Равновесие

      Вечером следующего дня Тсуна вернулся в приподнятом настроении и, несмотря на уже ставший вполне привычным бардак в его доме и, отдельной песней — комнате, буквально лучился от счастья.       Мы с Наной перекинулись подозревающими взглядами и, если я знала о том, что Тсуна точно был не с девушкой, а явно просто совершил какой-то геройский, по его мнению, поступок, то мама поняла все несколько иначе. Но, так или иначе, сына и брата мы с женщиной аккуратно взяли в оборот — Нана поставила перед ним исходящую паром тарелку риса с карри, а я, оттеснив решительно настроенного на новую проверку на вшивость Реборна, уселась обедать в этот раз рядом с мальчиком.       — Тсу-на… — чуть улыбнувшись, аккуратно толкнула его локтем, выждав момент между тем, как он прожует и зачерпнет новую порцию еды. — Что ты сделал такого, что просто-таки лучишься от счастья?       Парень чуть довольно сощурился и, повернувшись ко мне, обдал сияющим взглядом.       — Помог советом однокласснику. Кажется, у меня появился еще один друг. Не совсем как Гокудера-кун, но друг!       — М, вот как, — тонко улыбнулась я, с падающим сердцем поворачиваясь к своей тарелке. — Мои поздравления, братишка.       — Ты что-то знаешь, Александра? — рядом тут же нарисовался Реборн, глядя на меня немигающим взглядом. Под такое даже я есть могла с трудом…       Подавив вздох раздражения — Реборн в последнее время меня немного подбешивал тем, что лез, когда не просят, чуть отодвинулась на стуле от стола. Аркобалено без лишних движений взвился в воздух и, обняв маленькое тельце, я зачерпнула карри с рисом и отправила первую ложку в открывшийся ротик. Наглец, который следит за вся и всеми с упорностью маньяка…       — Сделав кое-какие наблюдения, я могу догадаться о том, что произошло с Тсуной и кто этот загадочный одноклассник.       — Пари! — тут же отозвался аркобалено, а я, чуть не словив по носу шляпой, извернулась и таки стащила с его головы столь неудобный элемент одежды. Лучше уж так. Да и Леон, сползя с тульи, принялся тихонько поглощать мой чай. Пять ложек сахара на мензурку.       Привычка, возникшая после того, как я начала замечать, что одна еврейская скотина нагло тырит мой чай. А столь большого количества сахара Мармон не переносил, предпочитая плеваться и отстать. Принц, некоторое время понаблюдав за моими приемами, также стал пить чай с большим количеством сахара.       Мармон начал что-то подозревать…       — Что ты хочешь? — уныло протянула я, улучив момент, пока он жует и отъев немного.       — Если не угадаешь, то тогда проведешь тренировку с моим учеником! — я согласно кивнула, понимая, чего именно добивается киллер.       Только не так быстро, малыш.       — Если я выиграю, я придумаю что-нибудь потом, — я протянула руку Тсуне, которой с удивлением и опаской ее пожал в ответ. Реборн «разбил», тем самым подтверждая спор.       — О-ля-ля, Тсуна сейчас проиграет! — со своего места донеслось наигранно-обеспокоенное от Ламбо. Реборн сделал страшные глаза, пугая полностью уверенного в моей победе теленка, из-за чего тот убежал с криками куда-то в глубь дома, а я улыбнулась и, не торопясь, отправив новую порцию угощения для Реборна, начала.       — Ты пришел позднее обычного — задержался после уроков, — повернувшись к брату и внимательно его рассмотрев, прищурила я. — С учетом того, что ты был не один и, как сам признался, помог советом кому-то, этот человек также задержался. Учителя уже давно ушли по домам, а это значит, что проблемой задержки этого ученика были не уроки. С учетом твоих особенностей — ты последний из дежурных, кто покинул сегодня школу. Так что этот человек не был занят уборкой в классных помещениях. Отсюда вывод — клубы.       Ты мальчик стеснительный и вряд ли подойдешь с советом к незнакомому человеку. И не подойдешь к девочке. Значит, это мальчик и, если вы с ним если и не обедаете вместе, то точно пересекаетесь по несколько раз на дню. Вспоминаем круг твоих знакомых, которые нормально к тебе относятся и будут благодарны за совет, не задумываясь о том, почему тебя прозвали «никчемным», — Тсуна покраснел, вызывая чуть слышный смешок со стороны репетитора, который явно наслаждался моими рассуждениями. — Думаю, произошло все не где-то в классной комнате — вряд ли ты совал нос на чужую территорию. Да и в коридоре тоже вряд ли произошла эта встреча — вдруг, увидит кто. Или услышит. Значит, нужно какое-то открытое пространство. Итого: бокс — Реохей в отдельном модуле, и мог быть на улице, футбол, атлетика, бейсбол, теннис, бег.       Тсуна уже доел и смотрел на меня чуть круглыми глазами, я же старалась как можно глаже преподнести то, о чем я якобы «догадалась».       — Бокс отставим — братику Киоко советы явно ненужны. Там энергия, напор и все во имя экстрима, — чуть саркастично окончила я. — Футбол? Нет, — скривилась я. — Наши футболисты меня просто бесят своим самодовольством. Да и ты, братец, с ними как-то играл на уроке. Они видели, на что ты способен. Атлетика? Девочки сегодня не тренируются — прохладно, да и грязновато. Они в спортзале обычно после такой погоды, а там сейчас еще не все починили, — Тсуна поежился, глядя в сторону чуть потемневшим взглядом загнанного оленя. — И опять же о том, что это девочки. Так что атлетика уходит. Как и бег. Для тенниса ветрено. Да и также поздно. Остается бейсбол. В сторону именно этого вида играет сразу несколько факторов: у тебя есть одноклассник, который в данный момент усердно тренируется в преддверии соревнований, этот одноклассник считает — и я это знаю, что он все еще плох, и этот одноклассник с благодарностью выслушает любой совет, особенно если он исходит от сердца. А от тебя иного и не дождаться. Плюсом — у тебя штаны понизу в песке испачканы, а под ногтями на правой руке, которая уже сейчас подрагивает, грязь. Ты бросал мяч? И, скорее всего, принимал на биту — у Ямамото очень сильная подача. Он не умеет сдерживаться. Что плохо — боюсь, как бы он не переусердствовал в своих тренировках. Что хорошо — ты попал по мячу. Молодец. Ну, что, я права в своих рассуждениях?       — Д-да, — пораженно покивал головой брат. — Все именно так. Я шел после школы и увидел его на площадке. А тут мяч в траве — я решил отдать. Ну и… Ямамото-сан выглядел так печально, и я решил его подбодрить. Вспомнил о том, что мне как-то говорили — не сдаваться и верить в себя.       Я довольно потянулась и, отдав последнюю ложку своего ужина аркобалено, подхватив его на руки, поднялась из-за стола, а его самого посадила на свой стул.       — Знать, не судьба мне в качестве противника для моего подопечного пока выступать, Реборн, — подмигнула я малышу. — Да и ученику твоему пока что рано против меня выходить на ринг — я не смогу действовать так, как должно. Пришибу еще, ну его. Ну-с, спокойной всем ночи. Тсуна, не забудь уроки сделать, — на этих словах брат вжал голову в плечи, мигом теряя все хорошее настроение и глядя на Реборна испуганным взглядом.       — Да! Тебе пора повышать уровень своих знаний, никчемный Тсуна! — я предпочла не видеть того, как мой братишка с пинка вылетает из-за стола в направлении лестницы наверх.       — Реборн! — возмущенно возопил побиваемый. — Я же и сам могу идти! Я же только поел!       — Так шевелись! — не дав сказать и слова больше в свою защиту, аркобалено повторил свой трюк, ускорив Саваду-младшего в нужном направлении.       Я печально покачала головой, слушая возмущения брата и напутствия Реборна уже через доски пола, а потому приглушенно.       — Ох, как же прекрасно детство! — восторженно пропела Нана, танцуя у раковины с грязной посудой.       Я сокрушенно приложила ладонью по лицу, понимая, что в некоторых вопросах Нана до ужаса наивна. Ну как можно не обращать внимания на то, что Реборн — обладатель слишком высокого интеллекта для своего возраста? Еще и тусуется тут без какого-либо намека на родителей. А Ламбо?! Хотя с Бовино проще — они в этом месяце уже прислали дары от своей семьи. Карамельки покоились на верхней полке антресоли и выдавались наивному Ламбо как дары свыше. Все остальное, кроме зарядов для базуки, разошлось по дому.       Реборн и Тсуна устроили посиделки до половины двенадцатого. После этого, судя по всему, аркобалено вырубился, а Тсуна на цыпочках вышел из комнаты и, умиротворенно выдохнув, направился в ванную, совершенно не заметив меня, сидящую в конце коридора на окне с чашкой чая.       Следила я, правда, не за Тсуной — все мое внимание приковала пара фигур, которые крутились около нашего дома еще с ужина. Во двор они, правда, пока не спешили проникать, изредка, якобы ненароком, проходя мимо калитки.       Я тихо отхлебнула душистого чая, слушая голоса снизу — Нана, выйдя с Ламбо из ванны, передали эстафету Тсуне и, пожелав ему спокойной ночи, удалились на боковую.       Спустя двадцать минут мимо прошел сонный брат и, осторожно приоткрыв дверь комнаты, также скрылся из вида. Тихо скрипнула кровать — пламя Десятого, внутреннее, которое угаснет лишь вместе с его жизнью, чуть утихло. Мальчик заснул вслед за домом.       Покачав головой, я тихо сползла с подоконника и, спустившись вниз — свою амуницию я натянула, пока остальные были заняты, поставила чашку в раковину. После прошла к балкону в зале и, тихо сдвинув створку в сторону, вышла в прохладу ночи.       Она была безлунной, но, в обратную — звездной. На миг задержавшись под деревом и с наслаждением вдохнув воздух, я чуть оскалилась и коротким движением перемахнула через забор. После, пользуясь множеством теней, скользнула к концу улицы и скрылась за поворотом. Затаившись около старого мусорного контейнера — его уже давно не использовали, но все никак не хотели убирать, оставив жильем для разнообразных бродячих кошек, с легкостью пролезающих сквозь дыры в днище и боках, я принялась терпеливо ожидать того, кто же вновь рискнет сунуться к порогу моей обители.       