On the verge of madness

***

      — У Вас хронический  двухсторонний острый сальпингоофорит, также известен как андексит, — врач тихо вздохнул, переводя взгляд на мужа его пациента, качая головой в знак сожаления. — Самое опасное осложнение воспаления яичников — бесплодие. При затянувшемся заболевании соединительная ткань начинает быстро разрастаться, при этом оболочка яичника уплотняется. В момент овуляции, «огрубевшая» оболочка не разрывается, яйцеклетка не выходит, поэтому беременность не наступает. — Объяснял мужчина, наблюдая, как взволнованное выражение лица сменяется разочарованным.       — Это лечится? — совсем тихо спросил омега, руками охватывая низ своего живота. Как же хотелось верить, что всё будет хорошо; что от этой болезни можно легко избавиться; что всё не так серьезно, как кажется на первый взгляд. Меньше всего хотелось воспринимать ситуацию, смиряться со своей участью в этом мире, но Джи не такой. К сожалению или к счастью…       — Только операция по удалению яичников помогает в этой сфере болезней. Но тогда детей у Вас уже не будет.       — А по-другому никак нельзя? — Джерард еле сдерживал слёзы, сжимая руки в кулачки. Фрэнк присел рядом с ним на корточки, целуя его в нос.       — Джи, не переживай т…        — Заткнись! Господи, просто хоть на секунду закрой рот! — омега всхлипнул, а врач притих, наблюдая за этим и не зная, что делать.       — Я могу предложить экспериментальное лечение. Сразу хочу предупредить, что удачного результата нам не удалось достичь ни с одним пациентом, но наука на месте не стоит, знания людей пополняются, так что, возможно, именно Вы будете первым счастливчиком, который победит эту хворь.       Вся эта тирада выглядела, будто реклама на старых каналах: дерьмо, которое заливали для выкачки денег. Да и мужчина выглядел совсем неуверенно, говоря это всё. Он наверняка сомневался, стоит ли в очередной раз рисковать жизнью человека ради экспериментов, но… Можно потерпеть потери, чтобы, в итоге, спасти своих потомков от летального исхода. Так думает большинство. А если по-сути… Вдруг бы умерший на операционном столе в будущем смог бы изобрести машину времени, построить ракету, которая с лёгкостью приземлилась бы на Солнце; спасти миллионы людей благотворительностью, дать жилье бедным и нуждающимся? Как там ни крути — каждый человек важен по-своему, и это нужно ценить. Доктор как никто другой понимает это.       — Я согласен, — Джерард поднял полный уверенности взгляд на Мисстера Гринча, кивая.       — Джи, ты с дубу рухнул?! Ты меня спросить не хочешь? Я, вообще-то, твой муж, и я имею право на то, чтобы со мной согласовывались все решения, касательно тебя, сохранности твоей жизни и тела!       Альфа был взбешён. Его злило такое легкомыслие своего любимого. Его злило такое необдуманное решение.        — А ты у меня спросил, когда впал в коматозный сон? Ты спрашивал разрешения засыпать на несколько лет? Ты у меня поинтересовался, каково будет мне?! — он перешёл на крик, срывая этим самым голос. Было ощущение, будто тысячи кошек впились своими когтями ему в сердце, разрывая его на мелкие кусочки, как и надежды на прежнюю жизнь. Омегу рвало изнутри: его терзали сомнения, сдирая запекшую кровь с ещё незаживших ран. Он не может иметь детей. Он не может порадовать своего альфу тестом с двумя полосками. Он не может вынашивать маленький плод общей любви у себя под сердцем. Он НЕ может ничего из этого сделать. И он абсолютно беспомощен сейчас, в данной ситуации.       Врач подошёл к Уэю, говоря ему, что делать, чтобы успокоиться. Тот послушно исполнял поручения, размеренно дыша.       — Если Вы всё-таки надумаете, то дайте знать. Нужно подготовить все необходимые документы в присутствии нотариуса, адвоката и свидетелей.       — Я могу сейчас им позвонить и договориться, а Фрэнк будет рядом и сможет всё подтвердить. — успокоившись, заявил он.       