***
Теперь Антон проснулся в месте гораздо приятнее, чем двор школы, но все равно как-то напрягающе. Сделав попытку встать, он своротил рядом стоящий столик с графином воды, тот с шумом разбился. На шум дверь комнаты открылась, а в нее вошел сам физик. Антон явно ощущал, что где-то это уже видел, хотя никогда ранее не мог тут быть. — Антон, ты как? — сказал учитель, помогая Антон прилечь на диван и ставя на место графин со столиком. — Честно? Паршиво. Это ваш дом? — Нет, цыган, — обыденным тоном произнес учитель, но улыбка его выдала. — Я знаю, что у меня шуточки не ахти, но об этом говорить не стоит, — увидев открывающийся рот шпалы, сказал Попов. — Ладно. Что я делаю в вашем доме? Нет. Что произошло? — Ну, если кратко, то на тебя напали какие-то бандюги, я как-то почувствовал и вышел. Мне пришлось им пригрозить именем твоего отца и чуть-чуть их проучить, — немного суженные глаза Шаста выражали его недоверие, но он тут же улыбнулся. — А вы случайно не бандит какой-нибудь? — Случайно нет. Чай, кофе? — гремя на кухне кружками произнес физик. — Потанцуем. Чай, но только без сахара. Я за фигурой слежу. — Куда тебе за ней следить? — он явно не уловил улыбки в словах. — Тебе одну, две? Я две положил, короче.***
Вскоре Антону надоело специально громко и раздражающе пить чай, поэтому он молча смотрел в окно и думал. Физик, помахав рукой перед лицом, решил действовать иначе. Он оделся, взял белые школьные мелки и спустился. «Шастун, пошли гулять» — вскоре красовалось аккурат под окном с кухни. Учитель увидел, как он вышел из прострации и долго втыкал в происходящее.***
Они долго гуляли по парку, который удобно расположился рядом с домом Арсения Сергеевича. Но неугомонная натура юноши потащила гулять по дворам, а оттуда они каким-то боком вышли на импровизированную набережную. — Сфоткай, пожалуйста, — учитель протянул ему седьмой айфон, а Антон непроизвольно вспомнил свой разбитый самсунг за три тысячи. — А можете меня на ваш сфотографировать, а то мой разрядился? — сказал Антоша, сделав, наверное, тысячу снимков.***
Ну раз уж Арсений спокойно шел за своим учеником, то тот повел его на крышу, предварительно завязав глаза кофтой. С высотки открывался прекрасный вид на закат, ведь именно о такой крыше Антон спросил своего друга, который прошел весь город по верхушкам. — Арсений Сергеевич, я сейчас приду. Вы тут смотрите пока, любуйтесь, — ничего не предвещало беды, ведь учитель так завороженно смотрел вдаль. Вернувшись с устроенного перекура, Антон увидел расправившего руки и стоящего на самом краю Арсения. Он, не помня себя, подбежал, схватил учителя за пояс и потянул, в нем резко появилась сила тридцати трех качков. На глазах навернулись слезы и он, стараясь не сорваться на крик, произнес: — Вы че ахуели? Я же люблю тебя. А ты так? Решили прыгнуть, чтоб все закончилось? Если вы думайте, что так проще, то нихуя не проще, блять, — учитель попытался закрыть рот юноши рукой, чтобы тот замолчал, но он с той же силой отпихнул руку и скрылся где-то на крыше. Антон понял, что сказал слишком ненужное и скорее всего неважное учителю, и чтобы как-то успокоится он вот так трусливо сбегает, прячется за, наверное, грязным входом и курит. Он же обещал себе когда-нибудь бросить, как он рад, что учитель не нашел его. Он бы явно потребовал объяснений, чего Антон не хотел, но если бы не потребовал, то разбил бы сердце. Антон не параноик, просто понял, что видит будущее. Обычное же дело. Сегодня на кухне он видел страшное, как разбился учитель. Арсений Сергеевич развернут лицом к закату, его руки, словно крылья, расправлены. Часть будущего почему-то выпало из памяти, но он четко помнил концовку. Он плачет и смотрит вниз, говоря, как он сожалеет, что так нельзя. Уже начало темнеть, и Арсений еле-еле мог видеть со своим прекрасным плюсовым зрением. Но четкий аромат табака и всхлипы помогали найти Антона. Дойдя жо него, учитель обнаружил лежащую клубком истеричку, он как можно аккуратнее посадил юношу, и, обхватив его лицо, большими пальцами вытер слезы. — Ты что, Антоша, так перепугался? Я же просто любовался так, — его слова совсем не действовали на юношу. — Антош, пойдем отсюда, уже темно, — он попытался потянуть его за руку, но это было безуспешно. — Антош, если ты думаешь, что я изменю отношение к тебе после этих слов, то ошибаешься. — А жаль, — сквозь всхлипы трудно, но возможно было разобрать слова. — Я же просто ученик, тупой, юный ученик, влюбившийся за неделю в человека, да не просто какого-нибудь, а в своего учителя физики. Я такой дурак, — он вырвал свою руку и закрыл лицо. — Ну, тогда я тоже дурак, раз влюбился в своего