Она проснулась поздно, уже после обеда. Голова болела так, словно Рей ей вчера пару раз приложилась о стену. Футболку этой ночью она дорвала окончательно, словно та ее душила. Какой-то бред.
За окном уже вовсю гремела музыка — Марди Гра начинался через несколько часов, но народ уже начал заранее бухать потихоньку, чтоб к вечеру окончательно быть на волне безумного счастья и радости. Как работать в подобной обстановке — было абсолютно непонятно.
Ополоснув лицо холодной водой, она взглянула на себя в зеркало, с удивлением отмечая темные круги под глазами и царапину на щеке, которой не было вчера, когда она ложилась спать. Подумалось, что нужно бы подстричь ногти, чтобы впредь не царапать себя по ночам.
Один носок обнаружился возле кровати, но второго не было видно, и Рей опустилась на четвереньки, заглядывая под кровать.
— Срань Господня, что за..?
Сперва ей подумалось, что она бредит, но нет — под ее кроватью действительно лежала странная штука — несколько белых палочек, перевязанных темными нитями, похожими на высушенные жилы животного. Да что за… Это что, чья-то шутка?! Очень, блять, смешно!
Она так и не притронулась к штуке — если вечером это никто не уберет — она устроит выволочку персоналу. Приведя себя в порядок, Рей надела джинсы и свитер и пошла вниз, по дороге натягивая куртку. Финна за стойкой регистрации не было; вместо него стояла та самая молоденькая азиатка, которую Рей вчера видела в баре, в объятиях рыжеволосого мужчины в черном.
— Хэй, привет! — Рей подошла поближе, и девушка медленно повернула к ней бледное лицо с темными от недосыпа кругами под глазами. Видимо, неплохо ее рыжий потаскал прошлой ночью. — Финн сегодня не работает, что ли?
Девушка разлепила губы и что-то ответила, но Рей не смогла разобрать ответ.
— Прости, что?
— Финн спит, у него была ночная смена, — все так же тихо повторила азиатка. — Я его девушка, могу передать ему твое послание, когда проснется.
Рей нервно рассмеялась. Девушка, да? Бедный Финн, олень болотный.
— Нет, не нужно, просто хотела поблагодарить за помощь, — Рей подняла руку в нелепом приветственно-прощальном жесте и попятилась к двери. — И попросить убрать мусор из-под моей кровати, там какая-то дрянь непонятная. Ну, всего хорошего… эээ…
— Роуз, — глаза девушки были словно стекло. Было похоже, что она под чем-то, высоко-высоко в небе. — Меня зовут Роуз.
Еще пару минут посочувствовав своему конкретно-рогатому новому другу, Рей выкинула всю эту ситуацию из головы, идя по улице Сент-Луис и выискивая свободный столик на террасах кафе. Живот урчал, словно безумный, просил кофе и еще больше кофе, ну и еды хоть какой-нибудь. Столик нашелся спустя минут десять и, дожидаясь своего заказа, Рей нащупала в кармане тот самый кожаный мешочек, который ей вчера любезно подарила госпожа Маз.
Не очень хотелось заглядывать внутрь, ведь там могло оказаться все что угодно: от человеческих волос до высушенных куриных или голубиных косточек и сердечек, когтей диких животных и прочей херни, которая может слегка подпортить аппетит. Рей не особо верила в силу амулетов и оберегов, но дарёному коню и всё такое, так что чёрт с ним, хуже от него не станет.
Мозг начал медленно просыпаться только после первой кружки кофе, и Рей вздохнула с облегчением, потому что головная боль начала потихоньку уходить. По улицам туда-сюда носились дети с охапками разноцветных пластиковых бус — их вечером на улицу уже никто не выпустит, так что бегать и орать вдоволь нужно было прямо сейчас, до захода солнца. На террасах вторых и третьих этажей домов вывесили разноцветные гирлянды и фонарики; цветные плакаты с Девой Марией, держащей в заботливых ладонях святое пылающее сердце, укрыли стены.
Если бы ее родители не исчезли тогда, давным-давно, она бы тоже выросла на этих улицах, каждый год надевая на шею десятки нитей цветных пластиковых бус. Впрочем, об этом стоит перестать думать.
Для начала она решила снова отыскать По Дэмерона. Этот тип явно что-то знал и скрывал, пытаясь по-идиотски завуалировать реальные события какими-то сказками про мертвецов.
