Lord of Time

— Ирен, можем мы ненадолго воспользоваться твоим кабинетом? — спросил Диппет, всё ещё хмурясь. Авроры принесли письмо, которое они получили от анонима, но почерк был достаточно знаком, чтобы понять, кто его написал. Альбус попытался скрыть самые отличительные черты своего почерка, однако Диппет был не просто каким-то человеком со стороны и был прекрасно знаком с почерком своего заместителя. Очень говорящим было то, как он закручивал строчные «у», «д» и «а». Армандо не понимал, зачем он написал столь отвратительное письмо. Том был просто мальчиком, и он видел, каким опустошённым и бледным он стал, прочитав газету. Армандо чувствовал себя ужасно из-за того, как мальчик, выросший в приюте, узнал о своей семье. А теперь это? Альбус обвинял парня в причастности к преступлению, когда было очевидно, что произошло. Нет, он был крайне озадачен действиями Альбуса и был очень разочарован в том, что тот указал имя мальчика в своих подозрениях. Диппет не был уверен, стоит ли ему сказать об этом Альбусу, или позволить всему идти своим чередом, но внимательно за всем наблюдать. Если Альбус продолжит срывать свою мстительную жилку на пятнадцатилетнем ученике, значит он действительно не лучшая кандидатура на пост заместителя директора. Это появилось в мыслях Армандо ещё после того, как Альбус дал домашнее задание за три года Адриану — мальчику, которого пытали и которому нанесли тяжкий вред. — Конечно, он сейчас пуст, так что проходите, — сказала Ирен Чанг, весьма довольная тем, что директор и авроры воспользуются её кабинетом. — Том? — сказал директор, приблизившись к кровати подростка. — У тебя найдётся минутка, чтобы побеседовать с аврорами? — Итак, зачем аврорам нужно говорить с моим учеником? — требовательно спросил Гораций, прежде чем Том смог что-то ответить. Его глаза сузились, словно он почувствовал угрозу своим змейкам. — Нам необходимо задать ему несколько вопросов, — сказал аврор Аарон Грюм, пытаясь успокоить разгневанного преподавателя, упёршего руки в бока и готового громко спорить. — Только в моём присутствии. Я декан его факультета, и он под моей опекой, пока находится в этих стенах, — немедленно ответил Гораций. Ни одно из подозрений его не покинуло. — Безусловно, он прав, — подтвердил Диппет. Таковы были правила. — По закону вы не можете говорить с ним без присутствия декана его факультета и директора. — Зачем вам вообще с ним беседовать? — спросил Адриан, уже зная ответ, но понимая, что любой друг задал бы именно этот вопрос. — Это личное дело. Нам просто нужна его помощь, — прокомментировал Пруэтт. Они не занимались раскрытием подробностей частной жизни каждого или — хуже того — опросом перед третьими лицами. По закону им не позволялось раскрывать любую информацию кому-либо до тех пор, пока он не будет прямо вовлечён в дело. Он чувствовал впившиеся в него взгляды всех учеников, пытающихся расслышать, что будет сказано, чтобы потом посплетничать об этом. Том грациозно опустил ноги с постели и встал, не показав ни единого признака, что дементор как-то на него повлиял, а, возможно, так и было. Он обогнул кровать и направился к кабинету, выглядя так, словно это он вёл, к большому веселью взрослых, которые, конечно, полагали, что Том просто хочет побыстрее с этим закончить. Гораций первым пошёл за Томом и быстро нашёл достаточно мест для всех присутствующих на этом небольшом собрании. Его разум усердно работал, пытаясь понять, для чего им, чёрт побери, понадобилась «помощь» Тома, не то чтобы он думал, что эта «помощь» будет связана с происходящим сейчас. Он хотел поскорее добраться до корня проблемы. — Итак, к чему всё это? Тому нужно отдохнуть. У него сегодня был весьма насыщенный урок, — властно сказал Слизнорт, сев ровнее и в упор уставившись на авроров. — Нам всего лишь нужно задать несколько вопросов, — сказал Пруэтт, снова пытаясь успокоить Слизнорта. — Что вам нужно знать? — спросил Том, пристально глядя на авроров. Он надел маску безмятежности, скрывая под ней свои подозрения и ярость. Если Адриан оказался прав и за всем этим стоит Дамблдор, то он