Жизнь по умолчанию

Кёнсу уселся на скамейку в парке и наблюдал за соседскими ребятишками, которые гоняли мяч на траве. Яркое солнце слепило ему глаза. Он усмехнулся, когда сразу весь рой мальчишек побежал за мячом и оказался кучей на земле. Он едва мог вспомнить, каково это быть таким юным, таким беззаботным. Сейчас его жизнь была полна ответственности, счетов и налогов. И как-то невольно Чонином. Кёнсу беспокойно поднялся, разминая ноги и бросая пустой стаканчик из-под кофе в ближайшую урну. Возвращение с прогулки обратно в гостиницу прошло без приключений, и он просто наслаждался присутствием на улице, в другой обстановке, где не было никаких постоянных громких криков, никакой людской ругани в коридоре, никакого Чонина, сбивающего его мысли. Он вернулся в маленький городок, где вырос, ностальгия слегка окрасила его взгляд, когда он вспоминал однообразные случаи из жизни. Маленькая парикмахерская, куда его ребёнком водила мать, чтобы сделать ту кошмарную стрижку, была всё ещё здесь, и он представил себе ещё ничего неподозревающих несчастных детей. Ресторан, который располагался рядом, однако, исчез и преобразился в кафетерий. Эти проклятые вещи были повсюду. КБ здесь понравилось бы, но, увы, она проведёт эту неделю с Бэкхёном, который очень обрадовался принять её к себе. Кёнсу подумал, что к тому времени, когда он вернётся, она будет избалованней, чем раньше, и улыбнулся. На застеленной кровати Кёнсу покоилась отредактированная версия его романа и ожидала, чтобы её открыли и просмотрели многочисленные пометки и вырезки, и он вынужден был признать, что немного нервничал по этому поводу. Не то, чтобы его редактор безжалостен в своих замечаниях, но всё же читать исправления было страшно. Нелегко видеть то, над чем ты упорно трудился, разорванным на куски, и неважно насколько хорошо ты всё выполнил. Поэтому он здесь, чтобы отдохнуть и отложить работу на потом. Он вытащил свой телефон проверить время и убедиться, что он может найти место, где ещё подают завтрак, и даже не посмотрел три текстовых сообщения от Чонина. Его отпуск не предполагал присутствие Чонина. С тяжёлым вздохом и всеми намерениями затолкать Чонина подальше в глубину своего сознания, он пошёл по небольшой главной улочке, пока не наткнулся на закусочную, которая была здесь всегда. Ах, ностальгия. Фоновые тихие разговоры вокруг усыпляли Кёнсу и вселяли ложное чувство безопасности. Но скоро его вырвали из этого состояния. - Кёнсу? Он узнал бы этот голос где угодно, и глоток горячего кофе, который он только что сделал, скользнул по горлу комком льда. Ему потребовалось всё его самообладание, чтобы посмотреть на человека, остановившегося рядом с его столиком. Тот стоял, улыбаясь так, будто несколько лет назад он вовсе не пропускал чужое сердце через бумагорезку. - Чунмён, - признал он воспитанным тоном, несмотря на явное желание быть совсем невежливым. Чунмён являлся одной из причин, почему Кёнсу так долго был одинок. - Рад видеть тебя. Ты вернулся в город? - Нет. Не вернулся. Просто приехал на несколько дней. Чунмён улыбнулся ещё шире, и Кёнсу подумал, что его сейчас стошнит на его дорогие ботинки. Возможно, так было бы немного справедливо. Человек, с которым Кёнсу не был знаком, подошёл и взял Чунмёна за руку, опуская взгляд на сцепление пальцев. Ох, это не к добру. - Ох, Исин, это Кёнсу. Кёнсу, Исин. Мой парень. И Кёнсу задумался, уловил ли этот парень напряжение в голосе Чунмёна. - Приятно познакомиться. - Знаете, я должен идти, - вдруг сказал Кёнсу, поднимаясь со стула и побуждая Исина шагнуть назад. - Удачи, - пожелал он, прежде чем натянуто улыбнуться и кивнуть Чунмёну, бросить купюры на стол и поскорее убираться из этого места. Он был уже в трёх кварталах оттуда, когда остановился, ощущая острую боль в боку, а в груди, казалось, всё собиралось воспламениться. Он всегда клялся, что когда в следующий