Свет в глазах твоих

— Не бойся, я тебя не укушу, — все так же хрипло проворчал Алва, когда его рука неожиданно тяжело опустилась на плечо Ричарда, и тот, не сдержавшись, вздрогнул всем телом. То было спустя день после случившегося между ними разговора, когда седой и сгорбленный мэтр Гонсалес, наблюдавший соберано, позволил Алве подняться с кровати, а хмурый Суавес лично помог хозяину одеться и привести себя в вид, подобающий герцогу. Ричард ожидал появления эра в коридоре, не заходя в спальню; когда же Рокэ, уверенно и легко ступая, вышел в коридор, Дик на миг позволил себе обмануться. Глядя на появившегося на пороге маршала, юноша подумал, что история со слепотой Ворона была лишь дурной и несмешной шуткой. Повязки на глазах маршала не было, и глаза эти выглядели самым обычным образом — та же синева, окаймленная густыми черными ресницами. Но стоило герцогу переступить порог спальни, он остановился в очевидной нерешительности, глядя прямо на Ричарда, но не видя его. Сердце Окделла болезненно дрогнуло — не шутка… — Монсеньор, я здесь, — поспешил обозначить свое присутствие Дикон. — Я знаю, что вы здесь, юноша, — фыркнул Рокэ, беспомощно шаря незрячими глазами по лицу Ричарда, — вы сопите столь громко, что обмануться на этот счет совершенно невозможно. Однако Дик ему сейчас не поверил, и дело было даже не в том, что он не сопел ни капли, а в той растерянности, что была на лице маршала в миг, когда Алва замер в дверях спальни. Дик закусил губу и проглотил досадную колкость. Сейчас ему было не до препирательств и не до обиды. Весь прошедший день он мучился, воображая себе, каким образом будет поддерживать эра Рокэ, постепенно придя к мысли, что сам факт ожидаемого его удивительным образом волнует. И это нараставшее с каждым часом волнение постепенно смешивалось с разрастающейся в душе Ричарда тоской. Все-таки представить себе Рокэ — шального и веселого, каким маршал был в Варасте, беспомощным и подавленным, каким он предстал перед Ричардом, лежа в кровати, было невероятно болезненно. И в конце концов Дик пришел к выводу, что испытывать столь неприличное волнение в отношении пострадавшего эра — просто низко. Воспользоваться беспомощностью эра, чтобы удовлетворить свои невнятные и, судя по всему, греховные помыслы, недостойно герцога. И вот теперь, когда ладонь Ворона опустилась Ричарду на плечо, в миг возросшая степень этой низости заставила Окделла вздрогнуть, а щеки залиться смущенным румянцем. — Я и не боюсь, — как можно беспечнее отозвался юноша, остро и, несмотря на собственное мысленное внушение, волнительно ощущая чужие пальцы, крепко цепляющиеся за его плечо. — Вот и умница, — вздохнул Алва так, словно готовился к прыжку с крутого берега в быстрые холодные струи Расанны, — тогда мы можем попробовать пройтись по коридору, по лестнице и до библиотеки. Столь простой маршрут растянулся у них едва ли не на четверть часа. Дикон изо всех сил старался идти ровно и неторопливо, следя за тем, чтобы осторожно шагающий рядом с ним эр не зацепился плечом за стену или не споткнулся о расстеленные в коридоре ковровые дорожки, заранее предупреждая о появляющихся на пути препятствиях. Но даже это не всегда помогало. Когда они дошли до первой лестницы, Рокэ все-таки зацепился мыском сапога за край ковра и упал бы, не подхвати его Ричард. — Нужно приказать Хуану немедленно убрать эту дрянь с пола по всему дому, — зло проворчал Рокэ, выбираясь из неловких объятий Ричарда. — А также стоящие по коридорам вазы, статуи и прочие безделушки, об которые можно расшибить себе лоб. Дик промолчал, все еще переживая тот момент, когда не позволил Рокэ упасть. Пожалуй, за все время знакомства с маршалом, начиная со дня святого Фабиана, впервые Дик задумался о том, что эр Рокэ может иметь слабости. Тело маршала в руках Ричарда казалось почти мальчишеским. Сам Окделл за прошедшее лето заметно вырос и за время военных действий окреп, не отлынивая от положенных военному составу регулярных тренировок, да и таскание с эром по горам Сагранны не могло не оставить своего отпечатка. Потому Алва показался Дику удивительно легким, да и за время болезни, пока эр лежал в постели, он потерял часть своего веса. Мысль о том, с какой легкостью Ричард смог бы приподнять маршала, снова заставила его смутиться и покраснеть, сильно. Благо рядом никого в этот момент не оказалось, а сам эр не мог видеть позорного румянца. По лестнице Алва спускался сам. Нащупав перила и положив на лакированное дерево исхудавшую суховатую руку, маршал уверенно преодолевал ступени, и когда добрался до последней, Ричард, не отходивший ни на бье, поспешил предупредить его. — Нужно запомнить, — задумчиво произнес Рокэ, снова кладя руку на подставленное плечо Ричарда, — на этой лестнице двадцать ступеней, а до нее из моей спальни ровно тридцать пять шагов… — Вы же не собираетесь… — Дик даже не успел удивиться собственной смелости, — в одиночку бродить по дому, монсеньор? — Разумеется, собираюсь, — раздраженно отозвался маршал, глядя куда-то мимо Ричарда, — и не только по дому. Вы запамятовали, юноша, что я