позаботится, чтобы старый идиот заплатил за это. У Дамблдора не могло быть вообще никаких доказательств, и он всё равно вызвал авроров? Допросить ЕГО! Он успокаивал себя. В голове эхом звучал голос Адриана — он сможет это сделать. Конечно, он сможет: он очаровывал всех. Он знал, что о нём думают другие: «мужественный гениальный сирота, образцовый ученик», — даже Гораций понимал, что он займёт высокое положение в обществе. — Ты знаешь Тома Реддла-старшего? — спросил Грюм, переходя сразу к делу. — Смотря что вы подразумеваете под словом «знать», сэр, — мягко сказал Том. Честный взгляд его тёмных глаз был устремлён на авроров. — Ты когда-нибудь виделся с ним? — поправился Грюм, чувствуя себя из-за этого настоящим идиотом. — Нет, сэр, — тихо сказал Том, глядя себе под ноги и тихо выдыхая. — Я намеревался встретиться с ним однажды, когда закончится война и я выпущусь из Хогвартса. Я понятия не имел, жив он или нет. Всё, что у меня было, — свидетельство о рождении, где он был записан как мой отец. Я, как вы понимаете, вырос в приюте, и сначала решил, что волшебником был мой отец, но я просмотрел все бумаги в школьном архиве и не нашёл ни одного упоминания Реддлов, но обнаружил упоминания о Марволо. Я подумал, что это, должно быть, мой дедушка, но, к сожалению, он умер много лет назад, — упоминание о его положении всегда вызывало в людях жалость к нему. Грюм неловко заёрзал. — Ты когда-нибудь встречался с Морфином Мраксом? — Нет, сэр. Он мой… дядя, но я никогда не встречался ни с кем из моей семьи и недавно узнал о нём из газет. Я планировал навестить его летом… — сказал Том и приподнял голову, в его глазах застыла грусть. — Если бы я встретился с ним раньше… Возможно, этого бы не произошло, и я бы смог познакомиться со своей семьёй, а теперь их больше нет. — Не совсем так, — Пруэтт не мог не пожалеть его. Судя по тому, что им удалось выяснить в ходе расследования, хорошо, что Том не встретился с Морфином Мраксом. Он был не только сумасшедшим, но и чистокровным фанатиком. Были все шансы на то, что Морфин мог убить подростка. Не то чтобы аврор планировал раскрывать эту информацию — он позволит мальчику жить надеждами и мечтами. Не нужно было говорить ему что-то гадкое, когда он вырос в приюте. — У тебя остались бабушка и дедушка по отцу, они живут в Литтл Хэнглтоне, — борьба между Морфином и Томом Реддлом продолжалась долгие годы. Их вызывали несчётное количество раз, чтобы наложить «Обливиэйт» на маггла, так что тот не помнил, что Морфин Мракс применял к нему магию. Это было элементарное дело, его на самом деле не должно быть здесь. Письмо, очевидно, было от кого-то, кто пытался создать кучу проблем. — О, — пробормотал Том, гадая, когда этот разговор подойдёт к концу. Казалось, что даже авроры не хотят тут находиться. — Последний вопрос, и мы отпустим тебя отдыхать, — сообщил Грюм ошеломлённому подростку. — Где ты был в канун Нового года? — В канун Нового года? Отмечал с друзьями день рождения в общей гостиной, мы с Адрианом ушли незадолго до полуночи… Ушли в нашу спальню, — сказал Том с преувеличенной невинностью. — Надеюсь, вы закончили допрашивать пятнадцатилетнего волшебника, — резко заявил Гораций, разъярённый происходящим. Он понимал, в чём они обвиняли Тома, не мог не понять. Они особо и не скрывали этого. — Так точно. Просим прощения за беспокойство, — серьёзно сказал Пруэтт, когда оба аврора торжественно освободили свои места. — Что именно я, по-вашему, сделал? — спросил Том, поднявшись вместе с аврорами, словно он наконец понял смысл заданных вопросов. — Ничего, совершенно ничего, — твёрдо ответил Пруэтт. — Мы просто были обязаны задать несколько вопросов. Армандо Диппет лишь немного поёрзал, чувствуя себя крайне некомфортно. Он понимал, почему Тому задавали эти вопросы. Сказать, что он был недоволен своим заместителем — не сказать ничего. — Но тем не менее вы думали, что я что-то сделал, верно? — спросил Том. — Есть какой-то способ доказать мою невиновность?.. Я не хочу, чтобы в моём личном деле были какие-то изъяны… — он даже на отработках никогда не был и был с этим очень