Хищник выходит на охоту
3 ноября 2019 г. в 23:12
Юнги слишком нервничал, но Чон не мог его судить. Парень не был в силах представить, сколько мыслей сейчас бушевало в крашеной голове. Чонгук крепче сжал руль и с волнением посмотрел на старшего.
— Мы приехали, — повторяет во второй раз и чувствует, как сжимается сердце, когда Мин слегка дёргается. Хотелось бросить всё и вернуться домой, закутать Юнги в плед и спрятать от всего на свете. Но он пообещал, что не сделает ничего подобного, даже если старший сам попросит.
— Как ты? — бережно положив ладонь на чужое плечо, вновь обращается к парню и в ответ получает напуганный взгляд, через секунду становящийся куда более сдержанным.
— Так, будто сейчас коньки отброшу, — усмехнувшись, Юнги всё же берёт себя в руки. Сделав глубокий вдох, он слегка улыбается и перехватывает чонову ладонь. — Ну, я пошёл? — задав вопрос более для себя, Мин быстро покинул машину, пока вся уверенность вновь не испарилась.
На улице было холодно. Удивительно, но парень заметил это только сейчас. Небольшие замёрзшие лужицы хрустели под ногами, немного успокаивая. Огромная серая стена, казалось, собиралась раздавить моральный устой каждого, кто преодолеет её. Однако Юнги оставался отрешённо спокоен — он здесь лишь гость и к его огромному счастью, недолгий. Длительная процедура досмотра, проверки документов и сопровождающий всё это отвратительный затхлый запах поглотили все мысли, и Мин медленно начал чувствовал непреодолимое желание бросить эту глупую затею и сбежать. Удача была на его стороне — всё закончилось прежде, чем сдали нервы.
Юнги находился в здании тюрьмы и увлечённо рассматривал сцепленные в замок руки. Холод распространялся по телу, поднимался с самого низа, добирался уже до самой макушки и знатно бодрил мозг, заставляя его лихорадочно выбрасывать самые различные мысли. Страх. Именно он был причиной такое сумбурности эмоций и желаний. Этот зверь гортанно рычал из тёмного угла из-за спины. Ещё немного, и он подкрадётся совсем близко, будет готов для смертельного прыжка на свою добычу. Ещё немного, и он вцепится огромными клыками в худую шею, пронзая насквозь, окрашивая свою отвратительную пасть в алый цвет. Юнги слышал, как цокают омерзительные когти о бетонный пол. Дыхание сбилось, стало отрывистым, глубоким, мелкая дрожь прошлась по всему телу в тот момент, когда тёплое дыхание зверя опалило затылок. «Сейчас», — Юнги невольно зажмурился, готовясь ощутить адскую боль от укуса.
— У вас час, — чужой громкий голос удивляет. Подняв взгляд и уставившись на дверь, Юнги слегка кивает надзирателю и жадно изучает взглядом мужчину, чьи руки закованы в наручники.
Грохот железной двери и шаги мужчины гулким эхом отдавались в голове, скрип отодвигающегося стула — всё было слишком уж громким для привыкших к тишине ушей. Волнение куда-то делось, как и все слова. Юнги молча наблюдал за отцом, не веря, что это действительно он сидит напротив. Исхудавшее лицо, седина, обрамляющая, кажется, все волосы — парень с трудом различал тёмные пряди, и глаза, такие безжизненные, пустые и очень уставшие. «Прямо как у матери», — Мин слегка дёрнулся, когда данная мысль слишком громко прозвучала в голове. Страх отступил, оставляя место любопытству — Юнги не терпелось узнать, чем закончится эта встреча.
— Ты так вырос, — мужчина тепло улыбается, но слова произносит будто с трудом. Всё это время он жадно осматривал сына, стараясь запечатлеть каждую незначительную деталь. Ему нравилось, как выглядел Юнги — красивый, с уверенным ясным взглядом и прямой осанкой. Он больше не был тем оборванцем-подростком. Правда до сих пор сохранилась чрезмерная худоба. Но мужчина успокаивал себя мыслью, что Юнги всегда был таким. Мистер Мин очень боялся, что после произошедшего его сын сломается, но видя в новостях, как у него идут дела, как он занимается любимым делом, не мог не испытывать гордость. Последний раз мужчина видел его в зале суда почти десять лет назад, безжизненного школьника, прикованного к коляске и потерявшего всё в мгновение ока. Сейчас же напротив сидел весьма успешный молодой человек в классическом костюме и тяжёлым взглядом. Родной, но донельзя чужой.
— Ты тоже изменился, отец, — Юнги не заметил, как это обращение слетело с губ. Он не хотел, вышло машинально. Спрятав руки под стол, он крепко сжал пальцы и откинулся на спинку стула, изо всех сил стараясь не выдавать своего реального состояния.
— Я был удивлён, что ты захотел встретиться. В конце концов столько времени прошло.
Молчание в ответ. Юнги внимательно наблюдал за чужим лицом, на котором не было ни намёка хоть на какую-то эмоцию. Словно все они сгорели, пропали в миг.
— Не пойми неправильно, я не виню тебя. Просто думал, что хоть раз придёшь, захочешь узнать причину.
— А ты бы сказал? — перебив, парень с вызовом в голосе процедил сквозь стиснутые зубы. Всё шло коту под хвост — он начинал нервничать.
— Нет, — лаконичный ответ подливал масло в разгорающийся огонь.
— Так и знал.
Вновь тишина воцарилась в помещении. Юнги слышал противное жужжание мухи. Откуда она только здесь, в такое-то время года?
— Ты очень похож на мать, она так же злилась, — с тёплой улыбкой произнёс мужчина.