Время текло неспешно — мимо пробежала пара собак, не обративших на меня внимания по причине сильной заинтересованности незнамо чем, да стремительно прошла припозднившаяся парочка, пугливо оглядывающаяся по сторонам, но не забывающая уделять внимание и друг другу.       После наступила пора новой тишины, изредка нарушаемой далеким лаем собак, да чуть слышным пением сверчков. А ведь скоро начнется сезон цикад — никогда не любила этих насекомых, считая их излишне шумными.       Поджидаемый мной силуэт показался лишь спустя сорок минут слежки — осторожно подойдя к моему углу, он аккуратно выглянул и, удостоверившись в том, что на улице впереди никого нет, шагнул туда.       Я решила рискнуть наудачу и рванула следом, молниеносно подбивая противника под колени и, подпрыгнув, закрыла ему рот ладонью, усаживая тело на землю. Оттащить тело в тень бачка возможным не представлялось, однако и сразу обнаружить было невозможно — я понадеялась на то, что вторая фигура быстро не хватится и у меня будет время допросить свою добычу.       — Один громкий вскрик, и я вскрою тебе глотку. Намек ясен? — склонившись к уху жертвы, прошептала я. — Кивни, если понятно.       Ответом был осторожный кивок, и не зря — спица, которую я плотно прижала к горлу противника, ясно намекала на то, что я не шучу.       Я осторожно убрала руку от его рта, и, убедившись, что никаких выкрутасов в ближайшее время ждать не стоит, стянула с его головы капюшон.       Парень, не азиат. Скорее что-то по типу латиноамериканца — рассмотреть детально не выходило, но все указывало на это. Голова недавно была обрита, одежда простая, грубой выделки. Довольно знакомый стиль, скажу честно. Навевает определенные воспоминания и призывает некоторые мысли.       — Что вы тут забыли? Не делай вид, что просто проходитесь мимо дома каждые сорок минут, — прошептала, стреляя глазами по сторонам в ожидании второго пришельца.       — Охрана, — хрипло и с заметным акцентом вздохнул парень. — Нас направил клан Холодных Гор. Они просили передать вот это, — он, осторожно двигаясь, вытащил из-за пазухи конверт с печатью.       — Положи на землю рядом с собой, — я не рискнула взять вещь из его рук, хоть в душе и ощутимо екнуло — клан Холодных Гор, это же те самые монахи, что меня воспитывали! Сколько воспоминаний сразу… — С какого перепуга они послали вас на охрану? И именно вас, а не своих. Вы не монахи — те двигаются иначе.       — Мы их ученики. Я — Лао. Ты — Александра. Мы семья, прошу, поверь мне, — тихо прошептал он. — Брата, что пришел со мной, зовут По. Мы ученики Спокойного Ветра, сестра.       — Кто мой учитель? — я начинала верить парню — «внутрисемейные» имена учителей за территорией клана произносили с опаской. Слишком велик был риск вызвать бурю. Да и на послушника парень походил как нельзя лучше.       — Белое Пламя, — я согласно выдохнула и освободила Лао, отстраняясь от него и подхватывая конверт.       — Рада встречи, брат мой, — поднявшись на ноги, я подала ему руку, помогая встать, и церемонно поклонилась. Парень с легкостью повторил мой жест, лишь поклонился ниже, как старшему товарищу. Занятно выглядит, с учетом того, что он старше меня лет на десять как минимум… — С чем связано желание клана послать вас сюда для охраны?       — Старейшины прознали о том, что недавно у тебя был срыв, — мягко раздалось сбоку. Призвав все силы и выдержку, я не вздрогнула и повернулась к сидящему на заборе ученику монаха лицом, вновь церемонно кланяясь.       По, бесшумно спрыгнув на асфальт, и откинув капюшон, поклонился мне как равной, из чего я сделала вывод, что в этом дуэте он лидер.       Этот парень явно был китайцем — низенький, подвижный и ловкий как Джеки. Да и акцент, в его случае еще более резкий, ощутимо ударил по ушам.       — Им не нужно беспокоиться — со мной был человек, который смог погасить выброс, — спокойно отозвалась я, стараясь сделать так, чтобы голос не дрожал. Вышло неплохо — подмену заметил бы лишь учитель.       — Они беспокоятся не о том, что было, а о том, из-за чего произошло, — покачал головой По, а я на миг ощутила к нему неприязнь — парень вел себя спокойно, обращаясь ко мне с той мягкостью, которую используют обычно в адрес маленьких и несмышленых деток. А может, просто делал все возможное, чтобы я не сорвалась вновь, ведь им наверняка дали команду проверить меня. Иначе бы они так просто не светились бы. Нас учили сливаться с местностью. — Они просили узнать причину, по которой Алмазная Императрица дрогнула.       Я скривилась, причем походу столь открыто, что парни усмехнулись. Ненавижу это имя. Всей душой ненавижу, однако учитель решил, что я должна носить именно его. Алмаз крепок, а я крепка в своих стремлениях и убеждениях. А «Императрица»…       Не все шутки прощают. А я пошутила — неудачно, глупо, из-за чего звучащее гордо и, отчасти, напыщенно, имя данное монахами было для меня как издевка, непрекращающийся урок послушания. Бесконечный урок. Ненавижу.       — Передайте им, что Александра не дрогнула. Она защищала своего друга, — холодно отозвалась я, выражая всем своим естеством угрозу, если вдруг мои слова будут подняты на смех.       