осторожен. — На самом деле такой способ есть, — размышлял вслух Диппет. — Можем мы взглянуть на твою палочку, Том? — попросил директор. Том не хотел отдавать свою палочку. Его очень злила мысль, что к ней кто-то прикасался. Он не любил, когда кто-то — за очевидным исключением Адриана, конечно — трогал его вещи. Но тем не менее он протянул палочку, уже зная, что собирался делать директор. Это развеет все подозрения в его сторону, а это его полностью устраивало. Армандо Диппет быстро воспользовался «Приори Инкантатем», которое показывало все заклинания, которыми пользовался Том, и дату их применения. Они вернулись ровно настолько, насколько было необходимо, и его палочка показала только заклинания из школьной программы и совершенно ничего, что заслуживало хоть какого-то внимания. Диппета затопило удовлетворение, конечно, он был прав — Том не виновен, и директор ещё больше разозлился на Дамблдора из-за трюка, который тот выкинул. — Держи, Том, давай, возвращайся к друзьям, — обратился он к подростку, бросив на авроров очень разочарованный взгляд, прежде чем тоже покинул кабинет целительницы. Авроры поспешили скрыться, увидев, с каким выражением лица на них смотрел Слизнорт. Том смог полностью расслабиться только после того, как увидел спины покидающих Больничное Крыло авроров. Говорить о том, что он был на грани, уж как-то слишком банально. Он знал, что свободен и чист, но то, что Дамблдор пошёл на такое, чтобы попытаться его арестовать, заставило его насторожиться. Он вернулся к своей кровати и обнаружил, что Адриан либо симулирует сон, либо действительно уснул за прошедшие сколько?.. Пятнадцать минут. Об этом было сложно говорить наверняка, хоть они и делили постель каждую ночь с Нового года. Адриан воспользовался энергозатратной магией, призвал патронуса, ради всего святого. Скользнув в кровать, он устроился на подушках сбоку, довольный своим местом. Том видел, с каким любопытством на него смотрят однокурсники, явно изнывая от желания расспросить его о том, что сейчас произошло, но не набираясь решимости это сделать, с учётом того, что не знали, в каком он пребывал настроении. Он услышал, как снова заговорил директор. Том поднял взгляд и увидел, как тот разговаривает с профессором Вилкост, и это на время разожгло в нём любопытство. В этот же момент он понял, что многие ученики — в основном гриффиндорцы, которые находились в сознании — уже ушли, но его друзья остались возможно, чтобы подождать его. — Как вы себя чувствуете? — спросил Диппет своего преподавателя Защиты от Тёмных Искусств. Оказаться под влиянием дементора — не самый приятный опыт. — Со мной всё будет хорошо, — улыбнулась Вилкост, но она была несколько не в своей тарелке. Ей следовало послушать ребёнка, однако им также нужно было встретиться со своими страхами в безопасной обстановке и побороть их. Она хотела знать, что дети могут справиться со всем, особенно с боггартами, которые могут парализовать до тех пор, пока не справишься со своим страхом и не начнёшь сопротивляться. — Остаток дня вам следует отдохнуть, — сообщил ей Диппет, мягко похлопывая по плечу. Все преподаватели были на взводе. Уроки Трансфигурации и Зелий были отменены так же, как и, очевидно, занятия по Защите, поскольку ученикам должна быть оказана любая посильная помощь. — Занятия отменены. Дайте и себе, и ученикам возможность восстановить силы. — Что произошло? Один из учеников отправился за помощью? — спросила Вилкост, немного приподняв кровать, чтобы сесть. — Исходя из того, что я узнал от Синдер, выходит, что Адриан успешно создал телесного патронуса, чтобы защититься от боггарта-дементора. Синдер из соседнего кабинета услышала шум и пришла выяснить, что происходит. Всех сразу же привели в Больничное Крыло, — рассказал ей Диппет. — Т-т-телесного патронуса? — пискнула Вилкост. Её глаза невообразимо расширились. — Именно, — гордо сказал Диппет. Адриан прошёл серьёзный путь, и директор был более чем счастлив, что принял верное решение, позволив мальчику обучаться в Хогвартсе, где его способности по-настоящему расцвели. — Думаю, Слизерин заслуживает