Он сказал, что Бен Соло мёртв так же, как и он сам. Но По был вполне себе жив, он отвечал на вопросы и даже бухал алкоголь, что значило, что «мёртвый» Бен Соло не обязательно был мёртвым в прямом смысле этого слова. Возможно, он где-то так же просиживает ночи в баре, напиваясь до поросячьего визга последние тринадцать лет, пока его собственная мать сходит с ума от горя? Знать бы, как выглядит Бен — она бы перерыла все бары Нового Орлеана, нашла бы и приволокла домой за шкирку. Но у Леи было только одно маленькое фото сына в возрасте двух лет, которое лежало в ее кошельке в тот день, когда из их дома внезапно исчезли все семейные фото.
Сейчас Бену должно было быть уже тридцать, так что Рей в душе не… знала, как должен был бы выглядеть этот мужик.
Сумерки опустились на улицы Французского квартала уже через несколько часов, и музыка с улицы Бурбон уже вот как несколько часов орала, как сумасшедшая, рёв толпы стоял такой, словно проходил чемпионат вселенной по футболу.
Разрисованные лица и разноцветные перья рябили в глазах, пока Рей методично обходила бар за баром, пытаясь найти грустного По, но улицы и бары были забиты настолько, что ей то и дело приходилось останавливаться и ждать, когда дадут пройти. Не говоря уже об очередях в бары, куда сегодня было попасть практически невозможно.
Она уже собиралась свернуть свое безумное предприятие, когда почувствовала это… Даже сквозь поднятые ментальные щиты, чужое прикосновение вырвало у нее резкий вздох, выбило из реальности на несколько секунд. Кровь бросилась в лицо и жар пополз вниз по позвоночнику, будто… черт, будто температура повысилась на десяток градусов за пару секунд. Рей еще никогда не ощущала настолько явное чужое ментальное прикосновение ко всей своей коже — она слепо озиралась по сторонам, стоя в самом эпицентре беснующейся толпы, пытаясь разглядеть, чьи руки сейчас ментально оглаживают ее, заставляя дыхание участиться.
Кровь пульсировала в висках, словно ритм барабанов вокруг костра поздней ночью, пока призрачные пальцы скользили по рёбрам.
Стеклянные бусы охватили шею, тяжелые ладони легли на плечи; волосы на затылке встали дыбом, когда их коснулось чужое горячее дыхание, руки взмокли.
Она поворачивалась медленно, выбитая из колеи, утонувшая в ментальном шторме, которым этот человек снова сбил ее с ног. Задрав голову, она вздрогнула — его лицо было разрисовано черными и белыми красками под череп мертвеца, обрамленное черными блестящими локонами волос.
— Santa Muerte… mon cher amour précieux, — большие пальцы погладили ее пылающие от жара скулы, полные губы раздвинулись в поощряющей улыбке. — Могу я быть твоим спутником сегодня?
Рей открыла рот и попыталась ответить, но язык не слушался. От этого мужчины исходила такая сильная энергия власти, что путались все мысли в голове. Она почему-то знала, что он найдет ее, чувствовала еще со вчера. Поэтому было правильно, так правильно вложить свою руку в его протянутую ладонь, затянутую в черную кожу перчатки, и последовать за ним сквозь толпу. Краем сознания она все же уловила, что люди дают им дорогу, расступаются перед ними, отвешивая поклоны и шепча что-то, благоговейно опуская глаза. Вверх по ее руке от его пальцев ползла энергия, словно бы кусая слабыми электрическими зарядами, и та подворотня, куда он завел ее, выводя из толпы, была узкой и темной.
Словно загипнотизированная, подавленная, слабая от накрывающих ее волн чужой воли, Рей завороженно наблюдала за тем, как поднимается пар из решеток, вделанных в асфальт, молочным полотном стелется по мокрому черному асфальту, когда мужчина завел ее за пожарную лестницу одного из зданий и мягко толкнул спиной к влажной кирпичной стене.
