Lord of Time

— Говори со мной, Слизерин, величайший из хогвартской четвёрки! — прошипел Том, но Гарри, конечно же, всё понимал, так что для него это не было просто шипением. Затем, как когда ему было двенадцать, гигантское каменное лицо Слизерина пришло в движение, нижняя челюсть опустилась вниз, оставляя зияющую чёрную дыру. Пол начал трястись, когда стал выползать василиск. В этот раз Гарри не пришёл в такой ужас, но где-то на задворках сознания слышал шипящий голос Тома: «Убей его!» Он отбросил эти мрачные мысли. В этот раз такого не произойдёт, ну, по крайней мере, не с ним и не прямо под носом у Дамблдора. Гарри надеялся на это. Василиск выполз из дыры и замер в считанных сантиметрах от Тома. Его глаза были другими: на них было нечто похожее на щиты, сквозь которые смутно виднелся янтарь змеиных глаз, однако ничего больше увидеть было невозможно. — Что ты сделал с его глазами? — озадаченно спросил Гарри. Как и обычно, ни о каком инстинкте самосохранения не шло и речи: он шагнул вперед, протянул руку и начал гладить огромную змею. Василиск вздрогнул, словно удивился тому, что кто-то к нему прикасается, что было вполне ожидаемо, так как он пробыл в одиночестве долгое, очень долгое время. — Здравствуй, красавец, — прошипел Гарри, легонько почёсывая чешуи. — Разве ты не читал о василисках? — надменно спросил Том. Он прочитал о них всё, что только мог, после того как нашёл Комнату и понял, кто заточён в её стенах. В конце концов он был слизеринцем. Нет, не просто слизеринцем — Слизерином. Гарри весело ухмыльнулся, услышав такой тон Реддла. — На самом деле нет, — едва ли мог возникнуть интерес почитать, о существе, которое тебя чуть не прикончило на месте. Нижняя часть василиска была погружена в маленький бассейн, расположенный у стены. Очень жаль, что Гарри не знал, что они спустятся сюда. Бедняжка голодала. У него, конечно, были домовики, — домовые эльфы Певереллов — но смогут ли они услышать его отсюда? Это тайное, скрытое от всех помещение, так что вероятность этого была очень и очень мала. — У василисков две пары век, и верхняя не дает ему никого убить взглядом, но при этом не мешает видеть, — сообщил ему Том, словно читая по учебнику. — Маленькое примечание: если кто-либо увидит глаза василиска в отражении, то он окаменеет, — лукаво добавил Гарри. — Предлагаю не выпускать его из Комнаты. Поверь мне, это ничем хорошим не кончится. — И что же ты собираешься делать? — глаза Тома сузились. — Пойдёшь против меня? –требовательно спросил он, нависая над Адрианом, но, как и всегда до этого, его угрозы не подействовали на Певерелла, а лишь, сказать откровенно, развеселили того. — В какой-то момент я, вероятно, начну с тобой спорить, когда дело дойдёт до какого-либо плана, — сказал Гарри. Его зелёные глаза сверкнули. Он совершенно не боялся Тома. — Но честно? Я не думаю, что мне будет не плевать настолько, чтобы пойти против тебя, но кто знает? Всего не знаю даже я. Том отступил, услышав такое заявление. — Так почему это неудачный план? — спросил он, хотя это не имело значения, потому что его осуществление было отложено на неопределённый срок. После всего, что узнал, Том осознал потенциал магглорождённых и то, какую пользу они могут принести для процветания магии и предотвращения упадка чистокровного общества. Пока что теорию Адриана прочитали только он и преподаватель Теории, хотя несколько глав уже были отправлены в издательство. Это была не просто теория: у Адриана были все необходимые доказательства того, что магглорождённые на самом деле произошли от чистокровных семей, и не важно, потребовалось ли для этого три — четыре поколения или семь — восемь. Магия всегда возвращалась. Желание закончить благородное дело Салазара Слизерина очень долгое время было целью Тома. Он очень плохо переносил перемены, но у него всё ещё было много планов, которые он хотел бы осуществить. — Если не учитывать то, что кто-то умрёт и школа окажется на грани закрытия, то больше никаких причин нет, — небрежно сказал Гарри, наблюдая за тем, как побледнел Том, услышав это. — Ясно, — холодно сказал Том, но его лицо было бледнее обычного. Если Хогвартс закроют, то ему придётся раньше времени вернуться в приют. Одна только мысль вызывала