Лао и По посмотрели на меня чуть ли не с недоверием, но, явно поняв, что я не шучу, вскинули брови.       — Наши учителя будут рады это услышать. Однако они также хотели передать тебе, что хотели бы увидеть тебя в ближайшее время. Велено передать, что им было знамение, связанное с тобой, — отчитался Лао.       — Я поняла, — кивнула я, мысленно ни хрена не понимая. — Однако я посмотрю по ситуации — у меня сейчас достаточно много обязательств и обязанностей. Но я постараюсь найти время и навестить наших мудрых родителей. Ступайте с миром — свою крепость я смогу защитить.       Лао и По понятливо кивнули и поклонились. Я склонилась в ответ, а когда вновь подняла голову, две тени уже скрывались за поворотом.       Почти все мы называли монахов родителями. У кого-то просто не было семьи, кто-то бежал от нее. А кто-то не скрывал того, что учителя стали им так же близки, как и родная кровь. Я не называла в лицо монахов отцами, но мысленно и в общении с другими учениками спокойно признавала их своей родней. Это объединяло всех нас, всех обучающихся и отучившихся.       Конверт с печатью, оттиск на которой изображал дерево, корнями уходящее в гору, я распечатала лишь дома, закрывшись в комнате и усевшись на кровати с ногами.       Внутри был старый свиток, аккуратно запакованный в целлофановый пакет — раздвинув верхние зажимы, я аккуратно вытащила цилиндр и потянула за кончик, разворачивая горизонтальное послание.       Часть свитка занимал рисунок нескольких колец — я мысленно хихикнула, в одном из них узнавая обручальное колечко Всевластия. Остальные были не столь интересными — изображение было отчасти цветным, но, в общем, было видно, что автор сего творения делал упор больше на детализацию, нежели на покрас. Черное кольцо, с небольшим синим камнем, зеленое, с таким же зеленым, два серебряных, на одном из которых была скалящаяся стилизованная кошка, а второе просто было ободком. И одно красное, с каким-то странным камнем, в котором было сразу четыре цвета.       Текст дальше был не особо разборчивым — я знала несколько языков, но полиглотом аля-Библиотекарь с уймой образований себя не считала. Не знаю, на что рассчитывали монахи, однако я смогла понять лишь короткую фразу:       «Сила в единстве. Без него нет баланса. Без него центр колеблется и пребывает в постоянном поиске. И только вместе всех собрав, равновесие можно будет как пошатнуть, так и…»       Я покачала головой, рассматривая последнее слово, но понимая, что от времени истлевшая по краям бумага эту часть уже потеряла навсегда.       Прислали неспроста. Они никогда не делали что-то просто так. Покрутив еще некоторое время свиток, не нашла ничего умнее, как свернуть его обратно — утро вечера мудренее, а желание монахов увидеть меня в родном гнезде явно непросто так возникло. Стоит лишь задуматься о том, откуда они вообще узнали о всплеске. Знамение… Не нравится мне все это.                     Утро встретило грохотом и возмущенным криком «Реборн!».       Сонно скосив глаза на часы и удостоверившись в том, что могла спать еще целых пятнадцать минут, я постаралась умиротворенно расслабиться. Увы, повторный грохот отчетливо дал понять, что именно на этом клочке Намимори порядка не будет еще очень и очень долго, как бы сильно Кёя не злобствовал. Ну или пока не появится на горизонте некий Базиль, который подарит Тсуне нормальную версию пилюль. Или я сама не научу парня высвобождать Пламя.       Вяло поднявшись на кровати и взлохматив колтун на голове, который пару часов назад был ослабленным высоким хвостом, потянулась изо всех сил.       Утро доброе, утро раннее…       Бабах!!!       — Привет, Тсуна, — постаравшись улыбнуться как можно доброжелательнее, помахала с кровати удивленно смотрящему на меня из пролома в стене брату. — Как спалось?       — Д-доброе утро, Александра-сан… С-саша… Сестра… — бледнея и краснея, выдавил из себя мальчик, растеряв все Пламя. — Извини! Я тут…       — Сломал стену в мою комнату, — зевнула я в ответ, спуская ноги на пол, и в который раз хваля себя за то, что спать ложилась исключительно в пижаме. — Что на этот раз, Реборн?       — Мой никчемный ученик слишком медленно собирается в школу! — Тсуну снесло в сторону от разлома, а на его месте появился бодренький аркобалено, весело размахивающий пушкой.       — Вряд ли это лучшая тактика, — покачала я головой, обувая тапочки и, поднявшись на ноги, носком откинула с ковра пару камней покрупнее. — Одежду не надеть, вещи правильно не упаковать. Слишком большой заряд энергии для столько ограниченного пространства. Перестань издеваться над моим братом, Реборн. Это не тренировка, — я замерла напротив аркобалено, глядя в черные глаза с каплей холода и угрозы.       — Ты критикуешь мои методы? — пошел в атаку Реборн.       Я холодно улыбнулась, в момент вспоминая то, как он вчера в споре пытался подрядить меня на тренировку с Тсуной. Финт не пройдет, милый.       — Я критикую твое отношение. Но принимать из твоих цепких ручонок вожжи над братом не буду, — клыкасто улыбнулась я. — Это твоя работа — его тренировки. Я требую лишь того, чтобы они были обоснованы и не несли за собой постоянные разрушения. Сделать его тело и дух сильнее можно и другими способами, нежели постоянными попытками разрушить этот дом.       — Твоя непосредственная задача — охрана Савады Тсунаеши, если ты не забыла, — прищурился в ответ Реборн. — Ты не особо-то с ней справляешься. Постоянно оставляешь своего подопечного без присмотра. Я вынужден проводить тренировки на дому, пока есть хоть какая-то возможность быть рядом с тобой.       — Все это лишь из-за твоего желания самоутвердиться путем затыкания мною всех встречных щелей, Реборн, — также прищурилась я. — Эту проблему создал ты сам. Что, почувствовал угрозу своему авторитету, о, великий киллер последних столетий? — язвительно пропела я. — Не ищи виновных на стороне, ты сам согласился стать тем, кем являешься. Вонгола, Бовино, Каваллоне — все согласны с тем, что ты лучший из лучших, как на поле боя, так и в роли учителя. Твой интеллект и опыт, наработанные тобой за столь неестественно длинную жизнь, вызывают уважение — не спорю, ты был выдающимся даже в свое время. Но не нужно размечать территорию, аркобалено. Наши цели совпадают. Я требую от тебя всего лишь убавить свой пыл в отношении моего брата. Брата, Реборн, и только потом объекта охраны. Слышишь разницу?       — Ты могла легко отказаться от всех моих предложений, разве не так? — вскинул бровь киллер, пока Тсуна на заднем фоне, не замечая нашего противостояния, метался по развороченной комнате туда-сюда, собирая вещи, рюкзак и отмахиваясь от проснувшегося Ламбо, которому было очень весело.       — И что было бы тогда? То, что я в Дисциплинарном Комитете — возможность прикрывать извечные выкидоны моего брата. По твоей вине происходящие. То, что в клубе бокса — вообще последствия. Бокс — это интересно, однако у меня есть и другие увлечения. Но мне приходится со всем этим мириться, чтобы защищать брата от последствий, которые возникают из-за твоих тренировок.       — Ты — телохранитель. Это означает, что ты должна быть готова к любой жизненной ситуации, — покачал головой Реборн. Однако я возмущенно фыркнула, не давая ему продолжить.       — Мне сколько лет, ау! — воскликнула я, заставляя Тсуну с писком испариться из комнаты. — Не забывай, будь добр, о том, что, поддерживая с тобой беседу на равных, я младше тебя на хреново столетие с хвостом! Я не аркобалено, Реборн! Я выгляжу молодо, потому что я ребенок! И ты, изо дня в день пинаешь, оскорбляешь и всячески издеваешься, называя все это тренировками, над ребенком! Очень добрым, ранимым, вежливым и мягким ребенком! Не дай боги, все что есть, если ты его сломаешь, Реборн. Уверяю, если это произойдет, то ты, не вырастив Десятого, в то же мгновение создашь чудовище. А теперь, уважаемый, будь добр покинуть комнату — я желаю сменить свое платье! — я уперла руки в бока, разгневанно глядя на Реборна.       Киллер с нечитаемым выражением на лице спрыгнул на пол и, дождавшись, пока он удалится под скрип двери, я тихо выдохнула.       Довел… Все чаще и чаще в последнее время, будто желает лично…       Увидеть мой срыв.       — Сука, — тихо по-русски выругалась я, поняв, что великий и ужасный хочет просто-напросто узнать то, каковы мои пределы.       — Реборн и Саша поссорились? — тихо разнеслось из опустевшей комнаты Тсуны.       Я устало потерла переносицу и, отвернувшись от пролома в стене, начала быстро переодеваться, не забывая о наручах и оружии.       — Нет, Ламбо-сан, конечно же, нет. Мы просто уточнили кое-какие детали касательно общей работы, — постаралась как можно тактичнее пояснить я.       Он прав, а от этого еще больнее. Меня учили, тренировали и, кажется, вообще оставили лишь с одной целью — защита Тсунаеши. Не Десятого, если интересно подметить, а именно Тсунаеши. А Реборн, умело подергав за ниточки и поддев мое самолюбие, заставил меня отойти от первоначального сценария, в котором я не отвлекалась от своей задачи. И теперь, по факту, я могу признать лишь одно — я провалила свое задание. Я не могу организовать защиту брата по причине своего почти постоянного отсутствия. Ну и не дура ли я?       — А мама и папа, когда ругаются, тоже так говорят, — донеслось задумчивое от Бовино.       — Мы не мама и папа, Ламбо-сан. Мы коллеги по работе, в каком-то роде, — я замешкалась, прикидывая то, как удобнее закрепить ремни со спицами на бедре. Нужно будет достать оружие, и будет всем панцушот. Не лучшее для члена Дисциплинарного Комитета. Кёя не одобрит подобного. Шорты короткие и тонкие, что ли, поддеть? Идея не так уж и плоха…       — Ты тоже киллер?! — ахнул Ламбо, подпрыгивая к дыре и силясь подтянуться, пока я возилась с одеждой.       — Нет, Ламбо-сан, — я опустила юбку и, подхватив рюкзак, прошла к малышу, подхватывая того на руки. — Я телохранитель, а он — репетитор. Просто объект у нас сейчас один. Мой брат.                     