Зенне

— Именем султана Мехмеда, откройте, — раздался неприятный для слуха голос по ту сторону двери. Все находящиеся внутри испуганно переглянулись. Джеджун поспешно натягивал платок на лицо. Ризза подошел к двери и, прежде чем отворить засов, оглянулся на своих учеников, ободряюще им кивая. — Господин, простите, что мы не сразу открыли, мои мальчики переодевались, — заискивающим тоном приветствовал учитель нового главного евнуха султана, низко поклонившись. Тот, даже не взглянув на Риззу, по-хозяйски прошел внутрь. Он пристально посмотрел на склонивших головы в почтении молодых людей, внимательно рассматривая солиста, который подозрительно прятал лицо даже здесь, где были все свои. — Господин, смеем ли мы надеяться, что наше выступление понравилось гостям? — продолжая лебезить, произнес Ризза, в душе которого разрасталась тревога. — Да, я пришел пригласить вас, молодые люди, на ужин от имени султана. Он очарован вашей грацией, особенно ему понравились ваша пластика, Шиа, — пристально посмотрел он на покрасневшего танцора и продолжил: — Султан хочет сделать вам всем предложение. Надеюсь, вы будете благоразумны и примете его. А сейчас прошу вас следовать за мной. В голове Риззы зазвучали тревожные колокола. Его испугал не столько неприятный высокий голос евнуха, сколько прозвучавшая в нем скрытая угроза. Он сделал попытку защитить своих воспитанников, один из которых приходился ему племянником, пусть и не по крови, но Ахмет считал его сыном, и Ризза любил Дже-Дже, в характере которого было много благородных черт брата. — Господин, нельзя ли перенести ужин? Мои мальчики устали, они очень переволновались, впервые выступая перед высокородными господами, а от переполнивших их впечатлений еще не пришли в себя. — Вот и хорошо, поделятся своими впечатлениями с султаном, — тоном, не терпящим возражений, заключил евнух и, сделав знак молодым людям двигаться за ним, направился к выходу. — А вы можете отправляться к себе, завтра вам выдадут гонорар за выступление, — на минуту обернулся евнух к Риззе и вышел за дверь. Танцоры, растерянно глядя на своего наставника, поплелись за главным евнухом, мысленно готовясь к самому худшему. Когда Дже-Дже проходил мимо учителя, тот сделал подножку племяннику. Зенне начал падать, а наставник, с громкими возгласами, подхватил Дже-Дже. Ризза склонился над ним, подавая танцору знак, чтобы тот закрыл глаза. — Да что же это такое? Хиро, очнись, — причитал наставник. — Господин, моему танцору стало плохо, у него малокровие, и он иногда теряет сознание, если переволнуется, — объяснил он подошедшему на шум евнуху. — Разрешите привести его в чувство и остаться в этой комнате еще некоторое время, — умоляющим тоном промолвил Ризза. Евнух окинул презрительным взглядом безжизненно повисшего на руках наставника Хиро и молча кивнул, давая согласие. Он дождался, пока двое остальных помогли наставнику положить на скамейку находящегося в беспамятстве танцора, и сделал им знак следовать за ним, удаляясь из комнаты, подумав, что этот доходяга и не нужен в принципе, как и тот, с дерзким взглядом, ведь султана интересовал только один улыбчивый зенне. Тихо шепнув ученикам быть очень осторожными и внимательными, Ризза пожал им руки, вкладывая в руку Ючона небольшой кинжал, и, кивнув, показал на выход. — Дядя, что ты задумал? — открыв глаза, спросил Дже-Дже, когда учитель запер дверь на засов. — Тебе нельзя показываться на глаза султану, он сразу узнает тебя, а накидка, которую ты не снимаешь, вызовет подозрение и ненужное любопытство. Боюсь, что тогда Джунсу и Ючон подвергнутся опасности, и мы не сможем осуществить свои планы, — шепотом ответил Ризза. — Ты не вставай на случай, если евнуху придет в голову отправить сюда лекаря, и сыграй роль только что пришедшего в себя. Ты хороший актер, Дже, не подведи. Мы еще немного тут побудем и отправимся к себе. — А как же Микки и Шиа? — с тревогой в голосе спросил Дже-Дже. — Я без них не уйду, — заявил танцор, капризно надув губы. — Вот вымахал ростом, а остался в душе ребенком, — проворчал Ризза. — Подумай, несмышленыш, как ты им поможешь, если тут сидеть будешь? Рано или поздно тебя кто-нибудь узнает, тогда и твоим друзьям конец. Думаешь, султан дурак и не сложит два плюс один? Дже задумался и поникшим голосом произнес: — А что же нам делать? Я не могу сидеть, сложа руки, пока друзьям грозит опасность. Это ведь я их втянул в авантюру. — Всё в руках Аллаха, сын мой, нам ничего не остается, как только ждать и молиться за мальчиков, — тяжело вздохнув, произнес Ризза.