у него отвращение. Он ненавидел это место всем своим существом, и всегда будет ненавидеть. Но подумав об этом, он вспомнил, зачем они сюда спустились, — ритуал, который он хотел провести немедленно. — Пойдем, — василиск остался там, где он был, предоставленный самому себе, а Том прошёл по мосту, который образовал открытый рот статуи, и вошёл внутрь, наблюдая за Адрианом, который удивлённо моргал и с благоговением осматривался. — Это потрясающе, — сказал Гарри. — Должно быть, здесь когда-то были книги, — добавил он, глядя на пустые полки прямо перед ними. — Знаешь, у чистокровных в библиотеках всегда есть потайные отсеки, и ты можешь найти несколько, если книги были убраны самим Салазаром… В случае если они были им написаны, но не применялись, — учитывая то, что у Слизерина нашлось время, чтобы поселить здесь василиска, Гарри верил, что и такое тоже вполне вероятно. Он скользил пальцами по дереву, пытаясь найти хотя бы крошечную трещинку, которая могла бы указать на тайник. Комната была пуста, но Гарри был готов поспорить, что когда-то её для чего-то использовали — как гостиную или тайную библиотеку? В противоположном конце комнаты находилась единственная дверь, которая, как предполагал Гарри, и вела в лабораторию. Судя по этой комнате, он очень подозревал, что «комната зельевара» будет оснащена на самом базовом уровне, или хуже — окажется совершенно пустой. У Тома загорелись глаза от мизерной перспективы того, что он сможет прикоснуться к чему-то принадлежавшему лично Салазару Слизерину. К чему-то, чего не касался никто со времён основателей. Комнату определённо стоило изучить. Даже если он останется с пустыми руками, то у него всё ещё была одна из самых узнаваемых вещей Салазара Слизерина — медальон. И этот медальон принадлежал ему по праву. Для Тома он был самой ценной вещью, которую ему когда-либо дарили, и он будет беречь его и всегда держать при себе. — Ты принёс хрустальные руны? — спросил Гарри, повернувшись к нему лицом и ожидая ответа. — Да, — ответил Том, желая уже наконец приступить[1] к ритуалу. — Дай их мне, — скомандовал Гарри, протянув руку. То, что Том просто резко передал ему руны со взглядом «Я делаю это потому, что хочу, а не потому, что ты так сказал», ярко демонстрировало его нетерпение. Гарри же стал копаться в коробке и выкладывать руны в форме пентаграммы, как делал это для себя, оставляя одну руну, чтобы Том мог войти в фигуру, прежде чем она замкнётся. Гарри передал ему последний кусочек хрусталя, когда Реддл вступил внутрь, и ногой показал, куда тому нужно встать. Том выполнил указание. Он знал книгу от корки до корки, так что не было ничего удивительного в том, что он начал бегло, без пауз, читать заклинание. — Sevoco summoveo vestigium helcium omnino tumultuatio desino[2], — бегло проговаривал Том; попрактиковавшись, он легко и быстро запомнил слова. Руны вокруг него начали светиться, синие линии, образовавшие пентаграмму, сияли так ярко, что Том был вынужден закрыть глаза, чтобы не ослепнуть. Гарри прикрыл глаза руками, помня, что это ещё не предел, и свечение будет становиться только ярче. — Sevoco summoveo vestigium helcium omnino tumultuatio desino, — Том повторил слова, следуя ритуалу, задохнувшись, когда почувствовал, как его магия и магия рун сливаются воедино, окутывая его своей великолепной силой, заставляя его самого чувствовать, что он стал гораздо сильнее, и не было ничего, что Том бы желал сильнее подобной мощи. — Festinatim mea praecantatio egomet prensatio ollud nullus[3], — добавил Том, решительно вырываясь из своих запутанных мыслей. Чувство единения его магии с рунами довело его до головокружения. Его магия вспыхнула сильнее, глаза широко раскрылись, а зрачки затопили радужку. Тому пришлось собрать все свои силы, чтобы не покачнуться или показать ещё какую-либо реакцию. Том ощутил лёгкую вибрацию в ядре и палочке, которая была зажата в руке, когда магия смыла все следы — теперь у него была возможность колдовать, когда он пожелает, и это ему очень нравилось, потому что он больше никогда не почувствует себя уязвимым. К сожалению, это приятное чувство быстро улетучилось, когда сияние рун начало затухать, как только ритуал был закончен. Практически сразу ему