не планирую обнародовать свою маленькую проблему. Как, думаете, мы с вами будем выглядеть во дворце, идя по коридорам за ручку? — Так, словно… — Ричард не мог поверить в то, что говорит, но тем не менее произнес, — вы меня развратили и я… я не имею ничего против этого. Рокэ замер, и его сделавшиеся железными пальцы сильнее вцепились в плечо Дикона. — Что ты сказал? — синий пустой взгляд пытался зацепиться за глаза Ричарда, но тщетно, и это было… сейчас только к счастью, ибо в другом случае Дик просто сгорел бы со стыда на месте и провалился бы прямиком в Лабиринт. — Мне казалось, я лишился только зрения, но, похоже, что со слухом тоже возникли проблемы… — Нет, монсеньор, — промямлил Ричард, — вы услышали все верно. Я сказал, что сохранить в тайне ваш недуг можно, лишь обманув окружающих, отвлекая их от главного чем-то вызывающим или шокирующим… Что он несет?! Да как такое вообще было возможно придумать? И что теперь о нем будет думать маршал? Ричард, едва сдерживая стон, прикрыл глаза, уравнивая свое положение с Рокэ. Темнота была спасительной, и сквозь нее, ватную и спокойную, до его сознания донесся не то вздох маршала, не то смешок… Когда же Рокэ заговорил, Дик не поверил своим ушам и открыл глаза, чтобы проверить, не ошибся ли он — в голосе Алвы снова играли живые и насмешливые нотки, которых Ричард не слышал с момента трагедии. — Феноменально — дважды, — на лице маршала играла прежняя улыбка, и глаза его почти нашли глаза Ричарда. — Во-первых, мне до невозможности странно слышать подобные речи из честных уст надорского герцога, а во-вторых, ты прав — подобное вполне могло бы сработать. Удивительно, что мне самому такое не пришло в голову. Впрочем, даже если бы и пришло… — Вы бы это не озвучили, потому что я… — Дик чуть двинул головой, так чтобы взгляд Рокэ попал в нужную точку, и теперь можно было совершенно безопасно воображать себе, что маршал глядит ему, Ричарду Испорченному, прямо в глаза. — Именно, — Рокэ перестал улыбаться, — потому что ты — это ты, и я не желал бы навредить тебе подобной провокацией. По-прежнему не желаю… — Но это может сработать, — с постыдным жаром возразил эру Дикон, и дело не в том, что ему очень хотелось опозорить свое доброе имя перед лицом всего Талига, такой ход имел массу негативных исходов, от разочарования эра Августа, до отречения от Ричарда матушки, дело в том, что Дику очень хотелось поддержать маршала. — Нет! — неожиданно покачал головой эр. — Я не могу подобного себе позволить. — Но… — с ума сойти, еще чуть-чуть и Ричард начнет сам уговаривать Алву опозорить собственное честное имя. Но другого способа не раскрыть тайну эра при дворе Окделл просто не видел. — Забудь, — голос Рокэ снова стал злым, — Джастин Придд сложил голову за гораздо меньшее. Ричард дернулся. Разговор принял совершенно неожиданный оборот. За все время знакомства с Алвой тот ни разу не заговаривал с оруженосцем о своем… любовнике. — Вот о том я и говорю, — с горечью продолжил Рокэ, ослабляя хватку на плече Ричарда, а потом и вовсе убрав руку, — молодой Придд пострадал только за то, что кто-то пустил слух о нашей с ним связи, а в качестве доказательства слепили ту кошкину картину… Ты же предлагаешь открыто демонстрировать то, чего нет и быть не может… — Пусть думают, что хотят — я не Придд, а матушка вряд ли опустится до убийства, разве что проклянет меня именем Создателя, — фыркнул Ричард со смешанными чувствами, не понимая себя и в то же время сходя с ума от страха и дурея от собственной смелости, глядя на нечитаемое выражение на лице маршала. — Все будут обсуждать наши отношения, и никто не заметит вашего недуга, монсеньор. По-другому я просто не представляю, как вы сможете не выдать себя. Все будет очевидно, стоит вам лишь спуститься с Моро. — И ты в самом деле готов пойти на подобное? — лицо маршала сейчас казалось Дикону восковой маской, на которой жили только устремленные в пустоту глаза. — Да, — просто ответил Ричард, с ужасом понимая, что обратной дороги уже не будет, но также чувствуя, что готов ввязаться во все это ради того, чтобы помочь эру. — Почему? — Потому что ослепший Первый маршал станет легкой добычей для каждого недоброжелателя, — выдал Дик ответ, к которому пришел накануне, когда обдумывал слова Рокэ и размышлял, отчего Алва не желает показать при дворе свою слабость. Сколько у Ворона врагов при дворе? И каждый, прознав, что Лучшая шпага Талига ослепла, не упустит шанса вызывать Рокэ на дуэль и… А Дик очень хорошо помнил, как больно ему было в тот момент, когда раненый маршал был очень похож на мертвого. Пережить подобное еще раз Ричард не желал. — Это понятно, — все так же серьезно, но уже без злости сказал Рокэ. — Почему это волнует тебя? — Потому что я приносил присягу, — Дик вздернул голову, забывая, что Алва не может его видеть. — Помните, как там говорилось: «Жизнь моего эра — моя жизнь, бой моего эра — мой бой…»? Это же так просто! — Вот в этом я не уверен, Ричард, — тихо произнес Рокэ, снова нашаривая плечо Дикона и кладя на него руку, — но обещаю, что подумаю над твоим щедрым предложением.