Lord of Time

Вскоре в Хогвартсе возобновились занятия и дух Рождества остался позади. Всё вернулось в прежнее русло. Адриану было жаль домовых эльфов (он знал, что у них достаточно магии, чтобы убраться по щелчку пальцев, так что всё было не так уж и плохо, поскольку им не нужно было возиться с отвратительными лужами рвоты, которые ученики оставили в Новый год), он был почти уверен, что с таким размахом праздновали не только слизеринцы, хотя за всё его время обучения в Гриффиндоре, не было ни одной вечеринки, похожей хоть на одну из тех, что он уже пережил в Слизерине. Конечно, Фред и Джордж добывали сливочное пиво и закуски, но огневиски был той драгоценностью, которой были готовы поделиться немногие гриффиндорцы. На самом деле большинство гриффиндорцев его времени были либо магглорождёнными, либо полукровками, либо чистокровными из не очень богатых родов, в то время как у слизеринцев было больше, чем они могли потратить за всю жизнь. Ещё не было трёх войн, которые значительно сократили численность волшебников. — Ненавижу первый день после каникул, — простонал Лестрейндж. Он был очень сильно измотан и сидел, похожий на инфернала. Он не мог уснуть до часа ночи и проснулся в шесть, чтобы приготовиться к учебному дню. Хоть он и был измучен, но лоском чистокровных не пренебрёг: он был безупречно одет и по большей части не показывал своего отвратительного состояния. Лестрейндж сидел с идеально ровной спиной и спокойно завтракал. Он был голоден, но желудок выражал протест против еды. — Ты говоришь это каждый раз, — сказал Кэрроу, закатив глаза. После летних каникул, рождественских, пасхальных и так далее. — У нас первой ЗОТИ, и к началу тебе бы лучше проснуться, — Вилкост была очень жёсткой по отношению к бездельникам и чаще всего устраивала что-то продуктивное сразу после праздников. В прошлом году, например, были дуэли. Все любили практические занятия. — Вы же написали эссе, правда? Профессор Слизнорт не даст вам даже до конца договорить, если вы этого не сделали! — спросил Адриан, скользнув на скамью напротив них. Сумка шлёпнулась на пол, когда он схватил тосты и стал класть между ними сосиски и бекон, а потом начал поспешно жевать, рассеянно накладывая в тарелку побольше жареных яиц. У него было примерно пять минут, и столько же оставалось, чтобы добраться до кабинета. Он заметил, что очень многие уже ушли или собирались, складывая сумки. — О, нет, — в ужасе прошептал Лестрейндж, округлив глаза. Он совершенно забыл об эссе по Зельям. — Вот твоя почта, совы уже изнывают от нетерпения, — сказал Кэрроу, кладя небольшую связку неоткрытых писем рядом с тарелкой Адриана, чтобы он мог забрать их, уходя. Адриан весело фыркнул: — Полагаю, что время обеденного перерыва у тебя уже занято, — прокомментировал он, после того как проглотил поспешно откушенный кусочек яичницы. — Спасибо, Амикус. Лестрейндж раздражённо прорычал, соглашаясь. Он не мог идти на занятие без написанного эссе, а просить кого-то он не собирался, потому что планировал закончить год без долгов, которые придётся возвращать позже. Теперь это были уже не просто какие-то мелочи. С возрастом встречные требования однокурсников становились всё более необоснованными и докучливыми. Обычно он спрашивал у Эйвери… Но, к сожалению, сейчас он не мог это сделать, не совершив при этом социальный суицид. Он скучал по нему. В конце концов, они вместе выросли, но действия Эйвери были непростительны. Ему ещё повезло, что его, чёрт возьми, не убили — ради всего святого, ядовитая змея. Как он жалел, что Эйвери просто не пришёл поговорить с ним перед тем, как делать это, тогда бы он смог отговорить его от этой затеи или ещё что-нибудь. — А где Том? — спросил Долохов, выжидающе глядя на Адриана. — Он идёт, — ответил Адриан. Он буквально вскочил с кровати, оделся и спустился. Том, возможно, только вышел из душа. Он не был самовлюблён из-за своей внешности, но привык использовать её, чтобы получать желаемое, и всегда поддерживал безупречный внешний вид, ведя себя более «чистокровно», чем сами