***
На верхних уровнях исполинской пирамиды, переходящей из рук в руки корпорациям по разработке репликантов, ничего не менялось, кажется, веками. Все тот же старомодный грубый камень, все то же потемневшее от времени стекло, все тот же рваный, танцующий по полу искусственный солнечный свет, источник которого оставался загадкой. Мягкий перезвон, имитирующий щебет давно несуществующих птиц и шепот поющей, не зараженной радиацией воды. Пылающий бликами и кривыми отражениями металл, искажающий черты и смягчающий углы. Галерея репликантов, которую ей уже доводилось видеть, вызывала такой непреодолимый дискомфорт, что Рей постаралась миновать ее не поднимая взгляда. Эти модели Нексус прошлых лет были похожи на утопленников, навечно застрявших в своих мокрых могилах — бакто-камерах, и подсознательно вызывали страх оказаться одной из них по истечении ее срока действия. Страшное место, перешедшее Скайуокерам по наследству от Уоллеса, а тот в свое время получил ее от Тайрелла. Кабинет Скайуокера больше напоминал разграбленный музей, чем рабочее место. Редкие картины и статуи — пережитки прошлого — сиротливо мешались с ненужными теперь телескопами и глобусами уже давно колонизированных планет. Для такого огромного помещения, разбавленного несколькими несущими высокий потолок колоннами, здесь было почти что аскетично пусто. — Офицер, — Скайуокер оторвался от чтения отчетов, и Рей почтительно склонила голову. — Вы принесли мне заказ от Сноука? — Да, сэр, — она вытащила из внутреннего кармана плотный прямоугольник конверта и протянула своему творцу. — Слишком много репликантов погибло в стычках с Сопротивлением за последнее время, сэр. Наши ряды редеют. — Я понимаю, — Люк открыл список и чуть нахмурил брови. — Действительно, потери впечатляющие. Вам, офицер, стало быть, тоже перепало. Он окинул понимающим взглядом лицо Рей с уже зажившими, но все еще чуть заметными следами гематом. Это заставило ее стыдливо опустить глаза и почувствовать укол обиды в грудной клетке. — Никак нет, сэр, меня… — она попыталась подобрать слова так, чтобы не звучало, будто она жалуется. — Меня держат в стратегическом запасе и посылают исключительно на разведку. На штурмы и зачистки не берут. Скайуокер откинулся в кресле и задумчиво нахмурил брови, и было чему удивляться. Держать в запасе репликанта и бросать в горячие точки людей — это никакой логике не поддавалось. Репликанты сильнее, быстрее, устойчивее, выносливее легко ломающихся людей. Но, видимо, она была на таком хреновом счету, что ей просто не доверяли опасных и серьезных дел. Он не доверял ей… лейтенант не доверял ей. — Ясно, — Люк кивнул, словно понял что-то, что ей было неведомо. И, будто прочитав ее настроение, добавил: — Быть репликантом… нелегко. Мы вкладываем вам воспоминания, чувства и реакции, как у людей, делаем вас человечнее, чем когда-либо до того. Единственное, что отгораживает вас от людей сегодня, — это невидимая стена, которую сами же люди и возвели. Если ее стереть — разница исчезнет, рассыплется в прах вместе с предрассудками. Рей была благодарна за добрые слова — в конце концов, она такое слышала крайне редко, — но все-таки разница была, огромная. Репликанты — всего лишь бесполезные «мешки с костями», неспособные к репродукции имитации человека, противоестественные отклонения в норме, вынужденная необходимость во имя прогресса. Люди никогда не поменяют свое отношение к нелюдям. Они будут нанимать репликантов для тяжелой, черной работы, посылать солдат-репликантов на смерть, будут трахать шлюх-репликантов в публичных домах, но никогда — никогда! — не примут за равных. До какого модельного номера бы ни добрались в своей извращенной человеком эволюции все новые и новые Нексус — они всегда были и останутся ходячим «мясом». И в этом тоже была заложена одна из разновидностей страсти. Та самая, в основе которой лежал потаенный, скрытый, но очевидный страх перед неведомым, а еще… жажда превосходства.***
