— Вот, прошу, — официант, как выяснилось, его звали Джином, поставил перед Тэхеном тарелку с его любимым яблочным пирогом.
— Но я ведь ничего не заказывал.
— За счет заведения, постоянным клиентам, к тому же, — Джин указал на гору знаний, которую Тэхену надо было покорить в редчайшие сроки, — это ведь надолго, и тебе потребуется много внимания, так что не будь букой и скушай вкусняшку.
— Спасибо, — Тэхен измученно улыбнулся, — сейчас допишу эту страницу и обязательно съем.
«Диаметр пятна, — повторял про себя Тэхен, пока относил папки с документами в архив, — как и его лучистость, увеличиваются в диа…»
— Смотри хотя бы, куда идешь, — послышался чуть низковатый, приятный мужской голос, а Тэхен только испуганно ойкнул, поправив очки. Парень, лет двадцати, протягивал ему руку. У него были красивого цвета глаз, на загорелой коже они отливали прозрачно голубым цветом. Черная толстовка, кепка, джинсы — он походил на заблудившегося подростка, только Тэхен понимал, что вряд ли подростки будут прогуливаться в коридорах полицейского участка, да к тому же он выглядел человеком, прекрасно знающим это место.
— Так и умереть недолго.
Тэхен нервно хихикнул. Вся его работа по разложению отчетов и материалов в хронологическом порядке всего за миг была приведена в состояние полнейшей негодности. У него завтра экзамен, где он ни черта не смыслит, а ему сейчас надо все это по новой разбирать. Сколько он потратил? Часа два, не меньше. Тэхен окинул взглядом масштабы крушения и сокрушенно произнес:
— Можно сразу застрелиться?
— Бумажная работа, конечно, губит человека, но не настолько же, — паренька явно позабавила шутка.
— У меня завтра экзамен, а я вообще не в теме.
«Тэхен, пожалуйста, не веди себя как дурак, перед тобой незнакомый человек, соберись».
— Положи учебник под подушку, вдруг да поможет, — Тэхен сдавленно простонал и принялся собирать рассыпавшиеся отчеты, благо ему немного помогли, а то он бы точно умер прямо в коридоре.
«Я думал, что умру прямо там, за партой, — Тэхен спускался по ступенькам лестницы, самое главное препятствие на сегодня было пройдено, остальные студенты на него как-то странно посматривали, но оно и ясно: получить автоматом зачет у профессора Санву — все равно, что получить письмо из Хогвартса. — Вопросы были сложные, но сдать я должен был по-любому, — около выхода из университета образовалась толпа любопытных зевак, — что там такое происходит?»
Не успел Тэхен подойти поближе, как вспышки фотоаппаратов и толпы голодных журналистов окружили его, десятки глаз уставились на него; всего секунду они молча смотрели друг на друга, а затем наперебой, пытаясь узнать как можно первыми, переходили на крик:
— Что вы думаете насчет…
-… убийство, совершенное таким жестоким способом…
-… есть ли особые приметы…
— Если вы не хотите, — спина Намджуна загородила его от любопытных камер, — чтобы ваша аппаратура была изъята еще до вступительной речи, то прошу перестать снимать и дать нам пройти. — Намджун появился буквально из неоткуда, вытягивая Тэхена за собой.
— Что это было? — спросил Тэхен, когда они отъехали на приличное расстояние; он повернулся посмотреть еще раз: вдалеке виднелось множество фургончиков разных журналистов, вокруг них толпились сами журналисты, и все они куда-то спешно собирались.
«Не иначе как за нами», — невольно пришло на ум Тэ, и он отвернулся. «Полиция скрывается от журналистов» или вот «Правосудие в бегах». Прекрасно, Тэ уже представляет подобные заголовки на первых полосах газеты.
— Информация о Флористе просочилась в прессу.
— Что?! — Тэхен подскочил, больно ударившись макушкой об ручку.
