***
— Что произошло с Хосоком, что он не помнит меня? — Юнги вылавливает Чимина среди бесконечных коридоров заброшки и тихо сипит вполголоса, боясь быть услышанным, — Чимин, ты можешь мне ответить? Я прошел мимо него, и он меня не заметил. — Быть может, он был не в духе, хен? — Чимин язвит, а Юнги сжимает кулаки, чтобы не оставить на чужом лице синяк. Чимин еще дурной после отхода, но Юнги больше не может ждать. — Нет, — сквозь зубы проговаривает Юнги, — он действительно меня не замечает. Я прошел от него в шагах трех, он должен был увидеть меня и узнать. — Молодец, хен, — Чимин пьяно аплодирует, стараясь держаться прямо и естественно, — ключевое слово «узнать». А как можно узнать то, что ты забыл как страшный сон? Ты шлялся где-то три года, а теперь заявляешься и хочешь все так просто вернуть назад? Не получится. — Чимин, я. — Без «я». Ты хочешь, чтобы он снова страдал? Посмотри, что ты с ним сделал — если ты вновь бросишь его, он не переживет этого, ты это понимаешь? Сколько тебя не будет? Год? Три? Десять? Неужели ты думаешь, что так легко, пока Мин-черт-тебя-дери-Юнги лежит где-то себе на пляже? В этот раз он точно наложит на себя руки, а я могу просто не успеть. В тот раз мне повезло, понимаешь? Я достал его прямиком из петли, отговаривал, обнимал, просил, но в жизни так везет лишь единожды. Подумай над этим и дай мне ответ, а до тех пор — не смей даже приближаться к нему. — Я не смогу выйти из игры, Чимин. — Должен быть выход, один, хоть какой-нибудь. — Один выход есть всегда — смерть. — Давай без лишней драматичности, она тебе ни к чему; у тебя же есть источники, вот и пошелести их, быть может, найдешь, а пока что — гудбай.***
— Не ожидал, что лапонька-паинька Чимини станет таким? — Чимин ждет у порога, как преданная собака. — Чимин, ты сейчас не в себе, давай поговорим утром, — смена Намджуна затянулась почти на семнадцать часов, и все, о чем он сейчас мечтает — лечь в свою кровать и уснуть. — Утром? Когда утром? Через неделю? Месяц? Год? Быть может, ты просто забудешь о моем существовании, так, словно меня и не было, и дело с концом? Никаких грязных пятен, чистая, аккуратная, только что выглаженная мамочкой форма следователя Ким Намджуна, браво! — глаза Чимина лихорадочно блестят, а сам он хлопает в ладоши, — нет человека, нет проблем. — Такие шутки плохи, перестань, — Намджун развязывает шарф, мысленно считая до десяти и мечтая очутиться в своей комнате сейчас же. «Тем более с моей работой». — А где же твое любимое «Чимин», так мерзко произносить мое имя? — Чимин на взводе, Намджун устал и не готов выслушивать выкрики младшего брата. Всему бывает предел. — Чимин. — Заткнись. Как же я тебя ненавижу, — Намджун вздыхает и надевает только что снятое пальто. Надо остаться, надо поговорить, надо расставить все точки над i, но какой в этом смысл, если это нужно лишь тебе одному? Просто тишины и покоя, ничего более. — Я посплю у себя, меня не будет около двух дней, вот деньги, купи себе чего-нибудь. Спокойной ночи, — пауза, — Чимин. Чимин смотрит на захлопнувшуюся дверь, бессильно падая на пол. Сил подняться нет, и Чимин сворачивается калачиком, прижимая ноги ближе к груди. Быть может, Намджун что-то забудет, вернется и увидит его, лежащим прямо на полу, и все решится. Но Намджун не возвращается. Ни через минуту, ни через час, ни через день. «Что же я за сволочь такая. Только и умею, что портить, — прокля́тая мысль лезет в голову, — лучше бы Юнги-хен меня никогда не находил».***
— Намджун? Что такое? — сонный голос Тэхена проглатывает окончания, в другое время Намджун обязательно пошутил бы над этим, но сейчас только жалеет, что позвонил этому ребенку и разбудил его. Тэхен слышит, как тяжко вздыхают на той стороне. — Ох, прости Тэхен, я случайно набрал твой номер, не бери в голову, ложись спать. — Случайно, это в три-то ночи? — в ответ тишина, — Намджун, хочешь переночевать у меня? — Что? Как ты…? Неважно. — Я живу один, место, где поспать есть, одеяло тоже, подушек куча, соглашайся. — Звучит заманчиво, — Намджун усмехается, а в голову так и лезут дурацкие мысли «там не будет Чимина», «зато будет Тэхен», «Тэхен — это тебе не Чимин». — Следователь Ким, у меня украли мою любимую голубую подушку! Вы возьметесь за мое дело? Я так скучаю по ней, надеюсь, с ней все в порядке, — Тэхен слышит смех старшего в трубку и облегченно выдыхает, — давай, высылаю адрес смс-кой. — Проходи, — Тэхен открывает дверь, на нем зеленая пижама в черный горошек, на голове бардак, но на это все Намджун почти не обращает