чистокровные. Первое, что он сделал, когда получил деньги, — купил новую одежду, что заставило навострить уши[1] даже чистокровных — как будто этого не сделала его сила. Они ещё никогда настолько не просыпали: ни он, ни Том действительно ещё ни разу не пропускали завтрак. Хоть Том и не голодал, но лишней еды в приюте не было, тем более после начала войны. И именно в этот момент раздался предупреждающий об очень скором начале занятий колокол. Выругавшись, Адриан встал, закинул на плечо сумку и быстро схватил пару салфеток, заворачивая в них кусочки тостов с беконом, оладьи, яйцо, кровянку и сосиски для Тома. Остальные машинально встали и последовали за ним, к вящему удивлению Адриана: он же не Том, так почему они так себя с ним ведут? Он едва заметно ухмыльнулся и ускорил шаг — остальные тоже ускорились. Они делали это на автомате, и ему действительно пришлось подавить смешок. Много времени на то, чтобы добраться до кабинета ЗОТИ, не ушло. Дверь была открыта, но учителя видно не было. Адриан вошёл и сел на своё место в задней части кабинета, заметив шкаф, стоящий перед лестницей в кабинет преподавателя. Остальные заняли два ряда мест перед ним. Большинство слизеринцев просочилось внутрь ещё до того, как показался хоть один гриффиндорец, среди которых был и Чарльз Поттер. Не считая зелёных глаз, они были просто пугающе похожи, и Адриан пришёл к тому, что больше похож на деда, нежели на отца. Том появился сразу за ним, раздражённый тем, что внимание Адриана было занято кем-то ещё, — гриффиндорцем — но ревности не было, конечно, не было, и он знал, что волшебник был дедушкой Адриана. Том скользнул на сидение и опустил сумку на пол рядом с собой. Все знали о нём и его силе. — Вот, — сказал Адриан, протягивая две салфетки, в которые был завёрнут завтрак. И говорить не стоит, что ему следовало поторопиться съесть его: если Вилкост его поймает, то снимет баллы… А может быть и нет, учитывая, что это Том. Он мог очаровать любого учителя и получить желаемое. Было только одно исключение — Дамблдор. — Спасибо, — с благодарностью пробормотал Том, подняв взгляд, чтобы убедиться, что профессор ещё не вошла, и начал есть. Если бы завтрак ему принёс кто-то другой, то он не сказал бы ни слова. Внезапный удар заставил гриффиндорцев подпрыгнуть, а слизеринцев встрепенуться. — Что, чёрт возьми, это было? — крикнул один из учеников. — Что ж… Урок будет интересным, — сказал Адриан, пристально глядя на шкаф, из которого снова раздался звук удара, но в этот раз он никого не испугал. — Что это?! — немного обеспокоенно спросил ещё один ученик. — Боггарт, — прокомментировал Адриан. — Боггарт? — пискнул один из гриффиндорцев, широко распахнув глаза. — Я слышал о них. Это бессмертные меняющие форму призраки, которые превращаются в то, чего мы боимся больше всего, — сказал Чарльз Поттер, с любопытством глядя на шкаф. — Никто не знает, как они выглядят, потому что как только он появляется, то сразу превращается в то, что нас пугает больше всего. — Очень хорошо, мистер Поттер. Десять очков Гриффиндору! — воскликнула Вилкост, когда вошла в класс. — Ещё кто-нибудь может что-то о них рассказать? — глядя на поднятые руки, она указала на Тома: — Да, Том? — Заклинание, с помощью которого можно противостоять боггарту, — «Риддикулус», профессор, но нужно представить что-нибудь смешное или забавное, чтобы боггарт в это превратился, — мягко сказал Том. Руками он отряхивал одежду, чтобы убедиться, что крошек не осталось, а салфетки уже отправились в карман. — Десять очков Слизерину. Да, «Риддикулус» — единственный известный способ противостоять боггарту, — сказала Вилкост, встав перед своим рабочим столом. Она заметила, что Адриан Певерелл всё ещё держал руку поднятой, так что спросила и его тоже, гадая, что он может добавить. — Да, мистер Певерелл? — Они разумны. В некоторой степени, — ответил он. — Боюсь, это неверно, мистер Певерелл, — ответила Вилкост. — Но это определённо стоит обдумать. Адриан лишь хмыкнул, откинувшись назад. Он не собирался спорить с преподавателем и игнорировал