Любовью связаны, разобщены проклятьем

С первыми лучами солнца они все еще продолжали ломать комедию, бездарно притворяясь спящими. Знали, что оба не спят, и от этого тишина, висевшая в комнате на протяжении всей ночи, ощущалась оглушительной и тяжелой. Первым давления не выдержал Виктор. Резко сел — звонко прохрустели позвонки, затекшие за несколько часов в статичном положении, — и выглянул в замыленное разводами окно, высматривая погоду. На небе ни облачка, и кроны деревьев не танцуют в объятиях ветра. Горизонт чистый — значит, сегодня им должно повезти добраться без неприятностей. Сбоку испуганно дернулся Юри. Дернулся и тут же замер испуганным зайцем, стараясь сделать вид, что все еще не проснулся. — Ты не спишь, — констатировал Виктор сухо. Вместо того чтобы коснуться, привычно поприветствовать легким поцелуем в лоб, он поднялся и потянулся за штанами, быстро натягивая их на себя, а после вскальзывая в ботинки. Заправив рубаху и затянув пояс, он бросил: — Пойду попрошу нам что-нибудь на завтрак, — скрежетнул ключом и вышел из комнаты, оставляя Юри наедине с собой. Голова после бессонной ночи была тяжелая, а внутри будто что-то перегорело: не хотелось двигаться с места, одеваться и куда-то идти, и уж тем более не хотелось есть. Лежать бы вот так до скончания веков, в одиночестве, на жестковатой кровати с застиранными простынями, с лучами рассветного солнца, причудливо проецирующими разводы с грязного стекла на стены. Чтобы не пришлось разбираться с последствиями своего ночного помешательства. Не смотреть Виктору в глаза после того, как унизительно молил его о близости. После того, как ему бросили в лицо отказ. Возможно, это действительно было помешательство. До этого еще ни разу Юри не проявлял такой маниакальной настойчивости, они с Виктором ограничивались лишь невинными шутками с двойным дном и легким флиртом, а тут как свет клином сошелся. И Юри ведь понимал, что чувствовал Виктор, но все равно стоял на своем. Вставать с кровати пришлось едва ли не силком. Еле передвигая ноги, Юри дополз до своих вещей и вяло оделся, не следя за тем, что и как на себя натягивает. Плевать, просто к черту. Вернувшийся вскоре Виктор с подносом наперевес застал его стоящим у окна: опущенные плечи, пальцы, сжимающие предплечья, и низко склонившаяся голова — вот и весь он. Юри повернулся к нему, посмотрел больным взглядом, — в покрасневших глазах виднелись призрачные отблески слез, — но так ничего и не сказал. Завтракали в звенящей камерной тишине. Где-то за окном свиристели птицы, заливалась задорным лаем местная собака, барабанили по окнам потревоженные случайным ветром ставни на первом этаже, а их словно куполом накрыло: небольшая комнатка с закрытыми окном и дверью ощущалась замкнутым пространством без выхода и воздуха. Вот-вот — начнешь задыхаться и медленно, мучительно умирать. Кусок не лез в горло, но оба через силу запихивали в себя еще теплый хлеб с кусочками вяленого мяса, не чувствуя вкуса. Им нужны были силы для дальнейшей дороги. На выходе Виктор всучил Марте еще несколько монет, за завтрак и предоставленную возможность помыться. Она с премилой улыбкой попыталась отказаться от излишек, но затем вызвалась проводить их к дороге и показать направление кратчайшего пути до города. Виктор не отвечал ей взаимной вежливостью, погруженный в мрачные мысли, лишь сухо поблагодарил на прощание, и они с Юри двинулись в указанную сторону. Конечно, они держали путь до города не ради одежды и книг, то была легенда, которую Виктор из раза в раз повторял в каждом их новом пристанище, будь то захудалая таверна или богатый постоялый двор. Обычно у хозяев не возникало вопросов, в особенности у женщин, которые забывали обо всем, стоило только увидеть лицо Виктора, но если проблемы и случались, стоило лишь бросить на стол пару лишних золотых монет — и вежливые улыбки тут же наползали на лица. Все покупались, всё покупалось. Кроме, пожалуй, очередной их цели. Знакомство Виктора и Кристофа уходило истоками на долгие-долгие годы назад, еще мальчишками они осваивали азы магии у одного учителя. Потом их пути разошлись, Виктор ударился в боевую и созидательную магию, Кристоф — в лечебную, больше совместимую с аптекарским и лекарским ремеслами, в том числе он работал и с проклятиями. Тем не менее, расставаясь, они пожали руки и на магии поклялись остаться добрыми товарищами и ни при каких обстоятельствах не отказывать друг другу в