сто очков, — сказала Вилкост. — Кажется, он был прав во всём. — Прав? — с любопытством уточнил Диппет. — Он сказал, что боггарты в некоторой степени разумны, и учитывая, что этот дементор был всего лишь боггартом, мы не должны были ощутить его влияния, но именно это и произошло, а значит его мысль этим подтверждается, — объяснила Вилкост. — Всегда есть что-то новое, что можно узнать, — задумчиво кивнул Диппет. Именно в этом была красота магии: она бесконечна, постоянно расширяет свои горизонты, и им всё ещё нужно узнать о ней очень многое. Он даже мог представить, каким станет магический мир в следующем столетии, насколько более продвинуты они будут. Особенно с такими волшебниками, как, например, Том и Адриан, чрезвычайно блистательными и способными привести магический мир в новую эру. — Да. Да, так и есть, — согласилась Вилкост. Том отвернулся, больше не заинтересованный в дальнейшем разговоре. Что ж, ещё сотня очков Слизерину. Это хорошо: сейчас они действительно лидируют, у остальных факультетов уйдут годы на то, чтобы их догнать — если им вообще удастся это сделать. Слизерин истинно был лучшим факультетом, и это служило доказательством. Краем глаза Том заметил яркую мантию Дамблдора и демонстративно проигнорировал его, понимая, что тот, вероятно, умирает от любопытства. Он был рад, что старому придурку не дали присутствовать на допросе. Том повернулся, и с его губ сорвался тихий, едва различимый вздох. В противовес тому, как выглядел, он был потрясён боггартом. Вид мёртвого Адриана пугал его до глубины души. Даже больше, чем собственная смерть. Он никогда не позволит этому произойти, не наступит смерть ни его, ни Адриана. Он позаботится об этом. Только его убеждённость в этом позволила наложить заклинание с привычной ему уверенностью. До того, как появился Адриан, он думал, что счастлив, но на самом деле это было удовлетворение тем, что он медленно, но верно набирал сторонников, контролировал их, манипулировал, заставляя делать то, что он их просил. Не то чтобы ему приходилось лезть врукопашную: они слишком стремились к тому, чтобы сделать всё, что он просил. Он никогда не интересовался отношениями, его никто не привлекал ни на грош. Все были слишком предсказуемы, и разгадать их можно было за пару дней. И хоть они и были довольно сильны, но даже рядом не стояли с его уровнем. Ему никогда не было интересно просто сесть и поговорить с остальными. Их постоянное нытьё о том, что магглорождённые справляются лучше, или о том, как родители заставляют их идти на торжество или приём в Министерстве и как это ужасно скучно, раздражало. Том понимал, что они ему нужны, и только поэтому молча терпел. В долгосрочной перспективе они помогут осуществить его планы. Спустя годы они научатся понимать, когда он не хочет их слушать, и затыкаться к чертям. А потом появился Адриан. Сильный, умный и загадочный, он мог составить ему конкуренцию и, что более важно, был слизеринцем больше, чем все остальные — за исключением самого Тома. К нему начали подкрадываться незнакомые чувства, появилось желание говорить с Адрианом, держать его ближе к себе, держать в безопасности. Он знал чувство собственничества, но только к вещам, не к человеку. И никогда такое сильное. Мысль, что к Адриану когда-нибудь прикоснётся кто-то ещё, заставляла магию сеять хаос внутри. Походя, он научил его кое-чему — не только его, но и весь Слизерин. Том очень заботился о нём, но не был уверен, что, в свою очередь, к нему испытывает Адриан… Он уже не единожды отвергал идею с узами. Том пытался дать ему время решить, время принять это, но его терпение начало заканчиваться. Дамблдор попытался разрушить это, разрушить всё для них, для него. Глаза Тома сильно потемнели. Он найдёт способ заставить старика заплатить за это. — Адриан? Адриан, давай, просыпайся, — прошептал Том, немного встряхнув его за плечо, чтобы разбудить. — М-м, чттакое? — пробормотал Адриан. Его мутные со сна зелёные глаза открылись и в замешательстве смотрели на Тома. Он уснул? На щёки брызнул красный румянец смущения. Патронус забрал у него много сил, но