Я тебя ненавижу

Весна 1996 года На площадь Гриммо повернула симпатичная рыжеволосая студентка. Тугие длинные косы отливали медью в лучах едва поднявшегося над Лондоном солнца. Лёгкое цветастое платье теребил прохладный ветер, выставляя на всеобщее обозрение стройные ноги. Пара мужчин наверняка заработали растяжение мышц шеи, пытаясь рассмотреть прекрасную незнакомку повнимательнее. А она, кажется, не замечала такого к себе отношения: взгляд синих глаз, цвета морской глубины, скользил по домам на площади, по тротуарам, прыгал в салоны стоявших на парковке автомобилей и бесцеремонно вторгался под надвинутые на лоб кепки и шляпы. Пухлые губы были плотно сомкнуты и не давали любителям стройных ног и летящих платьев ни шанса на улыбку. Эта юная солнечная девчонка выглядела более беспечной, чем была на самом деле. На углу площади и Мерритт-стрит был небольшой парк, вечно сырой из-за раскидистых ветвей с густой листвой. На одну из скамеек, спрятанных в тени влажных со вчерашнего дождливого вечера деревьев, опустилась рыжеволосая девушка, поставив рядом пакет, полный продуктов из супермаркета. – Чёртовы веснушки! – тихо выругалась Беллатриса, осматривая тыльную сторону ладони. На руке и правда рассыпалась целая горсть коричневых пятнышек. Девушка вытащила из пакета книжку в мягкой обложке и, открыв её в заложенном месте, начала читать. Впрочем, взгляд её всё время соскакивал со страниц из дешёвой бумаги и принимался летать по площади. В итоге за пятнадцать минут девушка не продвинулась в своём чтении ни на йоту. Она уже собиралась покидать скамейку, когда в парк влетела огромная чёрная собака. Глаза Беллатрисы сверкнули ослепительной синевой, и пёс будто бы это заметил. Правда, может, дело было в том, что она оказалась единственной посетительницей этого места ранним воскресным утром. Широко раскрыв пасть и размахивая хвостом, он помчался к девушке. – Здравствуй, мой хороший, – она улыбнулась, опускаясь на корточки, чтобы потрепать собаку за ухом. Мужчина, проходивший мимо парка, остановился, наблюдая за тем, как лёгкая ткань платья ползёт вверх по бёдрам, открывая взору гладкую белую кожу. Пёс вертелся вокруг своей оси, при каждом повороте тыкая носом то в ладонь девушки, то в пакет. – Ты хочешь чего-то вкусного? – игриво спросила она. – Пойдём со мной. Я тебя угощу. «Он или не он? – вертелось в её голове. – Ладно, если что, просто покормлю бездомную собаку. Хуже не будет». Пёс действительно увязался за девушкой, которая в подтверждение своих слов вытащила из пакета упаковку собачьего корма. «Интересно, на что он рассчитывает, если это действительно он? – размышляла Беллатриса. – Прийти к симпатичной девочке, превратиться в престарелого обольстителя и трахнуть её на её же диване, в её квартире?» Девушка ещё раз потрясла кормом перед носом собаки и увлекла её в узенький переулок. Беллатриса Лестрейндж с недавних пор звалась Лили Полсен и снимала небольшую, но уютную квартиру неподалёку от центра. Она пешком ходила в супермаркет, иногда даже появлялась на университетских лекциях, готовила себе обеды и ужины и преданно ждала возвращения Тёмного Лорда, а пока развлекала себя тем, что пыталась выследить кузена, специально для этого продлевая свои маршруты прогулок. Повезло ли ей в этот раз? Проскочив в крошечную кухню, девушка отбросила длинные косы назад и, вытянувшись во весь рост, сняла с верхней полки металлическую миску. – Ну что, ты готов обедать? – спросила она игриво. – Само собой, Беллатриса. В дверном проёме, сложив руки на груди, стоял Сириус Блэк собственной