Lord of Time

Том продолжал со злостью смотреть на Эйвери. Чем дольше он созерцал представшую перед ним сцену, тем более и более нестабильной становилась его магия. Сказать, что Том ощутил, как его ревность и подозрительность вспыхнули, подняв голову, как змеи, готовые к броску, — не сказать ничего. Он ненавидел каждого, кто находился поблизости от Адриана, особенно если его самого в этот момент рядом не было. Не то чтобы Адриан флиртовал направо и налево, просто Том был уж слишком собственником. Желание наложить на Эйвери Круциатус было непередаваемо сильным, но Том хотел получить ответы и понимал, что, наложив конкретно это заклятие, не добьётся ничего. Хуже становилось и от того, что Адриан никогда прямо не отвечал на его предложение о заключении магического брака. Том чувствовал себя из-за этого очень неуверенно, и это чувство ему совсем не нравилось. — Итак? — угрожающе прошептал Том. Ему не нужно было повышать голос, чтобы добиться желаемой реакции. Эйвери оставался в той же позе. Все его тело было напряжено в ожидании неминуемой волны проклятий. На самом деле, он заслужил их. Эйвери знал правила Слизерина лучше, чем большинство факультета. Он нарушил статус-кво, нарушил самые важные правила, которыми они руководствовались. В ответ он был отвергнут, как и было положено. Находиться в статусе отверженного было невыносимо: никто с ним не разговаривал, и за прошедшие несколько недель он так много раз поворачивался, чтобы что-то сказать, но понимал, что никто не воспримет это благосклонно. Его хватка на палочке практически полностью расслабилась — Эйвери не хотел сломать её, когда на него наконец обрушится волна проклятий. — Том, — сказал Адриан. Тон его голоса предостерегал от иррациональных поступков. Адриан знал его достаточно хорошо, чтобы понять, что характер Тома был очень близок к тому, чтобы вскинуть свою самую тёмную, самую уродливую голову. — Дай ему сказать, — он бы встал, если бы мог, но прямо на его пути был Эйвери, и Адриан не был уверен, что ему хватит чёртовых сил, чтобы простоять на ногах достаточно долго, пока не подогнутся колени. — У него не было права даже приближаться к тебе, не говоря о том, чтобы разговаривать, — выплюнул Том, в глазах вспыхнула жажда мести. Эйвери пытался убить Адриана, но скоро они будут связаны узами, Том понимал это. Он никогда ни в чём не терпел поражения и отказывался признавать это своей первой неудачей. Том сжал руки в кулаки. Он понимал, что со злости мог ударить Адриана, а не Эйвери, сделать что-то, что отказывался делать всегда. Тем более сейчас, когда Адриан был так слаб. — Его преданность тебе не будет знать равных, — прошипел Адриан. — В будущем он станет важной частью твоего… круга так же, как и его сын и внук. И что более важно — его сестра. Она родит мальчика, преданность которого будет сильнее, чем всего остального круга. Изменится ещё одна вещь, если имя Эйвери не восстановится. Этот мальчик не родится, — его волнение было очевидным. Он изменил такую важную деталь одним только своим присутствием. Том замер на несколько секунд, чтобы обдумать, что ему только что открыл Адриан. По выражению его лица, он мог понять, что тот крайне недоволен тем, что его присутствие здесь меняло всё, что тот знал. Том гадал, было ли это потому, что Адриану нравилось знать грядущее, или ему не нравилась мысль, что он менял столько многое, например, судьбу Грейнджера, который должен был умереть и этим избавить Адриана от присутствия в будущем одного из предателей. Том, стоит признать, был очарован тем, как появление всего одного человека может изменить так много. Можно сказать, что пущенная по воде рябь полностью меняет отражение, и увидеть это на практике было, мягко говоря, интригующе. К сожалению, Адриан, очевидно, не разделял его любопытства по поводу изменений, но, стоит признать, это было совсем другое. «Этот мальчик». Тому было интересно, кто это и какое он окажет влияние. Адриан, очевидно, не был с ним близок, называя «этот мальчик», а не по имени, что для Тома кое-что