ученика, — Антон приподнял голову и убрал руки с лица, чтобы видеть не врет ли ему физик. — Да, я не хотел это признавать, но я люблю тебя. Но я не стыжусь этого и тебе не советую. Может пойдем? — Ага, только дайте телефон, я вид сфоткаю, — это было небольшой традицией юноши, он всегда фотографировал свое окружение на панораму во время чрезвычайного настроение, а грусное или веселое не важно. Несколько раз переделывая панораму, потому что он хотел запечатлеть на ней виновника настроения, он незаметно для себя подобрался к краю. Чуть не шагнув в пустоту, он оказался в руках учителя, но телефон выпал. Тут Антона накрыла еще одна волна радости, ведь он понял вторую часть видения, потому что услышал реплики точь-в-точь, и они были про телефон. Домой он отправился с нестираемой улыбкой.***
Радость радостью, но школу никто не отменял. Расписание в школе было не четким и изменчивым, поэтому и допы плавали на неделе. Сегодня ночью Антоше снилось новое видение, но его пытался прервать будильник, который он послал гулять далеко и надолго, послав туда же первый урок. Все же придя к уроку литературы, он половину урока провел у учительского стола, ведь Павлу Алексеевичу было интересно почему Шастун не вернулся, как он побыл у Арсения Сергеевича и почему не пришел на первый урок. Следующей должна быть химия, но прекрасное расписание поставила директор и дальше была физкультура, которую можно благополучно прогулять. Пропустить физ-ру Шаст решил в лаборантской, попросив там посидеть у Павла Алексеевича. А так как он понимающий, то отправил в лаборантскую к Арсению Сергеевичу, а там он его прикроет. Залипая в телефон на маленьком кресле, он услышал шум голосов. — Привет, Паш, а что ты тут? Это же вроде мой кабинет, — в окошко под доской он увидел Арсения Сергеевича. — Да так, вид за окном нравится и чайник. У тебя же все равно окно, давай чаю попьем, а? — Ладно, сейчас только вещи кину в лаборантскую. — Давай я отнесу, — всем своим худеньким тельцем закрыв дверь, предложил учитель. Никто кроме него не знал хитроумного плана свахи. — Ну ладно… Я тут пока чайник поставлю. — А давай в правду или действие поиграем, — подмигнув Антону, крикнул учитель, на что Антон удивленно поднял одну бровь. — Максимум две правды подряд, а то ты только ее будешь выбирать. Ответ нет не принимается. — Окей, окей. Я первый. Правда или действие? — Ну… Действие. — Так кушать хочется, а закажи ка мне пиццу с ананасами. — Ну ты сука и извращенец, кто ест пиццу с ананасами? Ладно, правда или действие? — Правда, — учитель чуть не заметил подглядывающего Шаста, но тот вовремя присел. — Тебе кто-нибудь нравится из школы? Ну, учителей или может быть учеников. — Да, вроде бы учитель русского, а вопросы ставить правильно не умеешь. Правда или действие? — Правда, у меня еще будет шанс разведать. — Хорошо, ты же тут не просто так сидишь. Почему ты тут сидишь? — Я тут сижу из-за своего обещания. Правда, да? — Ага. — Кто именно тебе нравится? — Ты говорил, что я сучка? Ну… допустим это один из-за твоих учеников. Правда или действие? — физик явно занервничал. — Я спросил именно. — Паш, я надеюсь не нарваться на твои смешные прикольчики, но это, — глубокий вдох и громкий выдох. — Шастун. — Я так и знал, — гаденькая улыбка появилась на лице Воли. — Действие. — Никогда не подкалывай меня по этому поводу. — Изи вин. Действие, потому что правда больше нет. Так, так, так, ты должен войти в лаборантскую и поцеловаться с тем, кто там. — Так блять, ты же понимаешь, что огребешь? Я больше с тобой играть не буду. Антон охуевает по-сказочному и пытается принять вид беззаботного и совсем ничего не знающего задрота в телефон. Войдя за Арсением Сергеевичем, Воля стал ехидным зрителем. А Арсений совсем без эмоций подошел к Антон, грубо схватил его за подбородок и повернул к себе. Он пару секунд посмотрел в изумрудные глаза Шаста, а ему показалось, что его пытаются прожечь эти два темных океана. Арсений буквально на секунду прильнул к губам ученика, но как только тот начал отвечать, Арсений резко отстранился и вышел из кабинета, не взглянув ни на кого. Павел Алексеевич хотел было выбежать за ним, но Антон почти крикнул: — Не надо за ним ходить, пожалуйста, — последнее слово он сказал чуть мягче, но голос все равно дрогнул. — Что вы смотрите? Выйдете отсюда, а если можно, то дайте освобождение на сегодня, я не настроен сегодня учится, — физик что-то накалякал на листочке, протянул его Антону. — Спасибо.***
В школе он появился только из-за дополнительных по физике. Шаст чувствовал телом, что на него смотрит физик, но не разу не глянул на него, даже когда отвечал на его вопросы.