персоной. На мгновение женщина даже растерялась. – Думала, не узнаю? – он ухмыльнулся и неуместно грациозно опустился на дешёвый стул. – Здесь можно курить? Беллатриса не успела ответить до того, как он сделал первую затяжку. – Думала, я поведусь на этот идиотский маскарад? – спросил он, то исчезая за сизым дымом, то вновь появляясь. – Ты, конечно, выбрала очень симпатичный образ. Будь ты действительно такой, уже бы скакала на мне, как конь по американским прериям. – Не в этой жизни, братишка, – обретая себя, ответила она. – Будем считать, тот раз был в прошлой, да, – Сириус ехидно усмехнулся, а Беллатрису передёрнуло от воспоминаний. – Неприятно? – Отвратительно, – честно сказала слизеринка. – Ну и зачем я тебе? – он смял окурок в пепельнице, под которую приспособил неглубокую пиалу. – Хочешь поговорить? Или может, чем другим заняться? – Давно не виделись просто. – Ты хочешь меня убить, – констатировал Сириус без сомнений и страха. – Жаль, что тебя засекут по заклинаниям, так что ты всё равно не решишься. – Ради такого я готова и рискнуть. – Не думаю. Сириус поднялся на ноги, позволяя кузине осмотреть его. Теперь он выглядел в сотни раз лучше, чем во время их предыдущей встречи в подвале, и стал похож на того обольстительного парня, что затаскивал девушек в свою постель парой взглядов. Да, он несколько постарел: Азкабан оставляет следы. Неглубокие морщины швами от залатанных ран прорезали лоб, расходились лучиками в уголках глаз, белёсые шрамы виднелись на загоревшей коже. Но кое-что осталось прежним: его длинные тёмные волосы, на этот раз причёсанные, и живые глаза, светившиеся добром. – Не боишься, что я расскажу Ордену о том, кто ты и где прячешься? – Мёртвые обычно молчат. Беллатриса бросила короткий взгляд в забрызганное водой зеркало над раковиной, и отметила, что начала превращаться: в рыжих волосах появлялись каштановые пряди, глаза тоже меняли цвет, а юное тело становилось более тяжёлым, по-женски красивым. – У тебя грудь выскочит из этого лифчика, – с улыбкой отметил кузен. Беллатриса не могла не согласиться, но промолчала. – Так, значит, ты ничего не боишься, кузина? Сириус подошёл вплотную к Беллатрисе и с улыбкой посмотрел ей в глаза. «Он просто смеётся над тобой, – думала она, не решаясь отвести взгляд. – Впрочем, ты дура, если ожидала чего-то другого, это ж Блэк». Насмешливая, ехидная ухмылка на лице кузена раздражала её больше всего на свете. Желание прикончить его прямо здесь, на маленькой кухоньке съёмной квартиры казалось непреодолимым, вот только она сомневалась: стоит ли действительно это делать здесь и сейчас. – Слушай, Блэк, это ты всего боишься, а меня могут напугать считанные вещи. – Например, то, что было в прошлый раз, – резко бросил Сириус, полностью уверенный в своей правоте. И, Мерлин побери, он не ошибался. Беллатриса лишь недовольно сжала губы. – Или что, тебе понравилось? Он улыбнулся напоследок, удовлетворённый своей сокрушительной победой, и снова опустился на стул. – Ну так что? Ты меня притащила в свои хоромы, чтоб похвастаться? – Блэк, ты пёс, который шастает по улицам и питается на помойках. Жизнь и так тебя унизила, мне незачем делать это ещё раз. – Ты никогда не упускала такой шанс. На лице Беллатрисы – теперь это была она от макушки до пят – появилась малфоевская улыбка, а глаза засверкали в ярости и желании поиграть с ним в кошки-мышки. О, как давно она не чувствовала сладости словесных перепалок с Сириусом! Тем более что часто они заканчивались заклинанием Круцио, отправленным в спину Блэка. Беллатриса вспомнила его