упрощало. — Объясни, что произошло. От начала и до конца, — потребовал Том. Его жаркий и решительный взгляд сосредоточился исключительно на Адриане. Остальные заплатят за то, что оставили Адриана, предоставленным самому себе, слабым и беззащитным, особенно когда в этой же комнате был Эйвери. — Пусть он объяснит, — прошипел Адриан. Он понятия не имел, что происходит, у него не было ни малейшего представления, почему Эйвери вдруг решил сделать это, что ж, за исключением, пожалуй, ситуации с его сестрой, но всё остальное оставалось за гранью его понимания. Добровольное желание связать с ним жизнь. Адриан не был уверен, были ли это просто слова или же Эйвери действительно мог это сделать… Или уже сделал… С этим «да будет так» в конце, это прозвучало, как клятва. Он был так чертовски растерян. Кажется, действительно нужно добыть парочку книг об обычаях чистокровных… Поскольку это, возможно, относилось именно к ним. Том недоумённо уставился на Адриана. Это от усталости, или Адриан чего-то не понимал? У Тома возникло желание поспорить, что понемногу было и того и другого. Честно, он не понимал, почему Адриан просто не подобрал книгу на эту тему. Это не было нежеланием изучать новое, поскольку Том редко видел Адриана без книги. Он сделал себе мысленную пометку взять в библиотеке лучшую книгу на эту тему и дать её Адриану. Она объяснит всё в мельчайших деталях. Это однозначно была лучшая книга об обычаях чистокровных для него. «Он же совершенно ничего в этом не понимает», — в смятении подумал Том. — Где они? — спросил Том, и тон его голоса стал мрачнее. Адриану не нужно было спрашивать, о ком он говорит. Это было довольно очевидно, если судить по настроению, в котором тот находился на данный момент. — В библиотеке, — устало пояснил Адриан. Он был слишком измучен, чтобы прямо сейчас иметь дело с Томом-диктатором. А никаких сомнений, что сейчас перед ним был именно Том-диктатор, не было. Том ненавидел не понимать происходящее. А факт чьего-то неподчинения ещё больше усугублял ситуацию. Адриан надеялся, что сказанное им будет принято во внимание. — Как ты себя чувствуешь? — спросил Том, перестав обращать внимание на всё остальное, когда почувствовал, что Адриан, возможно, ещё слишком слаб, чтобы вставать с постели. Он подошёл к креслу, полностью проигнорировав Эйвери, и положил ладонь на лоб Адриана. Том нахмурился, почувствовав исходящий от потянувшегося к прохладному прикосновению подростка жар. Адриану однозначно нужно было жаропонижающее. Желание отправить Эйвери за Бодроперцовым было очень сильным, но Том не доверял ему ни на гран. — Со мной всё будет хорошо, — вздохнул Адриан. Он просто ненавидел болеть. Особенно на выходных. Не было ничего хуже этого. Адриан должен был признать, что он несколько озадачен и удивлён тем, что Том так беспокоится. Беспокоится настолько, что забыл о недавнем гневе по поводу этой ситуации. Он не думал, что когда-то увидит что-то подобное. — Я принесу тебе Бодроперцовое зелье, как только мы закончим с этим, — сообщил ему Том. Другими словами, он отправит за зельем одного из остальных. Они пожалеют о том, что оставили Адриана одного. — Вставай! — коротко приказал Том, со злостью глядя на Эйвери, который всё ещё не двигался. — Я не могу, — сказал Эйвери. Пот стекал по лбу и шее. — До тех пор, пока Адриан либо примет, либо откажется от моей клятвы, — он уже действовал как законченный гриффиндорец, предложив эту присягу, без единого грамма хитрости. Эйвери понимал, что это был единственный выход, а также не собирался нарушать традиции. Он предпочёл бы вытерпеть любые пытки, но не нарушил бы традиции, на которых воспитывался, которые знал и уважал как основу их общества. Том до невозможного сузил глаза. — Какой клятвы? — с жаром спросил он, чувствуя ещё большую ярость. Но часть его была рада, что он пришёл именно в этот момент, поскольку смог предотвратить всё, что ни сделал бы Эйвери. — Живого щита, — признался Эйвери, осторожно подняв взгляд на Тома. Прохлада подземелий сушила пот лишь для того, чтобы выступили