И все-таки Майкл

      На самом деле, это был не Лондонский университет, а одно из его подразделений — Королевская академия драматического искусства. Та самая, среди выпускников которой числятся сэр Майкл Кейн и сэр Артур Джон Гилгуд, хотя современные студенты наверняка гораздо больше гордятся тем, что в их институте учились будущие Боромир и Северус Снейп.       Фассбендер был у нас «приглашенной звездой»: он приходил раз в неделю и читал бакалаврам-первокурсникам маркетинг — дополнительный курс для общего развития, обязательный к посещению. Правда, подавал он его очень интересно, разбирая каждую новую тему на реальных примерах, так что в итоге мы получили вполне полезный курс лекций по продвижению фильма или спектакля.       Фассбендер был крут. Слушать его можно было часами.       Но главное — он был горяч.       Нет, западать на преподавателей совершенно нормально, все через это проходили, но тут судьба была к нам как-то особенно беспощадна. Первые две-три недели в группе только и разговоров было, что о Фассбендере. О Фассбендере и его глазах. Скулах. Плечах. Пальцах. Тембре голоса. Манере говорить. Улыбке. И о заднице, конечно же, куда без нее.       Признаюсь, я тоже поддался его очарованию — наверное, еще на первой лекции, когда Майкл, записав что-то на доске, резко обернулся к аудитории, и в этом движении было столько изящества, жизни и красоты, сколько не было, пожалуй, во всем отчетном спектакле наших выпускников с отделения драмы.       Ну а потом они придумали эту фигню под названием «Кто переспит с Фассбендером».       Последней парой в тот день была английская литература, и минут за двадцать до ее окончания по рукам зашелестела записка. Клочок бумаги дошел до меня, и я узнал почерк Мелани, нашей старосты — крупной черноволосой девицы, мечтающей стать «новой Анджелиной Джоли».       «После пары не уходим. Есть дело, касающееся мистера Ф.».       Я передал записку дальше и огляделся: в аудитории нарастало оживление, легкие смешки мешались с тихими шепотками, и лектора уже почти никто не слушал. После пары несколько студентов ушли, а остальные сгрудились вокруг стола Мелани и загалдели. Я подхватил сумку и тоже подошел поближе.       — Так, правил всего два, и они предельно простые, — Мелани что-то размашисто писала на листе бумаги. — Первое: соблазнить мистера Фассбендера. Второе: обеспечить доказательства. Это может быть видео или аудиозапись, на худой конец — любовная записка из серии «Спасибо за чудесную ночь», написанная его рукой.       — А как насчет нижнего белья? — спросил Том.       — Нижнее белье не прокатит, — отчеканила Мелани. — Во-первых, вы никак не докажете, что оно принадлежит именно Фассбендеру, а во-вторых, откуда нам знать — может вы его просто сперли у него из шкафа?       Все закивали, сраженные ее логикой.       — Итак, осталось самое главное, — Мелани прикусила кончик карандаша. — Приз. Что получит победитель нашей секс-гонки?       — Вечный почет и уважение! — рявкнул Алекс.       — Нет, должно быть что-то еще...       — А секс с Фассбендером сам по себе не приз? — спросил я.       — Ха, мужик, мне нравится твой настрой, — Том хлопнул меня по плечу так сильно, что у меня едва не слетели очки. — Ты на полпути к победе!       Я покраснел, и они дружно заржали.       Да, стоило, наверное, сказать сразу: в нашей группе я считался главным ботаником — носил очки и черное приталенное пальто «с претензией» (мерз в нем жутко!), делал вид, что обожаю творчество Жана Кокто и Франсуа Озона, и даже участвовал в межвузовской интеллектуальной игре, где занял почетное третье место.       Ага, сам удивляюсь.       — Можно собрать призовой фонд, — предложил Алекс. — По пятерке с каждого участника. Победитель забирает все.       — Мне нравится! — Мелани оживилась. — Можно даже по десятке. Ну, чтоб интереснее было.       — А сколько будет участников?       — Хороший вопрос! Кто готов соблазнить Фассбендера? — она обвела аудиторию нетерпеливым взглядом. — Давайте, не стесняйтесь!       — Если мы все будем к нему приставать, он точно что-то заподозрит и откажется от этого курса.       — Тоже верно, — Мелани задумалась. — Хорошо, тогда договоримся так. Я создам группу в Фейсбуке. Секретную, разумеется. Разошлю всем вам приглашения. И завтра до обеда вы должны определиться: участвуете ли в игре или остаетесь наблюдателем. Приз — деньги. Ну, и от меня лично бутылка хорошего виски. Всем ясно?       На выходе из аудитории меня догнал Том.       — Ты будешь участвовать? — спросил он.       