раз увидит Чунмёна, то врежет ему кулаком прямо в его улыбающуюся физиономию. А он даже этого сделать не смог. Чёртов Исин. Чёртов Исин. Последнее, что Чунмён сказал на прощание, было "в тебе просто чего-то не хватает", и затем он вышел за дверь. Кёнсу считал эти слова правдой, а может быть, Чунмён наконец-таки нашёл того, кем он был доволен. Кёнсу захотел всё бросить снова. Отчаяние впилось когтями ему в грудь, заставляя слёзы наполнять его глаза, а он небрежно пытался их вытереть. Кёнсу не заметил, как добрёл до своего гостиничного номера, и поднялся по лестнице вместо того, что бы воспользоваться слишком медленным лифтом. Он кое-как запихнул всё, что успел распаковать обратно в чемодан, схватил с кровати папку с отредактированным романом и вышел. Он не мог больше здесь оставаться и не мог дышать, — воздух казался удушающим. Дорога назад в город занимала шесть часов, и первый час Кёнсу провёл, обливаясь слезами, пока глаза не стали опухшими и болезненно чувствительными. Он даже не знал почему так переживал, его сердце вот-вот собиралось вырваться из груди, но он не мог преодолеть себя. Может быть, потому что он, в конце концов, столкнулся с прошлым, которое так аккуратно прятал. Может он не хотел быть одним из тех парней, которые просто не совсем подходящие. Чонин тоже отшвырнёт его от себя? Из его горла вырвался очередной всхлип перед тем, как он решительно прекратил изводить себя. Он просто вернётся домой и выспится, а завтра будет новый день. Но когда он остановился и заглушил двигатель, то был не около дома. Он оказался в месте, где жил Чонин, и по-прежнему не понимал почему. Кёнсу не мог даже толком вспомнить последний раз, когда был здесь. Дом всегда дарил ему непреодолимое ощущение, что он крошечный и жалкий. Не потому, что был большим, но принадлежал Чонину, и этого было достаточно, чтобы Кёнсу насторожился. Он может сосчитать на пальцах одной руки сколько раз он заходил внутрь, и каждый из них Чонин буквально затаскивал его. Но он никогда не оставался на ночь. Это выходило за рамки приличия. Кёнсу оставил свою гордость на пороге, тяжело сглатывая комок в горле и запуская руки в растрёпанные волосы, прежде чем позвонить в дверь. Это была ужасная идея, и как бы сильно он ни хотел вернуться в машину и уехать, камень на душе заставлял его отбросить сомнения. Кёнсу ждал и нервно перекатывался с носков на пятки и воображал, что будет, если так или иначе придётся уехать. Когда Чонин открыл дверь, он вдруг почувствовал себя намного легче. - Рановато ты вернулся. - Мне очень жаль. Е-если ты не хочешь... - Что случилось? Чонин видел его насквозь, Кёнсу ненавидел это, и должно быть, сейчас казалось недоразумением, что он приехал. Но всё же беспокойство на лице Чонина его удивило. - Я не знаю, - признался он, печально пожав плечами. - Я, чёрт возьми, не знаю. - Он начал злится на себя, его руки затряслись. - Мне просто нужно. Он не хотел, чтобы это был Чонин, но так получилось. Чонин тронул его губы своими, подавляя клокочущую внутри панику. Кёнсу почти отчаянно целовал в ответ, увлекая их в дом и сжимая в кулаках футболку младшего. Чонину пришлось прервать поцелуй. - Эй, - Чонин начал тихим голосом, - притормози, хорошо? - Чонин, пожалуйста. - Я рядом, - Чонин обнял Кёнсу и притянул к себе, пока тот безрезультатно пытался сморгнуть слёзы. Они ненавистно скатились вниз по его щекам, оставляя влажные дорожки. Он чувствовал себя таким беззащитным и лишь жаждал избавиться от всего этого. Чонин проводил рукой по его волосам и убаюкивал, прижимая крепче к себе. - Пожалуйста, - вновь захныкал Кёнсу, даже не осознавая, чего же он просит. Немного отстранившись, Кёнсу провёл носом по лицу Чонина и затем снова поцеловал его. Он пытался прикасаться медленно, кусая и облизывая губы, с тихим стоном проскальзывая языком в рот. На этот раз Чонин не отпрянул, полностью принимая