новые капли. Частично он был рад: ощущение стекающего по шее пота было крайне неприятным. Том застыл: — Ты считаешь меня неспособным позаботиться о моём суженом? — прошипел Том, стиснув зубы, чтобы сдержаться, и это сработало. А также быстрое напоминание о том, что Адриан рядом и обратная реакция была бы ужасной. Что ж, добавьте к этому ещё камин — он просто не мог не думать об этом. Адриан приподнял бровь, услышав эти слова. С тех пор, как Том попросил его руки, это первый раз, когда он что-то сказал. О, Адриан прекрасно понимал, что значил подаренный плед. Он не настолько туп. И если Том думал, что он не знает, то очень сильно ошибался. Адриан не знал много о старых традициях, как чистокровные, но был не настолько тёмен. Хотя сейчас он ощущал себя именно таковым, поскольку не понимал, что значит «живой щит», но Том, очевидно, понимал и воспринял это как оскорбление. Ему нужно будет подумать об этом позже, но одно стало очевидным: Том не сдастся, пока не получит желаемого — именно в этом заключалась вся его суть. — Нет, — категорично сказал Эйвери. — С этим никто не справится лучше тебя, — добавил он, погладив самолюбие Тома, но это была правда, однако он сказал бы что угодно, лишь бы избежать гнетущей и жестокой в своей интенсивности магии, исходящей от Тома. — Я поступил с ним неправильно, и это единственный способ исправить это и снова заслужить его доверие, и так ты будешь знать, что я его не предам. Я буду вам самым преданным. Не из-за клятвы, а потому, что осознал свои ошибки… — его ревность взяла над ним верх. Он хотел вернуть всё на круги своя[1]. И да. Даже Адриана. Это было лучше, чем его жизнь в прошедшие недели. Кто бы мог подумать, что сети Тома простираются во внешний мир на других чистокровных? — Как ты сформулировал её? — спросил Том, и его взгляд стал расчётливым и практичным. Возможно, Адриан был прав, и, возможно, Эйвери был способен быть преданным ему и его делу. Его делу. Раньше он выражался не совсем так. Том чувствовал, что Эйвери говорил правду, и это мгновенно его успокоило. Мысль, что кто-то считал его неспособным защитить своего суженного, приводила его в ярость. — Я по доброй воле связываю свою жизнь с Адрианом Певереллом и буду служить ему щитом столько, сколько он пожелает, — пробормотал Эйвери, немного удивлённый, что его всё ещё не прокляли, хотя он не собирался так быстро дать усыпить свою бдительность. Это не первый раз, когда Том откладывает наказание после их, казалось бы, незначительного проступка. То, что он не смог бы предать Адриана, было само собой разумеющимся[2]: связь не позволила бы сделать это — и не важно, было это обличено в слова или нет. Он лишь воспользовался одной из самых простых формулировок: Эйвери не хотел делать клятву слишком обязывающей и в итоге где-нибудь облажаться. Глаза Адриана расширились. Связывает с ним жизнь? Ему нужно поговорить со Смертью прямо сейчас! И едва он подумал об этом, как сразу же ощутил знакомое чувство вторжения в разум. «Да», — весело сказала Смерть. Она ещё никогда не слышала зов Адриана так чётко и ясно. «Если я соглашусь на эту связь, Эйвери же не будет связан со мной буквально, верно? Он не станет бессмертным?» — поспешно спросил Адриан. Ему не нравилась мысль, что кто-то будет с ним связан. Ему пришлось признать, что он почувствует себя лучше, когда узнает, что Эйвери от этой связи ничего не получит. Том не знал, что он бессмертен, и если он вернётся снова… Том может в это не поверить. На самом деле, он, вероятно, и не поверит. Он скорее подумает, что это какая-то ловушка, которую устроил Дамблдор, чтобы поймать его на кого-то, о ком он заботился. «Нет, связь будет держаться только до тех пор, пока он жив, — успокоила его Смерть, задумавшись. Адриан был уникален. Любой другой начал бы истекать слюной, если бы узнал, что кто-то хочет быть его щитом. Это довольно тесно связывало две семьи. Подобные узы не использовались вот уже как несколько десятков лет и оказались почти забыты. Этот Эйвери не терял времени даром[3]. Не было никого