На подходе ко входу в школу я не выдержала, и все же бросила короткий взгляд на крышу. Там, как и положено по правилам, никого не было, да и крыша была не та. Легче мне не стало и, и так убитое утренним разговором с аркобалено настроение и вовсе пропало, обещая окружающим меня людям массу неприятных впечатлений. Еще и живот, как назло, разболелся слишком уж знакомой болью, обещающей неприятные моменты.       — О, наконец-то я тебя дождалась! — хлопнула меня по плечу Аяме, заставляя окружающий нас люд, и так старающийся вести себя рядом со мной тихо, и вовсе сбледнуть, а после разбежаться. Девушка же демонстративно не замечала того, что у меня плохое настроение, продолжая довольно улыбаться и щебетать. — Я тебя тут давно жду! Прикинь, твой Глава окончательно вернулся в школу, и теперь сезон кровавого террора вновь открыт! А я пришла специально раньше — думала, что и ты будешь с утра. Увы, ты как всегда удивила меня. Но, гляди, что я откопала в кармане треников перед стиркой!       Я нахмурилась — Кёя вернулся, не лучшая новость, но на мятую и испачканную грязью бумажку в руках Аяме взглянула с интересом.       — М… Поздравляю — это любовное письмо для тебя, — я пожала плечами, быстро переобуваясь и идя в сторону кабинета Кёи. — Чье-то сердце тобой пленено.       — Да нет же! — догнала меня возле ступеней девушка. — Это твое! Помнишь, ты мне на той диверсии давала бумажки вместо платка? Это одна из них! Это твое письмо!       — М? — я удивленно нахмурилась, после догадливо просияла — и правда, было же какое-то письмецо! Я про него напрочь забыла… — А ты читала?       — Ну конечно же! — как само собой разумеющееся выдала Одуванчик под мой насмешливый взгляд. — Пишет, что ты его идеал, и он очень хочет тобой пересечься в парке возле озера. Правда, позавчера, но… Наверное, раз второго письма ты не нашла, клиент соскочил с крючка.       — Ой, Александра-сан получила любовное письмо! — Киоко, вырулившая откуда-то сбоку, восторженно округлила глаза, пока я тихо просмеивалась с фразочки Аяме.       — Доброе утро, Киоко, — кивнула я в приветствие. — Где Ханну потеряла?       — А, она опоздает немного, — честно отозвалась девочка. После чуть нахмурилась, рассматривая мою форму — в прошлый раз я так и не была с ней на занятиях, по нужным мне предметам наведавшись на уроки в другие классы. — Ну, она уже где-то рядом!       — Намекни ей, что Кёя в школе, и я не смогу ее прикрыть, — устало покачала головой я.       И правда — стоит надеть форму Комитета, и народ начинает относиться по-другому.       — А от кого это послание, Александра-сан? — чуть просительно склонила голову набок Киоко, сверкая любопытными глазами и вновь возвращаясь к поднятой теме.       Тсуна, не вовремя высунувшийся из класса за каким-то надом, замер восторженным столбиком, влюбленными глазами глядя на девушку.       — А я и не знаю, — я повертела письмо в руках, не находя каких-то опознавательных символов и, достав саму записку, также изучила ее. — Нет, вообще ни слова. Да и не пошла я — дела были, знаешь ли, заботы. Ураган, например.       — О, как жаль, — чуть расстроено отозвалась Киоко, явно ожидавшая отчета поинтереснее.       Я пожала плечами, проходя мимо Тсуны и выразительно щелкая пальцами перед его носом.       Брат вздрогнул, с грохотом скрываясь в классе, а я, повернувшись к идущим следом Киоко и Аяме, развела руками.       — Извините, девочки, у меня отчет перед Хибари. Да и на занятиях я сегодня не планировала показываться — все необходимые тесты я сдала вчера в перерыв.       — Бу, так ты опять сваливаешь с уроков, — надулась Аяме.       — Именно, — я изобразила триумф. — А ты учись давай. И, с сегодняшнего дня ты на месяц дежурная по классу. Помнишь, я обещала тебе?       — Эй, это нечестно! — взвилась Аяме, наскакивая на меня под звонкий смех Сасагавы.       — Спортзал и Кусакабе, перед которым тебе все еще нужно извиниться, — я выразительно подняла бровь, глядя на Аяме сверху вниз и легонько постучав пальцем по ее лбу.       Хозяйка Тьмы надулась и, встопорщив хвостики, ушла в кабинет, громко захлопнув за собой дверь.       — Она такая забавная, — уже перестав смеяться, поделилась со мной Киоко. — Казалось, что совсем не разговорчивая и злая. Помните, как она представилась в первый день?       — Да… Про быка и его детали сложно забыть, — покачала я головой. — Любит хаос и неподчинение.       — Вот-вот! — горячо закивала девушка. — А теперь смотрите — на урок пошла!       — А что, до этого убегала? — я чуть прищурилась.       — Нет, но хотела, — покачала головой Киоко, поворачиваясь ко мне лицом. — Вы хорошо на нее повлияли, Савада-сан. И на многих тут повлияли. Даже Тсуна теперь иногда отвечает на уроках! Все думают, что дело в репетиторе, которого он нанял, но я знаю, что тут совсем не в нем дело, а в вас. Ваш брат с гордостью говорит о вас.       — Он говорит обо мне? — я вскинула брови, глядя на Киоко с удивлением. Неждан похлеще подстриженного Скуалло.       — Ну… — она замялась. — Наши одноклассники как-то плохо о вас говорили. Еще в начале, когда вы только стали членом Комитета. Говорили, что вы там просто для того, чтобы не ходить на занятия. А Тсуна тогда к общему удивлению подошел и сказал, что они не правы и вы там для того, чтобы поддерживать порядок. Мы все тогда так удивились! А он больше ничего не говорил — отошел тогда, споткнулся, упал… Все и забыли, начав смеяться. Но я помню! — она прижала руки к груди, глядя на меня горящими глазами. — Ваш брат очень вами гордится!       — Думаю, я испытываю ответную гордость, — я чуть отвернулась от девушки, ощущая, как начинают гореть щеки. Пр-р-риятно… — Ладно, иди на урок. Мне тоже пора.       — Доброй смены, Александра-сан, — поклонилась Киоко и юркнула за дверь класса.       Я вздохнула и, поприветствовав поклоном подошедшего к двери класса учителя, чуть прошла вперед.       — Встать. Поклон, — донесся голос старосты из-за дверей класс. Урок японского начался. Пожалуй, один из единственных, которые я посещала по мере возможностей, прекрасно понимая, что следует изучить весь материал вдоль и поперек.                            В кабинет Дисциплинарного Комитета я вошла все же после стука, решив не нагнетать. Кёя сидел у себя за столом, изучая что-то на листке, который держал здоровой рукой. Вторая покоилась на перевязи на груди.       — Доброго времени суток, Хибари, — вежливо поздоровалась я, проходя к столу. — Каковы планы на сегодня кроме стандартных процедур?       — Клумбы, — отвлекшись на мгновение от листка и бросив взгляд на другой, лежащий рядом, отозвался Кёя. — Я отрядил десять человек. Проконтролируй.       — Как скажешь, — послушно кивнула я. — Когда начало мероприятия?       Хибари неопределенно хмыкнул — то ли усмехнулся, то ли кашлянул, и поднял взгляд на часы.       — Через пять минут.       — Что-то еще намечается? — вскинула я бровь, снимая рюкзак и ставя его в свободную полку в стеллаже.       — Скоро приедет проверка из Токио, — чуть сощурился Хибари, следя за мной рассеянным взглядом. — Будут тут из-за недавнего урагана. Необходимо проверить состояние школы. Я уверен, что все в порядке, но спортзал еще ремонтируют.       — Думаю, как раз за ним лучше присмотреть тебе, — покусала я в задумчивости губу. Хибари ответил вскинутой бровью. — Свежий воздух лучше четырех стен. В конце концов, одного твоего присутствия будет достаточно. Ты — признанный авторитет, в то время как меня народ уважает лишь из-за страха. Причем половина его — твоя тень, накрывающая всех твоих подчиненных. В том числе и меня. Я сколько угодно могу доказывать то, что я сильная, умная и ответственная, но пока есть ты, я всегда буду девчонкой за твоей спиной. Так что, Кёя, если тебе нужно, чтобы со спортзалом как можно скорее закончили — иди сам. Как и с проверкой школы. Я, как обычно, лучше побегу на производственную часть. Если ты у нас зверь Намимори, то я, походу, его контроллер. Другого определения для себя я не вижу.       — Хорошо, я понял, — согласно отозвался Кёя после минуты молчания. — Перед перерывом я отлучусь. В больницу, — в ответ на мою вскинутую бровь, нехотя пояснил он. — Вернусь, проверю, чтобы все было хорошо.       — К-как скажешь, — чуть рвано отозвалась я, понимая, что это подстава подстав от Госпожи Удачи. — Поспешу-ка я на клумбы…       Время до обеда, несмотря на мою занятость, тянулось со скоростью престарелой улитки, на которой верхом сидела такая же пенсионерка черепаха, пытающаяся ползти в другую сторону. Интуиция начала тихо говорить мне о том, что вот-вот что-то плохое должно произойти, как раз к моменту, когда Кёя уехал на какой-то черной машине.       Тихие шепотки о том, что Ямамото Такеши сломал руку, пошли почти сразу, будто кто-то невидимый дал отмашку на старт. К перерыву уже вся школа знала о том, что ведущий бейсболист Средней Намимори профукал свою возможность участвовать в соревнованиях. Злые языки быстро растрезвонили слух о его бесполезности по всем уголкам школы и, к середине перерыва я поняла, что я уже не смогу найти источник таких новостей — ученики больше не шептались, спокойно обсуждая свежую новость прямо в классе, неподалеку от Такеши.       Мое сердце кровью обливалось, однако я не могла ничего сказать, стоило мне увидеть глаза брата, который еще вчера гордился тем, что смог наконец-то дать кому-то дельный совет. Теперь же Тсуна винил себя во всех смертных грехах и, стыд мне и позор — я не рискнула подойти к нему, побоявшись все усугубить. Трону его сейчас, и взрыв эмоций неотвратим. Не уверена, что стоит так делать.       Вместо этого, стоило Такеши покинуть класс, я с камнем на душе прошла во внутренний двор школы, выходя туда как раз в то время, когда стройная фигурка бейсболиста показалась на парапете крыши.       — Слушай, а это что, типа нормально? — Аяме увязалась следом за мной, не пожелав толкаться в толпе на крыше. — Типа — сломал руку и все, жизнь не мила, прыгну и пофиг — пусть вишневое варенье удобряет грядки?       