Зачем же так строго?

— Нет, — я не узнаю свой голос. Он какой-то слишком хриплый. Чувствую, как по щекам текут горячие дорожки. Нет, нет, такого просто не может быть. Это не может быть моя Мэй. Она просто не имеет права умирать. Бросать меня одного в этом гребанном мире. Я чувствую как дыхание перехватывает и как сквозь вату слышу чужие голоса. Кажется, я еще умудряюсь, что-то шептать. Кто угодно, но только не она. Прошу, не надо. Не могу ничего нормально разглядеть из-за слез и скатываюсь вниз по стене. Грудную клетку, как будто сковали цепями. Я не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть. От этого начинает расползаться липкая паника. Она обещала быть рядом. Она не могла просто умереть. Пожалуйста, скажите, что это неправда. Пытаюсь вздохнуть, но ничего не получается. Лишь хватаю воздух ртом. Неожиданно я поразительно четко вижу перед собой льдистые глаза. Они смотрят пронзительно, впрочем, как и всегда. Чьи-то сильные руки на моих плечах, приводят в чувства. Кажется, меня слегка встряхнули и пихнули под нос стакан с водой. Не задумываясь, опустошаю его. Веки становятся свинцовыми, мысли путаются и я отдаюсь Морфею, надеясь проснуться в своей кровати в Квинсе. Последнее, что я чувствую, это то как меня куда-то тащат. Никогда не думал, что может быть так больно не физически. Грудную клетку, как будто разрывает изнутри. Лежу на кровати в выделенной мне комнате, укрытый теплым одеялом. Она мертва. Не могу принять. Человек, который был нужен мне рядом мертв. Я больше никогда не смогу обнять ее, вдохнуть запах ее волос. Она пользовалась шампунями, ополаскивателями и маслами, поэтому запахи смешивались в один. Такой родной. Я бы сейчас все отдал, чтобы попробовать ее финиковый пирог. — Питер? — дверь приоткрывается и внутрь проходит мистер Старк. Я все так же таращусь в стену, закутанный в одеяло. Мужчина садится и я чувствую, как под его весом прогибается кровать. Одеяло сталкиваются с моей головы. — Питер, я..., — начинает Старк, но потом вздыхает. Он просто зарывается ладонью в мои волосы, чуть поглаживая, — Я оформляю над тобой опеку. Теперь ты будешь жить здесь. Сердце начинает бешено биться, а дыхание опять перехватывает. Слишком больно внутри от этих слов. — Что со мной? — я не узнаю свой голос. Этот звучит так... сломано. — Панические атаки, — все тем же тихим тоном говорит мистер Старк, — Поспи, тебе сейчас это нужно. Я послушно засыпаю. Мне снятся тени. Они, что-то шепчут, зовут куда-то, но липкий страх расползается по спине. Никогда не любил темноту. В ней скрываются по настоящему пугающие вещи. — Питер? — я оборачиваюсь и вижу тетю Мэй. Я бегу к ней, но она как будто отдаляется, — Почему ты не спас меня? — Что? — я не понимаю. — Ты виноват в моей смерти, Питер. Все твои тайны, — продолжает говорить тетя Мэй. — Н-нет, прошу, Мэй, не говори так, — мой голос начинает дрожать. Я виноват в ее смерти? Я не спас ее. Я должен был ее спасти. Это ведь и вправду моя вина. Темнота начинает окрашиваться в бордовый цвет и я поздно понимаю, что это кровь. Кровь на моих руках. Просыпаюсь в холодном поту. За окном ночной Нью-Йорк, на часах 3:27. Может быть, это все страшный сон. Я хватаю свой мобильник с тумбочки и набираю номер тети Мэй. — Абонент недоступен. Перезвоните позже, — говорит безжизненный женский голос. Роняю телефон на постель и обнимаю себя руками. Хочется завыть, закричать и перестать чувствовать, что-либо вообще. Из груди рвутся жалкие всхлипы, которые я подавлять не в силах Что я сделала не так? Что? Я во всем виновата. Опять. Как будто в голове раздался стук молоточка и суровое, холодное: «Виновен». Я ведь даже не поговорил с ней нормально в прошлый раз — сбежал в школу, не дослушав, что она хотела сказать. И от этого еще паршивей. Я встаю с кровати, не обращая внимание на упавшее одеяло, и бреду в свою ванную. Закрываю дверь на ключ и смотрю на себя в зеркало. Покрасневшие глаза, темные синяки под ними, бледная кожа и мокрые волосы. Ты отвратителен. Или отвратительна. Тут уж по обстоятельствам. Включаю только ледяную воду и становлюсь под душ. Тело покрывается мурашками, жутко холодно и уже через минуту я начинаю дрожать, но все равно не выхожу из под душа. Внутри мерзко грызут вина и боль. Осматриваю ванную из под прикрытых век. Взгляд останавливается на лезвиях для бритвы. Понятия не имею откуда они тут, но руки сами тянутся. Вынимаю одно и рассматриваю. Металл блестит и переливается. Подношу его к предплечью и слегка надавливаю. Тело пронзает вспышка боли, но в тот же момент чувства, что гложут, притупляются. Я рвано выдыхаю и делаю еще один надрез, хоть они и затягиваются, оставляя маленькие шрамы. Мне нужно больше. Минут через десять я прихожу в себя. Вся душевая кабина в моей крови, но в голове становится неожиданно легко. Быстро мою душевую и рассматриваю свое творение. Левая рука пестрит маленькими серебряными нитями, но если не приглядываться ничего не увидишь. Облегченно выдыхаю, но лезвие забираю с собой в комнату. Там я прячу его в