смешки и бормотание «дурак» со стороны гриффиндорцев. Он на собственном опыте убедился в разумности боггартов. Они не просто принимали форму того, что тебя пугает. Они заставляли испытывать те же эмоции. Например, его боггарт превращался в дементора, и Адриан испытывал те же эмоции, словно перед ним был настоящий дементор. Стоит признать, что не такие сильные, но этого вполне достаточно. Он даже слышал о боггарте, который превратился в Банши, и её крик оказал на класс такое воздействие, что урок пришлось отменить, а учеников отправить к мадам Помфри. Адриан игнорировал все взгляды, прекрасно зная, о чём все думали: они гадали, просто так ли он предположил или действительно прав, ведь они не могли не признать, что Адриан никогда не ошибался. Он сомневался, что его самым главным страхом сейчас является дементор, и гадал, во что его боггарт превратится сейчас. — А сейчас встаньте в линию в левой части класса! В ровную и аккуратную. Очередь дойдёт до всех! — пожурила их Вилкост, отлевитировав парты в другую часть класса, прежде чем разместить шкаф ближе так, чтобы он больше не был в самом углу и она могла помочь в случае необходимости. Стук стал громче, словно боггарт почувствовал чужой страх. — Палочки наизготовку! Адриан равнодушно прислонился к стене. Он уже сталкивался с этим однажды и сейчас не испытывал подобного восторга. Перед ним был Том. Они достали палочки и стали произносить заклинание, когда их спрашивали. Адриан наклонил голову набок, наблюдая, как другие делают шаг вперёд и сталкиваются лицом к лицу со своими страхами. Обёрнутые бинтами мумии, гигантские пауки, змеи, крысы, фестралы, у некоторых, вероятно, родители, — если судить по внешнему сходству — говорящие, что они неудачники и не достойны быть наследниками. Эйвери увидел собственный труп с двумя колотыми ранами на шее — очевидно, укус змеи. У других мёртвыми были люди, которых Адриан не смог опознать. Ряд начал редеть. Учителю пришлось вмешаться только один раз. Лестрейндж сделал уверенный шаг вперёд и в ожидании поднял палочку. Долго ждать ему не пришлось. Перед ним появился огромный шипящий василиск, но он однозначно шипел не на змеином языке, потому что ни Адриан, ни Том не поняли ни слова из его шипения. — Риддикулус! — прохрипел дрожащий Лестрейндж, не глядя на змею, опасаясь, что она либо убьёт его, либо обратит в камень. Василиск превратился в безобидную собаку, которая стала с игривым лаем носиться по комнате, заставляя учеников смеяться и умильно ворковать над ней. Следующим был Кэрроу. Он столкнулся с отцом, который заявил ему, что он неудачник. — Риддикулус! — произнёс заклинание Амикус, и на месте его отца появился клоун. Адриан очень хотел узнать, где тот мог увидеть клоуна. Они определённо были только в маггловском мире… По крайней мере, он так полагал, потому что никогда не видел клоунов здесь, в мире магии. — Интересно, — тихо пробормотал Адриан. Губы Тома дрогнули, и он кивнул. Они думали об одном и том же. Вперёд вышел Долохов, и он увидел стоящих перед ним Эйвери, Лестрейнджа, Тома и Адриана, обличающих его, но до того, как прозвучало что-то чрезмерно жестокое, он произнёс заклинание и превратил боггарта в чёртика из табакерки — в одну из самых старых, покрытых пылью времени моделей. — Очень хорошо, — сказала Вилкост, кивнув. На мгновение она подумала, что ей нужно вмешаться. Пришла очередь Ориона. Он покрепче схватил палочку и пискнул, когда перед ним предстал его главный страх — рычащий громадный оборотень, острые клыки которого поблёскивали в лунном свете. — Р-р-р… Риддикулус! — и оборотень преобразился — теперь это был волк в красной мантии, без зубов и с огромными глазами. Намёк на сказку, которую многим читали в раннем детстве. — Бабушка, какие у тебя большие глаза! — сказал один из гриффиндорцев высоким писклявым голосом, громко рассмеявшись. Остальные гриффиндорцы засмеялись вместе с ним. Адриан внимательно наблюдал за Томом. Он был единственным человеком, боггарт которого ему был известен. На самом деле это было очевидно. Том с ранних