— Что ответил Скайуокер? Рей не поднимала глаз от пола. Казалось, что стоит ей только пересечься взглядом с лейтенантом, и крыша кабинета рухнет на ее дурную голову. Вытянувшись по стойке «смирно», краем глаза она видела, как порхает бледное запястье над рапортами, подписывая размашистым нервным почерком документ за документом. — Сказал, что репликанты прибудут в срок, запрошенный отделом, сэр. Похоже, он тоже так ни разу и не взглянул на нее, поглощенный работой, и Рей скользнула беглым взглядом по нему как раз в тот момент, когда Рен потянул длинными пальцами тугой высокий воротник, обтянувший бледное горло. Узкая форма, похоже, не давала ему нормально дышать и двигаться, сковывая, словно путы. — Хорошо, оставь отчет, — не глядя на нее, он указал кончиком ручки на угол стола, — здесь. Рей замялась на пару секунд, стискивая в пальцах папку, но преодолела несколько метров по мягкому ворсу ковра вполне себе твердым шагом, потому что на нее будто никто уже и не обращал никакого внимания. Да и с чего бы вдруг? Ладно, он сделал то, что сделал, но это не означает, что у нее появился хоть малейший шанс на поблажки. — Да, сэр. Папка не успела коснуться поверхности стола, когда сильные пальцы молниеносно сжались на ее протянутой руке, сжимая предплечье так сильно, что даже через верхнюю одежду прострелило легким уколом боли. Рей замерла и вскинула взгляд, боясь шевельнуться. Рен поставил подпись на документе свободной рукой и положил ручку на стол, потом все так же спокойно задрал ее рукав и парой нажатий остановил запись на коммуникаторе. — Не смейте превышать полномочия для личных целей, офицер. Оставляйте ваши низменные потребности дома, вместе с вашим голографическим дружком. Пальцы разжались и Рей отшатнулась от стола, волна жаркого стыда обожгла шею и щеки. — Простите, сэр, этого больше не повторится, — она стиснула запястья за спиной. — Но и вы не делайте так больше, я могла автоматически сломать вам руку. — Могла бы? — Лейтенант наконец-то поднял на нее взгляд, и Рей готова была поклясться: вся ненависть мира плескалась в черных матовых зрачках. Та самая, которая стала решающим фактором для того, чтобы немного поломать сержанта Викрула. И могла бы поломать ее тоже, и ничего бы ему за это не было, потому что она — всего лишь расходный материал. Но что-то переменилось, потому что морщинка между черных бровей Рена разгладилась. И голос прозвучал скорее саркастично, чем зло: — Ну, конечно. Могла бы. Боясь, чтобы ее слова не были распознаны как угроза, Рей открыла рот: — Сэр, простите, я не… — Пошла вон, — он кивнул на дверь, — иди работай. Он вернулся к своим документам, а Рей вылетела из кабинета и быстро пошла прочь по коридору, потирая запястье, которое буквально горело там, где кожу сминали чужие пальцы. Гнев тоже был одной из разновидностей страсти. Прикосновения, ласковые или болезненные — выражением эмоций, которые люди умели сдерживать намного хуже репликантов. А кое-кто не умел сдерживать вообще. Она допоздна засиделась в архиве, перерывая картотеку с самого далекого памятного блэкаута, повернувшего ход истории, по сей день, сверяя со списками устраненных бегущими по лезвию опасных репликантов-бунтовщиков. Из новых вербовщиков было известно лишь пару имен, но и за них были назначены такие космические награды, что бегущие уже с ног сбились, пытаясь отыскать бракованных, вышедших из-под контроля Нексус-ХХ, чинящих теракты в городе. Закончив с папкой Демерона, она уже было потянулась к следующей, но тут отрубили свет на этаже, давая понять, что всем заработавшимся пора сваливать к чертям. Вездесущий дождь будто услышал ее молитвы и ненадолго перестал лить как из ведра, но вместо него город затопил вязкий, пепельно-сизый туман. Воздушные маршруты были переведены на режим сонара, чтобы кары не бились друг о друга, пролетая мимо, и яркий белый свет фар превратил ночное небо в полосатое призрачное светошоу. Где-то вдали многослойные тучи взрывались багрово-оранжевыми вспышками огненных выбросов из царапающих низкое небо труб заводов промышленной зоны. Огромные проекции на квартальных небоскребах вязли в тумане, словно в молоке, то исчезая за плотной завесой, то вновь разрывая мрак своими яркими пикселями. Недалеко от лавки мистера Ву