Портал

...Через несколько дней в дверь позвонили. Открыв, Йенна увидела молодого курьера, который вручил ей целую корзину альстромерий: белых, светло-розовых, нежно-голубых. В цветах обнаружилась записка: "Завтра в полдень, у северных ворот Центрального парка". Подписи не было, но Ллеу надеялся, что такие цветы ей дарил только он. Она стояла там, где падала кружевная тень тянущихся ввысь серебристых тополей, запорошённых снегом - тонкая, светловолосая, словно сотканная из солнечных и тёмных бликов. На самом деле, Йенна просто не хотела быть замеченной, хотя знала, что, в отличие от всех прочих прохожих, что изредка проходили мимо, Туата непременно заметит её. Он действительно увидел её сразу. Решительно подошёл, заглянул в глаза, сияющие и холодные, как зимнее небо: - Здравствуй. Спасибо, что пришла. - Я пришла, чтобы сказать тебе: уходи. Он молча поднял брови, словно ждал пояснений. Йенна покачала головой и отвернулась: - За тысячелетия исчезает память не только о людях, но и о целых мирах. Почему, спустя столько времени, ты всё ещё считаешь себя вправе вмешиваться в мою жизнь? Туата вздохнул: - Я не хочу этого делать. Но есть два обстоятельства. Первое из которых: я не хочу, чтобы мне действительно пришлось сдержать Слово, которое я дал тебе. И второе: я обещал помочь одному из твоих детей, но понял, что без тебя - не смогу. Поэтому я пришёл, чтобы просить тебя помочь мне и им. Я знаю, что тебе очень сложно контролировать себя: я не успел этому научить, а учиться самой - слишком долго, тяжело и болезненно. Даже для тебя, лучшей из моего народа. И я прошу: позволь мне передать тебе это последнее знание. А потом - я уйду, если ты скажешь. И поклянусь никогда больше не искать встречи с тобой. - Они нуждаются в твоей помощи? - выдохнула Йенна таким тоном, каким ревнивая женщина обычно допытывается у мужа, что же именно он нашёл в прошедшей мимо блондинке. - Нет, - Туата чуть улыбнулся этому ревнивому, по-детски искреннему удивлению. - Они нуждаются в твоей помощи. Я им помочь не смог. - Вряд ли могу им помочь и я. – Йенна прикрыла глаза и шагнула из тени. - Я давно отпустила всех. Увы, мне не дано уберечь их ни от себя, ни от них самих. Убеждать кого-то в обратном значило бы снова и снова думать лишь о себе и решать за других. - она отвела взгляд. – Но, по крайней мере, они... есть друг у друга. Они справятся. Ллеу отрицательно качнул головой и тихо сказал: - Им снятся кошмары. Твои кошмары. Туата сложил руки за спиной и посмотрел в небо, словно нарочно избавляя Йенну от своего взгляда, освобождая от необходимости следить за выражением её собственного лица - и всё равно он чувствовал её эмоции кожей. Как и когда-то давно. В светловолосой женщине бушевала настоящая буря эмоций: злость, гнев, ревность, боль, печаль... - Твоя сила очень велика. Она накрывает их с головой, стоит им провалиться в дрёму, стоит тебе лишь немного расслабиться. - Ллеу тщательно следил за тем, чтобы его голос оставался мягким, чтобы в нём не появилось ни нотки обвинения. - Они не умеют, да и не могут ей противиться. Без твоей помощи они сойдут с ума. Им не поможет, даже если ты закроешься, потому, что это всего лишь на время - однажды ты отвлечёшься, расслабишься, и всё это начнётся снова. И... я не хочу, чтобы эти кошмары раз за разом мучили и тебя тоже. Поэтому я пришёл просить, чтобы ты позволила мне научить тебя, как обуздать Поток. Йенна не смотрела на него. Она смотрела на солнце. Долго и неподвижно, словно впитывая широко распахнутыми глазами его резкий золотой свет. В молчании проходили минуты, и казалось, что и мир вокруг замер. - Ты... - спросила она тихо. - ...