё напряжённую плоть и, сжимая, скользить по ней до того, пока он не излился на его рубашку. Кёнсу почувствовал мягкие губы, оставляющие поцелуи на плече, где до этого был укус, и улыбнулся. Он повернул голову, чтобы поцеловать Чонина в щёку и крепко обнял его. В порядке вещей, когда Чонин хочет скатиться (или вернее встать, потому что они на диване, и скатывание с него может привести к травмам) и очистить их от липкости. Но он этого не сделал. Он уютно устроился в объятиях так же, как они лежали перед сексом, за исключением отсутствия одежды, и вы знаете, член Кёнсу всё ещё был у него внутри. И Кёнсу хотелось ненавидеть эту новую эмоцию, но это было так приятно и тепло, а сердце Чонина до сих пор бешено колотилось в груди, пусть даже его дыхание уже стало нормальным. Наверное, это плохой знак. Но он подумает об этом позднее. Как и всегда.