новая голограмма девушки высотой в два этажа расхаживала туда-сюда по низкой плоской крыше местного филиала Pan Am. Одетая в униформу стюардессы, она ловко балансировала на высоченных шпильках и кокетливо подмигивала, когда кто-то из прохожих зевак пялился на ее чулки, игриво выглядывающие из-под совсем короткой юбки. — Давно не приходить, офицер! — Мистер Ву указал на только что освободившееся место и даже не дал меню — знал и без того, что Рей попросит фирменную лапшу. — А тут приходить человек и спрашивать про тебя, на прошлая неделя. — Кто? — Рей села на стул и отмахнулась, предупреждая вопросы, когда старый китаец нахмурился, разглядывая ее почти сошедшие синяки на лице в свете ярких ламп над стойкой. — Что спрашивал? — Спрашивай за тебя и девочка, с которая ты тут была в прошлый раз, — перед ней приземлилась пластиковая тарелка с лапшой, но Рей, у которой мигом пропал аппетит, уставилась на хозяина заведения. — В прозрачный плащ девочка, азиатка. Приходить кудрявый мужчина, невысокий рост, приятный речь. Возможно, латинский кровь. Ву ему сказать, что ты приходишь не часто, и он уйти в сторону репликантский бордель. Она выпрямилась на стуле и почувствовала, как снова стянуло в животе. Только этого не хватало. На работе ее связь с Роуз была опровергнута и подкреплена словами начальника, но вдруг… вдруг Роуз рассказывала о ней Сопротивлению? Вдруг она им выдала свои мечты за реальность, и теперь Сопротивление искало ее, думая, что она готова присоединиться к ним? Черт. Черт! Она осторожно повернула голову вправо, бегло осматривая толпу в поисках подозрительно наблюдающих за ней взглядов, но не увидела ничего такого. Люди просто шли себе по делам, болтали и уговаривали купить у них что-либо. Вокруг витрины с поставленными друг на друга сплошной стеной небольшими телевизорами толпилась группа оборванцев, обсуждая очередную рекламу очередной внеземной колонии с ее неисчерпаемыми ресурсами, обещающую обогащение за год или даже быстрее. Очередная лажа, из которой не возвращаются живыми. Она так же осторожно обернулась влево, скользя глазами по плывущей в тумане толпе, и… Быстро вынув из кармана деньги, она не глядя положила их на стол и вскочила со своего места. — Куда? — Старый Ву затараторил ей вслед на сити-спике, но потом снова перешел на ломаный английский. — А лапша? Что, мне его выбрасывать теперь?! — Простите, — Рей пыталась протолкнуться сквозь людскую массу, помогая себе локтями, то и дело слыша грязные оскорбления в ответ. — Простите, дайте пройти… Не потерять его из виду было довольно легко, потому что он возвышался над толпой на голову. Широкая спина, затянутая во все то же темное пальто без опознавательных знаков, виднелась в двадцати шагах впереди. — Не ходи туда, — кто-то больно ткнул зонтом в спину, когда она задела его плечом, но Рей была слишком занята, чтобы пригрозить нахалу полицейским значком. В голове крутилось только одно: не надо, не надо, не надо. Она даже не замечала, как тихо бормотала себе под нос: — Не ходи туда. Туман наконец расступился. Она увидела, как он на пару секунд застыл у входа, но вот протянул руку к стеклянной двери под одобрительные хлопки в ладоши розововолосого манекена… — Офицер! — Голос Ву пронесся над толпой так громко, словно старик орал в рупор. Судя по всему, он пытался ее догнать. — Забери хотя бы сдачу, офицер! Рен мотнул головой в ее сторону и отдернул руку, когда наткнулся взглядом на ее замершую посреди толпы фигуру. Он увидел ее. Но стоило только ей на пару секунд повернуться к догнавшему ее мистеру Ву, забрать у ворчливого назойливого китайца мелочь и сунуть в карман, как лейтенант словно растворился в воздухе. Зашел-таки внутрь?.. — Что-то случилось? — Бен, ждущий ее дома, обеспокоено нахмурился и удивленно заморгал, когда она не разуваясь прошла к окну и вцепилась пальцами в пачку сигарет. — Ты начала курить? Рей, я обязан предупредить, как предписывает моя программа, что курение… — Да к черту! — Она резко выдохнула струю дыма, которая прошила голограмму насквозь, вызывая колебание очертаний. Бен замолчал, растерянно опустив руки, и