лет боялся смерти, а значит он увидит себя мёртвым, хотя это, конечно, будет труп Тома, совсем не похожий на Волан-де-Морта. «Конечно, я прав. Он увидит мёртвого себя», — с грустью подумал Адриан, и его глаза округлились от шока, когда боггарт обратился в его мёртвое тело. Сейчас он должен испытать очень странное чувство, потому что ещё никогда не видел, чтобы чей-то боггарт принимал вид его бездыханного тела, но вместо этого Адриан испытал шок от того, что его смерть — худший страх Тома. Это говорило о многом… Действительно об очень многом. — Риддикулус! — уверенно произнёс Том. Он никогда не позволит этому произойти. Он позаботится об этом. — Следующий, — сказала Вилкост, жестом показав Адриану выйти вперёд. — Давайте, мистер Певерелл, мы не можем ждать весь день. — Не думаю, что это хорошая идея, — сказал Адриан. Он не был уверен, почувствуют ли остальные что-нибудь, если его боггарт по-прежнему дементор, но такое вполне могло быть. — Если вы желаете получить нуль баллов за сегодняшний урок, тогда прекрасно, — рявкнула Вилкост. Сейчас многие студенты смеялись. Адриан вздохнул: — Замечательно, пусть это будет на вашей совести[2], — сообщил ей Адриан и встал перед боггартом, прежде чем она смогла что-то сказать. Слизеринцы почувствовали, что грядёт нечто драматичное, и отступили на несколько шагов назад, чтобы в случае чего быть в безопасности, но, к сожалению, они не были в большей безопасности, чем остальные. В классе стало очень холодно, и один за другим студенты стали заново переживать свои худшие воспоминания. Учителя полностью парализовало, когда дементор стал парить в центре класса. Только когда его собственные воспоминания стали брать над ним верх, Адриан взмахнул палочкой: — ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ! — и с кончика палочки сорвался — ради всего святого — шакал, заставив многих чистокровных, знавших, что это заклинание делает с тёмными магами, закричать от ужаса. Ничего не произошло. Шакал стал кружить вокруг боггарта, загоняя его обратно в шкаф, и Адриан с оглушительным стуком захлопнул дверцу. В классе воцарилась гробовая тишина. Ученики дрожали, всё ещё испытывая влияние дементора. — Что здесь происходит? — крикнула профессор Бутс, когда вошла в класс, услышав громкий шум. Преподаватель Маггловедения замерла, увидев, что все ученики явно находились под воздействием чего-то… Но чего? Она не видела ничего, что могло бы оказать такой эффект. — Нас учили самостоятельно защищаться от боггартов, профессор Бутс, — объяснил Лестрейндж, выпрямившись, отказавшись показывать свой страх. — Боггарт Адриана был д… д… Дементором. — Мистер Певерелл, вы в порядке? — немедленно отреагировала профессор, внимательно на него глядя. На её лице отразилось беспокойство. — Я предупреждал профессора Вилкост, что это не самая хорошая идея, — сказал Адриан, не глядя на учителя и просто наблюдая за ходящим по комнате шакалом. Преподаватель Маггловедения тут же обернулась в поисках своей коллеги, и её глаза расширились от шока, когда она увидела полноценного патронуса. Изумлённой, ей буквально пришлось заставить себя прекратить думать об этом. Ей нужно было убедиться, что все остальные в порядке. Она просто была не готова услышать, что они только что столкнулись с чёртовым дементором и каким-то образом ощутили его влияние. А затем она увидела профессора Вилкост, быстро схватила находившуюся в полубессознательном состоянии женщину и стала выводить её из класса. Пройдя сквозь несколько дверей, она приблизилась к Больничному Крылу и позвала целительницу Чанг ещё до того, как открыла дверь. — Мерлин всемогущий, что случилось? — обеспокоенно спросила Чанг, направляясь к словно отсутствующей здесь женщине. — Боггарт мистера Певерелла превратился в дементора, и весь класс ощутил его воздействие, — поспешно объяснила ситуацию Бутс. — ПОППИ! Срочно сюда! — позвала Чанг. — Положите её на кровать и скажите Поппи, чтобы она дала ей Умиротворяющий бальзам, — с этими словами она вышла из Больничного Крыла и отправилась в класс Защиты.