Дрожа, словно в горяченной лихорадке, то ли от жара, то ли от холода, она принимала его пальцы, скользящие вверх от предплечий к плечам, ощущая жар кожи даже сквозь слои одежды; черные глаза, блестящие в полутьме, гипнотизировали. Музыка и орущая совсем близко пьяная толпа казались далекими-далекими, когда он наклонился и приблизил губы к ее шее, жадно вдыхая ее запах и тяжело выдыхая. Мысли текли вяло, и Рей казалось, что она отдаст все, чего бы ни захотел этот высокий незнакомец, который в минуту разрушил все ее сопротивление, годами выстраиваемое кирпичик за кирпичиком. Все полетело к черту теперь, будто сама судьба, злой рок привел ее в эту подворотню, в руки к высокому человеку в образе Барона Самеди.
— Скажи мне, mon cher amour, — дыхание обожгло кожу шеи, заставило миллионы мурашек поползти вниз по спине. — Что у тебя в кармане?
Она не помнила. Было что-то… сигареты, телефон, что еще? Какая разница? Рей медленно подняла вялую руку и засунула в карман куртки, нащупав мешочек с гри-гри, который ей дала старая мамбо. В ту же секунду мужчина отступил от нее на пару шагов так стремительно, словно Рей с силой толкнула его в грудь.
— Ах… Зачем ты так со мной? — Он покачал головой, черные локоны хлестнули по щекам. Рей почувствовала себя безмерно виноватой, будто совершила ужасный проступок, разочаровала его так сильно, непоправимо. — Зачем тебе эта дрянь? Выбрось ее, девочка.
В голове словно туман клубился и чужая воля продолжала эхом звучать в опустевшем разуме: «выбрось… брось! Выбрось эту дрянь!..». У нее никогда не было наставника, она никогда не училась, как всерьез защитить себя от ментального контроля, она не верила ни в контроль над чужим разумом, ни во все это гребанное вуду-шмуду.
Но вот рука ее будто сама по себе вытащила гри-гри из кармана кожаной куртки, и Рей послушно бросила мешочек куда-то в темноту.
***
Словно во сне она плыла куда-то на лодке по ласково зовущим материнским голосом Луизианским болотам, среди поросших мхом деревьев, высокими стрелами вырастающими из воды и тянущимся в черное бархатное небо, мерцающее ослепительной бриллиантовой крошкой. Огонь, горящий в ее теле, пульсировал в такт сердцебиению вселенной, живой, ворочающейся, дышащей равномерно и глубоко. Все вокруг было единым, было живым. Она не понимала, не могла осознать масштаб раскинувшейся перед ее полуслепыми глазами грандиозности бесконечной энергии, которая пронизывала ее тело тонкими нитями.
— Рей…
Скрипнули пружины кровати, он навис над ней — одна картинка накладывалась на другую — краски на его лице стали четкими: белыми до невозможности, черными до боли; за его спиной по потолку ее гостиничного номера рассыпали свой далекий свет мерцающие мириады звезд.
Его руки были везде сразу, словно их была сотня, и ей было жарко и больно, на кожу капал горячий воск, и под кожей словно гуляли иглы. Она помнила его пальцы на своем лице, рисовавшие чем-то горячим неизвестные узоры, пока она смирно лежала под ним и задыхалась от нехватки воздуха.
— Хочешь, я расскажу тебе, почему ты предназначена мне судьбой, моя Santa Muerte? Ты ведь хочешь знать? Хочешь, я покажу тебе?
Она лишь прошептала что-то утвердительное в своем полубреду, когда он накрыл ее глаза своей широкой ладонью, и Рей узрела все.
Старого высокого креола-альбиноса, к которому пришла бездетная пара и просила его о ребенке. О том, как старый уродливый жрец вуду вдохнул жизнь в бесплодное чрево матери при помощи ритуала, затратив при этом чуть ли не половину своих чар. О том, как женщина родила, но ребенок уже был не нужен двум телам без душ. О том, как ребенка изъяли во время облавы и передали под опеку правительства сразу после того, как родители добровольно согласились быть принесенными в жертву культу вуду, прячущимся среди болот. О том, что сила старого жреца, при помощи которой зажглась искра ее собственной жизни, сокрыта в ней и ждет кого-то, кто смог бы помочь ей пробудиться.
