Буквы раскиданы неаккуратно на бумаге. И я пишу тебе, ты не пугайся, Бога ради, Что я исчез тогда из твоей жизни незаметно, Верно ты говорила, что я испарюсь, удалюсь И чего-то в своей жизни я когда-нибудь добьюсь.*
Кристально белый лист, как издевательство, как брошенный в спину нож с одной-единственной строчкой посередине:«Прости»
Оно кралось из тени дерева, скрывая чужие прикосновения от любопытных глаз, оно отдавало горечью табачного дыма, без которого Юнги не мог жить, оно было как облако в небе — его видно, но нельзя ни взять, ни ощутить. Боль скручивает в груди, выворачивает наружу, открывая все раны и добавляя парочку новых порезов поверх старых. — Нет-нет-нет, это не может быть правдой, я не верю, — Хосок ломает руки, а из конверта выпадает что-то еще, какая-то бумажка. Хосок подбирает ее^ на ней написан адрес магазинчика, где продавались разные безделушки и куда***
Чонгук идет по кладбищу и замечает человека около могилы Хван Виктории. «Странно, я не видел его раньше. Быть может, один из многочисленных родственников?» — Здравствуйте, — на его слова мужчина поворачивается, в руках букет из белых астр. Чонгука передергивает от одного вида цветов, но он продолжает улыбаться, как ни в чем не бывало — именно такие цветы обнаружены на месте преступления, — прошу прощения, но не могли бы вы предъявить документы? — следователь Чон внимательно изучает предъявленные документы, — значит, Ким Сокджин, да? Вы знали убитую? — Не то чтобы знал, но она была частым посетителем моей кофейни. — Кофейни? — Чонгук знает, что надо бы достать записную книжку и записать все, но вид человека, записывающего твои слова под диктовку, немного пугает. — Да, я содержу ее один, мало кто заходит. Виктория приходила всегда за пирожными для родителей — любила их баловать. — Быть может, она говорила, что ее что-то беспокоит или что ей кто-то угрожает? — Нет, — Джин покачал головой, — мне она такого не говорила, от нее, знаете, наоборот заряжаешься позитивом, это как человек-солнышко, с ней всегда приятно проводить время. — Вот как, спасибо. — Хотя, знаете, — Джин задумался, — она говорила, что у нее появился новый парень, и он ревнует ее ко всему, буквально даже к наклонившемуся дереву. «Так, а это уже звучит интереснее». — Она говорила, как зовут этого парня? Внешность? Где живет? — Нет, она просто сказала, что у нее ревнивый парень, ну я и не стал спрашивать дальше, сами понимаете, еще не так поймут. — Когда вы последний раз видели Викторию? — Хм, дайте подумать… наверное, месяца четыре или даже шесть назад, когда она приезжала последний раз. — Что ж, спасибо вам большое, — Ким Сокджин первый протянул руку, и Чонгуку не оставалось ничего, кроме как пожать ее в ответ. Крепкая, на первый взгляд, хватка оказалась мягкой. — Надеюсь, вы поймаете его. — Несомненно. Спасибо. — Есть новый след, Намджун: у Хван Виктории был парень, притом очень ревнивый, думаю, у него был мотив убить ее. — Убить ее, — подмечает он, — но не резать по кусочкам. — А если он с самого начала задумывал убить именно Викторию, а остальные девушки — так, для отвода глаз? — Тогда бы он остановился на ней, но ведь и после нее продолжаются убийства. — Он убил девушек, Викторию и понял, что больше не смыслит свою жизнь без этого. — Тогда он по-любому серийный убийца. Не думаю, что кто-то из жертв был его главной целью, а остальные должны были спрятать «гадкого утенка». — Почему кто-то должен караулить на кладбище, вернее, караулить могилы? — Я уж думал, что ты все-таки просмотрел весь учебник, а не первые попавшиеся три страницы, — Намджун смотрит на Тэхена поверх кромки отчета, Тэ закусывает язык, но не сдерживается. — Пять, — поправляет Тэ, — моя учеба тут ни при чем. — Целых пять страниц за пять лет! Тэхен, ты бьешь рекорды, притом, что эти вопросы разбираются в самом начале. Слушай, преступники любят возвращаться на места преступления. Время от времени они совершают «набеги» и возвращаются на постоянную «базу», находящуюся внутри зоны, равной примерно 500 километрам. Некоторые из преступников любят посещать как места преступления, так и похороны жертвы — так, оказавшись там, они вспоминают все, что происходило с ними, они как бы по новой переживают убийство, окунаются в воспоминания, поэтому полиция всегда внимательно следит за такими вещами. В сознании преступника место преступления и требования к нему выбраны заранее. И если жертва не окажется там, то преступление, вероятнее всего, не произойдет. Мест, удовлетворяющих требованиям преступника, немного. Уже после первого преступления можно охарактеризовать предпочитаемые места преступлений. Поэтому возможно и необходимо определить подобные места на местности и взять их под наблюдение. Преступник обязательно «обходит» территорию, нередко возвращается на место преступления.***