боль, его крики, его сжатые из последних сил кулаки и глупое невыносимое желание не сдаваться, которое ей никак не удавалось изжить в его хилом теле. – Ты будешь меня убивать или как? – чуть наклонив голову вбок, спросил Сириус. – Может, пора? Или сначала чаю попьём? Больше всего в кузене Беллатрису раздражала уверенность в её слабости, которую он даже не пытался скрывать. Сириус издевался над сестрой, вынуждая её выдернуть палочку из-под короткого платья и отправить позор семейства Блэк на тот свет одним заклинанием. Сил на этот простой и решительный шаг у неё почему-то действительно пока не находилось, а ведь всё время казалось: дайте ей Сириуса – и она без сомнений и сожалений прикончит его на месте. Реальность несколько отличалась от фантазий миссис Лестрейндж. – Не боишься, что я подсыплю тебе в чай отраву? – Беллатриса поставила чайник на огонь. – Авада или цианид? – Сириус поднял взгляд к потолку и почесал небритый подбородок. – Ты не поверишь, но я как-то разницы не вижу. Кстати, твоя фигура в этом платье выглядит лучше, чем та рыжеволосая тощая девчонка, которую ты убила. – Я тронута. – Мозгами. Да, я в курсе. Беллатриса всерьёз подумала о том, чтобы совершенно случайно опрокинуть на кузена полный чайник кипятка, желательно – прямо между ног, лишив его главной радости в жизни. – Ты пьёшь с сахаром? С молоком? Нет, Беллатриса вовсе не планировала изображать услужливую официантку, но чайная церемония позволяла ей выиграть время, оказавшееся необходимым для того, чтобы морально подготовиться к убийству кузена. – Без сахара и молока. Чашки из хрупкого фарфора с симпатичным цветочным орнаментом звякнули о блюдца. Кипяток окрасился в янтарный цвет, на поверхность всплыли чайные пакетики. – Благодарю за заботу, – процедил Сириус, придвигая себе чашку. Беллатриса опустилась на стул напротив кузена и смерила его недовольным взглядом. Само собой, ей стоило злиться на себя, но как же раздражало самодовольное выражение лица Сириуса! – В чем дело, Белл? – спросил он, делая маленький глоток обжигающего чая. – Ты привела меня в эту квартиру, чтобы просто выпить чайку с любимым кузеном? Бывшая слизеринка вздрогнула от его голоса – всё такого же, с привлекательной для всех девушек хрипотцой. И действительно, зачем она его позвала? Не поить же чаем и угощать печеньем? Она собиралась его убить, давным-давно уже собиралась, мечтала об этом, видела его бездыханное тело в самых сладких снах, а тут получалось, что избавиться от Сириуса не так-то просто. – Тебе не нравится чай? – Бывало и повкуснее. – Тогда… – Беллатриса попыталась придумать варианты времяпрепровождения для кузена, раз её чай пришёлся ему не по вкусу. – Тогда выметайся отсюда! Сириус переменился в лице. Он смотрел на сестру с удивлением и… огорчением? – Ты серьёзно? – спросил Блэк, потянувшись за новой сигаретой. – Ты искала меня среди сотен и тысяч бродячих собак в этом чёртовом Лондоне, а когда наконец-то нашла, просто отпускаешь, не нанеся ни единой травмы. Ну, если не считать этого отвратительного чая. Белл, да мне ж никто не поверит, что я зашёл к тебе в гости. Миссис Лестрейндж не отпускает пленников без своей метки. В очередной раз женщина признавала, что кузен прав. Молча, конечно, но признавала. Короткий колкий взгляд исподлобья, призванный дать понять Сириусу, что у неё просто на него куда более интересные планы, лишь убедил мужчину в бессилии Беллатрисы. – Ты не можешь, – протянул он с неприятной улыбкой на лице, торжествующей, злой. К счастью, его физиономию вновь заволокло табачным дымом. – Беллатриса