более благородного, с кем бы Эйвери мог связать свою жизнь, хоть Адриан и был распределён в Слизерин. — Твоя цель — попытаться осуществить задуманное. Если появятся ещё вопросы, просто позови меня. А сейчас прошу меня простить, но у меня ещё остались души, которые нужно собрать», — и с этими словами Смерть оставила Адриана наедине с решением, о котором уже знала, поскольку решение Адрианом было принято в ту же секунду, как она ответила на его вопросы. Последней мимолётной мыслью Смерти, перед тем как отправиться в Германию, было: «Как хорошо, что я подумала о том, чтобы сделать прививку новому телу Адриана, в противном случае его бы уже убил грипп». — Адриан? — позвал Том, ещё раз приложив ладонь к его лбу, проверяя, не стало ли ему хуже за прошедшие полчаса. — Я устал, — он не хотел говорить. Возможно, подняться с кровати было плохой идеей. Жаль, что он не мог мысленно поговорить с Томом. Это очень сильно облегчило бы задачу. А сейчас он просто хотел спать. — Прими связь, — приказным тоном сказал Том. Он не планировал сейчас получать ответ «нет». Адриан сделает то, что он просит. — Просто скажи: «Я принимаю твою клятву, Эйден Эйвери. Да будет так», — добавил он, поняв, что Адриан, должно быть, не знает, как звучит официальный ответ. — Сделай это, — это станет для Адриана дополнительной защитой. Не то чтобы это нужно, конечно, но и не повредит. — Ты остановишься, если я сделаю это? — пробормотал Адриан, уже и так намереваясь принять клятву, но Тому не обязательно было об этом знать, верно? Губы Тома дрогнули. Только Адриан смел говорить с ним в таком тоне. И Том подозревал, что в какой-то степени, это тоже его привлекало к подростку. — Да, — ответил он, испытывая самодовольное удовлетворение. Он добился своего. Хотя у него был бы куда более весомый аргумент, если бы Адриан не был болен гриппом. — Прекрасно, — прохрипел Адриан. — Я торжественно принимаю твою искреннюю клятву, Эйден Эйвери. Да будет так, — между ним и Эйвери мелькнул всполох магии, связывая двух магов. Эйвери напрягся и тяжело сглотнул, в полной мере почувствовав мощь магии Адриана. У него промелькнула запретная мысль о том, что Адриан был даже сильнее, чем Том. По-настоящему опасная мысль. По его телу прошлась дрожь, когда он почувствовал, что эта чертовски сильная магия отпустила его. Мерлин, он так завидовал Тому и Адриану. Их магия находилась за пределами всех известных границ. Они имели силу, о которой остальные могли только мечтать. Эйвери наконец мог двигаться, но он — будем честны — не был уверен, хочет он на самом деле делать это или нет. — Иди и принеси, по крайней мере, дюжину флаконов Бодроперцового. Половину возьми в лазарете, а половину — в шкафу с зельями, — резко сказал Том. — Пошевеливайся. И принеси их в спальню, — в конце концов Эйвери уже был здесь и мог сходить за зельями. Ни Слизнорт, ни Чанг даже глазом не моргнут, если обнаружат, что нескольких флаконов недостаёт. Бодроперцового точно не было в списке того, за чем пристально следили. Многие когтевранцы буквально воровали их, когда простывали, чтобы продолжать ходить на занятия, вместо того чтобы дать себе отдохнуть. В конце концов это приводило к тому, что они оказывались в лазарете. Эйвери поднялся, сначала покачиваясь. За последние полчаса он пережил все возможные эмоции: надежду, ожидание, страх, ужас, облегчение. А сейчас он ощущал некоторое оцепенение от того, что всё закончилось. Он чувствовал себя немного более привычно и легко, когда ему дали дело. А получив настоящее признание, больше не ощущал себя невидимкой и чем-то незначительным. Никто об этом не узнает, но это было невыносимо больно. Не сказав ни слова ни Тому, ни Адриану, Эйвери с чувством выполненного долга вышел из общей гостиной и направился прямо к студенческим шкафам с зельями, чтобы взять несколько фиалов. — Тебе не следовало вставать, — сказал Том, возвращая внимание обратно Адриану, и обнаружил, что тот почти уснул в кресле. — Ну же, давай вернём тебя в постель, — как бы он ни хотел задать Адриану зудящий внутри