— Прости за ту встречу, Джин, — Намджун неловко мнется у входа кофейни, все так и не решаясь зайти: отчасти потому что у Тэхена сегодня выходной, он может заглянуть в любой момент и ехидно смеяться над нелепым видом Намджуна всю оставшуюся жизнь, и отчасти потому, что все глазеют на его форму, в том числе и Джин, хотя последнее все-таки приятнее. Джун видит в карих глазах напротив песочную пустыню, погружаясь в нее весь, без остатка. Карие глаза завораживают, смотря на него с долей восхищения, словно пытаются сказать всем окружающим: «Он мой. И только мой». — Ничего, я понимаю, как тяжела работа следователя. Наверное, на тебя странно поглядывали? — Да уж, — Намджун улыбнулся, не очень хотелось об этом вспоминать, но видя, как Джин мило хихикал, прикрывая свои покрасневшие щеки и рот ладошкой, Намджун решил, что разок можно потерпеть, — не каждый раз следователь похож на байкера. Но в этот раз я точно не посмею мешать нашему свиданию. — Это свидание? — голос подводит Джина, и фраза звучит на неестественно высоких тонах. — Да, — пришла очередь Намджуна посмеиваться, — от начала и до конца, залезай, — Намджун бросает Джину шлем, — я покажу тебе одно красивое местечко. — А это ничего, что ты в форм. — Пожалуйста, не напоминай мне об этом, я только успел позабыть о ней, растворившись в глубине твоих карих глаз, — Джин быстро закрывает кофейню, вешает табличку «закрыто» и идет к своему парню. Он прижимается к Намджуну, обхватывая того поперек живота, и чувствует нечто странное. «Красивый», — впервые к кому-то он обращает эти слова. Джин опирается на перила маленького мостика. Внизу пруд с золотыми рыбками, они мерно покачиваются на волнах, напоминая одну из тех волшебных сказок, что рассказывают детям на ночь. — Это была лучшая ночь в моей жизни, спасибо, — Джин смотрит на свое отражение в воде: «Счастливый». Вот, кто глядит на него из воды, и Джин вздрагивает, как от пощечины, начиная хмуриться и бормотать что-то про себя. — Хен, что говоришь? — но Джин лишь упрямо покачал головой, отгоняя все страхи. — Прости… Я… мне не стоило этого говорить, — Намджун видит, как белеют костяшки пальцев, впившихся в перила. — Хен, что случилось? — Намджун появляется рядом, с правого бока, Джин смотрит на их отражение в воде, пока какой-то парень не бросает камень в пруд, и вода идет рябью у их ног, и Намджун всего на секунду позволяет проявить свои настоящие эмоции. — Ничего, просто. — Просто? — Моя мама всегда попрекала меня всем, чем могла. Она никогда не давала мне играть с ребятами из деревни, она всегда считала, что я выше их и умнее. Хах. Но я был непослушным мальчишкой, как и большинство детей в этом возрасте. Помню, мне было лет пять-шесть, мы приехали к бабушке на дачу — она стояла далеко на отшибе. Мать сказала мне не играть с ребятами, но я ее не послушался и все равно ушел. Она хватилась меня через пару часов, больно впилась мне ногтями в ухо и потащила обратно; помню, мы шли так быстро, что я еле поспевал за ней, а руку она держала так высоко, что мне пришлось подпрыгивать; когда мы пришли, она отмотала от конуры цепь и привязала меня около большого дуба. Когда мальчишки пришли позвать меня играть, они увидели, что я привязан, и стали издеваться надо мной. Кидались, ругались, грозились, строили рожи. Тогда я был похож на злобного щенка. Мать увидела это из окна, прогнала всех детей и отвязала меня. С ними я так больше и не играл. Наверное, поэтому, — он с силой сжал перила, — вспоминать о ней так тяжело. — Хен… Джин, посмотри на меня. — Что ты.? — Обнимаю тебя. — Но люди… — Неважно. — Спасибо, — Джин перестает вырываться из объятий и, приникнув к теплой груди, впервые за долгое время чувствует себя защищенным.Так тепло.