— Осторожнее, — произнес Намджун, искоса смотря на Тэхена: «Какой же он еще ребенок». — Сегодня, в двенадцать ноль три, во все известные теле-газетные кампании пришло письмо с одной из фотографий жертв, кратким, но достаточно ярким описанием, взбудоражующим общественность, а так же с подписанными моей и твоей фамилией, и даже твоим курсом в университете; только самый ленивый не поехал бы — тебя сочли более легкой целью, вот они и накинулись на тебя, как стая стервятников, — Намджун сильнее сжал руль, — в бардачке найдешь копию, прочти.
— Вслух?
— Как тебе удобно.
— «Руки девушки как бы в испуге прижаты к губам от животного страха быть пойманным и раскрытым. Ноги согнуты в коленях, зажатые в какой-то нелепой позе кокетства Русалочки, одиноко сидящей на своем камне, а на ногах — ровные, полукруглые раны, словно чешуйки, вырезанные острым ножом талантливого мастера. Человеческое тело — нерушимый символ веры в бытие, в свою значимость и крупицу здравого смысла среди безумия и океана непонимания», — Тэхен замолк, каждое слово горечью отдавало во рту, — бессмыслица какая-то.
— Для нас — может быть и да, но для написавшего и журналистов — нет, для последних это все равно, что горячие пирожки в холодную стужу.
— Вы думаете, это Флорист написал?
— Маловероятно, что он решил привлечь наше внимание таким образом. Если бы он хотел, он мог бы сделать это давно: например, оставил бы трупы жертв в тех местах, где их было проще найти. Но полностью исключать эту версию нельзя, нужно дождаться полного анализа, наши ребята уже работают. А теперь подумай хорошенько, Тэхен, и скажи, кому ты говорил об этом.
— Но я никому…
— Подумай — может, это было случайно, неосторожно сказанное слово.
— Нет, я не разговаривал ни с кем, кроме рабочей группы.
— Тогда как они узнали? Черт, — Намджун сдавил руль до побеления пальцев и искоса взглянул на Тэ, — крепись, для тебя настали не лучшие времена, многие из наших уверены, что все это твоих рук дело.
— Я? Но зачем мне.?
— Информация сейчас на вес золота, к тому же под такой шумок легче провернуть свои темные дела.
— Но я… я честно.
— Не беспокойся, Тэхен, я верю тебе. Попытайся вспомнить весь вчерашний день.
— Вчерашний?
— Да, с большой долей вероятности информация об этих убийствах просочилась именно вчера, неизвестный всю ночь сгорал от нетерпения разослать конверты. Сейчас сравнивают почерк с места убийства Хван Виктории и того, что были вместе с снимком. Если все подтвердится, значит, Флорист решил поиграть с нами в кошки-мышки, почувствовать власть, водя полицию за нос и поставив весь город на уши. Все письма написаны вручную.
— А если нет?
— Значит, еще хуже — среди нас затесалась настоящая крыса, но это все потом, для начала напряги память и вспомни весь свой вчерашний день от начала до конца.
— Я встал около десяти, позавтракал дома, потом забежал в кофейню Вам за кофе, пришел помогать и отдал Вам его, в перерывах учил конспекты, как только закончил, пошел домой и сразу же лег спать, несмотря на все волнения, заснул быстро.
— Ты выносил документы, фото, распечатки?
— Нет.
— Быть может, кто-то грозил тебе забрать их силой?
— Да нет же!
— Или поступали сообщения с угрозами?
— Нет, говорю же! Я вчера распределил все материалы в хронологическом порядке, но когда шел сдавать в архив, случайно столкнулся с каким-то парнем в коридоре, и все мои бумаги разлетелись… — Тэхен побледнел, — вы же не хотите сказать.?
— Одной фотографии из дела достаточно, чтобы об этом заговорила общественность. Сможешь описать его?