вопрос, но он не стал. Сейчас определённо было не время. Схватив Адриана за локоть, он поднял его на ноги и крепко обхватил за талию, прежде чем отвести обратно в спальню. Проще сказать, чем сделать, но они успешно достигли цели. Он уложил Адриана в постель, сняв с него мантию и туфли. Кровать Адриана уже долгое время стояла пустой и холодной, потому что оба спали в постели Тома. — Сегодня утром тебе пришли несколько писем из Гринготтса. Я положу их тебе на комод, — который отлевитировали поближе к его стороне комнаты, чтобы у Адриана в пределах досягаемости было всё, что он хотел. Том протянул руку и, как обещал, положил письма на комод. — Вероятно, это ещё одно уведомление и обновлённый список имущества поместья, — тихо пробормотал Адриан, пытаясь не уснуть. Бодроперцовое зелье звучало просто божественно. — Тебе нужно пойти съесть что-нибудь. Я серьёзно, — он пропустил завтрак. Это было довольно очевидно, поскольку иначе остальные бы его подождали и не вернулись в общую гостиную без него. — Завтрак уже закончился. Я схожу на обед и принесу тебе что-нибудь, — пообещал Том, когда скользнул на кровать и устроился в изголовье, стянув туфли и взяв книгу, которую сразу же стал читать. Он сделал себе мысленную пометку после обеда сходить в библиотеку и взять книгу, если ни у кого из остальных её не окажется в чемодане. — Чем ты занимался? — с любопытством спросил Адриан, повернувшись. Он немного стянул с себя одеяло, потому что сейчас было слишком жарко. Это никак не прекращалось: то жарко, то холодно, то жарко, то опять холодно. Ему всё ещё хотелось принять душ. Может быть, он сможет сделать это, после того как примет обещанное Бодроперцовое. — Я ходил в Гринготтс, — объяснил Том. Книга осталась позабыта, когда он посмотрел в лихорадочно горящие зелёные глаза. Том всё время забывал, насколько хорошо его знает Адриан. — Хорошо, что я не пошёл раньше. Мне было нужно свидетельство о смерти Морфина Мракса, чтобы стать главой поместья Мракс. — А мне нет, но в Гринготтсе знают, когда кто-нибудь умирает, — пробормотал Адриан, немного озадаченный. — Может быть, к этому они придут позже. — Возможно, — лениво ответил Том. — Итак, какую фамилию ты взял? — спросил Адриан. Не то чтобы его по-настоящему заботило, то есть так было, пока он не называл себя Волан-де-Мортом. Он не был уверен наверняка, когда Том стал себя так назвать, знал лишь то, что это произошло к тому моменту, когда создал первый крестраж, воспользовавшись случайной смертью Миртл. Адриан искренне надеялся, что этого не произойдёт. Если что-то случится с его подругой, он будет в ярости. — Слизерин. Том Марволо Слизерин, — сказал Том. Самодовольство сочилось из каждого слова. Он наконец избавился от фамилии своего отвратительного отца-маггла. Деньги, которые он уже скопил, сейчас стали частью поместья Мракс. Когда ему исполнится восемнадцать, поместье Мракс будет объединено с поместьем Слизерин, и он будет очень много работать на статус, который то заслуживало. Чего бы это ему ни стоило. — Я рад, что ты оставил своё имя, — сказал Адриан, глядя на Тома страстным взглядом. Под каждым словом он подразумевал то, что сказал, и это ясно читалось на его лице. — По крайней мере, тебе не придётся пересдавать СОВ под новой фамилией, поскольку ты их ещё не сдавал, — а сдавать они их будут скоро. Фактически в это время в следующем году. Губы Тома дрогнули. Его охватило неподдельное счастье. Адриан без колебаний принял каждую его тёмную, мерзкую частичку. Том лишь хотел, чтобы Адриан сказал ему «да», когда просил его об узах. Неуверенность и незнание сводили его с ума. Стук в дверь изменил направление мыслей Тома. Через несколько минут дверь открылась, и в дверной проём заглянул Эйвери, смотрящий прямо на кровать Тома, зная, что — хоть он и не был частью круга — Том и Адриан всегда были на кровати Тома, когда находились в спальне. — А куда зелья? — спросил Эйвери, всё ещё не уверенный в своём положении, хоть и принёс клятву. Заслужить всеобщее прощение будет непросто, но он сможет это