презираешь меня? Ллеу опустил взгляд, удивлённо посмотрел на Йенну. Так удивлённо, как будто она спросила, не синяя ли у него кожа и не ест ли он детей по утрам. - Конечно, нет. Я... горжусь и восхищаюсь тобой. Ты удивительно талантливая и смелая. "Жалеет..." - промелькнула отстранённая мысль. - Я не верю тебе. Туата порывисто шагнул к молодой женщине, взял за плечи, нежно, но твёрдо посмотрел в глаза, мгновенно открываясь, скидывая с себя всю защиту, в эти секунды теряя весь свой страх: - Да посмотри же! - он улыбался, светло и отчаянно, как святой, привязанный к столбу посреди костра. - Я создавал тебя не один, но с чужой помощью. Моих сил - хватило только на тебя. Ты же - не училась ни у кого, ничьей помощи не просила. Ты просто взяла и создала их - нескольких разумных, самостоятельных и сильных, ярких и чудесных! Я не смог сделать ничего подобного. А ты - смогла! Конечно, я горжусь и восхищаюсь тобой. Ты - ученик, который превзошёл мастера и сам стал мастером. Ты - та, которая сотворила себе детей. А ведь я не могу… - на миг в его глазах мелькнула горечь. Старый гейс действительно не позволял ему зачать дитя. - И ты готова отпустить их, ты уже отпустила их, а мне для этой готовности понадобилось несколько веков. Он всё ещё улыбался, открываясь перед Йенной полностью, так что она легко могла увидеть его любовь к ней, почти отцовскую привязанность к её младшему сыну, горячую симпатию к остальным. И сложную смесь эмоций, относящуюся к смуглой женщине с чёрными волосами. Его слова, даже нет, не слова - чувства, что он открыл перед нею, оглушили её. Стало тепло и холодно, тяжело и легко одновременно. Но всё же, главным оставался страх потерять своих детей снова. Видения редко обманывали её, и Йенна знала, что прятаться от них бесполезно. Она закрыла глаза. Только не повторение этого кошмара. Только не снова. Ллеу пришлось легко встряхнуть её за плечи, чтобы она пришла в себя. - Хорошо. - проговорила женщина едва слышно, топя чёрную бездну в своих глазах. - Пусть будет, как ты сказал. - Я помогу тебе. - он осторожно обнял её, прижал к себе и прошептал. - Это не повторится. Я сделаю всё, чтобы это не повторилось. Ты не одна, я рядом. И я помогу. Йенна задумчиво ловила снежинки в раскрытые ладони. Касаясь её тонких пальцев, они не таяли. Вокруг сияла неземная магия Аджита - одного из немногих уголков в этом мире, где первозданное ещё не утратило ни своей формы, ни своего значения. И сама Йенна с волнами длинных, серебристых волос, чуть припорошённых снегом, казалась сейчас существом нематериальным, действительно сотканным из мечты и грёз. - Йоль совсем скоро. - прошептала она. Мечтательно и тихо. Совсем как когда-то давно. Ллеу вздохнул, прикрыв глаза. Он тоже отчётливо чувствовал дыхание Равноденствия в морозном воздухе. Потом посмотрел на среброволосую. Сегодня она впервые улыбнулась ему. ...Поначалу их общение совсем не ладилось. Йенна была похожа на растревоженный осиный рой, на комок остро отточенных лезвий, словно ежесекундно ожидала нападения. Несколько раз Туата был близок к тому, чтобы впасть в отчаяние, но каждый раз заставлял себя выдохнуть, успокоиться и продолжить общение - и обучение. Ради неё. Ради них. Ради себя. Они говорили. Говорили долго, скомкано, трудно - о ней, о нём, о них обоих, о том, что должны были друг другу сказать. И говорить об этом было ничуть не менее больно, чем тысячу лет назад. - Когда я решилась уйти, я очень боялась, что ты не пойдёшь за мной, но ещё больше боялась, что пойдёшь. И поэтому бежала дальше и дальше. Потом, конечно, всё изменилось, я почувствовала себя одинокой, брошенной, беззащитной. Несколько раз порывалась вернуться, но... Но тогда всё осталось бы по-прежнему. Ты бы снова запер меня в золотой клетке, снова дав понять, что без тебя я ничто... Мужчина вздохнул, отводя взгляд. Ему до сих пор было странно, что она воспринимала это всё именно так, что называла дом - их дом! - клеткой. И, всё же, часть правды в её словах была. - Я никогда не считал тебя ничем, - ответил он, стараясь, чтобы его голос звучал мягко и спокойно. - Ребёнком во многом - да. Супругой - да. Творением, наконец - да. Но ничем… никогда. - Ллеу казалось важным сделать так, чтобы Йенна поняла, что всё это время она бежала не столько от него, сколько от своих собственных страхов и сомнений. - Я знаю, о чём ты думаешь. - она прикрыла глаза длинными ресницами. - Мне потребовалось довольно времени, чтобы это понять. Но, пойми же и ты: в то время мне не хотелось быть ни ребёнком, ни супругой, ни уж тем более, творением. - Йенна потеребила прядь