захотелось снова покачнуться, но уже от усталости. Ритуал истощил его не только магически. Подойдя ближе к границе пентаграммы, он заметил, что руны исчезли, а камни потрескались. Теперь они были совершенно бесполезны и снова стали просто камнями, которые они с Адрианом собрали на Чёрном Озере и превратили в кристаллы. — Подожди несколько минут. Приди в себя, — сказал Гарри, когда заметил, что Том попытался так быстро сделать шаг. Он видел, как тот измучен — Том держался на ногах только из собственного упрямства. Даже в пятнадцать он отказывался показывать свои эмоции, считая их слабостью, но по каким-то причинам он иногда позволял видеть их Адриану. — Ты только хуже сделаешь, не перенапрягайся, просто присядь хоть ненадолго, — с упрямством Тома он стал уничтожать кристаллы: они больше не были им нужны. Том надулся, как капризный ребёнок, заметив веселье Гарри, которое тот и не пытался скрыть. — Слизеринцы недовольны тем, что ты запретил трогать Хагрида, — лениво бросил Том, словно его самого это совсем не волновало. Он умудрялся выглядеть элегантно, даже сидя на каменном полу. Просто сногсшибательно, словно был готов к фотосессии. — Они хотят знать почему. Ты поступаешь не как слизеринец. — Ты ещё не понял, что меня не волнует, что обо мне думают люди? — озадаченно спросил Гарри. — Ты знаешь его в будущем, не так ли? — в этот момент Том просто просил подтверждения своим словам, понимающе. Его тело начало восстанавливаться, на полу сидеть было холодно, но Том не обращал на это внимания. — Полагаю, что он был одним из немногих, кто тебя не предал. — Если бы, — фыркнул Гарри. — Нет, не совсем так, но таким образом… Я смогу не дать появиться такой тошнотворной преданности этому ублюдку… И, если повезёт, обратить её на себя. — Конечно, — отрезал Том, лишь слегка покачав головой. А вот последнее звучало очень даже по-слизерински. Сможет ли он когда-нибудь понять истинные мотивы Адриана? Стоило только возникнуть мысли, что узнал и понял их, как ему в руки попадал ещё один кусочек головоломки. Адриан действовал не так, как другие слизеринцы. Было ли это причиной помочь в первую очередь Миртл? А другим? Певерелла уважала и любила большая часть Хогвартса, впрочем, как и самого Тома, только его подход был холоднее, а Адриан предпочитал открытость и дружелюбие. Гарри лишь улыбнулся ему, а потом снова встал, желая осмотреть единственную комнату, которую ещё не видел. Его охватило волнение, в эти дни его могло удивить очень немногое, так что узнать что-то новое было просто великолепно — и не только на занятиях. Гарри удивленно моргнул, открыв дверь. Его взору предстала полностью оснащённая лаборатория, в которой было всё необходимое. Вдоль стен стояли котлы, зелья, фиалы, в отдельном отсеке на блестящей мраморной поверхности лежал целый ассортимент различных ножей, а у дальней стены было множество книг. Гарри повернулся лицом к наблюдающему за ним Тому. — Это ты сделал? Или всё уже так и было? — над ним взяло верх любопытство. — И то, и то. Кое-что я принёс из Выручай-Комнаты, например котлы, которые оказались небесполезными, набор стеклянных и серебряных ножей и новые ступку и пестик. Я даже нашёл набор волшебных шахмат. Он был изготовлен одним из первых, так что стоит целое состояние, — ответил Том, когда поднялся на ноги. Он всё ещё ощущал легкую дрожь, но уже более чем был готов двигаться. — А ингредиенты? — спросил Гарри, скрываясь в глубине комнаты. — В шкафу, — самодовольно ответил Том. — Ты нашёл всё это в Выручай-Комнате? — с сомнением спросил Гарри, заглянув внутрь, прежде чем найти взглядом Тома и вопросительно на него посмотреть. Том посмотрел на него, как на безумца. — Все ингредиенты там бесполезны. Они высохли и, честно говоря, взорвали бы любое зелье, которое ты бы начал варить. — Том… — раздраженно выдохнул Гарри. Он не мог ничего сказать, потому что тоже украл ингредиенты, когда был учеником. Но он предполагал, что Реддл не воровал в Хогвартсе, боясь в конце концов оказаться пойманным на этом и исключëнным. — Я заметил, что тут нет шкуры василиска. — Я не буду убивать василиска, чтобы пустить его на ингредиенты, — яростно сказал Том. Гарри моргнул. Что ж, Том был привязан к василиску так же, как и к