Зачем же так строго?

Никому не пожелаю видеть то, как хоронят близкого человека. Я видел как закрывается крышка гроба, я слышал как комки земли стукаются о дерево. И в эти моменты я не мог дышать. Как будто легкие совершенно пусты и перекрыты, и я не могу вдохнуть. Как будто я тону. Я стоял у ее могилы и не мог поверить в это. Вот ее фото, Мэй улыбается и смотрит так лучезарно и добро. Как и всегда. Как будто я сейчас услышу, как она зовет меня к чаю. Как же я хочу вновь услышать ее голос. Но... я стою у ее могилы и больше никогда не смогу прикоснуться и обнять ее. И это убивает меня. — Пора уходить, — придержал меня за плечи Тони. Начинался моросящий дождь. Я заметил мужчину, старика, который шел мне навстречу. Мы столкнулись плечами и он хрипло извинился, вот только голос... Это был тот человек, которому я звонил. При этом я почувствовал, как мужчина, что-то положил мне в карман. — Домой? — спрашивает меня Старк. Я смотрю в его глаза и вижу сочувствие и жалость. От последнего просто хочется взвыть раненым зверем. — Да, — сипло отвечаю я и потупляю взгляд. Всю дорогу до башни я пребываю в своих мыслях, не замечая озабоченный взгляд Старка. Как так получилось? Я остался один на один со своими проблемами. Письмо от матери, куча долгов, долбанные завещания, моя ориентация. Все слишком сложно в последнее время. Просто слишком. — Карапуз... Жизнь ведь на этом не заканчивается, ладно? Я всегда рядом. И я понимаю, что не смогу заменить тебе родителей или тетю, но я постараюсь сделать все, что в моих силах, хорошо? — все время пока Тони говорил, я смотрел в окно, а затем перевел взгляд на Старка. Он, наверное, хочет помочь. Но разве он поймет меня? — Хорошо, мистер Старк, — я слабо улыбнулся, а Тони лишь вздохнул. Дальше мы ехали в гробовой тишине, наблюдая как капли дождя наперегонки стекают вниз по стеклу. Как только мы приехали в башню я сразу прошел в свою комнату, стараясь не замечать сочувственные взгляды Мстителей, от которых хотелось повесится. Я зашел в свою ванную и заперся на ключ, доставая из кармана то, что кинул туда мужчина. Это оказались какая-то таблетка и сим-карта. Последнюю я вставил в телефон, включая воду, чтобы Пятница не смогла подслушать разговор. Я позвонил на единственный номер, который был в телефоне. — Питер Паркер? — сразу раздалось в трубке и я затаил дыхание. — Да, — ответ выдался чуть хрипло. — Слушай меня, нам нужно встретится, но за тобой следят. Поэтому план такой: ты должен попытаться покончить с собой. — Что?! — Тише. Таблетка временно блокирует твою мутацию. Тебя отвезут в «Маяк», это самая дорогая лечебница. Старк точно отправит тебя туда, так как сам одно время там был. Я найду тебя там. — Почему я должен доверять вам? — У тебя нет другого выхода, — в трубке раздались гудки. Я вздохнул. Непонятно почему, но я сделаю это. Я пойду на все, чтобы узнать, что все же произошло с моей семье. Я должен все узнать. Да и... даже если меня не спасут, я не буду сильно об этом жалеть. Точнее я вообще ничего не смогу сделать. Но думаю мой дух будет в какой-то мере благодарен. Решительно выпиваю таблетку, параллельно заклеивая паутиной дверь. Это ненамного задержит Тони и других. Закатываю рукава рубашки и подношу лезвие к венам. Давай, Петра, ты много раз это делала. Дикая боль пронзает руку, когда я начинаю резать, поэтому вскрикиваю. Кровь льет ручьями. Дрожащей рукой проделываю ту же операцию и с другой рукой, присаживаясь на холодный кафель. Мужчина не соврал, порезы не заживают и я закрываю глаза. Оказывается, умирать страшно. Я вижу кровавые разводы на полу. И мне становится так холодно, как не было никогда. Холодно и одиноко. А еще начинает по немногу темнеть перед глазами. — Питер?! — кто-то начинает ломится в дверь, — Паркер, немедленно открой! Последнее что я помню, перед тем как погрузится во тьму, это дикий грохот и то, как кто-то забежал в душевую. В этот раз мне ничего не снилось. Просыпаюсь я от противного писка. Приоткрываю глаза и осматриваюсь. Это палата, значит меня все же спасли. Что ж, так тому и быть. Хотя я чувствую небольшое разочарование. Замечаю небольшое шевеление справа и поворачиваю туда голову. Баки спит на кресле, а рядом на полу валяется какая-то книжка. Я чуть приподнимаюсь, но кровать предательски скрипит, будя Баки. Мужчина хмурится и открывает глаза. Неужели, он был здесь все время? — Ты очнулся, — облегченно выдохнул он, подходя ко мне. В ту же минуту в палату зашел Старк. Выглядел он довольно потрепанно, а в руках нес два стакана с кофе. Как только он увидел меня, в глазах я смог прочитать несколько эмоций. Облегчение, грусть и гнев. Понятия не имею, как ему удалось чувствовать столько и сразу. — Какого черта, Паркер?! — казалось, Тони слышала вся больница. — Мистер Старк, я..., — я пытаюсь, что-то сказать, но Тони начинает кричать. Кричать о том, что я безответственный, жалкий и неблагодарный. В груди разливается острая боль, а сердце начинает биться быстрее, что сразу же отображается на приборах. — Успокойся, Старк, — одергивает мужчину Баки, — Остынь. Мистер Старк рвано выдыхает и сжимает зубы. Он на минуту прикрывает глаза, когда Баки стоит около моей кровати, готовый защитить в случае чего. — Ты немного побудешь в «Маяке», — наконец сказал Железный человек, выходя из палаты. Я отвернулся, чувствуя, что рядом сел Баки. — Зачем? — спрашивает он. — Так было нужно, — тихо отвечаю я. Барнс смотрит и не отводит взгляд от моего лица, что начинает дико напрягать. Эти гляделки длились до тех пор, пока в палату не пришла медсестра. — Мистер Барнс, прошу вас покинуть мистера Паркера. Посетить его можно будет завтра вечером с пяти до семи, — строго произнесла она. Это была высокая брюнетка, с круглым личиком и пухлыми губами. Так же на ней были очки, что придавало образу строгости. На бейджике было имя «Кристина». Что за мода на русские имена? Я попрощался с Баки и Кристина просветила меня о моем пребывании в клинике. Подъем в девять, завтрак до десяти, затем процедуры, в час обед и общие занятия, так же потом прогулка в саду и разговор с личным психологом. После этого у нас остается свободное время до самого вечера. В восемь ужин, а в девять отбой. Библиотека работает с часу до пяти, бассейн с девяти до часу. А так же у меня есть определенные привилегии. Мне можно выходить в сад в свободное время (а не по расписанию), так же я могу гулять по центру, но не дальше пятого отделения. Я нахожусь в третьем, это так сказать для суицидников. Четвертое для больных анорексией и булимией. Пятое для людей с более серьезными психическими расстройствами. На часах было девять вечера, так что я поудобней устроился в кровати. Сейчас я засну. Но что будет завтра? Вот ты ложишься в кровать, надеясь что на следующий день все будет хорошо. Надеясь, что проснувшись, твои проблемы испарятся. Но... Затем ты просыпаешься и вновь хочешь умереть.