не все, по крайней мере не должен был. Это новое тело не привыкло к таким нагрузкам, к тому же он не сразу изгнал патронуса, поэтому он забрал больше его магии. — Пойдём. Ты можешь поспать в спальне или в общей гостиной. Нам больше не нужно сегодня идти на занятия, — сказал Том, очарованно глядя на красный румянец на щеках Адриана. Он видел его впервые и нашёл чрезвычайно обворожительным. Том надеялся однажды увидеть это снова. А прямо сейчас он хотел, чтобы они убрались от Дамблдора, и, по его мнению, чем дальше, тем лучше. — Ладно, — согласился Адриан, подавив зевок, когда, шатаясь, встал с кровати. — Возможно, мистер Певерелл, вам стоит остаться в Больничном Крыле, пока полностью не восстановитесь, а друзьям позволить уйти? — обманчиво мягко спросил Дамблдор. Он не хотел ничего больше, чем броситься за Горацием и выяснить, что же случилось с аврорами. Они не воспользовались заклинанием, чтобы проверить палочку Тома? А им следовало бы, это, несомненно, доказало бы его вину. Так что да, он очень хотел знать, что произошло. Но, к сожалению, разъярённый Гораций вылетел из Больничного Крыла, предварительно убедившись, что с его слизеринцами всё в порядке. — Со мной всё будет хорошо, — коротко сказал Адриан, лишь слегка покачнувшись. Он был не в настроении выслушивать лживое беспокойство Дамблдора. Он подозревал, что Дамблдор хотел в это время поговорить с ним, но пусть катится ко всем чертям. Адриан почувствовал, как его живот обвили руки и притянули ближе, и ему даже не нужно было смотреть, чтобы понять, что это Том заявляет свои права. Тем не менее, сейчас он был за это благодарен, поскольку сейчас, когда иссяк адреналин, не чувствовал себя в безопасности, стоя на ногах. Вместе они стали покидать Больничное Крыло. Остальные друзья-слизеринцы встали за их спинами и вышли вместе с ними. Они, несомненно, хотели задать кучу вопросов, но сейчас по максимуму использовали свою чистокровную благопристойность, подавляя желание узнать на всё ответы, по крайней мере, до тех пор, пока не войдут в общую гостиную. Иногда они понимающе переглядывались. Казалось, прошла вечность, пока они дошли до портрета, быстро назвали пароль и вошли следом за Томом и Адрианом. — Акцио плед Адриана, — Том призвал любимый плед Адриана, который тот получил от него на Рождество. На нём был не просто герб Слизерина, как в Хогвартсе, а личный герб Салазара Слизерина. Таким образом Том особо подчёркивал, что Адриан — его муж. Ну что тут можно сказать? Том хотел, чтобы все знали, что Адриан для них недосягаем. Он не был уверен, понимает ли это сам Адриан или нет, хотя тот знал очень много, но это были обычаи чистокровных, знания которых ему очень не хватало. Том убедится, что Адриан всё узнает и поймёт до их выпуска из Хогвартса. Плед был мягким и пушистым, казалось, что Адриан очень его любил, потому что спал под ним каждую ночь. Тому казалось это забавным, казалось до тех пор, пока он не понял, что у Адриана никогда не было нормального пледа или пухового одеяла, когда тот рос. Одеяла в Хогвартсе ему не принадлежали, а этот плед был именно его собственностью, и если бы кто-то попробовал бы что-то с ним сделать, то Том не хотел бы оказаться в это время в комнате с Адрианом. Также было заметно, что он никогда не получал ничего личного или того, что ему нравится, в качестве подарка, не запятнанного предательством. Том поклялся себе, что Адриан никогда больше не испытает ничего подобного снова. Он будет защищать его ото всех и от всего. Адриан плюхнулся на диван, завернулся в плед и устроился поудобнее. Том пододвинул его так, чтобы его голова лежала у него на коленях. Адриан всё ещё чувствовал себя не в своей тарелке. Он ощущал, что плед хранит его запах и запах Тома, и по каким-то неведомым причинам это его успокаивало. Его одолевала сонливость, и он начал снова засыпать, чувствуя на коже тепло языков пламени, пляшущих в камине. — Как, чёрт возьми, тебе удалось создать телесного патронуса?! — выпалил Таддеус, когда сел, всё ещё потрясённый этим. — Направив палочку, сделав круговое движение и сказав: «Экспекто