помощи. Но за годы, прошедшие с их последней встречи, Кристоф обзавелся славой, которая насторожила Виктора. Его называли магом едва ли не всемогущим, но слишком дорого берущим за свои услуги. Иногда плата была непосильной, и люди, обращавшиеся к нему, в отчаянии уходили ни с чем. Речь шла не о деньгах, но что же такое просил у людей Крис, Виктор узнать так и не смог. И он боялся, что прошло слишком много времени, и Крис просто забыл об их обещании, что он попросит за свою помощь то, что Виктор не сможет ему дать. Крис был последней их надеждой, и если она не оправдается… Виктор не мог об этом думать. Дорога стелилась через лес. Едва заметная, поросшая сорной травой тропка вихляла между деревьями и зарослями кустов, то тут, то там шкодливо выглядывали, трепеща лепестками, дикие цветы. Запах сырой после ночного дождя земли, смешиваясь с густым, тяжелым запахом древесной коры и яркими — молодой травы и сладких цветов, свербел в носу. Юри, плетущийся чуть впереди, то и дело чихал, растирая нос. Он часто спотыкался о толстые шишковатые артерии корней, опоясывающие их тропу, чертыхался и втягивал голову, покрытую широким капюшоном, в плечи еще сильнее. Виктор с удивлением смотрел на него. Солнечные лучи грели довольно сильно, и густые кроны деревьев над ними не спасали от пробивающегося тепла. Даже он стащил свою накидку, свернул ее и закрепил ремнем на поясе, а Юри еще и капюшон натянул. Явно ведь не от холода. Виктор не осуждал Юри за случившееся, пусть оно и лежало на душе, тяжелым покрывалом связывая по рукам и ногам, но это всего лишь еще одна ступень, которую они должны преодолеть. И Юри должен знать об этом. — Постой, — тихо попросил Виктор, и его зов, достигнув адресата, затерялся в шероховатом шуме леса. Юри вздрогнул, отвлекся от дороги и, споткнувшись, полетел носом вперед. Едва успел подставить руки, чтобы не разбить лицо. — Давай отдохнем. — Нагнав его в один широкий шаг, Виктор опустился рядом и осторожно поднял Юри, чтобы помочь ему сесть. — Хватит! — вскрикнув, Юри с отчаянной злостью сбросил его руки с себя. — Прекрати это! Я не ребенок, Виктор, пусть и выгляжу так! Я могу ходить, я в состоянии подняться, если оступился! Что ты носишься со мной, как наседка с цыплятами?! Вспышка злости отразилась шоком на лице Виктора. Он глупо хлопнул глазами и потянулся вновь. — Юри… — Не Юри! — гаркнул он. Виктор дернулся, прижал ладонь к себе, словно Юри отбил ее, хлестко шлепнув по коже. Увидев его лицо, отчаянно сведенные брови, поджатые губы и испуганные глаза, Юри похолодел. — Прости, — шепнул он, подавшись вперед, чтобы взять чужую руку. Вина за последние сутки встала комом в горле. — Виктор, прости. Я не хотел… и вчера тоже. Я вел себя ужасно. Он напряженно замер в сантиметрах от чужой кожи, ожидая, что в любой момент его могут оттолкнуть, наорать, бросить здесь и бросить вообще, насовсем, навсегда. Он этого заслуживал, наверное. Никто бы не выдержал такого отношения к себе, особенно незаслуженно. Особенно Виктор. Он так заботился о нем, помогал и поддерживал, а что получал в ответ? Домогательства, истерики и упреки. Действительно, будет лучше, если он оставит Юри здесь. Без магии, без еды и с несчастным ориентиром в виде заросшей тропинки. Как же он жалок. Юри скривился. Тепло накрыло его неожиданно. Лицо уткнулось в ткань, пахнущую Виктором. Шокированный, Юри даже не сразу понял, что его обнимают. Крепко и надежно прижимают к дрожащему телу. — Пожалуйста, Юри, — всхлипнул Виктор. Несколько теплых капель упали на щеку Юри. — Пожалуйста, не закрывайся от меня больше. Мы все сможем решить, но только если ты будешь говорить со мной. Рассказывать, что тебя гложет, не дает спать по ночам. Мы так отдалились за эти два года. Я не хочу потерять тебя. Больше всего на свете не хочу. Юри вцепился в Виктора с такой силой, что затрещала его рубаха. — Я тоже. Я не смогу без тебя, — выдохнул он, поднимаясь и прижимая Виктора к себе. — Я люблю тебя. Не смогу без тебя, пожалуйста, прости меня. Он мягко гладил его по волосам, шепча в макушку извинения вперемешку с признаниями снова и снова, а когда слова иссякли, просто держал в своих руках, наслаждаясь теплом. Виктор обнимал его поперек тела. — Думаю, нам стоит идти, — тихо сказал он, поднимая лицо. Покрасневшие глаза смотрели нежно и спокойно, счастливая улыбка растянула губы. Юри без колебаний отдал бы все, что у него есть, за то, чтобы видеть Виктора таким всегда.