— Ну, он был чуть выше меня, брюнет, у него были светло-голубые глаза, но не злые, — Тэхен задумался, — ах да, у него были проколоты уши, я обратил на это внимание, и сережки такие, знаете, колечками.
— Я понял, о ком ты, Тэхен, и это полностью меняет дело, — Намджун резко разворачивает машину на первом же повороте, так что Тэ цепляется за ручку, а на губах Намджуна расцветает самый что ни на есть настоящий оскал, — планы несколько поменялись.
Намджун остановился около непримечательного дома сероватого оттенка с чуть потрескавшейся краской. Тэхен ни за что бы не поверил, что такой человек, гений, мог жить в таком непритязательном месте.
— А что ты ожидал увидеть? — спрашивает Намджун, пока они идут по вымощенной дорожке, — большой частный дом в три этажа? Нет, — он покачал головой, — Чонгук не из таких, да и к тому же, ты, наверное, не знал — он потомственный полицейский. Таких подводит честь семьи.
— Потомственный? — спрашивает Тэхен, но эти желтенькие цветочки с черными крапинками на клумбе интересуют его больше, чем все Чонгуки вместе взятые.
— Четыре поколения Чонов прошли через службу, — Намджун усмехается, видя неподдельный интерес, только вот не к его рассказу, а к клумбе.
— Извините, — говорит Тэхен, делая себе пометку в голове — узнать, что это за цветы такие.
— Ничего, у каждого свои тараканы в голове. К тому же, мы уже пришли.
— А ты знаком с ним? — Намджун удивленно приподнимает бровь, Тэхену уже надоели его дорогие цветочки?
— Да, пришлось пару раз пересекаться по долгу службы, но не более.
— Чонгук, как это понимать? — Намджун стоит напротив Чонгука, того самого голубоглазого паренька-подростка, что сейчас не спеша заваривает зеленый чай. Просторная кухня светло-телесных тонов, и обои такие. уютные, с повторяющимся рисунком в виде чашечки горячего кофе. Следователь Чон замечает рассматривающего все Тэхена и слегка улыбается, посмеиваясь в кулак. Тэхен краснеет, когда чувствует внимательный, чуть насмешливый взгляд голубых глаз, и смущенно откашливается. Намджуна ни капли не забавляет разыгрывающаяся прямо перед ним пантомима.
— Не всегда тебе, Намджун, отхватывать самый вкусный кусок пирога, дай и другим попробовать.
— Чего ты хочешь? — Намджун доведен до крайней точки предела, и Тэхен отходит на пару шагов назад — так, небольшие меры предосторожности.
— Возглавлять расследование буду я, — Чонгук ухмыляется, его светлые глаза блещут холодной сталью. Чонгук показывает свою силу, думая, что он истинный хозяин положения.
— А что делать с гражданскими? У нас сейчас будет по миллиону звонков, а подростки будут глумиться и разыгрывать всех, и вместо того, чтобы бросить все силы на его поимку, мы будем вынуждены проверять каждый вызов, второй из которых будет заканчиваться словами любящей мамаши «они же дети, они не знали!» Ты об этом подумал?
— По-твоему, лучше оставлять всех в невежестве? Чтобы следующая жертва попалась на крючок так же легко, как и предыдущая?
— Как ты собираешься расхлебывать всю эту кашу?
— Понимаешь ли, — Чонгук улыбнулся, — речь правоохранительных органов поднимает не только настрой, но и уверенность наших граждан.
— О да, так они и поверят, ты знаешь, каково мнение большинства о нашей работе.
— Быть может, следователь Ким, Вы что-то путаете? Говорить нужно не о себе, но даже с таким Вашим «маленьким пятнышком» путь дальше Вам закрыт, но у следователя, имеющего безупречную репутацию, будут другие результаты, — Намджун стоит в боевой позиции, готовый кинуться на Чонгука в любой момент, как только тот сделает малейшее движение. Тэхен переводит непонимающий взгляд с одного на другого. Чонгук встречает его насмешливым взглядом, упиваясь своей победой.
