***
Тёплый пар выходит изо рта плохо сформированным клубочком и быстро растворяется в воздухе. Чонгук вновь наполняет лёгкие воздухом и выдыхает. За эти три часа он уже переделал всё, что только мог. Это было единственным теперь доступным развлечением. Изрядно замёрзнув, — парень уже не чувствовал кисти рук и ноги, — он продолжал ждать, когда же Юнги, наконец, соизволит закончить работу. Чонгук был уверен, что Мин в студии — один из фансайтов старшего выложил сегодня его фотографии, сделанные по пути сюда. За эти несколько суток, проведённых за поиском информации о возможном местонахождении Юна, Чонгук успел несколько раз ужаснуться, удивится и испытать неподдельное восхищение фанатами, которые, кажется, ничего кроме своего кумира, не замечают. Сейчас бы время узнать и кофе как минимум выпить, да вот телефон разрядился, а бумажник парень взять забыл — выскочил из дома сразу же, как только увидел фотографию. Чонгук уже неоднократно пришёл к выводу, что он немного недалёкий, ведь ни один нормальный человек не станет так открыто преследовать кого-то, но успокаивал себя тем, что другого выхода ему просто не оставили. Пусть он и выглядит сейчас крайне подозрительно и отчасти глупо, зато у него была почти вечность, — именно столько в его понимании длятся два с половиной часа, проведённые под дождём на удивление холодной осени, — на то, чтобы обдумать ситуацию, в которой оказался. Чонгук слишком многое решает за других — именно к этому выводу он пришёл. Это стало для него чуть ли не открытием мирового масштаба, ведь Чон никогда и о подобном не задумывался. Наоборот, считал, что просто самостоятелен, и даже гордился этим. Только вот в отношениях он всегда оставался дураком, действующим, как сам того хочет, а в случае проблемы обращался за советом к друзьям, знакомым, даже на форумы всякие не стыдится лазить за ответами на порой идиотские вопросы. Так и было в их отношениях с Юнги, если это вообще можно назвать отношениями. Чонгук всегда надеялся, что старший будет следовать за ним и принимать все его решения, как безоговорочно истинные. Будто бы Мин сам не в силах решать чего хочет и как поступить. А когда старший всё-таки говорил, чего хочет сам, Чон просто пропускал это мимо ушей, будто бы это было полнейшим бредом. Это открытие в корне поменяло настрой парня. Если до размышлений он хотел во что бы то ни стало убедить Юнги, что останется с ним, как бы тот его не прогонял, то сейчас Чонгук просто надеялся, что им удастся поговорить и неважно о чём именно. — Просто поговорить, — тихий шёпот тонет в ледяных ладонях, которые Чон безуспешно пытается согреть дыханием. На улице медленно, но верно, с каждой минутой становилось всё больше людей — оно и неудивительно, ведь уже темнеет, а значит, рабочий день у всех уже заканчивается. А Чонгук всё также стоит, не отрываясь смотрит на входные двери необычного здания и собирается присесть на корточки, но едва не падает в попытке — спасает бетонная стена магазинчика, в которую он упирается спиной. Ноги замёрзли настолько, что отказываются повиноваться.***
Впервые за несколько дней Юнги чувствовал, что успокоился. Больше не было паники и всеохватывающего страха, не было подавленности и апатии, зато были намётки неплохого плана, захламлённая бумагами квартира и несгибаемая вера в то, что всё будет как нельзя лучше. Парень чуть ли не с самого утра начал работать над незаконченными песнями, но к его огромному сожалению пришлось переместиться с уютного дома на чуть менее уютную студию — необходимого оборудования под рукой не было. Все мысли о неизбежной встрече с отцом остались за пределами этого небольшого помещения, впрочем, как и весь остальной мусор. В небольших перерывах на кофе или пару-тройку затяжек крепкого никотина Юнги удивлялся столь удачному раскладу сегодняшнего дня. Он правда не мог вспомнить, когда в последний раз его посещала столь настойчивая, не пугливая муза, способная заставить его закончить мелодию, с которой парень мучился несколько месяцев. В его вновь перекрашенной в пепельный голове даже наметки текста были, которые парень в спешке записывал. — Уже уходишь? — голос мужчины звучит весьма удивлённо. — Я сделал всё, что планировал, остальное дома доделаю, — Юнги даже не смотрит на менеджера, поворачивает несколько раз ключ в двери и судорожно проверяет наличие телефона в пальто — он уже несколько раз оставлял телефон в студии. — У тебя что-то стряслось? Почти не появляешься здесь, совсем работу забросить решил? Ещё и попросил разгрузить тебе график. С этим, кстати, я почти справился — на ближайшую неделю у тебя ничего нет, кроме интервью послезавтра, — мужчина отдаёт небольшую бумажку с адресом и временем в чужие руки. — Не парься, я сам разберусь, — забрав небольшой листик, Юнги внимательно изучал написанное, силясь понять, в каком именно районе на днях предстоит проторчать почти час. «Пофиг, на карте посмотрю». — Спасибо. Небольшие трудности в… семье, — через