участие, а Кёнсу опустил руки на его ягодицы и сжал их. Ну как обычно. Чонин отвёл руки Кёнсу от своего живота, когда он попытался стянуть с него футболку, и отдалился от губ, когда старший начал целовать слишком рьяно. Он предотвратил любые попытки, мешающие разговору, а Кёнсу стоял напротив и дрожал. Кёнсу чувствовал себя капризным ребёнком, который оттопырил нижнюю губу и требовательно топал ногой. Страх быть отвергнутым уже завладел им и начал медленно нарастать, заставляя испытывать неудобство. - Расскажи мне, что случилось, - настаивал Чонин, но Кёнсу только мотал головой. - Я не хочу говорить. - Он в два шага дошёл до Чонина и уткнулся ему в шею. - Пожалуйста, хватит разговоров. - Он прижался губами к коже Чонина, напуганный, что его могут оттолкнуть в любой момент. Он скорее ощутил, чем услышал, как Чонин сдался, и позволил себе расслабиться в сильных руках, а его страх отступил. Сейчас ему нужно, чтобы его приняли, поэтому он запустил пальцы в волосы Чонина, когда они целовались, и поэтому его тело молило о большем. Ему было нужно почувствовать, что его желают и любят. Он слишком мнителен, чтобы поверить, что он что-то значит для Чонина, но прямо сейчас он готов обмануть себя. До этого момента Чонин использовал его, так что теперь его очередь получить что-то взамен. В полной готовности Кёнсу шёл за ним, шаркая через коридор прямиком в спальню. Сбрасывая одежду по дороге, он споткнулся в попытке снять ботинки и брюки одновременно. Чонин рассмеялся, и Кёнсу едва не упрекнул его, но увиденная им улыбка насильно прогнала его досаду. - Я тебя ненавижу, - пробурчал Кёнсу в его губы, прежде чем они снова поцеловались, а младший навалился на дверь в спальню. Прикасаясь обнажённой кожей, Кёнсу наслаждался теплом и покоем, и ему было комфортно оттого, что он знал всё о теле Чонина и как его завести, тоже. - Я знаю, - выдохнул Чонин. Дверь в комнату открылась, и они ввалились, вслепую ища кровать, потому что их губы снова слились воедино, и Кёнсу отказывался разрывать эту связь. Он крепче сжал руку в волосах Чонина и проглотил сопутствующий этому движению стон. Они опустились на кровать, Чонин слегка пружинил на матрасе, а Кёнсу старался не заехать ему коленом в пах. В комнате было темно, но он видел чужие глаза, ясные и беспечные, и с трудом мог отвести взгляд от них. Болезненные эмоции начали подкрадываться со всех сторон, и Кёнсу замер, пытаясь сориентироваться. Чонин воспользовался моментом, обхватил пальцами запястья парня и обронил его на спину. Кёнсу приземлился на мягкое покрывало, осязая его обнажённой кожей и ощущая мурашки вплоть до кончиков пальцев. Чонин усмехнулся ему, его зубы ярко выделялись в темноте и привлекали всё внимание старшего. Его снова поразило пьянящее влечение, и он заскулил, приподнимая бёдра. Горячие руки отпустили его запястья и медленно заскользили вниз. Чонин сел на него верхом и встретился с ним взглядом. Кёнсу мог только смотреть на парня, в то время как тот вёл ладонями по его выступающим рёбрам, по бокам и спускался к уже сочащемуся члену. Он был уже мучительно твёрдым, хотя они едва начали, но Чонин всегда быстро и проворно возбуждал Кёнсу, так что тот не волновался. Вскоре он будет оттрахан до одури и вернётся обратно в реальный мир, где Чонин был хорош в сексе, а Кёнсу хорош в писательстве о сексе, и где никакие эмоции не грозили вырваться наружу. Смозоленные руки Чонина казались удивительными, они массировали влажную головку члена и скользили к основанию. Кёнсу опять заскулил и попытался пошевелиться, но Чонин прижимал его своим весом. Это и разочаровывало, и будоражило, поэтому он разрывался между желанием потребовать свободу в перемещениях и просить, чтобы им управляли и дальше. Каждое поглаживание становилось сильнее, а он подрагивал и извивался под руками Чонина. Перенеся вес своего тела, он напряг пресс и сел, обхватив