Я бросила задумчивый взгляд на свеженькие розовые кусты. Юмор юмором, а удобрить наши плантации, кстати, не помешало бы.       — Японцы крайне эмоциональны, но ты и так в курсе, — видя со своего места то, как вылетел к Такеши Тсуна, я испытала острое желание закурить. Увы — Гокудера, как и всегда следующий за своим предводителем, был далеко, а больше стрельнуть сигарету было не у кого. Всех остальных хулиганов Кёя застращал.       — Нет, я же не такая! — я недоверчиво покосилась на Одуванчика. — Ну, я лишь на половину японка, а на вторую половину — русская. Уверена, что на большую.       — И жила в Америке? — вскинула я бровь. — А я все гадаю, отчего же у тебя фамилия такая американская…       — Ну, так вышло — отец по работе уехал в Америку, а мама меня там и родила. Так что я гражданка Соединенных Штатов, знаешь ли, — гордо подбоченилась Аяме. — За американскую мечту и демократию!       — Нехило тебе мозги полоскали Фейри… — восхитилась я, после вновь перевела взгляд на Такеши, что-то доказывающего брату. — Он чистокровный. А у японцев, если ты помнишь историю, культ самоубийства. Почет и все такое. Хорошо хоть не харакири — так хоть есть надежда на то, что он просто что-то себе сломает и на том и успокоится.       — А если помрет? — склонила голову набок девушка, после подняла руки, складывая пальцы на манер фотоаппарата. — Ниче так, атмосферненько смотрится.       — Ты как всегда добра и великодушна, — я перевела взгляд на соседнюю крышу, наблюдая за тем, как мелькнул на миг в поле зрения Реборн, поднимающийся на самый верх надстройки. — Полицию я не вызывала — нужно оно нам. Все равно не успеют, а для Такеши это вообще будет как выстрел для старта. Все сейчас зависит от красноречия моего брата.       — Ну, судя по реакции клиента — он неплохо так справляется. Смотри, — указала рукой Аяме. — Лапки тянет, увести…АРХ! Вашу медь!!!       Тсуна, конечно же, оступился, на краю-то крыше да со своей способностью влипать в единственное дерьмо на километры поля. Мое сердце полетело вниз вместе с тем, как летели Такеши и брат. Рванув вперед со всех ног да неосознанно высвободив Пламя, в мгновение ока оказалась под местом… Где отпружинил Савада-младший, успевший в полете ухватить за собой и Ямамото. Я взвилась вверх, ловя незадачливого самоубийцу, которого от страха выпустил брат, и вместе с ним приземляясь лишь в несколько часов назад посаженные кусты.       Розы прощально хрустнули, шкура моя продырявилась в паре мест, Такеши не получил и синяка. Тсуна куда-то упрыгал под обалдевшие взгляды публики.       Аяме, с отвисшей челюстью наблюдавшая за спектаклем, рванула за ним, успевая на мой манер подхватить впечатленного мальчишку.       Я же, ссадив нервно посмеивающегося после пережитого бейсболиста, убрала Пламя и со всего маха впечатала японцу звучную плюху, опрокинувшую его на остатки злосчастных кустов.       — Йошкар-Ола, Ямамото Такеши, ты дебил!!! — рявкнула я, нависая над ним. — Ты что себе позволяешь, идиот несчастный?!       — Я просто решил, что, если меня не станет… — начал оправдываться парень, за что словил еще одну плюху. Не столь сильную, как первую, но не менее яростную.       — Да мне плевать на то, что ты подумал! — нагнулась я к нему и, под любопытные взгляды сверху, да чуть настороженные от Аяме и брата, тихо продолжила. — Если ты идиот, то это уже твоя беда! Ты хоть подумал о том, что будет с теми, кому ты дорог?! Твой отец, в конце концов! А ученики? Они же дети! Что с ними будет, убейся ты у них на глазах?! Ты идиот, Такеши! Идиот!       — Извини, — неловко улыбнулся он, потирая пострадавшую голову. — Я не подумал…       — Саша, он понял, — также мягко влез Тсуна, осторожно прикасаясь ко мне. — Со всеми бывает. Он зашел чуть дальше, вот и всего.       — Он хотел забрать у тех, кому он дорог, самое ценное, — повернулась я к брату. — Подумай сам, Тсуна, что с тобой было бы, если бы я вдруг шагнула с крыши? Или под поезд, как это принято? А? А, с мамой?       Брат побледнел, склоняя голову. Такеши тоже потемнел глазами, слушая меня.       — Шеф, они поняли, — бросив взгляд на крышу, отозвалась Одуванчик. — Давайте расходиться, пока проблем не стало еще больше.       — Их и так вдоволь, — нахмурила я. — Как… И.О. Хибари я приказываю вам, Ямамото Такеши и Тсунаеши Савада, в качестве наказания за собственный проступок до конца учебного дня посадить розовые кусты на то место, где мы сейчас стоим. Как только вы, Тсунаеши, приведете себя в порядок — приступайте. Все необходимые инструменты получите у клуба садоводства. Выполнять.       — Ты разозлилась, — шепнула Одуванчик, идя рядом со мной в сторону классной комнаты. — И испугалась. И… обиделась?       — Не акцентируй внимание, — отмахнулась я. — Вот обязательно ему было на именно эту клумбу метить?!       — Шеф… — спустя пару секунд согнулась в три погибели девушка, поняв смысл моей фразы. — Нет слов, шеф. Нет слов.