Я пожал плечами.       — Да ну его. Глупости какие-то. Думаешь, хоть кто-то сможет соблазнить преподавателя?       — А почему нет? У тебя вот шансы очень даже велики, — Том покосился на меня и издал странный смешок.       — Это еще почему?       — Говорят, Фассбендеру нравятся мальчики.       — Да? А я слышал, что девочки, — я очень надеялся, что голос меня не выдаст. — И не первокурсницы, а такие, знаешь... более взрослые женщины.       — Фигня это все, — отмахнулся Том. — Я тебе точно говорю: мальчики. Питер с третьего курса как-то застукал его в магазине с каким-то парнем. На вид — типичный студент. Так что дерзай.       Я помолчал, переваривая услышанное.       — А ты сам? Не хочешь попробовать?       — Я-то? — Том задумался на секунду. — Не-а, вот я точно не того... не смогу, короче, себя пересилить. Хотя это было бы прикольно, не спорю.       Мы вышли из здания. Уже стемнело, и на Гауэр-стрит зажглись рождественские огни: до праздника оставались считанные дни. Я повертел головой, пытаясь отыскать среди припаркованных автомобилей знакомый синий «Фольксваген».       — Тебе куда? — спросил Том, вытаскивая из кармана сигареты и зажигалку.       — Меня ждут, — я махнул рукой в сторону Торрингтон-плейс. — Увидимся завтра.       «Фольксваген» в итоге нашелся метрах в двадцати от входа в академию. Я открыл переднюю дверцу, убедившись перед этим, что Том меня не видит, и плюхнулся на место пассажира.       — Привет, — Майкл потянулся ко мне и коротко поцеловал. Губы у него были холодные. — Ты сегодня долго.       — Ага, — я пристегнулся. — Ты не представляешь, что придумали эти придурки!       «Фольксваген» тронулся, еле-еле вклинившись в плотный, почти неподвижный поток на узкой Гауэр-стрит. Майкл протянул руку и включил магнитолу.       — Короче, наши решили тебя соблазнить, — сказал я. — На скорость.       Майкл приподнял брови. Ждать от него более бурной реакции было бесполезно.       — Как это? — спросил он.       — Называется «Кто переспит с Фассбендером». Чтобы победить, надо не просто первым оказаться в твоей постели, но и доказать это с помощью видео. Или аудио.       — И что достанется победителю?       — Бутылка виски и деньги.       Он присвистнул.       — Приятно слышать, что студенты так высоко меня ценят, — он свернул, и автомобиль заскользил между солидных особняков Фицровии. — Ну а ты?       — Что я?       — Тоже участвуешь?       — Нет конечно! — я фыркнул. — Тем более что я вроде как уже победил, разве нет?       — А как же награда? — хмыкнул он. — Виски всегда в хозяйстве пригодится.       — Нет, если ты настаиваешь, то я мог бы найти камеру, установить ее у твоей постели...       — Звучит заманчиво, — в его голосе прорезались хрипловатые нотки. — Я еще ни разу не участвовал в съемке хоум-видео.       — Да ладно тебе! — я пихнул его в плечо. — Смотри, я ведь и правда однажды приду с камерой.       — Приходи, — он быстро глянул на меня. — Я хоть посмотрю, чему вас там учат в этой вашей актерской академии. А потом, лет через десять, когда ты станешь знаменитым и возьмешь «Оскар», я продам это видео Пятому каналу и обеспечу себе безбедную старость. Представляешь, какие будут заголовки про «первый фильм Джеймса Макэвоя»?       — Плохая реклама — тоже реклама, — проворчал я.       Майкл притормозил возле продуктового магазинчика, куда мы часто заходили перед тем, как идти к нему домой, и я кое-что вспомнил.       — Слушай, нас, кажется, видели тут вместе, — сказал я. — Какой-то третьекурсник.       Фассбендер наморщил лоб.       — Если, конечно, у тебя нет других студентов, которых ты водишь по магазинам, — добавил я быстро.       — Честное слово, у меня только ты, — Майкл посмотрел на меня, и взгляд его был безмятежен. — Но если ты боишься, что о нас узнают твои друзья, я схожу один.       — Друзья-то ладно, — я отвел глаза. — Лишь бы в руководстве не просекли, что ты спишь со студентом.       — Все будет нормально, не переживай, — он дотронулся до моего плеча. — Тебе что-нибудь купить?       —Не-а, у меня с собой сникерс и кола, не успел перекусить между лекциями.       — Окей, — он выбрался наружу, захлопнул за собой дверцу и зашагал к магазинчику. Я смотрел ему вслед; по лобовому стеклу искрящимися ручейками стекал подтаявший снег.       ***       Ну да, я не просто переспал с Фассбендером на первом курсе. Мы с ним вроде как... трахались постоянно.       