— Замолчи, — слегка опешив, Юнги сжал кулаки, скалясь. — Не упоминай её.
— Как скажешь, — лёгкий кивок, словно мужчина прекрасно понимал его чувства. — Думал, ты уже отпустил её.
— Ты испытываешь хоть что-то? Хоть каплю раскаивания, сожаления? Ведёшь себя так, будто мы просто поссорились в последнюю встречу, а не…
— Я убил твою мать и стал причиной твоих страданий? — голос мужчины оставался спокойным. Это злило. Злило так же, как и всегда — сколько Юнги себя помнил, этот человек каждый раз вёл себя подобным образом. Хладнокровный, уверенный, слишком сдержанный и прямолинейный. Бесит.
— Не думаю, что ты хочешь знать ответ — чтобы я не сказал, тебя бы не устроило услышанное. Не буду врать, я рад тебя видеть, но не понимаю, почему вдруг решил прийти. Мне казалось, у тебя новая жизнь. Так скажи мне, сынок, какова причина твоего визита впервые за всё это время?
— Почему вдруг ты подал на досрочное?
Мин несколько секунд удивлённо смотрел на сына, после резко заливаясь смехом, обрывистым, разрывающим всё внутри Юнги.
— А ты бы не хотел? — успокоившись, он в миг поник, устремляя взгляд в стол. — Я не хочу сдохнуть здесь. Твой старик хочет загнуться где-нибудь в старой квартире на окраине города, хочет сделать это на свободе, а не за чёртовой решёткой.
— Мне казалось, в твои планы не входило подыхать так скоро.
— Как грубо. В мои планы не входило многое, — устремив взгляд в чужие глаза, мужчина произнёс более серьёзно.
Юнги чувствовал, как сжалось помещение. Он будто находился в стеклянной коробке, стенки которой с каждой секундой давили всё больше. Страх. Хищник вновь вернулся, был слишком близко, готовился напасть, только теперь он сидел напротив, больше не прятался за спиной. Уверенно смотрел своими безжизненными глазами.
— Я сожалею. Ненавижу себя за то, что ты пострадал по моей вине. Стараясь защитить, чуть не погубил самое дорогое, что у меня было. Но если бы та ситуация повторилась, я не поступил бы иначе. Я любил и всегда буду любить её, но без промедлений поставлю твою жизнь выше наших с ней.
Юнги чувствовал, как кровь начинала закипать. Раскалённое железо текло по венам, туманило разум и дурманило. Парень не понимал, что им манипулируют, и с радостью шёл на поводу. Словно щенок бежал с высунутым языком за новой игрушкой. Дыхание вновь сбилось, стало частым, глубоким, обжигающим лёгкие.
— Я рад видеть, кем ты стал. Благодарен, что ты выстоял, пережил этот жизненный урок…
— «Жизненный урок»? — шёпот слетел с губ, Юнги вторил услышанное с каждым разом обретая большую громкость, безумие. Он перестал слышать — звуки доносились сквозь какую–то толщу. Он не заметил, как сорвался на крик. — Жизненный урок?!
Со скрипом отодвинутый стул грохнулся на пол, Юнги в пару шагов добрался до ошарашенного такой реакцией мужчины и схватил его за грудки. Парень был на голову ниже, однако это не мешало ему заставить отца подняться на цыпочки. Безумная ярость плескалась в ещё недавно ясном взгляде, поражая каждую клеточку тела.
— Что это, твою мать, за жизненный урок, который стоял столького? Да ты хоть знаешь, через что я прошёл из–за тебя?! Всё это время ты спокойно жил в сраной камере, сытый с крышей над головой и сраными прогулками дважды в день. Ты не был подростком–инвалидом, который не в состоянии сделать что–то сам. Ты не пытался собрать себя по кусочкам, надеясь, что твой папаша захочет уничтожить твою физическую оболочку в добавок к моральной. Не щемился по углам, видя в темноте комнаты родителей, дерущихся насмерть. Так скажи мне, нахуя этот урок вообще был мне нужен?
— Юнги… — мужчина произнёс на выдохе удивлённо, даже жалобно (Юнги ненавидел себя за то, что ему так показалось). Этот разговор должен был рано или поздно состояться, парень должен был высказаться, только вот… Боль, отчаяние, ненависть, предательство, разочарование — эмоции, друг за другом появляющиеся во взгляде, ранили больше, чем мужчина мог представить. Хотелось обнять это хрупкое на вид тело и безостановочно молить о прощении. Только это ничего не изменит.
Смотреть в глаза стыдно, а ещё больно настолько, что всё давным–давно умершее ныть внутри начинало. Мужчина опустил взгляд, хотел увести его куда–нибудь в сторону, но не успел.
— Что это?! — перехватив чужие запястья, надломлено спрашивает, уставившись на старые, давно зажившие шрамы. — Юнги, я спрашиваю, что это?! — ярость смешалась с отчаяньем, а мольба в голосе раздражала.
— Пытался покончить с собой, представляешь? Удивительно, неправда ли? — огрызнулся Мин с садистским удовольствием наблюдая за чужой реакцией. — Но не надейся, это в прошлом. У меня есть причина жить, и я ни за что не позволю тебе выйти. Даже не мечтай.
Глаза в глаза, оба смотрели так пристально, что отвести взгляд означало бы проигрыш. Юнги не собирался сдаваться, поэтому победно ухмыльнулся, когда отец прикрыл глаза. Резким движением освободив руки из чужой слабой хватки, парень, напоследок осмотрев мужчину, молча покинул комнату.
Он не даст ему выйти.