сделать. — Принеси их сюда, — сказал Том, садясь ровнее и жестом призывая Эйвери подойти. Эйвери быстро подошёл и протянул фиалы, которые были сложены в наспех трансфигурированную буковую коробку. — Ты уже закончил с домашним заданием? — спросил его Адриан, зная, что у того была привычка откладывать всё на последнюю секунду. Эйвери был хуже, чем Лестрейндж и Кэрроу вместе взятые. — Да, — ответил Эйвери, уверенно кивнув. Без друзей и хоть какого-то социального взаимодействия домашнее задание было единственным, что помогало скрасить скуку. — Держи, — сказал Том, протягивая Адриану один из флаконов с зельем, после того как убедился, что оно было сварено верно. Адриан принял фиал и осушил его в один глоток. Даже когда из ушей хлынул пар, он уже начал чувствовать, как его состояние быстро улучшается. Именно этим зелья и были потрясающи. И пока Бодроперцовое действовало по максимуму, Адриан однозначно собирался принять душ. Он выскользнул из кровати… Ну, попытался, по крайней мере, потому что его удержал Том. — Куда ты собрался? — мрачно спросил Том. Адриану следует оставаться в постели и поправляться. — В душ. Я вернусь через десять минут, а потом отдохну, обещаю, — покорно сказал Адриан, понимая, что Том не оставит его в покое до тех пор, пока он не отдохнёт. — Ладно, — без энтузиазма проворчал Том, надеясь, что Адриан вернётся до того, как ему нужно будет идти на обед. Он понятия не имел, что Адриана невозможно удержать в постели. Для него не было ничего хуже безделья. Певерелл привык постоянно находиться в движении.

***

Альбус Дамблдор был, откровенно говоря, озадачен. Армандо в последнее время был довольно холоден и держал дистанцию — это было на него совсем не похоже. Фактически, если дело не касалось учеников или самой школы, Армандо настаивал на том, что им не о чем говорить. Альбусу было очень обидно из-за того, что его игнорировал тот, кого он считал близким другом. Даже Гораций находился в весьма странном настроении после той ситуации с аврорами. Каждый раз, когда он пытался заговорить со своим хорошим другом, тот буквально на него кидался[4]. Он категорически отказывался говорить на эту тему, а Альбус всё время старался её затронуть. Он не знал ничего о происходившем в кабинете. Это приводило его в ярость. И не было никого, кто мог ему рассказать о том разговоре. Том Реддл никогда не встречался с ним взглядом с самых первых дней в Хогвартсе. Авроры больше не приходили, а из того, что ему удалось выудить из Дожа, дело было закрыто. Авроры были совершенно некомпетентны, раз не проверили палочку. Если только Том не очаровал их, как очаровывал остальных. Но Альбус думал, что авроры были куда искушённее в манипуляциях, но, как оказалось, нет. Его глаза сузились, когда он увидел, как предмет его размышлений вошёл в Большой Зал с Адрианом Певереллом. Его охватывала зависть, когда он просто смотрел на них. Ни один из мальчиков не боялся показать свою привязанность к другому, не подозревая обо всех завистливых взглядах, которые на них кидали ученики. Это могли бы быть они с Геллертом, если бы Альбус смог удержать своего возлюбленного от становления на столь тёмный путь. Однажды Адриан очнётся и тоже осознает, с каким тёмным волшебником он был, и уйдёт. Он хотел избавить мальчика от этой душевной боли. Как бы сильно ни было его недоверие к Адриану, Тому он не доверял ещё больше. В мальчике поселилось зло ещё до того, как он оказался в стенах Хогвартса. Уже ничто не сможет изменить его путь. Возможно, Альбусу стоит провести небольшую беседу с Адрианом. Он уже пытался в тот день в Больничном Крыле. Но после того, как он повёл себя с подростком, тот не очень-то ему доверял. Но Альбус не мог доверить этот разговор кому-то ещё, поскольку все были слепы к истинной натуре Тома Реддла. Мальчик всё ещё выглядел довольно плохо. Он пропустил его урок в пятницу из-за болезни. Альбус назначит Адриану отработку, и у них будет долгий разговор о том, как выбирать подходящего партнёра, как заглядывать под маски, и о том, что одного взгляда