внимания — Тэхен просто улыбается ему. Намджуну давно не хватало этого — простого человеческого тепла. — Давай, раздевайся, не стой на пороге, ужин на кухне. — Ужин? — неуверенно переспрашивает Намджун, во всяком случае, он рассчитывал не больше как на диван, одеяло и пару подушек. — Да, — отвечает Тэ, как нечто само собой разумеющееся, — какой из меня хозяин, если я оставлю гостя голодным да еще после суточной смены и такого холода на улице. — На дворе лето, вообще. — Не хочу ничего слышать, мой дом — мои правила, марш на кухню. Я, конечно, не шеф-повар, но пару бутербродов и кофе сделать могу. — Спасибо, — Чимин никогда не делал для Намджуна такого, но как можно винить Чимина в том, что его еще ребенком отняли у семьи, забрали одного в неизвестность, и сейчас что-то требовать от него? — Не за что.***
— Тэхен, не хочешь немного развеяться сегодня? — Намджун проспал от силы часов пять-шесть, но выглядит свежо и бодро, намного лучше, чем не то недоспавший, не то переспавший Тэ. — А? — Тэхен осоловело хлопает глазами, сидя на кровати, и обнимает свою любимую подушку четырьмя конечностями. Намджун спрашивает себя, о чем думал Тэхен, когда выбирал профессию следователя. — У меня сегодня выходной, не хочешь куда-нибудь сходить? Тебе не мешало бы развеяться, а я, — Намджун слегка занервничал, на щеках появился еле заметный румянец, — смогу отплатить тебе. — Брось ты, я не сделал ничего особенного, — Тэхен отрывает руку от подушки, пару раз делает непонятные движения в воздухе, что должно значит вроде «неважно», — да, пожалуй, можно, только мне надо предупредить… — Не беспокойся, я уже все уладил, — Тэхен хлопает себя по лбу, потому что он всегда забывает, что имеет дело с самым расчетливым следователем на свете. — Прости, — вырывается из Тэхена, когда они сидят в кафе. Конечно, есть люди, любящие копаться в нижнем белье, но история Чимина потрясла Тэхена, и половину ночи он прокрутился на кровати без сна, думая, что лучше сказать Намджуну, и после всей его хорошо отрепетированной речи выдавливает из себя одно жалкое: «Прости». — За что ты извиняешься? — За Чимина. Я не должен был лезть в ваш… твою и его личные жизни. — А, Чимин, — Тэхен кивает, — он мой брат, и хочется мне, не хочется — этого не изменить. Он — единственная семья, которая осталась у меня, — Намджун замолкает, смотря на проходящих мимо прохожих, — как много ты знаешь? — Почти все, кроме. — Кроме? — Как умерли ваши родители, и где был Чимин до этого. — Родители разбились в авиакатастрофе: летели с Парижа, города любви, где справляли свой юбилей, почти второй медовый месяц. Халатность механиков привела к трагедии — никто не выжил. — Прости. — Забудь, на этом жизнь не заканчивается, — Намджун усмехнулся, — по крайней мере, моя. Знаешь, видя каждый день на работе смерть — привыкаешь к ней, как к чему-то обыденному. — Звучит пугающее, — Тэхен впервые поднимает взгляд на Намджуна — тот смотрит вбок, Тэ любуется чужим профилем. По нему и не скажешь, сколько бедствий он пережил — нет, было в его манере и речи что-то другое, даже несколько чуждое этому. Тэхен старался понять, что это, но не мог. Пока не мог. — Потом появился Юнги. — Юнги? — Что, знаешь такого? — Тэхен отрицательно покачал головой, — Мин Юнги, всего двадцать шесть, а уже один из крупнейших поставщиков наркотиков в Корее, в частности в Сеуле. — Что?! — Покупка, производство, продажа и сбыт, — все в его компетенции и находится под его непрямым руководством. Он и купил Чимина. — Ты хочешь сказать «нашел»? — Нет, купил на черном рынке, как вещь. Что пришлось пережить Чимину в это время — известно лишь ему самому и Богу. — Не думал, что ты так религиозен. — Всему свое время, — Намджун замолкает, его плечи тяжело опускаются — Тэхен был первый, кому Намджун рассказал об этом. Тэ делает пару нервных движений и выглядит настороженным. — Что такое, Тэхен? Если тебе что-то не нравится — ты не бойся, говори. — Н-ничего, — отвечает он и натягивает улыбку. «Просто кто-то, кажется, следит за мной». «Да у тебя начинается паранойя, дружок». «Цыц, это все от недосыпа». -… Тэхен? — А? Что, прости? — Не думай о плохом, постарайся отвлечься, хорошо? — сильная рука Намджуна накрыла левую руку Тэ, Тэхен вздрогнул, но не стал вытаскивать свою руку: и ему, и Намджуну сейчас была нужна поддержка, и если никто больше не готов им дать ее, они создадут ее сами. — Я знаю, как это тяжело, — Намджун прикрыл глаза. — Мне понадобилось полгода, чтобы привыкнуть и понять, что я — следователь, и моя задача — находить