ей стало жутко стыдно. За себя и не только. — Прости, пожалуйста. Прости, я… у меня был плохой день. — Конечно, я понимаю, — Бен подошел ближе и понимающе кивнул. — Хочешь об этом поговорить? О чем? О том, что его прототип корчит из себя брезгливую сволочь на работе, а по ночам трахает шлюх-репликантов? — Нет, — она села на кровать и снова затянулась горьким дымом, понимая, что ненавидит сигареты всем своим существом. Ненавидит. Такая сильная, мощная, отвратительная эмоция. Страстная, в какой-то мере. — Нет. Я не хочу об этом говорить. Я хочу, чтобы ты разделся. Его не нужно было просить дважды. Он дождался, когда она стянет с себя брюки, и оттолкнулся от подоконника, собираясь подойти и… — Нет, — она отрицательно качнула головой, скользя глазами по бледной шее, ключицам и ниже. — Останься там, пожалуйста. Она не выдержала бы прямо сейчас, если бы ее пальцы снова вместо теплой плоти загребли только воздух. Жажда до прикосновения — любого, ласкового или не очень — ревела в голове, и впервые обострилась до невыносимо острого, тонкого и болезненно ранящего лезвия, по которому не то, что бежать, — балансировать было сложно, стоя на самом краешке. Вот-вот сорвется, еще немного — и расшибется насмерть. — Рей, — голос Бена звучал предупреждающе. — Рей, ты сделаешь себе бо… — Я знаю. Это больное, тянущее, невыносимое стремление до чего-то живого, настоящего, горячего, дышащего заставило ее слегка сойти с курса вменяемости, желать почувствовать себя как можно более живой. Где-то там, дальше по улице, за затянутым туманом окном, в свете красной неоновой подсветки над кроватью… Она дернулась, рефлекторно сводя бедра и поджимая пальцы на ногах, когда низ живота прострелило болью. Черт… — У тебя кровь, — Бен таки подошел ближе и присел рядом на корточки, разглядывая ее трясущиеся пальцы, только что побывавшие, видимо, слишком глубоко и слишком грубо. В неровном свете из окна цвет менялся с ярко-красного до почти черного. — Нужна медицинская помощь? Вот же черт. Черт… — Нет, — она подавила первый порыв вытереть руку о простынь и обернулась в сторону ванной, морщась от остаточной боли. — Нет, все нормально. Все не было нормально.***
— Эй, мясо! — Сержант Кардо, как обычно совершенно не стесняясь, орал на весь коридор ей в спину. — Тебя требует Сноук, сейчас же. Шевели конечностями! Рей, только вернувшаяся из архивов, сильнее вцепилась пальцами в папки с досье на известных отделу сопротивленцев. С одной стороны, нахлынуло облегчение, что ее отчет лейтенанту откладывался еще на какое-то время, потому что видеть его никакого желания она не имела и целенаправленно избегала даже случайной встречи на этажах отдела последние несколько дней. Ну, и… он видел, что она его видела. Этот человек, вечно затянутый в свою идеальную черную форму, с брезгливо поджатыми губами и невыносимым характером, был увиден ею в таком неприглядном свете, что теперь скорее всего мечтал подстроить ее случайную гибель, лишь бы избавиться от свидетеля своего падения. Но, с другой стороны… Сноук. Вот с кем Рей отчаянно желала вообще больше никогда не встречаться ни по какому поводу. С тех пор как эманатор Роуз показательно превратился в кучу обломков, осыпавшихся на пол кабинета начальника, у Рей появилось стойкое ощущение всевластия Сноука. А еще… его жестокости, выпестованной и никак не подавляемой. Старая змея сладко пела и жалила прицельно. Поднявшись на несколько этажей выше, она кивнула репликанту-секретарше и тихонько постучала в дверь. — А, заходи, дитя, — Сноук сидел за все тем же столом, а по воздушным трассам за стеклом панорамного окна за его спиной проносились кары. — Проходи, нам нужна твоя помощь. Рей прошла в середину кабинета и вытянулась по стойке «смирно», а сердце зашлось в барабанном бое, потому что чуть в стороне от стола начальника полицейского управления стоял лейтенант Рен, тоже вытянув руки по швам и смотря в противоположную стену немигающим взглядом. Вся эта картина слишком напомнила прошлый раз, только сейчас она стояла на своих двоих, а не корчилась от боли на ковровом покрытии. — Офицер Рей, — она только