А Айеро уже давно ничего из этого не слышал, находясь будто бы в другом измерении. Джерард накричал на него. Накричал! Да, бывало, они разговаривали на повышенных тонах, бывало, ругались, но никогда и ни при каких обстоятельствах Джи — его милый малыш с забавным и совсем детским невинным личиком — на него не кричал. В это время альфе казалось, что это кошмар: очередной глупый сон, сюжет которого никогда в жизнь не воплотится.        — Хорошо, тогда мне придется сейчас же заняться этим. Вас наберёт мой адвокат и всё сообщит при встрече.        — Мой муж не будет подопытной крысой, — совсем спокойно, может, с долькой горечи в голосе, предупредил Фрэнк, хватая и вытаскивая упирающегося мужчину из кабинета.       — Пусти! — ему пришлось ударить Айеро в изгиб локтя, и тот, в свою очередь, зашипел, ослабляя хватку, этим самым давая Джи возможность вырваться.       — Я буду лечиться, Фрэнк. Я не ради этого столько времени тебя ждал. Просто, — он не сдержал в себе слёз, — хочу нормальной семейной жизни. Со спорами, кто первый займёт ванну, с бегающими вокруг нас ребятишками, с собаками и котами, которые постоянно будут недовольны из-за издевательств и криков малышей.        — Мы можем усыновить…       — Нет. Мы не можем, Фрэнк. Ты во всех документах, по-сути, инвалид, а я — омега-трудоголик, в отделении числящийся как двадцатилетний паренёк, раскуривающий травку в общественных местах. Нам не дадут детей, а платить деньгами… Мы же не мясо на рынке покупаем.       — Скажи мне одно: почему именно ты? М?! Почему именно ты заболел этим?!       — Аборт. После аварии у меня было много стрессов, я особо не следил за здоровьем, постоянно мерз. Это дало свой результат.       У альфы как будто земля из-под ног ушла. Когда омегу осматривали, задавали ему вопросы, то мужчина сидел в коридоре. Он не знал ни причин, ни симптомов. Он ничего не знал.        «Аборт», — всё, о чем думал Фрэнк.       — Мне всё равно. Это было раньше и…        — Не обманывай себя. Ты не хочешь, чтобы я лечился таким образом, но этого хочу я. И мне решать, что делать.        — Если ты умрешь, то я не прощу тебя.       — То же самое я говорил тебе, когда навещал в больнице.       — Я не согласен. Ты не будешь лечиться неизвестно чем!       Джерард молча вернулся в кабинет, оставляя своего мужа наедине с собой и личными демонами, что поглощали, как дементоры, его счастье и хорошие воспоминания, связанные с Уэем.       — Не позволю, — сквозь сжатые зубы прошипел Айеро, уходя из больницы.       А Джи, тем временем, внимательно слушал рекомендации доктора. Оказывается, лечение начнется только через неделю после того, как омега будет принимать все нужные препараты.       — Очень важно, чтобы дома за Вами кто-то присматривал. Первое время от таблеток будет тошнить, голова может болеть, но это нормально — на этот счёт не переживайте, препараты в самом деле часто используются врачами в таких случаях. Это идёт как длительная подготовка иммунитета к резкому всплеску гормонов. Мы будем Вам колоть витамины внутривенно, поскольку так процесс строения идёт куда быстрее. Сексом заниматься строго запрещено, как и заниматься подобного рода вещами. Думаю, это Вы уже поняли. — Мисстер Гринч потёр переносицу, подбадривающе улыбаясь Уэю. — Летальными исходами наше лечение заканчивалось не раз, но сейчас большая вероятность успеха. Разработана новая методика, так что не стоит волноваться. Вы столько лет буквально вынашивали в себе эту болезнь… Это удивительно. Заражение обычно идёт быстро, но в Вашем случае что-то явно пошло не так.        — Да, я какой-то совсем неправильный.        Мирок Джерарда раскололся на мелкие крупинки, когда он, приехав домой на такси, не смог зайти внутрь из-за Фрэнка, что поставил ему ультиматум.       «Либо ты соглашаешься со мной и не делаешь необдуманных поступков, либо проваливаешь из этого дома к чертям собачьим!» — эти слова омега и услышал.        И сейчас он медленным шагом поднимался по лестнице, потому что лифт в их доме снова сломался. Сломался так же, как и Джерард.