Глаза под тяжестью его пальцев слепо метались, пытаясь охватить всю картину, рассмотреть всю грандиозность возможностей, внезапно распахнувшихся перед ней. Рей задыхалась, грудная клетка не вмещала колотящееся сердце, ногти царапали разгоряченную кожу, сдирая застывшие капли воска. По ее венам текла, бурлила сила и энергия, вместить которую казалось невозможным, но…
— Тебе нужен наставник, — гладкий бархат низкого голоса путал мысли, возносил в небеса, к самым звездам. — Я могу показать тебе пути к могуществу…
Пружины кровати скрипели, словно стеная от боли, когда Рей билась под ним, будто одержимая сотней демонов, но он держал ее крепко. Его зубы, вонзенные глубоко в ее шею, несли боль, но его плоть в ней — чистое наслаждение; за окном гремел Марди Гра, взрываясь сотней фейерверков и скрежетом растоптанного стекла разноцветных бус на асфальте.
***
Серое утро пробивалось сквозь шторы, заливая маленькую комнатку тусклым светом, растягивающим тени по стенам.
Она снова порвала футболку, да что ж такое? Расцарапала шею… Она не помнила, что ей снилось, только какие-то отрывки. Но разве все это было важным? Что вообще в этом мире было важным? Рей подняла дрожащие руки к глазам — бледные, с четко прослеживаемыми голубыми венками. Она будто заболела, ее трясло и морозило, словно в лихорадке.
Медленно свесив ноги с кровати, пошла к умывальнику — из зеркала на нее смотрела бледная незнакомка с темными кругами под глазами, с бледными и дрожащими губами. Сил на то, чтобы умыться, не хватило…
Рей одевалась так медленно, как никогда в жизни. Хотелось выпить горячего кофе… или не хотелось? Вообще ничего не хотелось, все словно потеряло суть и смысл. Она должна найти… кого? Зачем? К чёрту.
Финн приветливо помахал ей рукой из-за регистрационной стойки, когда она спустилась на первый этаж, споткнувшись и чуть не полетев лицом в пол на предпоследней ступеньке.
— Хей, сестра! Что-то хреново выглядишь! — Он щелкнул языком и покачал головой. — Вирус что ли какой, моя киса тоже приболела… Тут тебе хозяин кое-что просил передать.
Он полез под стойку и достал конверт. Рей хмуро уставилась на парня.
— Какой еще хозяин? Я из персонала только с тобой знакома и вчера еще твою девушку видела.
— Ну, как же, — Финн озадаченно покосился на нее. — Мистер Рен сегодня утром еще до рассвета ко мне зашел в самом начале смены и сказал, что ты приболела. Вы же вроде вчера на Марди Гра с ним познакомились, нет?
Рей взяла конверт и начала распечатывать.
— Мистер Рен, он владелец гостиницы?
— Ага, унаследовал от предыдущего хозяина, старого мистера Сноука. Бывшему владельцу какие-то скоты живот вспороли и кишки выпустили, так и не нашли виновного. А мистер Рен ему вроде как сын был, ну и унаследовал гостиницу по завещанию, вроде. Я особо не в курсе, я ж говорю — совсем недавно тут работаю…
Рей развернула лист бумаги, вчитываясь в красивый каллиграфический почерк:
«Не покидайте города, пока мы не поговорим. Когда проснетесь, в баре рядом с гостиницей Вам подадут завтрак, который поможет восстановить силы. Я нанесу визит вечером и расскажу Вам про Бена Соло. Ваш, К.Р.»
Голова пульсировала тупой болью —
не покидайте города, не покидайте города, не покидайте города… — слабые дрожащие пальцы с трудом удерживали лист бумаги, от которого почему-то пахло так знакомо. Она попыталась представить себе, что прямо сейчас сядет на байк и помчит обратно домой, прочь от этого странного города, и… тут же откинула эту мысль за ненадобностью, ненужностью, абсурдностью. Яркий свет лампы резал глаза, трель зазвонившего стационарного телефона, стоящего на стойке регистрации, расцарапала барабанные перепонки. Финн бодро снял трубку с аппарата и приложил к уху.
— Улица Сент-Луис, гостиница «Рассвет». Финн у телефона, чем могу помочь?
Рей вдруг стала как то дерево, вросшее корнями в дно болота, не имеющее возможности сдвинуться с места — разве что уйти под воду и навсегда пропасть, потеряться в этом городе. Как там говорил грустный По? Нет пути назад?
Она подняла безразличный взгляд к высокому потолку, разрисованному кистью умелого художника — пламенеющее небо в огненно-рыжих лучах утреннего солнца.
Гостиница «Рассвет», значит? Вот же…