сейчас заметила, что в кабинете присутствует еще один человек — высокий мужчина, тоже затянутый во все черное, с гладко причесанными рыжими волосами. Тонкие поджатые губы, надменно приподнятая рыжая бровь, ледяной взгляд светло-голубых глаз — это выражение лица было ей знакомо, она видела подобное выражение пренебрежения слишком часто, чтобы сразу понять отношение этого человека к репликантам. — Лейтенант Хакс, разведка. — Сэр, — она дернула подбородком в приветствии, а спина покрылась холодным потом. Разведка. Вот же черт, только их не хватало. — Чем могу быть полезна, сэр? Сноук откинулся на спинку своего кресла и переплел длинные узловатые пальцы на столешнице. — Скажи, дитя, ты живешь недалеко от участка? — Так точно, сэр, — тут же откликнулась Рей. — Джакку-сквер, отель Ни… — Отель Ниима, на перекрестке седьмой и восьмой, сразу за Китайским кварталом, — закончил за нее лейтенант Хакс. — Следовательно, каром вы пользуетесь только для рабочих поездок по городу? — Так точно, сэр. — Ежедневно вы проходите по Китайскому кварталу, утром и вечером, так? — Да, сэр. — Знаете репликантский бордель недалеко от магазина Атари? Рей моргнула и прочистила горло, стараясь звучать ровно и спокойно: — Знаю, сэр. Хакс открыл папку, которую все это время держал в руке, и пробежался взглядом по документу. — Входящими в этот бордель были замечены некие репликанты, точно подходящие под описания некоторых террористов Сопротивления. Включая Демерона По, около недели назад. Скажите, офицер, вы когда-либо видели кого-нибудь подозрительного в этой местности? Сноук подался вперед и положил подбородок на переплетенные пальцы. Рей замерла и чуть опустила глаза, достаточно, чтобы на периферии взгляда заметить, как было рефлекторно сжались, но тут же разжались длинные пальцы Рена. Странно, что он волновался, после того как собственноручно спас ее шкуру в этом же кабинете несколько недель назад. — Нет, сэр, — она подняла взгляд и посмотрела в мутные голубые глаза Сноука. Прямо и спокойно. — Если бы мною было замечено хоть что-то подозрительное, я бы незамедлительно отрапортовала об этом лейтенанту Рену. Они вышли из кабинета вместе по приказу Сноука оставить их с Хаксом для дальнейшего совещания. Рей плелась впереди, шеей чувствуя напряженный взгляд и гадая, какого черта вообще происходит. Сопротивление? Так близко к центральному управлению полиции? Ну… наверное, да, потому что они с Роуз часто встречались у мистера Ву, и она ничего не боялась. Мог ли действительно Демерон По, ударник террористов, захаживать в бордель прямо под носом у полиции? Мог… Черт. В лифте было достаточно пространства, но с лейтенантом все равно слишком мало места. Он молчал, следя напряженным взглядом за тем, как лифт мигающими кнопками отсчитывает этажи. Не ходи туда больше, не ходи, — хотелось ей сказать, — не ходи… — Не ходите туда больше, — она поняла, что сказала это вслух, только тогда, когда слова уже прозвучали. И прекрасно понимала, что он мог сейчас сорваться и наорать на нее, припечатать головой о стенку кабинки, мог даже уволить за то, что влезает в его личные дела, но… Рен дернул подбородком и сощурился, когда двери лифта поехали в стороны. — Хорошо.***
Он ждал ее у входа в здание Ниима. Облокотившись о колонну, прятал в ладони ярко-оранжевый огонек сигареты от поднявшегося ветра, сделавшего струи дождя косыми. Рей забежала под навес и стянула с головы капюшон, отряхивая капли дождя с рукавов и разглядывая все то же темное пальто, которое скромно умалчивало о принадлежности этого человека к полиции. Она опять засиделась в архиве допоздна, и было непонятно, сколько он здесь простоял. Молчание затянулось. Барабанила по асфальту вода, дерганая подсветка старого салона TDK вспарывала своим красно-белым неоном полумрак. По улице медленно проползла мусороуборочная машина, обдавая все вокруг горячим плотным паром. Мелькал огонек сигареты, подносимой к губам. — Здесь вам не работа и не бордель, — Рей достала ключи из кармана трясущимися пальцами. — Это понятно? Рен последний раз затянулся дымом и стрельнул окурок куда-то в темноту за