*****

Джунсу и Ючон шли по коридорам дворца за главным евнухом, уже даже и не пытаясь запомнить дорогу. Очередной поворот, и они оказались в зале султанского гарема. При их появлении одалиски, развлекающие своего господина танцами, упорхнули из зала, оставив гостей и султана одних. Главный евнух поклонился и тоже удалился из зала. Мехмед ожил при виде танцоров. Разглядывая того, кто привлек его внимание своей красотой и грациозностью, он даже не заметил, что один из троицы отсутствует. Султан пригласил поклонившихся ему молодых людей присесть за низкий, уставленный яствами столик для вечерней трапезы и попросил, не стесняясь, угощаться всем, чем пожелает душа. Султан не сводил глаз с «воды», которому очень шла белая свободная рубашка. Парень словно светился изнутри, вызывая у Мехмеда желание сорвать с него одежду и попробовать на вкус этот экзотический плод. Зенне, очаровательно улыбаясь, грациозно устроился за столиком рядом с нахмурившимся «песком». Султан скользнул по тому недовольным взглядом и тут же улыбнулся, увидев, как красивые ухоженные пальцы его «воды» положили в рот виноградинку. Мехмед сглотнул и, чтобы скрыть волнение, отпил из чаши шербета. — Нам очень понравилось ваше выступление, — начал говорить султан, когда танцоры утолили голод, приступая к своему плану: очаровать зенне и сделать того своим тайным наложником. — Мы хотим видеть ваши выступления каждый день. Поэтому мы предлагаем вам остаться во дворце, чтобы радовать наши глаза и душу своим искусством. За это вас щедро вознаградят, — не сводя похотливого взгляда с «воды», мягко произнес Мехмед. — А мы можем подумать? — вопросил «песок», отвлекая внимание султана на себя таким пронзительным взглядом, словно видел всю душу того. — Подумать можете, а отказать — нет, — резко ответил ему Мехмед, меняя тон. — Несмотря на то, что мы польщены такой оценкой нашего выступления, мы немного растеряны, — поспешил на помощь другу Джунсу, чувствуя, что обстановка накаляется. Султан растянул губы в улыбке, голос его «воды», как журчание ручейка, чистый и нежный, музыкой зазвучал в ушах царственной особы. — Вы позволите нам порадовать этой новостью нашего учителя? — продолжал между тем Джунсу с кокетливой улыбкой, в душе же умирая от страха. — Ведь всему, что мы умеем, нас научил наш наставник. Мы не можем быть такими неблагодарными и не сказать ему спасибо за терпение и веру в нас, — сладкой мелодией звучали слова для султана, который даже не понимал, о чем говорит этот очаровательный мальчик, но был согласен на всё, лишь бы он не умолкал. — Безусловно, вы можете это сделать, но потом вы будете танцевать только для нас. Ждем вас завтра. Утром вам покажут ваши комнаты и предоставят всё, о чем вы попросите, — заключил султан и хлопнул в ладоши. В комнату вошел слуга. Танцоры выдохнули с облегчением, встали и поклонились султану, направляясь за слугой на выход. Мехмед облизал взглядом спину и особенно нижнюю ее часть у «воды», мечтательно улыбаясь.