виновных. — Думаю, мне стоит извиниться перед Чимином. — Это ведь не ты бросаешься на людей и кусаешь их, — так получается, в этом случае Намджун на стороне Тэхена? Интересно. — Не беспокойся, укус зажил, а вот наши «хорошие» отношения — нет, — Намджун поглаживает большим пальцем косточку на запястье Тэхена. Слишком просто, но и в тоже время слишком интимно, Тэхен мягко вырывает руку. Намджун замолкает всего на мгновение, Тэ всего-лишь хотел поправить волосы и избавиться от некой напряженности. Когда Джун видит кольцо на правой руке, он смотрит криво, но продолжает вести себя как ни в чем не бывало, и за это Тэхен благодарен ему больше всего. — Тогда, давай купим ему подарок. — Подарок? — Да, я передам ему и скажу, что он тебя, — Намджун улыбнулся, — и присмотрю, чтобы он не сломал его. — Как думаешь, ему понравится браслет, который мы ему купили? — Тэхен посматривает на простенькую коробочку, в которую упакован подарок, Намджун настоял на отсутствии всего лишнего. Браслет из янтаря, каштанового цвета с рыжими вкраплениями, не слишком много бусинок, по настойчивой просьбе Намджуна, и одна именная с буковой «J» во всю длину.Jimin Чимин
«Давай тогда купим Чимину браслет с его полным именем?». — «Можешь попрощаться с ним, как только выйдешь за порог». — «Почему?». — «Он не станет его носить, браслет будет служить далеко не приятным воспоминанием». — «Вот как, прости, я не подумал». — «Не переживай, Тэхен, все в порядке». — Тэхен, ты спрашиваешь меня об этом уже пятый раз за день, — Намджун устало выдыхает — покупать подарки с Тэ уже не казалось такой заманчивой затеей, — отвечаю в шестой раз, да ему понравится. — Ничего не пятый, — бурчит Тэхен позади, — а всего-лишь третий. — За час. — Тут неподалеку кофейня Джина, — переводит тему Тэхен, — давай зайдем? — Кофейня? — вечереет, идти домой к Чимину нет совершенно никакого желания, подарок может подождать день-другой, оставаться у Тэхена — тоже, особенно теперь, когда Намджуну дали ясно понять, что на нечто большее, чем дружба, ему не придется рассчитывать; значит, остается одно — придется спать в участке, в жутко неудобном кресле, как изначально и планировалось, но смотря, как мило дуется Тэхен, Намджун думает, что еще часик-другой можно урвать у сна. — Да, Джин делает все сам, а я иногда забегаю сюда, за эспрессо для тебя. — Забегаешь, когда опаздываешь и не хочешь, чтобы на тебя кричали. — Следователь Ким, как вы меня раскусили. ай! — Намджун вскользь ударяет Тэхена по голове, а тот прикусывает кончик языка, о чем сообщает слегка осуждающе, но Намджун не чувствует себя ни капли виноватым, — я язык прикусил. — Меньше спрашивать будешь. — Но я и так немного спрашиваю. — Что ты там бормочешь? Не слышу. — Ох, надо же, закрыто, но еще только девять, — они стоят около здания темно-кофейного цвета, позади них плетеные стулья и виноградник, — это первый раз, когда здесь закрыто. Джин, он один работает в кофейне, посетителей всегда немного, он сам со всем справляется. Хотя был тут один тип, с виду девушка девушкой, а голос грубый — назвался Майклом. — Ты думаешь, Джину угрожали? — Тэхен медленно кивает. — Боюсь, что да.***
— Ты злишься на меня, Чонгук? — Чонгук усмехается, затягиваясь дальше. Давно он не получал таких хороших сигарет, да еще от Юнги — определенно, скоро должен выпасть снег, раз сам Мин Юнги не поскупился. — С чего ты взял, Намджун? — он выпускает облако дыма прямо на Намджуна, вот бы он так просто испарился, прямо как этот дым. — Ты так хотел занять мое место, что даже обратился в прессу, устроил большой скандал, который теперь ничем не замять, кроме как смертью нашего Флориста. — Посудачат и забудут. — Уже трех мужчин забили до смерти, приняв за Флориста, еще двое в тяжелом состоянии. — Ты пришел сюда сказать мне, какой я плохой? — Чонгук отвернулся. Намждун продолжал сверлить спину Чона, — не нужно, я знаю. И кресло мне твое не нужно, хоть ты подавись им теперь. — Я пришел не отчитывать тебя, а попросить об одолжении. — Одолжении? — Чонгук поворачивается, на его лице удивление сменяется недоверием, но взгляд Намджуна не оставляет никаких сомнений. С чего бы это сам Ким Намджун будет просить его о каком-то одолжении? «Тут определенно есть что-то еще», — позаботься, пожалуйста, о Тэхене. — О Тэхене? — Чонгук точно не ослышался? Он просит повторить еще раз, Намджун лишь дружески хлопает его по плечу, улыбаясь, но улыбка выходит какая-то кислая. — О нем самом, я вижу, как он смотрит на тебя. «О чем ты, черт тебя дери, Намджун? Тэхен и так уже мой».