спиной, отталкиваясь от колонны. — Понятно. Преодолевая четыре этажа ступеней на плохо гнущихся ногах, Рей прислушивалась к шагам позади нее. Под подошвами ботинок скрипела бетонная крошка от сколов на стенах, которую никто не убирал и не собирался убирать. Она не знала, что должна сказать или сделать, когда закончатся эти ступени. — Он выключен? Рей уже тянулась ключом к дверному замку, когда он спросил, и едва удержалась от того, чтоб вздрогнуть. — Да. — Хорошо. В квартире было темно, только тусклый свет из окон прорезал полумрак, да еще то и дело мелькающая рука призрачной балерины, танцующей под дождем. Рей подошла к встроенной кухне и, стянув с себя насквозь промокшую куртку, налила себе стакан воды из-под крана. Щелкнул дверной замок, и она зажмурилась, пытаясь не паниковать. Чужие шаги в ее всегда тихой квартире звучали до абсурда непривычно и громко. На полке стояла старая, наполовину пустая бутылка виски, которая осталась здесь от предыдущих жильцов. — Хотите выпить? — Громко спросила она слегка севшим голосом. Рен, прошедший в комнату, промолчал. Рей, допив воду, глубоко вдохнула и поставила стакан обратно. Тянуть не было смысла. Он сидел в кресле у стены, напротив кровати, сняв пальто и аккуратно перекинув его через подлокотник. От нереальности его присутствия по предплечьям поползли мурашки. Она подошла к постели на чуть трясущихся ногах и села напротив него, расшнуровывая ботинки. — И что дальше? — А ты не знаешь? — Рен чуть подался вперед, упираясь локтями в колени. — Ты когда-нибудь была с мужчиной? — Нет, не была, — она стянула ботинок и начала расшнуровывать второй. — Но я не невинна. Темные глаза лейтенанта чуть сузились. — Ясно. Рей скинула второй ботинок и встала, подходя к нему и приказывая себе не дергаться и не бояться. Остановилась меж его разведенных коленей, не совсем понимая, что ей дальше делать. — А вы… — она несмело потянулась пальцами к высокому тугому воротнику и расцепила первый крючок, под самым подбородком. Не встретив никакого сопротивления, расцепила второй и третий. Четвертый. Сама не веря, что делает это. — Вы когда-нибудь были с репликантом? Она расстегнула последний крючок ворота, освобождая бледную шею от тугой ткани, и Рен глубоко вздохнул, словно с него сняли ошейник. Длинные сильные пальцы расстегнули змейку на ее форменных брюках и легли на тазовые косточки, потянули вниз, стаскивая плотную ткань вместе с нижним бельем. — Нет. — Ясно, — прошептала Рей, выпутывая ноги из свалившихся на пол брюк. — Можно я включу запись на коммуникаторе? — Нет, — Рен скользнул пальцами по голым бедрам и потянул на себя, заставляя ее залезть к нему на колени. — Нельзя. Ладно. Хорошо. Она продолжила расстегивать крючки кителя, так быстро, как могла, и просунула под него руки, наконец-то добираясь до кожи. Он был огромным и твердым, и горячим, конечно. Он был живым, настоящим. С колотящимся сердцем, с сокращающимися мышцами бледного живота, когда она провела по ним короткими ногтями. Невероятные ощущения живой плоти под ладонями пьянили, вгоняли в какую-то нереальную эйфорию, и Рей тихо застонала, когда задницу крепко сжали сильные руки, притягивая еще ближе. Близость. Вот какая она. Невероятная. — Я хочу… — плохо слушающимися руками она потянула за пряжку ремня его брюк, и постаралась не задохнуться, когда он скользнул пальцами с ягодиц на промежность. — Я… — Тише, — Рен откинулся на спинку кресла, наблюдая за ее лицом из-под полуопущенных ресниц и медленно вводя в нее пальцы. — Тише, девочка. Ухватившись за спинку кресла по бокам от его головы, она постаралась просто дышать и смотреть на него, запоминать то, как он выглядел, как скользили его глаза с ее раскрасневшегося лица туда, где она двигала бедрами навстречу его руке, все глубже насаживаясь на длинные бледные пальцы, и обратно. Черт. Ч-ч-ч-ч-е-е-е-ерт… Кресло под ними жалобно скрипнуло, и Рен вытащил из нее пальцы, подхватывая под голую задницу и вставая. Подойдя к кровати, он молча уложил ее на простыню, стянул-таки с себя черный узкий китель и расстегнул пряжку ремня. В ночном небе проплыл рекламный