«О чем они? Какое еще «маленькое пятно?»
— О, я вижу по лицу твоего подопечного, что он и знать-то не знает об этом. Так вот, как ты инф.
— Довольно, Чонгук. Тэхен, уходим.
Намджун ретируется, не дожидаясь, пока за ним последует Тэхен, тот неловко прощается и спешит догнать Намджуна, но слышит в ответ:
— Мы еще встретимся, Ким Тэхен, запомни это.
Всю дорогу до его дома Намджун упорно молчал, Тэхен смотрел в окно на быстро проплывающие фигуры прохожих, а то, что Намджун был в бешенстве, Тэхен улавливал четко. Намджун давил педаль газа, а Тэхену оставалось только сильнее вжаться в сиденье. Слова Чонгука эхом повторяются в голове: «Мы еще встретимся». Тэхен ловит себя на том, что проговаривает эту фразу, беззвучно шевеля губами.
— Спасибо, что довезли меня, следователь Ким, — в напряжении проговаривает Тэхен в полуоткрытое окно, первым нарушая давящую тишину. Прохладный вечерний ветерок бодрит и приводит в чувства.
— Намджун, — автоматически поправляет тот.
— Спасибо, Н-намджун, быть может, чая или кофе? — интересуется Тэхен из вежливости.
— Нет, спасибо, — Намджуну нужно разобраться с сумятицей чувств, у него на лице написано «мне надо остаться одному и переосмыслить все». Намджун скомкано кивает на прощание и уезжает, а Тэхен так и остается смотреть ему вслед.
«Позвонить, но кому? Профессору Санву? Доктору Шину? Тогда уж сразу самому Намджуну. Или лучше будет подождать, пока он сам расскажет — все-таки это его личная жизнь. Завтра следователь Чон будет представлять интересы полиции на конференции, боюсь, мне тоже не избежать пары каверзных вопросов. Надо быть готовым к худшему».
— Здравствуйте, это помощник следователя, Ким Тэхен, нужно срочно проинформировать следователя Чон Чонгука, не подскажите ли его адрес? Передать? Нет, не могу, информация строго конфиденциальная, да, записываю, спасибо.
— Нет, когда я говорил «скоро встретимся», я не имел в виду так скоро, — Чонгук недобро усмехнулся, но широко открыл дверь, — что ж, проходи со своей «строго конфиденциальной информацией».
— Так понимаю, тебя сюда привели вопросы о Намджуне и его прошлом? — Чонгук улыбался, они сидели за столом на этой чертовой кухне и пили чай, как добрые друзья, — несомненно он, — ответил Чон за Тэхена, — но знаешь, я все-таки должен признать — нужно иметь смелость, чтобы прийти к врагу своего друга.
— Вы враждуете? — Тэ впервые отрывается от созерцания чая. Такой нелепый и глупый вопрос повергает Чонгука в полное недоумение, а затем глуповатый смешок срывается с его уст. Он заливается хохотом, пару раз вытирая выступившие на глазах слезы.
— Знаешь, как отзывался о тебе Намджун, — Тэхен отрицательно кивает головой, — «довольно умный, тонко чувствующий, но слегка сам себе на уме», теперь я понимаю, что это идеально подходит тебе. Нельзя сказать, что мы враги, — возвратился он к прерванной теме, — но и не друзья тоже, выбирая компромисс, нам приходится как-то существовать. Наши методы слишком отличаются: Намджун просчитывает все до мелочей, я же чувствую, когда надо решительно действовать; из нас бы получилась отличная команда, но увы, — он пожал плечами, — увы и ах, нет.
— Мне казалось.
— Засунь это «мне казалось» куда подальше, не бойся говорить «я думаю» или «я знаю», хоть это и не нравится людям.
— Почему?