***

В течение получаса целительница Чанг работала действительно на износ[3], поскольку отправляла каждого студента в больничное крыло и обеспечивала Умиротворяющим бальзамом. Затем она связалась с деканами обоих факультетов и с директором, чтобы они прибыли в Больничное Крыло. Вилкост было хуже всего, что, впрочем, было понятно: она не ребёнок, и у неё было гораздо больше страхов и воспоминаний. — Как они? — строго спросил Диппет, когда вошёл в помещение, в его глазах плескалось беспокойство за каждого ученика. — Некоторые спят, как вы можете видеть, а некоторых всё ещё немного знобит, — сообщила ему Чанг, когда раздавала по чашке горячего шоколада всем ещё бодрствующим ученикам. На блюдцах лежало шоколадное печенье, которое поможет снять оставшийся эффект. — Как ты себя чувствуешь, Адриан? — спросил Диппет, присаживаясь рядом с ним. — Со мной всё будет в порядке, директор, — сказал Адриан и благодарно ему улыбнулся. — Ты боишься самого страха. Ты один сплошной сюрприз, — сказал Диппет, похлопывая его по руке. Если бы он знал о том, что запланировала Вилкост, он бы забрал Адриана из класса. Директор боялся, что Адриан мог снова увидеть напавших на него магов и это вызвало бы у него сильное эмоциональное потрясение. А ведь он только учился жить нормальной, ничем не обременённой жизнью. Было приятно видеть, как Адриан смеётся, заводит друзей. Армандо какое-то время опасался, что мальчик слишком пострадал от жизни с магглами и не сможет адаптироваться. Адриан погрузился в работу, а потом они с Томом начали разговаривать, вместе есть. Он был тем, в ком Адриан нуждался, — спокойный, такой же трудолюбивый и с компанией друзей. — Я правда пытался сказать ей, что это плохая идея, — добавил Адриан, притворившись, что боится возможного исключения из школы. — О, дорогой мой, нет, ты не виноват, никто не виноват, — Диппет отмахнулся от его беспокойства. Подняв взгляд, он стал искать Тома, и ему не пришлось смотреть куда-то далеко — в конце концов, мальчик лежал на соседней кровати. Их нельзя увидеть порознь. — Как самочувствие, Том? — Я в порядке, директор Диппет, — сказал Том, улыбнувшись. Единственными, кто знал, что эта улыбка фальшивая, были Дамблдор, Адриан и, конечно, их близкие друзья. — Нет необходимости быть сильным всё время, Том. У тебя замечательные друзья, которые будут рядом, когда ты будешь в них нуждаться, — сказал ему директор Диппет, и на его лице читалось сочувствие. Газеты сообщили о смертельной схватке между мужчиной по имени Том Реддл-старший и Морфином Мраксом, и по тому, как побледнел Том, для всех было очевидно, что, по крайней мере, один из этих мужчин был членом его семьи. Возможно, его отцом, а он знал, что Том вырос в приюте. Как ужасно узнавать, что отец был всё это время жив из магической газеты, сообщившей о его смерти. Том повернулся лицом к Адриану. Чёрные глаза светились собственничеством. — Да, директор, я знаю, — Адриан сделает для него всё. Многое стало очевидным в Новый год. Это стало поворотным моментом для Тома, и, к сожалению, сегодняшнее занятие с боггартом открыло ещё один раньше времени. Дамблдор лишь наблюдал за этой сценой. В нём роились подозрения, и он кое-что сделал — анонимно написал в Министерство и намекнул, что насчёт произошедшего несколько дней назад стоит допросить Тома Реддла, что всё не так, как кажется. Он не был уверен, выйдет из этого что-то или нет. Он знал о взаимоотношениях между Мраксом и Реддлом, всё началось ещё задолго до того, как