Блэк не в состоянии прикончить ненавистного кузена, когда он такой беззащитный сидит у неё на кухне и попивает омерзительно дешёвый чай. В чём проблема, сестрица? Ты боишься, что тебя поймают? Вычислят и убьют? Ей и самой было интересно, что же не так. Она понимала: лёгкий взмах палочки, два коротких слова – и вместо Сириуса на стуле окажется бездыханное тело с остекленевшим взглядом, но рука не двигалась, будто мышцы после активной тренировки налились молочной кислотой. Кузен едва заметно улыбался, и Беллатриса вдруг вспомнила, как впивалась жадными поцелуями в эти губы. Он протянул руку, чтобы стряхнуть пепел, а память красочно рисовала его пальцы, сжимавшие её хрупкое тело до синяков, которые она из какого-то принципа не сводила заклинаниями. После той ночи она частенько стояла обнажённая перед зеркалом, рассматривая пятна, постепенно менявшие цвет с фиолетового на жёлтый от края к центру, царапины, оставленные на бёдрах и груди, губы, искусанные до крови. Ей доставляло извращённое удовольствие хранить на себе воспоминания о том взрыве страстной ненависти. Беллатриса надеялась, что эти кадры, навсегда оставшиеся на жёстком диске в её голове, помогут решительно прервать жизнь Сириуса, но схема дала сбой. Женщина дёрнула рукой, потянувшись за палочкой, но вместо этого схватила пульт от телевизора и включила новости. – Ну ничего ж себе! – Сириус выдохнул облачко дыма и потушил сигарету. – Миссис Лестрейндж, презирающая маглов, с поразительной лёгкостью управляется с бытовой техникой. – Не мешай смотреть новости, – процедила она. – Иначе я тебя прикончу. – А если мешать не буду, останусь жив? – Сириус бесхитростно провоцировал сестру. «Похоже на то». Вместо ответа Беллатриса нервно тряхнула головой. Каштановые кудри без следа седины резвыми волнами спустились по узкой спине, легли на полную грудь. Да, она была всё так же совершенно и безумно красива: хрупкая, стройная, изящная. На мгновение Сириус даже позавидовал её супругу, имеющему возможность наслаждаться этим безупречным телом каждый день. Упиваться им. – Из-за твоих дурацких сигарет дышать нечем, – сумбурно произнесла она, грациозно поднялась со стула и приоткрыла окно. Повернувшись, Беллатриса обнаружила перед собой расстёгнутую на груди рубашку и небритый подбородок. – А что будет, если я тебя убью? – с недобрыми интонациями спросил Сириус, и тут кузина заметила в его руке палочку. – Прямо сейчас. Хочешь выпить оборотного зелья, чтобы умереть в образе студентки-девственницы? – Она не девственница. Сириус усмехнулся. – Ролевые игры с Рудольфусом? – Отнюдь. Безмолвная и жестокая битва взглядов, полных отчаянной, нечеловеческой ненависти. Казалось, от напряжения побьётся вся посуда, огромная трещина разделит окно на две части, развалятся на кирпичики стены. И никто – никто не находил в себе сил на последнее заклинание. Может, умереть им было проще, чем убить. Беллатриса согнула ногу и медленно провела коленом вдоль бедра Сириуса. – Провокация? – шепнул мужчина ей в ухо. – Ты не боишься? – Изнасилуешь меня? – Да ты сама согласишься. Сириус грубо схватил её за плечи. Стройное тело оказалось зажатым между мужским естеством и подоконником. Тёплые ладони без труда проникли под лёгкое платье, скользнули по всё столь же привлекательным бёдрам, по животу, проползли под бюстгальтер, сжав мягкую грудь. Он снова наслаждался её телом, опять убеждаясь, что женщины – чудо. Он гладил нежную кожу, целовал тонкую шею, предвкушая, как вся она – вся Беллатриса будет его. Когда колено ударило точно между ног, бывший гриффиндорец