никогда не достаточно для того, чтобы понять, кем человек является на самом деле. Он был уверен, что Том скрывает свою настоящую натуру от Адриана. Альбус никогда не сможет понять, что кто-то сможет увидеть истинное лицо Тома и принять его. Возможно, мысль о том, что могут сделать эти два могущественных волшебника, поразила его до глубины души, а их отношения становились для него всё более и более очевидными. — Эй, Адриан, как ты себя чувствуешь? — спросила Миртл, когда подошла к паре. — Прекрасно, — как обычно ответил Адриан. — Прости за то, что пропустил нашу встречу, — они вместе встречались в библиотеке. Чаще всего только Адриан и Миртл, но иногда к ним присоединялись их парни или даже некоторые друзья. Миртл продолжала совершенствоваться в магии, особенно в Чарах и Защите, благодаря книгам, которые ей порекомендовал Адриан. То, что она могла защитить себя сейчас, не значило, что она должна на этом остановиться. Она будет так же хороша только до тех пор, пока будет продолжать изучать новое — по крайней мере, если верить словам Адриана. — Всё в порядке, вместо неё я просто почитала книгу в общей гостиной. Я хотела дать тебе её с тех пор, как стала известна новость о произошедшем на Защите, но это произошло только три дня назад, — сообщила ему Миртл, передав в руки книгу в коричневой обёрточной бумаге. — Она о патронусах и тотемных животных. Я подумала, что ты захочешь почитать о том, что отражает твоё. Это подарок. Надеюсь, тебе понравится. — Спасибо, Миртл, — сказал Адриан с широкой улыбкой. Они нередко покупали друг другу книги. На самом деле, Адриан купил ей уже четыре, и ни одной из них не было в хогвартской библиотеке. Миртл, в общем-то, делала то же самое, привозя их либо из семейного сейфа, либо покупая парочку то тут, то там. Адриан не сказал ей, что смутно знает, что отражает шакал или что уже знает, что он отражает Тома. Миртл тщательно выбрала ему подарок, который, как она думала, ему понравится. И он действительно ему понравился. Это была ещё одна книга в его растущую стопку. — Кстати, что вы такого сделали Дамблдору? — спросила Миртл, удивив этим вопросом и Тома, и Адриана. — Прости? — мягко спросил Том, гадая, о чём она, чёрт возьми, говорит. — Ну, когда вы вошли, он стал буквально на вас пялиться. Клянусь, я видела его завистливый взгляд, но потом он снова стал агрессивным. На самом деле, он до сих пор сверлит дыры у меня в голове, — пробормотала Миртл, немного вздрогнув. Это был слишком пристальный взгляд. Никто не мог винить её за такую реакцию. — Интересно, — ответил Том своим шёлковым голосом. Он отказывался оглядываться и гадал, была ли Миртл права в своих предположениях. Гнев он понимал: Дамблдор смотрел на него так довольно часто. Но зависть? На его губах медленно расползлась ухмылка. Том вспомнил, как Адриан рассказывал о том, что Дамблдор и Грин-де-Вальд хотели любезно повелевать магглами, пока один из них не убил Ариану Дамблдор. Была вероятность, что Миртл была права и Дамблдор действительно завидовал. При мысли об этом Тому пришлось подавить неподобающий смешок. Честно говоря, он не думал, что застанет этот день. Вместо того чтобы хихикать, он крепче обхватил Адриана, делая свои действия более чем очевидными, и снова подавил сильное желание взглянуть на Дамблдора. Ему не удалось сделать это до конца: краем глаза он уловил выражение лица Дамблдора. С его губ сорвался мягкий смех, прежде чем они сложились в торжествующую ухмылку. В отличие от Дамблдора, Адриан никогда от него не уйдёт, потому что видел и понимал каждую его часть. — Что, Мерлина ради, тебя так насмешило? — спросил Адриан, весело глядя на Тома. Он нечасто слышал от Тома такой искренний смех, по крайней мере, не здесь, в Большом Зале. — Ничего, — настоял Том, лбом прижавшись ко лбу Адриана. Бодроперцовое зелье пока ещё действовало хорошо, поскольку его кожа всё ещё была довольно прохладной. — Ладно, — сказал Адриан, ещё пока не оборачиваясь. Он помахал на прощание Миртл, которая настояла на том, что она должна вернуться на своё место.