Патронум», — сухо сказал Адриан, всё ещё держа глаза закрытыми. Он чувствовал, как Том вплёл пальцы в его волосы, и понимал, что сейчас это больше важно самому Тому, нежели ему. Адриан не сомневался, что боггарт оказал на Тома большее влияние, чем тот показывал. — Но тёмные маги не могут применять это заклинание, — сказал Лестрейндж приглушённым голосом, словно они обсуждали что-то запретное. Адриан сначала хихикнул, а потом по-настоящему рассмеялся, но сейчас это было для него чрезвычайно утомительно, поэтому ему пришлось заставить себя успокоиться. — С чего ты это взял? — Тёмный маг однажды воспользовался этим заклинанием… И его поглотили личинки. Они убили его. Тёмные маги не могут вызывать патронуса, — продолжил Таддеус. Адриан усмехнулся: — Ложь. Любой может применить это чёртово заклинание, если у него достаточно на него сил. Сила — чистое, незапятнанное воспоминание, достаточно мощное, чтобы сотворить телесного патронуса. Как вы понимаете, я — тёмный маг, но меня не сожрали личинки. Какой-то идиот из светлых, возможно, пустил этот слух: «О, посмотрите на меня, я не могу быть тёмным магом, потому что я могу наколдовать патронуса», — нет, это чушь. Личинки. У патронуса также есть дополнительная функция: через них можно передавать сообщения. — Сообщения? Как? — Кэрроу не смог насмешливо не фыркнуть. — Поднимись по лестнице, — сказал Адриан, и его тон стал мрачнее. — За сегодня меня высмеивают уже третий раз. Бесит, — прорычал он. Том предупреждающе посмотрел на них. Он больше этого не потерпит. Никому не сойдёт с рук, если они будут насмехаться над Адрианом. Он найдёт способ заставить Кэрроу пожалеть об этом. Кэрроу слишком заметно сглотнул, а его глаза стали шире. Он решил не противиться и не бесить Адриана больше, чем уже есть сейчас. Он взлетел по лестнице настолько быстро, насколько могли нести его ноги, и стал терпеливо ждать. Ждать чего? Он, честно говоря, не имел ни малейшего понятия. Затем через несколько секунд он подпрыгнул от испуга, когда перед ним появился, пройдя сквозь стену, патронус-шакал. Кэрроу был рад, что он один. В противном случае, он бы никогда не услышал окончания. «Спускайся вниз», — сказал шакал голосом Адриана! Шокированный Кэрроу остался стоять на месте, хотя патронус снова исчез. Он с невидящим взглядом спустился вниз, как только отошёл от шока. — Это чертовски потрясающе! — ему удалось подавить свой шок и трепет. Адриан лишь пожал плечами. По большей части он сделал это сейчас назло Дамблдору: именно он исказил значение патронуса до использования в качестве посыльного. А теперь он не сможет это утверждать. Это только одна из многих вещей, которую Адриан подпортил старому придурку. — Это ты придумал? — тихо прошептал Том на ухо Адриану, пальцами всё ещё перебирая его волосы. Это вызывало зависимость. — Нет, Дамблдор, — прошептал Адриан, и хоть он и шептал, мстительное удовлетворение в голосе и мимике было очевидным. — А как же твоё желание не лишать других их достижений? — спросил Том, посмеиваясь над своим коварным партнёром. — Он исключение, очевидное исключение, — усмехнулся Адриан при мысли о старом придурке. Он задрожал, услышав мрачный смешок. Мерлин, как простой смешок может делать такие порочные вещи с его мыслями и телом? Это совершенно нелепо. — Ты же знаешь, что шакал является твоим отражением, верно? Я помню не слишком много о животных из раздела о патронусах, но достаточно, чтобы понять, что он отражает тебя, — довольно очевидно, на самом деле. Том являлся его единственной ниточкой здесь, за исключением Смерти, конечно, и остальных слизеринцев, но те были просто друзьями. Разница между ними и Томом была очевидна. — Знаю, — сказал Том, лучась самодовольством. Его глаза замерцали, когда он посмотрел на Адриана. О, он знал с той секунды, когда понял, кем является его патронус. Адриан закатил глаза. — Ну конечно, я просто ещё больше потешил твоё самолюбие, — съязвил он, легонько толкнув Тома и тихо вздохнув. Мерлин, он так устал. Его глаза закрылись, и он уснул, слушая тихий урчащий смех в груди Тома и звуки далёкой болтовни остальных.