Нагайне, хотя Гарри думал, что так было только потому, что змея была крестражем. Может быть, он действительно доверял ей и любил — насколько позволяла его изуродованная душа. — Я и не говорил об этом. Василиски линяют, Том, точно так же, как и все остальные змеи. Сброшенная шестидесятифутовая шкура будет стоить миллионы галеонов. Тысячелетие прошло с тех пор, как последний раз видели василисков, не говорю уже о том, когда подобные ингредиенты можно было свободно купить. А также можно сцеживать змеиный яд. Это делать не совсем удобно, поэтому его тоже не было видно в продаже уже несколько столетий. Яд василиска — это ещё один ингредиент, который будет стоить целое состояние. Чистокровные будут платить за него любую цену. За некоторую плату гоблины Гринготтса будут проводить все операции анонимно… тогда тебе нужно будет открыть счёт на твоё имя, чтобы переводить на него деньги, — Гарри пожал плечами и стал глазами пробегаться по всем фиалам, чтобы понять, все ли нужные ему составляющие здесь есть. Не было никакой причины вытаскивать их отсюда лишь для того, чтобы обнаружить, что их ничтожно мало. К облегчению Гарри, здесь было всё, что ему нужно для зелья. Он взял пустой фиал и трансфигурировал его в большую коробку, в которую стал складывать необходимые ему ингредиенты, чтобы ему не пришлось ходить туда-сюда за ними. К тому времени, как он вышел, Том уже сидел на табурете и читал лежащую на столе перед ним книгу. Как только Гарри приступил к приготовлению зелья, Том продолжил внимательно за ним наблюдать, следя за всеми совершаемыми им действиями, в его глазах мерцало любопытство. По ингредиентам и порядку их добавления Том подозревал, что Певерелл варит что-то вроде омолаживающего исцеляющего зелья. Выглядело всё так, словно он смешал эти два и добавил в них что-то ещё, создавая нечто совершенно новое. Пронаблюдав за Адрианом час, он понял, что это какая-то мазь — жидкость в котле стала медленно загустевать. — Ты часто его варил, — заявил Том. Если его мысли о зелье были верны, то он будет совсем не рад узнать, почему Адриану нужно было помнить его рецепт. — Мне приходилось варить много зелий, — мрачно признался Гарри. Он поднял котёл в воздух и перелил его содержимое в большую банку, которая должна была всё вместить. Так и получилось. Гарри открыл кран и палочкой отлевитировал котёл в раковину, прежде чем позволить чарам спасть. Он закрутил крышку, оставляя зелье в покое, пока оно не остынет достаточно, чтобы применить его, а затем повернулся и закрыл кран. — Полчаса до обеда, — внезапно прокомментировал он. — Что оно делает? — спросил Том, взяв в руки банку. Его ладони коснулся жар, но на банку были наложены охлаждающие чары, которые не дали ему обжечься. — Мазь восстановит мою кожу, так что шрамов не останется, а также уплотнит её, и я больше не буду испытывать боль, — объяснил ему Гарри и забрал из его рук банку, положив её в свою сумку. — Я не хочу идти, теперь Дамблдор основательно сядет мне на хвост[4], — тихо ворча себе под нос, Гарри стал убирать устроенный им же беспорядок, понимая, что если не сделает этого, то Том и с места не сдвинется. Псих, самый настоящий (он отказывался использовать слово «урод», даже когда это была действительная характеристика человека). — Ты выставишь себя трусом, если не пойдёшь, — Том не стремился выбирать выражения — в нем этого не было. Гарри закатил глаза: — Я бы посмотрел, как ты терпишь Дамблдора. Он станет просто невыносимым. — Терпел и всё ещё терплю, — любезно сказал Том. Последнее, о чём он хотел говорить, так это о Дамблдоре. — Думаешь, что он сейчас за тобой слишком пристально наблюдает? Если бы ты продолжил делать задуманное, то он бы, говоря твоими словами, «стал раздражающе внимательно следить», — Гарри засмеялся над своей попыткой звучать, как Том, и особенно над его выражением лица — Реддл однозначно не привык к тому, что его передразнивали. — Тогда пойдём. Давай подниматься. — Пойдём, — ответил Том, двинувшись в другую комнату. Он забрал сумку и положил внутрь коробку, прежде чем перекинуть её через плечо. — Сделай мне одолжение, Том: корми василиска, когда приходишь сюда каждую ночь, — сказал Гарри, подходя к нему, готовый подниматься. — И как ты предлагаешь