Все случилось очень быстро. Чтобы оплачивать обучение в академии, я брался за любую работу — от мытья полов в кафешках по ночам до раздачи листовок возле метро. Правда, больше всего мне нравилось проводить дегустации в супермаркетах: можно было до отвала наесться свежайшими образцами сыра, или хлеба, или масла (тут уж как повезет) и заработать за день фунтов десять, а то и пятнадцать...       Но чаще всего, увы, приходилось раздавать листовки.       В тот раз я не стал далеко ходить и устроился прямо на ближайшем к зданию академии перекрестке. С собой у меня было штук пятьсот скидочных купонов в какое-то тайм-кафе, и я рассчитывал, что собратья-студенты расхватают их достаточно быстро. Но вот чего я не учел — так это зловредной октябрьской погоды. Когда Фассбендер вышел из академии, я уже не чувствовал ни ног, ни ушей и старательно кутался в шарф. Купонов оставалось еще на полчаса, а я только и мечтал, что о горячем чае.       Майкл шел прямо на меня, и я протянул ему купон:       — Здрасьте, мистер Фассбендер, — сказал я, стуча зубами.       Он машинально взял листовку, сделал еще пару шагов и обернулся.       — Джеймс? — спросил он.       Он что, помнит, как меня зовут?       — Да, — ответил я и шмыгнул носом. Ей-богу, не специально!       Майкл нахмурился:       — Джеймс, шли бы вы домой, — сказал он.       В голосе его мне послышалась брезгливость, и я моментально ощетинился:       — А вам-то что за дело?       — Не хочу, чтобы вы пропускали мои лекции из-за того, что заболеете.       — Не переживайте, ничего я не буду пропускать, — я отвернулся.       — С соплями и кашлем вы мне тем более не нужны, — отрезал он.       — Если я вот это, — я показал ему пачку купонов, — не раздам сегодня, мне не заплатят.       Фассбендер нахмурился, перевел взгляд на листовки и вдруг выхватил их у меня из рук.       — Видите вон ту машину? — спросил он, пока я ошарашено хлопал глазами. — Садитесь и ждите меня там. Печку включить сумеете?       Он сунул мне в ладонь ключ, и я кивнул.       — Ну и отлично, — он отвернулся и тут же всучил сразу пять купонов какой-то девичьей компании.       Справился Майкл за пятнадцать минут — я засекал. Отдал последнюю листовку женщине с собачкой, ослепительно ей улыбнулся и направился к машине.       — Куда тебя отвезти? — спросил он, пристегиваясь.       На секунду у меня мелькнула мысль, что это неправильно, и я должен немедленно выйти вон, потому что... ну сколько можно пользоваться добротой преподавателя, который и так оказал мне огромнейшую услугу? Но в машине было тепло, и ноги гудели от усталости, а квартира, которую мы с приятелями делили на четверых, была в десятке кварталов отсюда.       И я назвал Фассбендеру свой адрес.       По дороге мы не разговаривали, лишь пару раз на перекрестках он уточнил, куда именно свернуть.       — Давайте я вам хотя бы кофе куплю, — сказал я, когда Майкл притормозил возле моего дома. — В знак благодарности.       — Потом как-нибудь, — он сухо улыбнулся, и я, мигом заткнувшись, выбрался из машины. Хлопнула дверца, мигнули фары — то ли на прощание, то ли просто подчиняясь правилам дорожного движения, не знаю, — и через полминуты его «Фольксваген» растворился в потоке других авто.       На следующее утро я пробрался в аудиторию, где Фассбендер должен был читать лекцию, и, не обращая внимания на удивленные взгляды первокурсников, оставил на преподавательском столе стаканчик с двойным латте.       ***       А еще через две недели я набрался храбрости и после очередной лекции подошел к Фассбендеру с заранее заготовленным вопросом. Ответ на него Майкл дал более чем развернутый, а его обсуждение в итоге превратилось в оживленный спор. Из аудитории мы переместились в коридор (уборщица была очень настойчива), потом — в холл первого этажа, и, наконец, на улицу. В Лондоне до сих пор было не по-октябрьски холодно, и Фассбендер предложил зайти в какое-нибудь заведение поблизости. Я знал только закусочную «Баблдогз» на Шарлотт-стрит, где подавали невероятно вкусные хот-доги по семь фунтов, и повел его туда. Мы заказали чай, потом кофе, и Майкл заляпал свой галстук соусом, и мы проговорили, наверное, еще часа два. Выяснилось, что Фассбендер обожает трилогию «Назад в будущее», и Терри Прачетта, и Индиану Джонса, и я, конечно, не мог не подколоть его, назвав «профессором», и были даже тупые шуточки про хлыст, а Майкл закатывал глаза и все порывался объяснить, что никакой он пока не профессор, и вообще...       Потом мы снова оказались на улице, и Фассбендер сказал:       — У меня дома есть виски. Будешь?       