— Серьезно? Спрашиваешь следователя о таких вещах? — Тэхен утвердительно кивнул; Чонгук смотрел удивленно, но продолжил. — Ладно, слушай. Когда кто-то говорит «я», он отделяет себя от общества, он как бы становится выше их, вне систем и оценок, поэтому, когда нужно сплотить народ, зачастую используют «нам нужно», «мы должны», чтобы показать некую общность. Понятно?
— Да.
— А теперь то, зачем ты сюда пришел.
Тэхен бредет по улице, стрелка на часах неуклонно близится к пяти утра. Он до сих пор не мог поверить всему, что сказал Чонгук.
— Врать? Но зачем мне это делать? Где здесь я найду выгоду для себя? Если ты окажешься полным оболтусом и станешь болтать об этом направо и налево, Намджуна могут отстранить от расследования, а это чревато потерей, даже для меня. Я хочу возглавить следовательскую группу, но это не значит, что я хочу как-то притеснить следователя Кима — напротив, я надеюсь, наша работа принесет свои плоды.
— Звучит как часть из подготовленной речи.
— Здесь ты прав, но, как говорят, на войне все средства хороши.
***
Тэхен шагал по улочкам Сеула, этот город не прекращал свою жизнь даже ночью, под самое утро, когда солнечные лучи только начинали обволакивать своим ярким светом.
«У Намджуна есть младший брат, родители погибли, но когда и где, не знаю, если так хочешь узнать — спроси у него самого. Его брату сейчас около девятнадцати, узнал он о нем год-полтора назад, не больше. Что у них там случалось — не знаю, но мальчишка успел повидать все прелести жизни. Мы когда его впервые увидели — он такой тощий, зашуганный был… я закурю, ты, надеюсь, не против. Так вот, сейчас он, вроде как, адаптировался, его не часто, но все же можно встретить с Намджуном, да вот только употреблять стал парень». — «Употреблять?» — «Конопля, все признаки на лицо: глуповатый взгляд, чрезмерное веселье, учащенный пульс, реакция зрачков на свет почти отсутствует, хоть книжку пиши. Но и винить в этом его сложно — парнишка хочет забыться, нормальное человеческое чувство».
Холодно. «Надо было взять с собой что-нибудь потеплее и с длинными рукавами». Какой-то парень идет навстречу Тэхену слегка плутающей и пьяной походкой. Тэ смотрит на эти руки в карманах, скрюченную спину и взгляд, опущенный себе под ноги. Парень сталкивается с ним на пустынной улице и быстрее, чем Тэхен соображает, хватает его за руку и вгрызается в нее зубами. Тэхен не сразу отходит от шока, замахнувшись по чужой голове.
— Ненормальный! — кричит Тэ, смотря, как парнишка довольно проворно убегает, и легонько прикасается к укусу, — ай, болит!
***
— Где ты был, Чимин? Я жду тебя уже несколько часов, — Намджун стоит в коридоре со скрещенными руками. Чимин оглядывается по сторонам, словно ищет что-то, — что случилось?
— Неужели сегодня ты без своей шавки? — усмехается он.
— Чимин, прошу, прекрати, Тэхен нормальный парень, — Чимин оказывается около Намджуна и зарывается носом в воротник рубашки.
— От тебя буквально разит им за километр, переоденься.
***
Юнги перелезает на балкон к Хосоку, открывает дверцу и заходит, аккуратно прикрыв ее за собой. Как обычно, в одной руке сигарета, в другой — пепельница. Внутри идеальная чистота, Хосок следит за ней, делая уборку раз в несколько дней, только вот досада — забывает полить свои цветы. И Юнги честно старается верить, что приходит он сюда вовсе не для Хосока, а чтобы не дать бедным растениям засохнуть, и не важно, что у него дома ни одного нет — они вместе существовать не могут.
Юнги поливает цветочки из синей лейки, которой Хосок никогда не пользуется, наливает обратно воду, чтобы все, как было, и топчется перед спальней Хосока, как в первый раз. Закуривает последнюю и заходит.