волос. - И, пожалуй, принять это оказалось сложнее всего. - Я понимаю. - Ллеу помолчал. - И, должен признать, ты очень многому научилась здесь, без меня. - Быть может. - неопределённо ответила Йенна. - Опыт рождает знания. Однажды я отчётливо поняла, что обречена быть одна вечно. Нет, не в том смысле, чтобы рядом не было никого, скорее в том, чтобы рядом шёл кто-то, такой же, как я. Сначала было больно, но потом я привыкла. Научилась существовать в эфирных потоках сил жизни. Научилась быть небом и дождём, ветром и солнцем, пробуждением жизни и смерти. Знаешь, я ни о чём не жалею. - она посмотрела в его глаза, невольно залюбовавшись такими знакомыми жёлто-зелёными искорками, живущими в них. - Почти. - тихо добавила она. - Почти? - уточнил Туата. Ему стало любопытно, о чём может жалеть его бывшая ученица. - Почти. - подтвердила она. - Мы не должны были расставаться так. “Бежать от себя, от своих страхов, жить с осознанием вины, не дав друг другу ни малейшего шанса что-либо изменить”. - она чуть поколебалась, но всё же коснулась его руки, надеясь, что он поймёт. - Я думаю, всё это уже не важно. - он ответил улыбкой на её робкое прикосновение. - Сейчас мы оба изменились, повзрослели - и ты, и я. И, возможно, именно та боль сделала нас мудрее. - Сейчас - не важно, ты прав. - согласилась она. - Пусть прошлое останется прошлому. Мне… Наверное, мне впервые не страшно смотреть в будущее. Ллеу улыбнулся чуть шире: - И теперь ты не одна. Глаза Йенны заискрились. - Спасибо тебе, Ллеу. - Я… не только о себе сейчас. - он заметно смутился, подумав, насколько однозначно можно было понять его предыдущее замечание. - Но и о твоих… детях. Она улыбнулась ему светлой улыбкой маленькой девочки: - В первую очередь, я благодарна тебе за то, что ты сделал для них. У меня нет никого дороже. - О, - мужчина улыбнулся, ощущая некоторую неловкость. - Мне было приятно позаботиться о них. Они чудесные. И очень разные, - он снова улыбнулся, уже спокойно и уверенно. - Я рад, что вы с ними смогли услышать друг друга. Впереди ещё долгий путь, но любая дорога начинается с первого шага. - Туата мельком подумал о том, что теперь, пожалуй, они все - и Йенна, и её дети - уже не слишком нуждаются в его помощи, наставлениях и советах. Забавно: ему казалось, что за многие десятилетия он уже привык к этой своей роли врача, лекаря. Когда всё плохо, когда-что-то болит - они, люди, сеидхе - идут к нему. Но как только всё становится хорошо, он перестаёт быть нужен. Стало тоскливо. Йенна склонила голову набок, как делала это всегда, когда о чём-то задумывалась. Какое-то время молчала. А потом шагнула ближе и мягко погладила плечо Туата, словно чувствуя его боль. - Они успели сильно привязаться к тебе. - женщина посмотрела куда-то вдаль. - Ведь у них никогда не было отца. - Ну, как минимум Сефирот должен его помнить, - полуутвердительно, полувопросительно произнёс Ллеу. Ему было странно, что Йенна, имея четырёх сыновей, не сошлась с их отцом. Возможно, думал он, с ним что-то случилось?.. Он не знал, как правильнее сформулировать вопрос на столь щекотливую тему, и потому ограничился лишь этой фразой. Она покачала головой, потом коснулась тонкими пальцами висков. - Сефирот помнит. И помнит ту, что была его матерью. Но, в этих воспоминаниях нет радости. Йенна спокойно встретила недоумевающий, удивлённый взгляд Туата. Вздохнула, прежде, чем тихо заговорить. Всё это слишком сложно, но Ллеу поймёт. - Здесь, в мире Гайи мне встретился народ, что звался потомками Странников. Они не были людьми, но были потомками сеидхе, и называли себя Цетра, Древние. Откуда были их предки, мне не ведомо, возможно, ими были кто-то из твоего народа. Я полюбила этот мир и решила остаться здесь, с ними. Дарила то, чему ты научил меня. Но, в конце концов, они испугались моей силы и тех, кто за эти годы научился владеть ею. Это непонимание разрушило их... И тогда я покинула этот мир, чтобы сохранить то, что ещё осталось. - она улыбнулась, но эта улыбка была печальной. – Встретив потомков фоморов, мне показалось, что я могу найти место рядом с ними, и нашла его. Но они, подверженные магии сотворённого