рюкзак и переодеваюсь в чистую одежду. Постель заправлена, спасибо Пятнице. Сейчас уже четыре утра, но мне не спится, поэтому я спускаюсь на кухню, решая сделать себе кофе. Желательно супер горький. Как и предполагал, я делаю себе напиток и грею озябшие руки о кружку. Толстовка скрывает руку, но ничуть не согревает. Я ежусь и отпиваю горячий кофе. — Не спится? — слышу голос за спиной и поворачиваюсь. В проходе стоит Баки, привалившись плечом к косяку. Я лишь вздыхаю и вновь отпиваю из кружки. Он всегда так беззвучно ходит, как только удается? — Ты нас сильно напугал, — вновь говорит он и подходит к кофе машине, тоже делая себе кофе. — Разве супергерои могут чего-то боятся? — поднимаю на него глаза и встречаюсь с внимательным взглядом. Видимо, оценивает мое состояние. — Все боятся, — пожимает плечами мужчина. Я рвано выдыхаю, когда он садится рядом. Сердце начинает биться быстрее. — Даже ты? — мой голос прерывает затянувшуюся тишину. Барнс молчит некоторое время. — Даже я, — хрипло отвечает он. Мы так и сидим в полной тишине, пока солнце не начинает подниматься над Нью-Йорком. Я встаю с места и собираюсь уходить в свою комнату. — Питер, — окликает меня Барнс, когда я уже почти скрылся в коридоре. Поворачиваю голову в его сторону, — Мне очень жаль. Знал бы ты, как мне жаль, но я лишь кротко киваю и скрываюсь за дверью своей комнаты. Сразу же ложусь на кровать, накрываясь одеялом с головой. Кто ты такая? Кто ты такой? Кто ты, чтобы быть достойным или достойной ЕГО внимания. Никто. Всего лишь чокнутый парень, который не может определиться со своим полом и имеет суперспособности. Чокнутый парень, который виновен в смерти собственной тети. Убийца. Вот кто я такой. И за это я ненавижу себя. Ненавижу того, кого вижу в зеркале каждый божий день. Боль вновь грызет меня изнутри и я не могу вновь заснуть. Беру альбом с рюкзака и устраиваюсь поудобней в постели. Комнату освещают первые лучи солнца. Я не думаю над тем, что рисую, лишь вывожу линии и в конце концов это складывается в рисунок. Это детская площадка, рядом с моим старым домом. Я помню, как постоянно бегал туда один, не дождавшись отца с работы, хотя он обещал прийти пораньше. Как сейчас, помню, что он постоянно уходил ровно в шесть утра и возвращался ровно в семь вечера. Кажется, он был ученым. Вот детская горка. Я помню, как впервые упал с нее и разбил голову. Мама тогда заплакала, а на затылке у меня до сих пор остался маленький шрам. Или старые качели на которых почему-то, кроме меня никто из детей не катался. Или песочница, в которой какая-то девочка пыталась накормить меня пирожками из песка. Я наивный подумал, что это настоящий пирог и откусил. Зато теперь веду себя осторожней с девочками из песочницы. От воспоминаний у меня начинает болеть голова. Родители оставили меня у тети Мэй и дяди Бена когда мне было шесть. Мама, что-то быстро говорила тете, а потом обнимала меня, пока папа силой не оттащил ее и не посадил в машину. Я выбежал на дорогу и бежал за машиной, но она все таки была быстрее. Позже их объявили пропавшими без вести, а потом и мертвыми. Но я не могу поверить, что они мертвы. В голову ударяет мысль, а ведь все документы сейчас в нашей квартире, в Квинсе. Там должно быть, что-то о моих родителях. Срываюсь с места, закидывая рюкзак на плечо и надевая капюшон. — Куда ты? — слышу Баки, когда жду лифт. — Мне нужно в квартиру, — тихо отвечаю я. Мужчина хмурится. — Жди, я пойду с тобой, — говорит он и быстро заходит в свою комнату, выходя от туда уже в своей куртке. Я лишь неопределенно пожимаю плечами, хотя где-то внутри мне приятно, что он едет со мной. — Возьмем одну из тачек Старка, — говорит он, выбирая ключи от машин на стоянке. Наконец он берет одни. Машиной оказывается черный Рендж Ровер Спорт. Я лишь киваю и сажусь на переднее сидение, пристегиваясь. Всю поездку мы молчим, даже когда заходим в квартиру. Не думал, что это будет так трудно. Чтобы переступить порог, мне понадобилось минуты три. — Мы можем вернуться, — осторожно говорит Баки, но я мотаю головой и вхожу в квартиру. Здесь слишком много воспоминаний, поэтому я без промедления иду к тетиной комнате, стараясь не передумать. Открываю дверь и осматриваю помещения. Где она могла хранить документы? Осматриваю все ящики и в одном наконец нахожу то, что искал. Барнса поблизости не замечаю, но слышу как кипит чайник на кухне, поэтому сразу начинаю оглядывать бумаги, присаживаясь на постель. Откуда у нас столько долгов? И всем им не меньше, чем девять лет. Странно. Сую эти бумаги в рюкзак. Платежки и прочие документы я кладу на место. Неужели это все? Только мое свидетельство о рождении, опекунство Мэй и старые долги? Не может такого быть. — Ты нашел, что искал? — раздается голос у двери. — Нет, — обреченно вздыхаю я и опускаю голову, — Поехали в башню? — Ага, только сначала зайдем в магазин. Меня блевать тянет от изысканной кухни Старка, — говорит Баки и мы выходим из квартиры. Меня не покидает чувство того, что я что-то упустил. Что-то очень важное.