дирижабль, заглядывая в темные окна домов своими слепящими прожекторами, что-то бубня своим вечно бодрым голосом через рупор, но Рей не могла разобрать ни единого слова из-за собственного оглушающего пульса. Лейтенант склонился над ней на вытянутых руках, взял ее щиколотки и положил себе на широкие плечи, максимально открывая для себя. Взял в руку член и провел вдоль входа, заставив ее вцепиться в его предплечье ногтями и вдохнуть сквозь сжатые зубы. — Тише, — снова повторил он и толкнулся внутрь, чуть-чуть, на пробу. Не встретив никакого сопротивления, снова качнул бедрами, и снова, и опять, расширившимися зрачками наблюдая, как все шире распахиваются глаза Рей. — Тише, все нормально. Она не могла объяснить ему, он бы не понял. Никогда бы не понял. Она вся взмокла, мокрые руки скользнули по раскаленной влажной коже его живота, а с губ сорвался тихий вскрик, когда Рен нагнулся ниже, сильнее придавливая своим весом к кровати, входя все глубже и все быстрее. Задняя поверхность бедер влажно скользила по его торсу, а сцепленные за его затылком лодыжки вело легкими судорогами. Она не знала, сколько времени прошло, сколько раз проплыла за окном в закольцованном танце голограмма. Она просто дышала и двигалась навстречу, не в силах найти никакой точки опоры, кроме пары сильных рук по сторонам от ее головы. Казалось, что мир сузился до одной единственной точки где-то глубоко внутри нее, чуть ниже живота, что все остальное просто перестало существовать, исчезло, рассыпалось в прах и пыль. Только это было важно сейчас — чувство того, что она живая. Они живые. Он низко застонал ей в шею, и этот стон прошил позвоночник, словно заряд электричества. Настоящий, он звучал совсем иначе, чем пытался изобразить эманатор. Наверное, именно этот звук и толкнул ее в спину, балансирующую на самом краешке тонкого лезвия удовольствия — пальцы ног свело судорогой, бедра затряслись, а спина выгнулась дугой. Рен скользнул пальцами ей в рот, заглушая громкие стоны и беспорядочно вколачиваясь в ее дрожащее тело быстрыми короткими толчками, которые только продлевали всю эту агонию. Наконец он дернулся последний раз и замер, тяжело дыша ей в подбородок, весь покрытый испариной и такой тяжелый, что дышать под ним стало практически невозможно. Проплыла за окном белая полупрозрачная рука голографической балерины, вызывая в ненастоящей памяти музыкальную шкатулку из ее несуществующего детства. Открываешь крышку — и играет музыка, и маленькая фигурка балерины все кружит и кружит вокруг своей оси. Наверное, поэтому Рей и выбрала эту квартиру. Все это было ненастоящим, как и она сама. Но Рен, положивший голову ей на ключицы, был настоящим. Его влажные волосы под ее пальцами были настоящими, мягкими. Его настоящее сердце стучало, постепенно успокаиваясь, напротив ее живота. Позже, когда он вышел из ванной, надел брюки и стал возиться с крючками на форменном кителе, Рей таки задала вопрос: — Зачем ты приходил к борделю репликантов? — Искал повод не дойти до этого дома, — он одернул застегнутый китель и слегка оттянул пальцами вновь сжавший шею высокий узкий воротник. — И я, кажется, упустил тот момент, когда мы перешли на «ты». Рей прикрыла глаза и тихо хмыкнула. Удивительно, как влияла на этого человека простая черная тряпка — стоило в нее облачиться, как в доспехи, и снова возвращался на свое место такой знакомый и привычный слуху мудак. Уже у выхода из комнаты он обернулся и скользнул рассеянным взглядом по курящей возле окна Рей и разворошенной кровати со сбившимися простынями. — Это ничего не меняет. Рей снова отвернулась к окну, наблюдая за вдохновенно выписывающей пируэты балериной. Он пока что не знал, насколько все уже изменилось. Хлопнула входная дверь. Рей сонно потерла глаза и, сыто потянувшись всем телом, поплелась в ванную. А когда вышла из нее, увидела, как мигает входящим сообщением эманатор, напоминая о себе. Нет, она не знала пока что, как теперь будет смотреть в глаза Бену. И в следующий раз, когда Рийа скажет ей, что «Покой — это ложь, есть только страсть»… что ж, будет как никогда ранее сложно отрицать очевидное.