мальчик родился. Дамблдор был уверен, что Том Реддл как-то к этому причастен. Слишком удобно всё складывалось. Но он не мог без причины взять палочку мальчика и проверить её, а аврорам причина была не нужна, им было достаточно просто подозрения. Он не мог позволить этим двоим выйти в мир, если они нарушили закон. — Директор Диппет? — прозвучал голос человека, вошедшего в Больничное Крыло. Его глаза расширились, когда он увидел, что в помещении полно учеников. — Вы вызвали авроров? — шокированно вскрикнул Адриан, находя забавным расширившиеся от шока глаза аврора Пруэтта и смущение на лице Диппета. — Я вызвал патронуса, когда понял, что происходит! Я не хотел никому вредить! — Успокойся, я уверен, они здесь не за этим, — успокоил Диппет начавшего впадать в истерику подростка, прежде чем встать и направиться к ним. Он заметил, что Пруэтт был со своим обычным напарником — аврором Грюмом. Адриан повернулся к Тому, заломив бровь и молча спрашивая, может ли Том прочитать их поверхностные мысли и узнать, зачем они здесь. Он лишь сидел, нахмурив брови: либо обдумывал то, что удалось узнать, либо узнать хоть что-то не вышло и ему это не нравилось. Адриан не был уверен, что из этого было предпочтительнее. Повернувшись назад, он обнаружил, что директор ушёл с аврорами. Адриан увидел проблеск оранжевой мантии и с подозрением прищурился: Дамблдор был самым назойливым магом в мире, а такого, чтобы у него не проснулось любопытство насчёт происходящего просто не могло быть… Если только… Если только ему уже всё известно… Адриан слез с кровати, поставил чашку, взял печенье и подошёл к Тому. Том подвинулся, и Адриан сел рядом с ним. — Что ты узнал? — прошептал Адриан Тому на ухо, не отрывая взгляда от наблюдающего за ними Дамблдора. В его голубых глазах полыхал огонь. — Они здесь, чтобы допросить меня, — ответил Том, тоже понизив голос. Он смог выяснить это только благодаря тому, что Адриан отвлёк их разговорами о патронусе и они сильно удивились. — Думаю, за этим стоит Дамблдор, — прошептал Адриан. Он не делал ничего подобного в будущем… а может быть делал. Возможно, он заколдовал авроров… Кто знал? Или, может быть, им нечего было расследовать, потому что Морфин Мракс во всём сознался? Глаза Тома полыхнули яростью, а зубы словно стали звериными. Он почувствовал, как Адриан прикоснулся к его руке: — Успокойся, они не подумают, что это сделал пятнадцатилетний мальчишка, верно? Возможно, им просто велело начальство, чтобы они провели здесь расследование, выполнив все формальности, и вернулись в Министерство. Я знаю, что ты справишься, — добавил он, немного ухмыльнувшись, прежде чем с комфортом устроиться и начать есть печенье. Он пропустит Трансфигурацию с Дамблдором, а потом Зелья со Слизнортом после обеда. Адриан заметил, что Лестрейндж что-то строчит, сидя в изголовье своей кровати, и он бы поспорил с кем угодно на десять галлеонов, что это эссе по Зельям, о котором тот забыл. Вскоре раздражённый Диппет и смущённые авроры снова вошли в Больничное Крыло. Всё это время Адриан костяшками пальцев растирал руку Тома. Пытался сказать, чтобы он сохранял хладнокровие, не произнося при этом ни слова. «Что ж, больше они не будут надо мной смеяться», — подумал он, глядя на гриффиндорцев, прежде чем вернуться к своим. Преподаватель ещё не очнулась. Она тоже откажется от своего убеждения, что боггарты неразумные. Адриан уж точно не думал, что произойдёт такое, когда становился лицом к лицу с проклятым боггартом.