едва не потерял сознание от боли. – Трахать на кухне будешь своих шлюшек, – прошипела Беллатриса. – До встречи. Женщина высвободилась из рук потерявшего концентрацию Сириуса. – То есть ты притащила меня сюда, чтобы довести до стояка, а потом кинуть? – ещё дрожащим от возбуждения голосом спросил Сириус. – Типа «наш девиз непобедим»? Беллатриса глубоко вздохнула. Нет, не стоит лгать, что происходившее на этой кухоньке ей было совершенно безразлично, но поддаваться низменным страстям, животным чувствам она вовсе не собиралась. Женщина осмотрела приходившего в себя Сириуса. От возбуждения взгляд его затуманился, на напряжённых крепких руках выступили вены, у самой кромки волос на лбу застыли капельки пота. Внизу живота Беллатрисы что-то вздрогнуло, сжалось, и по телу стало разливаться давным-давно позабытое тепло. – Не поделишься сигаретой? – неожиданно даже для себя спросила она, отметив, что голос осип. Сириус протянул кузине смятую в кармане джинсов пачку. Беллатрисе нравилось курить, поэтому сигареты себе она позволяла крайне редко. Нравилось, как тонкая струйка дыма выскальзывает из чуть приоткрытых губ. Нравился лёгкий запах табака, впитавшийся в одежду и волосы. Нравилось сминать в пепельнице фильтр, испачканный алой помадой. Женщина любила сидеть у открытого окна и приправлять воскресный утренний кофе невесомой тонкой сигаретой, но её реальность оказалась иной: Сириус, похоже, курил нечто недостойное не то что отпрыска древнего аристократического рода, но человека в принципе. После одной затяжки Беллатриса зашлась в приступе кашля. – Это что, Блэк? – спросила она, переводя дыхание. – Как такую гадость можно в рот брать? Губы Сириуса растянулись в улыбке, и Беллатриса поняла: сейчас он скажет что-то мерзкое и, по его мнению, смешное. – В твоём бывало и кое-что похуже. – Ни-ког-да, – процедила она, с каждым слогом выпуская на волю по клочку сизого дыма. – Руди не познал радость орального секса? Не познал. – Не твоё собачье дело. Беллатриса с трудом докурила сигарету, проигнорировав многозначительный взгляд Сириуса. – Как поживает твой Лорд? – спросил мужчина. – Тебя не касается. Он повернул ее левую руку. Метка была совсем светлой, почти сливалась с молочно-белой кожей. – Рано радуешься, Белла. – Лорд жив! И ты очень пожалеешь обо всем, что сделал. Я тебе обещаю. – Ты мне давно это обещаешь, – ответил он с усмешкой. Беллатриса резко повернула голову и взглянула в серые глаза, знакомые с раннего детства. Как и почти двадцать лет назад, в них рука об руку шли злость и ненависть, вот только с годами к ним присоединилось спокойствие. И надо сказать, раздражало это больше всего. Он опрокидывает меня на спину. Затылок сводит тупая боль от удара о камень. Запястья крепко сжаты, так что синяки гарантированы. Скотина! Тварь! Я пытаюсь вырваться изо всех сил, но этот парень, похоже, не такой хилый, как мне казалось… Я чувствую тепло её хрупкого тела. Лёгкий шифон – единственное препятствие на пути к тому, чего мне так хочется. Я готов просто спустить трусы и вколачиваться в неё до самого утра. И плевать на то, что это Беллатриса. Прикончу её потом… Он впивается поцелуем мне в шею, стопроцентно оставляя на память о себе засос. Только этого не хватало. Его борода щекочет кожу, но… есть в этом что-то вызывающе привлекательное… Она пытается вырваться, кричит, бьётся, и это заводит лишь больше. Мне хочется взять её, сломать, победить… Он на мгновение отвлекается, чтобы стянуть штаны, и я успеваю схватить его за горло. Нет, я не позволю ему… Её рука слабеет, едва я оказываюсь