силу выдавив из себя последнее слово, Мин слабо улыбнулся. Как бы не было противно говорить нечто подобное, это было правдой, да и лишних вопросов такой ответ как правило не вызывает. — Так вот оно что, — довольно тихо протянув, менеджер похлопал Мина по плечу. — Надеюсь, у вас там быстро всё наладится, и ты вновь станешь задротом в музыку, спасающим своими песнями наше агентство. Удачи. — Не мечтай, я над своим альбом работать буду, — улыбнувшись, Юнги направился на выход. Всё-таки у парня сегодня отличный день — даже лифт ни разу ждать не пришлось. Насвистывая себе под нос песню, Юнги тщательно поправлял шарф глядя в зеркало. Правда окончательно укутаться ему не дали — спустя пару этажей в лифт зашла довольно большая компания, из-за которой возможности свободно двигаться не стало. — Вы видели того странного типа? Я сначала даже внимания не обратила, но потом ещё несколько раз выходила на улицу, а он всё ещё был там. Если честно, то даже стрёмно как-то. Мало ли маньяк какой, — стоящая позади Юнги девушка говорила как бы тихо, но при этом её слышал весь лифт. — Ты не читала в беседе? Там же писали, чтобы все аккуратнее были, — его все видели. Охрана даже думала копов вызвать, но он не пристаёт ни к кому, да и не дебоширит. Может, он ждёт кого, — собеседник лишь пожал плечами, Юнги даже усмехнулся — по его голосу было ясно, что девушка его уже изрядно замучила. — Ага, весь день, — скептицизма в голосе у девушки было хоть отбавляй. — В тот раз я прождал тебя шесть часов, потому что ты забыла о нашей встрече. — Это другое! Всё-таки Юнги погорячился с «отличным» днём — эта незамысловатая болтовня с разных уголков лифта уже начинала бесить. А прошло всего не больше трёх минут. Наконец двери лифта открылись на нужном этаже, и парень выдохнул с облегчением. Выскользнув самым первым, Мин решительно направился к дверям, невольно ища взглядом взволновавшего всё здание человека. — Твою жеж… — довольно зло срывается с губ парня, и он прибавляет шаг, смачно хлопая дверью при выходе. Юнги не потребовалось много времени, чтобы в съёженной фигуре узнать Чонгука. Решительность куда-то медленно улетучивалась по мере того, как Мин подходил к парню — тот не двигался, сидел неподвижно на корточках и положив на колени голову боком, лицом прямо к Юнги. Только вот он не мог понять, дышит Чон или нет. Остановившись прямо перед парнем, старший слегка наклонился и тут же облегчённо выдохнул, заметив, что ресницы чуть подёргиваются. Если бы не абсурдность ситуации, Юнги бы даже рассмеялся, что Гук сумел уснуть в таком месте и при таких обстоятельствах. Но только вот ему было совсем не до смеха. — Эй, придурок, просыпайся! — слегка пнув его ногой, Мин тяжело вздохнул. — Ты куда последние мозги дел, а? Простудиться или отморозить себе ничего не боишься? Напугал всё агентство своей выходкой. Ау, ты тут? — пощёлкав пальцами перед растерянно моргающим младшим, Юнги долго наблюдал за его попытками спросонья совладать с замёрзшим телом. — Прости, я просто хотел… — Чонгук говорил тихо, хотел бы громче, да не выходило — голос осип. — Да-да, замёрзнуть до смерти и вызвать у меня чувство вины, — пускай парень и ворчал, но в голосе не было злобы. — Ты встать-то можешь? — протянув руку, Мин помог подняться, не желая заставлять младшего произносить что-то ещё — он в конце концов не дурак и слышал, что этот не особо смышлёный человек всё-таки подстыл. Чонгук еле стоял на ногах — поза, в которой он просидел длительное время, была весьма неудобной, из-за чего происходила плохая циркуляция крови в нижнюю часть тела, да и замёрз всё-таки парень довольно сильно. Юнги не мог сдержать тяжёлого вздоха, цыкнув языком, он неспешно начал разворачивать шарф, который был, кажется, намотан минимум на сто оборотов. — Хён, я хотел поговорить, ты меня избегал, поэтому… — Чонгук начал неуверенно, слова давались с трудом, и будь в нём сейчас чуть больше сил, он обязательно бы продолжил, не обращая внимая на поднятую к нему бледную ладонь. — Тебе нужно в тепло и отдохнуть, говорить будем потом. Только учти, гостей я принимать не планировал — у меня срач, — стараясь не обращать внимание на любопытные взгляды направляющих домой сотрудников, Юнги старался говорить спокойно. — Но… — Никаких «но». Будь хотя бы раз послушным и не беси меня, — обвивая шарфом чужую шею, старший мысленно проклинал Гука за столь лёгкую одежду. Юнги говорил сквозь зубы и почему-то слишком агрессивно. Он почему-то даже был рад, что парень был сейчас здесь, но эта радость уходила на второй план, уступая место какой-то всё-таки странной злости, причину которой он в корне не понимал. — Пошли, меня такси уже заждалось, наверное, — вздохнув, Мин медленно направился к жёлтой машине, изредка поворачиваясь в бок проверить, следует ли за ним Чон. А Чонгук следовал. Еле передвигал ногами, все силы прикладывал, чтобы поспевать и не стучать зубами, и едва заметно улыбался, утыкаясь носом в шарф. Он пах Юнги.