ими мира, тоже не были вечны, они дряхлели и засыпали. – Йенна вздохнула. - Тем временем, проходили столетия, и Цетра, и Древние постепенно оставляли свои миры, и на смену им приходили люди. Я не мешала им жить. Просто жить, любить, ошибаться... Наверное, это и есть высшая ступень счастья. – женщина помолчала. - Обретя много знаний, но не найдя того, чего искала, я хотела было отправиться странствовать дальше, но, однажды что-то вдруг изменилось в ткани мироздания. Кто-то беспокоил меня. Я вдруг почувствовала биение новой жизни - такой же, как я сама. Потянувшись к источнику, который снова привёл меня сюда, в мир Гайи, я нашла женщину... Совсем ещё девочку - она ждала дитя. И это дитя было частью её и частью меня. Люди, эти беспокойные мимолётные существа, достигли больших знаний и не побоялись создать то, что так боялась создать я. В этой девочке билась жизнь моего сына, а она сама... так напомнила мне меня... юную. Но, её муж любовался не ею, а тем, что создал. А ей было так страшно и одиноко... И тогда я решила помочь: я дам ей сына, которого сделаю сильным, мудрым и подарю ему всё, что знаю сама. Он защитит её, он станет её смыслом и счастьем, и проживёт счастливую жизнь, которую так хотелось бы прожить мне... И я сделала так, подарила им свои знания и часть своей силы. - взгляд Йенны затуманился. Она вспоминала. - Лукреция... Её имя было Лукреция. Но, она... не смогла. Страх перед неведомым был слишком силён, и, в конце концов, она оставила этот мир. Но мой сын остался. Его отец не любил его, но гордился, не подозревая, что в Сефироте нет ничего, чтобы тот мог взять от него. И я гордилась им, но почти не могла защитить. Я могла лишь присутствовать в его сознании: рождённый среди людей, он и себя считал человеком. Может быть, в этом была моя ошибка - я не открылась ему... А потом его погубила моя гордыня и человеческая алчность. Сефирот слишком отличался от людей, и они испугались его, как когда-то Цетра испугались меня. А потом создали ещё четверых, а я слишком поздно поняла, во что их пытаются превратить... Они попытались подчинить себе высшую кровь, уничтожили одного из младших. Только тогда я осознала, в какую страшную ловушку загнала себя: ведь я не успею, не смогу им помешать остановить этот замкнутый круг... Не смогу причинить вред своим детям. А они будут создавать подобных им дальше и дальше... И убивать... одного за одним… - Йенна закрыла лицо руками и глухо продолжила. - Когда погиб мой мальчик, я... Я решила уничтожить их всех. Всех, кто угрожал моим детям. Но ненависть и жестокость оставляют за собой лишь шлейф смерти. Я потеряла то, что пыталась сохранить - своих сыновей, и едва ли не потеряла себя. - она замолчала, и молчание её было долгим, прежде, чем она нарушила его вновь. - Впрочем, людская алчность оказалась полезной. Через какое-то время они решили попытаться создать таких, как мои дети, снова. И тогда я решилась сделать то, что когда-то сделал ты. Из магии мечты и света... - она улыбнулась. – Если я оказалась не способна уничтожать, я могла создавать. И это единственное, что я смогла дать им. - Ты… воссоздала их? Их всех?.. - Ллеу ошарашенно смотрел на женщину. - Да. - просто ответила она, подняв на него глаза. - Но это… невероятно. - Туата помолчал, с трудом подбирая слова. - Ты одна, сама, наделила их не только плотью, но и сознаниями, воспоминаниями… они растут, изменяются… Мастерская работа. - он улыбнулся, неожиданно чувствуя гордость. - Когда-то ведь и ты сделал тоже самое. - сказала она. - И, всё же, это не одно и то же, поверь. Ты просто удивительна. Я… Я очень рад за тебя. Иметь семью, детей - это очень… ценно. - вопреки улыбке на его губах, глаза Ллеу на миг стали печальными. - О, Ллеу, - пожалуй, Йенне слишком хорошо была известна причина его печали, но она не знала, как помочь ему. - Я хочу, чтобы ты знал, что двери моего дома всегда открыты. - она взяла Туата за руку, чуть сжала. - Мои дети любят тебя. Ты нужен им. “И мне.” - подумала она, но не стала говорить это вслух. - Спасибо, - он с благодарностью кивнул, целуя её пальчики. - Это очень важно для меня, правда.