делать это? — саркастично спросил Том. — Приносить ему кексы? — Я покажу тебе кухню, — ответил Гарри. Когда они вышли через открытый рот статуи, Том прошипел василиску возвращаться, и после того, как тот заполз внутрь, прошипел снова, закрывая потайную комнату, чтобы змей не смог выбраться. — Хотя нет, это не лучшая идея. Я позову своих домовиков, чтобы они принесли тебе еды, и можно будет не беспокоиться о том, что они расскажут директору, — в отличие от своей ненависти к Дамблдору, Гарри очень уважал Диппета, и это было заметно. Том коротко кивнул, всё ещё переживая (точнее будет сказать «завидуя») из-за того, что Адриан действительно был лордом своего поместья — поместья Певереллов. Том же ещё не мог получить в своё распоряжение поместье Мраксов, по крайней мере, до тех пор, пока не расправится со своим дядей, и он очень хотел уже наконец покончить с этим. Он был готов поспорить, что там нет ничего стоящего, но в любом случае следовало проверить. Как сказал сам Адриан, ему было известно не всё, и сведения о том, что Мраксы всё растратили, могли оказаться ошибочными — вполне могло быть, что что-нибудь осталось в имении Слизеринов. А если и нет, то, что ж, самое важное у него было: имя, само поместье и уважение за происхождение из древнего рода. Так что Том был уверен, что сможет заработать денег и, по крайней мере, заполнить хранилища, особенно если Адриан сказал правду и шкура василиска стоила миллионы галеонов, не только в его времени, но и сейчас. Гарри случайно оглянулся и увидел зависть, чётко читаемую на лице Тома, однако она была не похожа на зависть других: пересекалась с алчностью, но не только по отношению к деньгам, Том желал и других вещей, например, медальон, который он уже получил. Он хотел многого, возможно, даже слишком многого и слишком быстро. Но разве желать чего-то неправильно? Каждый кому-то завидует. Гарри завидовал Уизли, когда они встретились, завидовал тому, что у того была семья и любовь, которую он от неё получал, а тот завидовал Гарри и его так называемой славе. Уизли никогда не понимал, насколько ему на самом деле повезло и продолжал вариться в своей зависти, играя роль друга, чтобы потом отвернуться. В реальности можно было бы ожидать, что Том будет завидовать чужим семьям, но он, совершенно не впечатлённый, лишь насмехался над ними. Это было иронично, потому что многие, вероятно, завидовали Тому: его внешности, уровню магической силы; тому, как ему легко даётся учёба. И его оценкам тоже. Они стали подниматься по трубе после того, как Том прошипел: «лестница», к тайному удовольствию Гарри: ещё один кусочек неизвестной ему ранее информации. На краткий миг он, конечно, задумывался, как Том спускается и поднимается обратно. А ещё Гарри было интересно, нет ли ещё каких-нибудь лестниц, скрытых в трубе, по которым можно было бы подняться — путь наверх не был даже на крупицу менее грязным — было даже хуже, потому что приходилось затрачивать усилия на подъём. Единственная причина, по которой Гарри спускался в Комнату, — чтобы не закрыли Хогвартс. Хорошо, да, ещё ему было не наплевать на Джинни — как бы он ни ненавидел это признавать. — Ладно, я впечатлён, — пробормотал Гарри, когда снова оказался в туалетной комнате для девочек. — Хотя мне любопытно, почему ты захотел, чтобы я пошёл с тобой, — «это не похоже на тебя» так и осталось несказанным. Том не ответил, закрывая вход в Комнату. Самому себе ему не нужно было ничего объяснять, к тому же он не хотел, чтобы кто-нибудь пригласил Адриана на Святочный бал — если Певерелл и пойдёт с кем-то, то этим кем-то будет только Том. Он предупреждающе смотрел на всех, кто только смел открыть рот, чтобы попытаться пригласить Адриана. «И это работает», — самодовольно подумал Том. Он определённо планировал, что Адриан всегда будет с ним. Гарри просто молча сдался, пожал плечами и ухватился за раковину, помогая себе встать на ноги. — Пришло время получать по заслугам[5]. Том на это лишь фыркнул. Он пытался убедить себя, что не удивлен. Адриан был склонен драматизировать — и в последние дни это становилось всё более и более очевидным. Конечно, Том поймёт, что Гарри ничего не преувеличивает. Он преуменьшает. Чаще всего. Веселье только начинается.