Чонина за шею, и впился в его губы. Рука вокруг члена стала неподвижной, когда их языки скользнули друг по другу. Это было медленнее, чем ему хотелось бы, но чтобы он ни делал, казалось, отталкивало Чонина, поэтому Кёнсу смог получить хотя бы долю того, в чём нуждался. Его тело жаждало Чонина внутри, это немного пугало, но только подстрекало его. Он беспричинно застонал в поцелуй, царапая ногтями кожу младшего, и улыбнулся, когда тот зашипел от боли. В момент, когда Чонин отлучился, жар его тела сменился холодным воздухом, и Кёнсу захотел прильнуть к парню обратно. Одному было одиноко на кровати, но он понимал, что Чонин скоро вернётся. Минуты текли слишком медленно, и когда знакомое тепло окутало его вновь, Кёнсу облегчённо вздохнул, ощутив дыхание Чонина на своём лице и раздвигающее его ноги колено. Ну наконец-то. Чонин прижал его к матрасу и протолкнул в него смазанный палец, медленно вытаскивая и повторяя так снова и снова. Старший шире развёл ноги и приподнял бёдра, чтобы приспособиться, когда был добавлен второй палец. Его взгляд метнулся вверх и остановился на Чонине. Кёнсу втянул в себя воздух, но это не имело ничего общего со жгучей болью внизу. Было такое ощущение, что Чонин смотрит сквозь него, его взгляд сверлил кожу и кости, чтобы добраться до души и обнаружить все грязные подробности его жизни. Кёнсу испугался и хотел бы вырваться, но пальцы так приятно двигались, что его тело невольно поддалось ласке. - Чонин, - его голос был хриплым и сорвался на последнем слоге, но он быстро захныкал, потому как тот вынул пальцы. Они оба знали о презервативе, что лежал рядом с Кёнсу, но он остался утопать в складках одеяла неиспользованным. Чонин смазал свой член и начал плавно проникать в подготовленного Кёнсу. Может потому, что это был первый раз, когда они были настолько близки, кожей к коже, или потому, что Кёнсу находился в хаотическом эмоциональном состоянии, но ощущения были невероятно лучше, чем когда-либо до этого. Он мог почувствовать каждый дюйм возбуждения Чонина, пульсирующее, гладкое и чертовски одурманивающее. - Сейчас ты выглядишь невероятно, - прошептал Чонин с дразнящей усмешкой на губах, которая не затронула глаза. Кёнсу не смог возразить, слова застряли в горле, когда он открыл рот в беззвучном стоне, а Чонин медленно вышел и так же медленно продвинулся обратно внутрь, позволяя Кёнсу хорошенько прочувствовать каждую выступающую вену и складку кожи, пока он скользил внутри. Не в состоянии выдерживать такой неторопливый темп, Кёнсу обхватил Чонина ногами вокруг талии и потянул к себе, надавливая пятками. Но это не сработало. - Пожалуйста, я прошу тебя, Чонин. Наклонившись вниз и соприкасаясь лбами, Чонин отвёл руки Кёнсу обратно на мягкое одеяло и переплёл их пальцы вместе. - Так будет лучше. - Нет, - заскулил Кёнсу, тогда как движения Чонина сохраняли медленный, сводящий с ума ритм. Ещё много нет слетало с его губ, а он мотал головой из стороны в сторону, пытаясь дать Чонину понять, что ему нужно больше. Гораздо больше. На глазах навернулись слёзы, и он не понимал почему. Всё, что он видел - лицо Чонина над ним, его мокрые от пота волосы, прилипшие ко лбу, и его глаза. Всё, что он мог чувствовать - плавно скользящий член, который возбуждал его так, как он даже не мог раньше себе представить. Мутные импульсы удовольствия расползались по мышцам и опустошали его чувствительное тело. На Кёнсу навалилось сразу так много всего. Он боролся против сдерживающего его руки Чонина, который в конечном итоге ослабил хватку, чтобы опереться на что-нибудь более прочное. Он хотел вонзиться пальцами в его кожу, чтобы тот знал, что он здесь и нуждается в нём. Низкие стоны пропитали комнату, и ещё одним единственным звуком был слабый скрип кровати, потому что Чонин двигался недостаточно быстро, чтобы между их телами создавался пошлый звук. Они трахались так много