***
— Что случилось, Намджун? Почему все такие оживленные? — в первый раз Тэхен встречает так много людей в полицейском участке, он даже не знал, что здесь их работает такое большое количество, приходится быть осторожным и идти следом за Намджуном, потому что пройти вдвоем сейчас невозможно. — Флорист оставил след, — тихо говорит Джун, но пару голов поворачивается на его голос. — Что? Быть такого не может! — Намджун шикает на него, а Тэхену приходится просить прощения за излишнюю громкость. — В этот раз это было не хладнокровно спланированное убийство, а избиение, больше похожее на расправу. Флорист допустил ошибку — и наша задача грамотно ей воспользоваться. — А что мы. — Все вопросы после собрания, Тэхен, договорились? — Намджун немного замедлился и, дождавшись кивка своего помощника, открыл дверь. Внутри было много народу, и, судя по оживленным разговорам, начали без них. — С момента последнего убийства прошло две недели, время эмоционального охлаждения уменьшается. — Что можно сказать насчет последней жертвы? — всех в зале волнует один и тот же вопрос, — это не была умелая инсценировка? Какова вероятность, что это еще одна жертва Флориста? — после череды вопросов повисает звенящая тишина, пока слово не берет доктор Шин, и скрежет отодвинутого стула звучит, как приговор. — Около одного процента, — шепот пробежался среди членов собрания, — все убийства до — четкие, холодные, грамотно выполненные преступления. В этот раз — жертва отчаянно сопротивлялась, — доктор Шин вытянул вперед телефон жертвы, — как вы можете увидеть, жертва пыталась вызвать полицию, успела набрать номер, но не успела нажать на кнопку вызова; соседи жаловались на шум и грохот, буквально «как будто кого-то убивают», но никого не стали вызывать, поскольку это был такой первый инцидент. Следующее: жертва избита ногами — Флорист никогда до этого не избивал жертв, в основном они умирали от кровопотери. И, последнее, на теле жертвы не обнаружено ни одной режущей раны. Причина смерти — механическая асфиксия, в результате удавления руками. Преступник сдавливал жертве горло двумя руками, повреждения были обнаружены на всей поверхности шеи, так как, при сдавливании правой рукой, повреждения — иногда след от четырех пальцев — просматривается слева, и наоборот: при сдавливании левой рукой — справа. Руки жертвы были связаны веревкой и зафиксированы за спиной, в таком положении жертва не могла оказать должного сопротивления. Нападавший сдавливал коленом грудную клетку жертвы, обнаружено несколько переломов ребер, сдавливание шеи было проведено через мягкую подкладку — шарф жертвы, поэтому следы не ярко выраженные; преступник работал в перчатках, никаких следов на шарфе, жертве, одежды жертвы не обнаружено. Никаких цветов в доме жертвы не найдено, а это одна из главных отличительных особенностей Флориста. Слишком разный почерк, боюсь, мы имеем дело с подражателем. — Получается, следователь Чон всполошил нашего подражателя? Значит, ее убил не Флорист, — разговаривал Тэхен сам с собой, после короткого молчания, когда они остались вдвоем. — Возможно, но маловероятно, — откликается Намджун на его мысли, — я чувствую, что здесь что-то не так. Зазвонивший телефон разрезал неприятную тишину, Тэхен вздрогнул. «Кому это надо в четыре утра?» — Ало, Намджун? А, это ты, Тэхен, передай трубку следователю Киму, будь так добр, — Тэ передал трубку и шепотом спросил, будет ли Намджун кофе, Джун только недовольно шикнул на него, и Тэхен воспринял это как «да», уходя и прикрыв за собой дверь. Но вернувшись, он увидел одевающегося Намджуна. — Ты куда-то уходишь? — Мы, — делает он акцент на первом слове, — уходим, собирайся. — А кофе? — У тебя есть время одеться, пока я его допиваю, — Намджун смотрит, как Тэхен в спешке мечется по его кабинету, но от этого выглядит еще большее рассеянным, потому что ничего не получается, и не может сдержать улыбки — какой все-таки Тэхен еще ребенок, — спасибо. — Куда мы едем? — спрашивает Тэхен. Дождь начинает стучать с большей силой, и они увеличивают шаг, переходя на бег. — Сначала к Чонгуку, потом на квартиру к жертве. — Но разве. — Да, ее осмотрели уже тысячу раз, и мы осмотрим ее в тысячу первый, Тэхен, — Намджун садиться за руль, вешая свое мокрое пальто на сиденье сзади, и есть что-то напряженное в взгляде его обычно добрых глаз. Тэхен опускает взгляд, лишь бы не видеть, как сильно впивается Намджун в руль, — мы что-то упускаем из виду, что-то очень важное.