В волшебных водах Авалона

После завтрака они снова отправились в путь. Гарри время от времени посматривал то на недовольно пыхтящего дядю Вернона, то на хмыкающего Блэка и все ждал, когда же они снова начнут ругаться. Но взрослые вели себя на удивление по-взрослому и предпочитали отмалчиваться. Нил с Дадли опять рьяно пустились в очередное обсуждение музыки, и Гарри подумал, что, наверное, эта тема им вообще никогда не наскучит. И если увлечение Нила музыкой казалось привычным и само собой разумеющимся, то к кузену-меломану Гарри до сих пор привыкнуть не мог. — А «Феи»… — мечтательно протянул Нил и оказался тут же перебит Дадли: — Нил, да ты просто не слышал… Гарри в их кажущиеся бесконечными споры о музыкальных группах старался не вмешиваться. По большей части из-за того, что знал не так уж и много всяких таких групп, а любил всем сердцем, пожалуй, и вовсе одних только «Фей». Гарри не был любителем ходьбы и прочих пеших прогулок, особенно долгой и нудной ходьбы, когда ты сам даже точно не знаешь, где именно находишься и куда идешь, а дорога под ногами стелется, будто в сказке, и все зовет: ну же, иди, иди, ты не пожалеешь об этом, обещаю. И пусть Гарри не слишком-то верил в то, что дорога действительно может его звать, но все равно шел дальше, шел вперед — хотя бы потому, что выбора у него особо и не оставалось. Не стоять же посреди тропинки, как баран, тупо глядя на удаляющиеся спины друзей. Поэтому Гарри шел в ногу с Нилом и Дадли, краем уха прислушивался к их разговорам, а сам чуть шею не сворачивал, стараясь увидеть как можно больше всего, ведь угрюмо смотреть на желтую глину под ногами уже не оставалось совершенно никаких сил. И Гарри смотрел на на кружащихся птиц в небе, летящих настолько высоко, что близорукому человеку их при всем желании было бы не разглядеть — только темные крошечные силуэты среди облаков, а крылья и вовсе скорее угадывались (невозможно же летать без крыльев, да еще и так высоко!), чем были отчетливо видны с земли. В кустах возле дороги, жужжала какая-то то ли пчела, то ли оса, Гарри их вечно путал. Зато куст был весь усыпан еще не раскрывшимися розовыми бутонами, а на зеленых листьях поблескивали в солнечных лучах прозрачные капельки утренней росы. А через несколько шагов Гарри, задумавшись, чуть не наступил на шустро прыгающую по дороге лягушку и лишь чудом умудрился в самом деле ее не раздавить. Гарри чувствовал себя так, будто снова приехал с Дурслями в зоопарк: кругом было столько всего удивительного, что оставалось только стоять, разинув рот, и думать про себя: «Как же я раньше всего этого не замечал-то?». А удивительного, в общем-то, сейчас и не было ничего. Всего лишь лягушки, пчелы и птицы, которых Гарри наверняка прежде видел каждый день, но просто не обращал внимания, занятый чем-нибудь более важным. Сейчас ничего важного не было, и Гарри откровенно скучал — и вдруг начал замечать все то, чего не замечал раньше. Всех этих лягушек и насекомых, и кусты с розовыми цветами, и еще много-много всего другого. Например, то, как быстро плывут облака в небе, навевая воспоминания о животуче, которого они с Нилом больше никогда не встретят в Авалоне. Или то, как слегка хрустит под подошвами засохшая глина, пачкая темные ботинки в желтый и какой-то очень праздничный цвет. Гарри смотрел на весь этот мир — и будто бы видел его впервые. Это было похоже на то, как если бы он сейчас надел новые очки и мир разом обрел небывалую прежде четкость, такую, что даже листья на деревьях становилось возможным разглядеть, хотя раньше они казались одним сплошным зеленым полотном, накинутым на ствол дерева. И даже словно бы все цвета стали насыщеннее, и мир обрел краски, которых прежде и не было вовсе. Споткнувшись на ровном месте и едва не пропахав желтую глину носом, Гарри наконец вынырнул из своих размышлений и только сейчас понял, что никогда не ходил пешком настолько долго. Роса на траве и кустах уже давным-давно высохла, а солнце поднялось высоко-высоко и теперь нещадно палило макушки путников, из-за чего Гарри чувствовал себя как в парнике, но, ведомый разбушевавшейся от тупого безделья фантазией, тут же представил себя одиноким путником, пересекающим немилосердную пустыню. В пустыне, к слову, Гарри никогда не был, да и не особо мечтал там оказаться, потому что в его фантазиях этот самый одинокий путник неизменно умирал от жажды или солнечного удара или был съеден какими-нибудь пустынными волками, хотя мальчик сильно сомневался в том, что в пустыне действительно водятся волки, пусть даже и пустынные. — Я устал! — объявил Дадли. Нил бросил на него тоскливый взгляд и вздохнул: — А кто нет? Гарри под собой уже ног не чувствовал, но упорно шел вперед. Ведь никто же не останавливается, а Гарри не хотел быть тем слабаком, что сдастся первым. Видимо, такая же мысль посетила и ребят, потому что никто, в итоге, так и не остановился. Дядя Вернон с Блэком переглянулись, и Блэк сказал: — Скоро сделаем перерыв, детям нужен отдых. — И обед, — справедливо добавил дядя Вернон. Но «скоро» — не получилось. К тому времени, когда они могли бы сделать передышку, останавливаться было уже поздно: дорога перед ними расширилась до размера полноценной дороги, а не лесной тропинки, и довела путников до слегка покосившегося деревянного столба с прибитой к нему вывеской. «Лихолесье» — гласил указатель большими зелеными буквами, которые Гарри, наверное, сумел бы прочесть даже без очков. А чуть ниже шла размашистая и очень корявая надпись, порождающая в детском уме целую дюжину вопросов. «Водятся ли в Лихолесье лихие лесы?». Гарри фыркнул, пытаясь сдержать смех. Нил недоуменно покосился и спросил: — Это… смешно, что ли? — Ага, — кивнул Гарри. А потом задумался о том, что никто, кроме него самого, не смеется. Дадли подошел ближе, тоже прочитал надпись и рассмеялся неожиданно раскатистым хохотом. Нил насупился еще сильнее и всем своим видом выражал вопрос: «Да что, блин, с вами двумя не так?». А ответа на него Гарри и сам не знал. Просто… ну, смешно же. Какие еще нужны причины? А за вывеской простиралось Лихолесье, если, конечно, верить тому, что на этой самой вывеске значилось. — Лихолесье, значит? — задумчиво протянул Нил. — Похоже на то, — откликнулся Гарри.