раз, во всех местах и во всех позах, но именно теперь это был не просто секс. Это было что-то другое. Оно устрашало и захватывало, кружило голову от перевозбуждения, заставляло пальцы искать поддержки на покрытой испариной спине. При каждом толчке Кёнсу мог прощупывать изгибы мышц Чонина, мог прочерчивать дрожащими пальцами неровные линии на смуглой коже. Он старался держаться, зацепившись за выступающие лопатки, так как ноги переставали слушаться. Горячее дыхание обдало его лицо, прежде чем он осознал, что его целуют, прижимая голову к мягкой ткани и танцуя языком во рту. Его стоны становились громче, в движения вкладывалось больше сил, он почувствовал увеличение темпа и горячее сбивчивое дыхание. Разорвав поцелуй, он вскрикивал при каждом толчке, и, уперевшись затылком в постель, он обнажил напряжённую шею, позволяя Чонину целовать её взамен губ. Доходя до оргазма, Кёнсу пришлось прикусить язык, чтобы не выплеснуть свою любовь к Чонину вслух, потому что это не любовь. Это заблуждение, свитое из односторонних душевных переживаний, которые прилипли к коже и душили его, когда он пытался избавиться от них. Он никогда не мечтал столько обрести, но всё же этого не достаточно, чтобы удовлетворить его потребности. От всего этого ему хотелось рыдать в голос, от истязаний и мучений, смешанных с несомненным наслаждением, когда Чонин томно толкнулся и кончил в него. Старший отчётливо осознавал новые ощущения без презерватива, новое тепло внутри, даже после того, как Чонин вышел из него. Понимание этого поразило его прямо в солнечное сплетение. Чонин собственнически обхватил его со спины за пояс и притянул в объятия, от которых он не смог отказаться. В тишине тёмной комнаты Чонин переплёл их ноги вместе и время от времени трогал губами его шею. - Я должен идти, - сказал Кёнсу минутой позже, его тело требовало остаться, но разум сражался за восстановление контроля. Для него это не то место, чтобы разбираться в своих чувствах. Он даже больше не был уверен, что же он пытался выяснить. - Останься. - Чонин опёрся на одну руку, а другой удерживал Кёнсу за талию и не выпускал из постели. - Всего лишь на сегодня, останься. Кёнсу резко мотнул головой и вывернулся. - Я должен идти. - Он подошёл к открытой двери, глаза привыкли к темноте, поэтому он отыскал свою разбросанную одежду. - Да я не прошу тебя выйти за меня! - рявкнул Чонин, и тот повернулся на пятках, потому что голос прозвучал гораздо ближе, чем он ожидал. Младший выглядел обозлённым и стоял очень близко, его обычная доброжелательная улыбка сменилась возмущением, и желудок Кёнсу ухнул куда-то вниз. - Я только прошу тебя остаться на ночь. Кёнсу не желал рисковать и ссориться, что было неизбежно, но попытался обмануть себя и начал энергично собирать одежду с пола, поспешно натягивая её на себя. Он едва просунул голову через футболку, когда его толкнули спиной к стене, и он оказался лицом к лицу с разъярённым Чонином. - Почему ты не хочешь остаться? Кёнсу отпихнул Чонина со всей силы — единственное, что пришло ему в голову. - Я даже не знаю зачем побеспокоил тебя, - прошипел он, сощурив глаза, его сердце забилось в тысячу раз быстрее. Чонин уставился на него. Разум и чувства соперничали, перетягивая канат, чтобы увидеть какая сторона победит. - Но ты пришёл именно ко мне, - прорычал младший. - Возможно, это было ошибкой! Неправда. Совсем неправда, но Кёнсу так завёлся и к тому же находился в подавленном состоянии, что эти слова вырвались сами собой, и он пожалел, что не может забрать их обратно. Но он не мог, и потому побежал прочь, оставляя ботинки на полу. Он не остановился, даже когда оказался в безопасности салона автомобиля. Он завёл мотор и выжал педаль газа, не глядя в зеркало заднего вида. По его лицу текли слёзы, давая понять, что ранее он выплакал не всё. Он пришёл к Чонину за спасением, но теперь только проклинал себя.