внутри. Мерлин, как же в ней горячо и приятно! Она ещё пытается вырваться, но скрывать наслаждение ей уже не удаётся… Я вижу его довольную улыбку и понимаю: он знает, что мне нравится. Нравится, как он держит мои руки прижатыми к полу, как он наваливается на меня всем телом, как жадно целует губы, прокусывая их до крови, а мне остаётся лишь отвечать тем же. И он двигается как отбойный молоток, словно девственник, дорвавшийся до обнажённой девушки. Да, пожалуйста, я умоляю тебя, не останавливайся… Она хватает меня за волосы. Я чувствую, как коготки рвут кожу на спине, и она такая горячая, страстная, дикая поддаётся мне. Я знаю: ей хорошо… Я громко кричу, чувствуя первые волны оргазма. Он протяжно стонет, стискивая зубы, и валится на меня. Всё тело ноет, но это лучшее, что случалось со мной в жизни… Внутри неё всё сжимается и вдруг начинает пульсировать. Из вспухших губ вырывается громкий стон – и я мгновенно кончаю. Нет, ни с кем мне не было так… ТАК… Они лишь пристально смотрели друг другу в глаза, прокручивая ту самую ночь в памяти, но будто бы проговаривали всё вслух. Они помнили. Помнили каждое мгновение, каждый поцелуй, каждый стон, каждый вздох, и хранили это в своих сердцах, чтобы однажды снова дать волю непонятным им самим и непризнанным чувствам. Беллатриса вырвала очередную сигарету из рук Сириуса и швырнула её в приоткрытое окно. Мужчина что-то возмущённо крикнул в ответ, но она заткнула ему рот поцелуем. Она не знала, зачем это делает, не понимала, почему он ей нужен, но не сомневалась: без Сириуса, без этой запретной близости ей не прожить. Беллатриса прижалась к кузену ещё крепче, позволяя ему решительно всё. Уговаривать Сириуса не пришлось. Так начинался второй раунд их безумства, пусть правила остались прежними. Как и пятнадцать лет назад они забыли обо всех запретах: ничего не существовало. Они вновь доставляли друг другу извращённое удовольствие, полное боли и страданий, и после совершенно не понимали, зачем эти глубокие, откровенные поцелуи, зачем прикосновения горячих ладоней к обнаженной коже, зачем запрокинутые головы и гортанные стоны. Неужели они не знали, что вновь совершают ошибку, о которой станут жалеть? Порой ошибаться так сладко, так приятно, что стоит оступиться. На изрезанной шрамами от заклятий спине Сириуса появлялись новые глубокие царапины, но он не чувствовал боли и лишь инстинктивно мстил, грубо вколачиваясь в непокорное тело, столь привлекательное в своём бессилии противостоять ему. Вывихнутые запястья, вырванные клоки каштановых волос, разбитые губы, сотни синяков и кровоподтёков – вот любовь, на которую они были способны, которую они творили, создавали, сплавляя свои тела воедино, спаивая их, словно детали электросхемы. И нет в мире большей любви, чем та, что зиждется на ненависти. Они очнулись на заляпанном кровью диване, хрипло дыша, всё ещё переплетая скользкие от пота, обессиленные тела. Отпустить друг друга они по-прежнему не могли. Сириус взглянул на кузину и осторожно вытер кровь с её разбитой губы. Беллатриса ответила на этот неожиданно нежный жест усмешкой. – Да мы долбанулись, Блэк. – В точку, Блэк. Лицо Беллатрисы перекосило от того, что он обратился к ней по фамилии, которую она за столько лет успела позабыть, перестала ассоциировать с собой. Брови взметнулись вверх, и царапина над правым глазом вновь начала кровоточить. – Ненавижу тебя, – отчётливо прошептала женщина. – Взаимно, родная – Сириус перехватил каплю крови, стекавшую в глаз Беллатрисы, поцеловал сестру в лоб и скрылся за входной дверью квартиры.