Мы вернулись к зданию академии, сели в «Фольксваген», и на очередном светофоре Майкл сделал нечто одновременно жуткое и восхитительное — положил свою ладонь мне на бедро.       Я замер, как какой-то долбаный кролик. Смотрел прямо перед собой, не видя ничего, и, кажется, даже дышать перестал. Лицо заливало жаром. Чужая рука потяжелела, сдвинулась на пару сантиметров, и в ответ на это мой член предательски дернулся и уперся в ткань белья. Пальцы Майкла снова пришли в движение, подобрались к самой ширинке, принялись поглаживать, и я чуть не сдох, но сдержался. Покосился на Фассбендера — тот невозмутимо крутил руль свободной рукой, поглядывая на знаки и притормаживая на поворотах. Переключая передачи, он убирал ладонь, но тут же возвращал ее обратно.       Как мы добрались до его квартиры — не помню, хоть убей.       Мы были вместе почти весь учебный год, но дальше секса не заходили — по обоюдному молчаливому согласию. Я не знал, где и с кем Фассбендер проводит выходные, не рассказывал о нем даже самым близким друзьям и вообще — очень старался жить одним днем, не загадывая, что будет после окончания курса по маркетингу.       ***       Когда в Фейсбуке пришло уведомление, что я присоединился к секретной группе «Соблазни мистера Ф.», я на пару мгновений завис над экраном смартфона, но потом решительно вышел сначала из группы, а потом и из приложения. Все равно у них ничего не получится, думал я, наблюдая исподтишка за тем, как ведут себя мои одногруппники на лекциях Майкла. Ничегошеньки. Зря стараются, все зря — и короткие юбки, и глубокие декольте, и «дополнительные занятия» по вечерам, и шуточки, и смешки, и намеки, и вообще вся эта уебищная кутерьма с нулевым КПД... Я просто ждал, когда их отпустит. И их почти отпустило — весной на горизонте замаячили просмотры, итоговые работы и экзамены, и тема с Фассбендером отошла на второй план.       Я расслабился, а зря.       Была суббота, конец марта. Из переулков выползали сумерки, на перекрестках зажигались фонари, но небо еще горело бледным голубым огнем над кронами деревьев и крышами домов. Мне до смерти хотелось кофе, но у Майкла был только чай, и даже без молока, а у меня как раз были деньги, и я предложил дойти до ближайшей кофейни и купить два стаканчика капучино на вынос. Фассбендер поломался (ему нужно было проверить какие-то работы к завтрашнему утру), но согласился.       В кофейне оказалось пусто, а на улице — холодно, и мы решили, что вполне можем ненадолго остаться тут. Пили кофе, Майкл рассказывал что-то забавное, и я смеялся, как дурак, а потом зачем-то полез целоваться. Ну сами посудите — кафе, вечер, весна, и угловой столик с диванчиком, и какая-то тоскливая и нежная музыка, льющаяся из динамиков: ситуация требовала поцелуя, и я ей его обеспечил.       На следующий день на сайте академии, на главной странице, появились две фотографии: тот самый поцелуй на первой, а на второй, чтоб уж точно ни у кого не осталось никаких сомнений, — мы с Майклом, выходящие из кофейни чуть ли не в обнимку. Фотки достаточно быстро убрали, на главной вывесили объявление о хакерской атаке, но копии снимков разлетелись с какой-то нечеловеческой скоростью, и к обеденному перерыву дня о нас знали все — от первокурсников до руководства академии.       Вечером, после занятий, Мелани поймала меня в закутке у гардероба, сунула прямо в руки ноль семь «Джеймесона». Я несколько секунд тупо смотрел на бутылку, не понимая, что к чему, а потом допер наконец-то и аж задохнулся от ярости.       — Убери! — захрипел я, пытаясь затолкать виски куда-то ей в сумку. — Иди на хуй!       — Ты извини, — ответила она виновато. — Я ж не знала. Думала, развлечемся, на лекциях хоть интереснее станет.       — Кто сделал фотки? — спросил я.       — Том вас засек, случайно. Шел мимо, увидел тебя, хотел зайти, но потом разглядел Фассбендера. Камера на смартфоне у него хорошая, а окна в кафе стеклянные, вот и... Том дебил, конечно, — никому ничего не сказал, и вместо того, чтобы кинуть их в группу, зачем-то выложил на сайт. Я потом уже вспомнила, что у него брат на программиста учится. Наверное, он и взломал...       Мелани помолчала, а потом внезапно положила руку мне на плечо.       — Ты не переживай, тебе уже восемнадцать, никого не ебет, с кем ты там встречаешься. Все обойдется.       Я отпихнул ее и выбежал на улицу. Знакомого синего «Фольксвагена» нигде не было.       На следующее утро Майкл прислал смс:       «Поздравляю с победой».       Я тут же перезвонил, но его телефон был выключен.