Равновесие

      Из сна меня вырвала интуиция.       Стараясь не морщиться от неприятного свербящего ощущения и не изменять дыхание, я молча лежала и слушала происходящее вокруг, одновременно с этим пробуждая тело. Ощущение было, будто кто-то внимательно смотрит на меня, намечая место, через которое было бы удобнее выпустить мою душу к праотцам.       И, к моменту, когда я уже была готова узнать, кто все же решился стать рядом, ощущение плавно пропало под чуть слышные шаги.       Я открыла глаза, из-под ресниц наблюдая за фигурой Хибари, возвращающимся к своей постели. Около нее, на стуле сидел Ламбо и, болтая ножками, осторожно чистил апельсин.       Кёя, чуть напряженно опустившись на кровать, властно протянул руку, в которую малыш вложил недочищенный плод.       Я чуть нахмурилась, после догадливо вздохнула — Хибари же любит маленьких детей. Наверное, Ламбо пришел ко мне в гости, но по какой-то причине изменил маршрут и пристал к Хибари, а тот, заняв ребенка, пошел проверять, насколько я в состоянии принимать посетителей.       «Что-то не сходится», — подозрительно шепнула интуиция. — «Да чтобы Кёя, да позволил в его присутствии кому-то расслабиться?! Тем более тебе — той, кто надрала ему задницу? Девчонке?!»       Я уныло согласилась с внутренним голосом и, еще раз глубоко вдохнув, все же пошевелилась на постели, принимая сидячее положение. Слишком интересно узнать причину такого поведения зверя Намимори, чтобы просто так вот лежать пластом.       — Доброго времени суток, — чуть вяло отозвалась я, потирая глаза и зевая в кулак. Тело, в ответ на легкие потягивания, отозвалось нормально — ничего не болело и не ныло. Значит, вчера, во время отключения, я не особо сильно злобствовала. После боя с монахами у меня, помнится, синяки занимали процентов семьдесят тела. Что там говорить про ощущения после этого?       — Ты проспала сутки, — холодно отозвался Кёя, передавая часть апельсина засиявшему Бовино. — Твои посетители мешали моему отдыху.       — А еще ты кричала во сне, ум-ням! — довольно заявил Ламбо, вгрызаясь в апельсин.       Я вздрогнула, глядя на них чуть испуганно. Кричала?       — А… Я просто кричала, или о чем-то? — я насторожено подалась вперед, чуть нервно облизнув губы.       — Ты говорила, чтобы кто-то что-то не делал. Это слишком серьезный шаг и счастья не принесет. Будет лишь проклятие, которое закончится болью и тьмой, — спокойно отозвался Кёя, явно недовольный тем, что ему нужно отчитываться перед кем-то.       — А… — я нервно усмехнулась, быстро отводя от них взгляд на окно, за которым было тихо и солнечно. Что придумать в оправдание, если я даже не знаю правды? — Это… Сценка из одного спектакля. Нас учили вживаться в роль… Я… слишком хорошо ее выучила, — покаянно улыбаясь и стараясь выглядеть раскаивающейся в должной степени, сложила я руки перед собой. — Прошу простить — я в моменты переутомления часто так вот… Простите.       Кёя чуть слышно фыркнул и, доев апельсин, разулся и улегся на кровать.       — Больше не кричи, иначе загрызу.       — Как скажешь, — уныло вздохнула я.       После, чуть понаклонявшись из стороны в сторону, да пару раз опасливо скрипнув пружинами кровати, свесила ноги на пол. Тапок не было. Печалька — наверное, не дождались меня и сами ушли.       — Ламбо, нам пора. Давай не будем мешать человеку отдыхать, — босиком пройдя к кровати Кёи, который, закрыв глаза, выглядел более чем умиротворенно (хоть любуйся), я подхватила малыша на руки. — Мама ждет, скорее всего. Давно ты тут? — я прошла к двери и, осторожно отодвинув створку, вышла наружу.       — Мама сегодня готовит много вкусностей! — радостно заявил обладатель коровьего костюма. — Ламбо-сан пришел вместе с Тсуной, но Тсуна поговорил с братиком Кёей и ушел. А Ламбо остался ждать, когда Саша проснется! Ламбо-сан ответственный, правда?       Я легко улыбнулась, глядя в сияющие глаза теленка и понимая, что, кажется, именно эта кроха и моя слабость тоже. Ну как можно не улыбаться, когда на тебя смотрят такими преданными глазенками?       Домой я шла под удивленные взгляды многих. Мне же было все равно. Поющему на моих руках Ламбо тоже не было дела до того, что я была боса, в больничной одежде и с гнездом на голове — волосы я так и не смогла собрать хотя бы в хвост.       У Ламбо были солнечные лучи, которые пробивались через кроны деревьев, поющие птички, играющие котята и закрытый по утренней поре ларек с мороженым. Данное событие его несколько опечалило, но Ламбо не унывал, громко перечисляя то, что поназаказывает у мамы Наны, когда они вместе пойдут за покупками.       Проходя мимо игровой площадки, я почувствовала знакомое тепло — чуть задержавшись и покрутив головой, безошибочно нашла его источник.       В тени деревьев, на лавочке примостился печальный брат, что-то рисуя палочкой на песке под ногами. Всклокоченная голова, ссутуленная фигура, обреченность всей тушки — никчемный Тсуна явно решил поностальгировать, призывая к себе весь негатив, витающий в пределах Японии.       — Что ты, молодец, не весел, что сидишь ты, нос повесив? — остановившись рядом, насмешливо поинтересовалась я.       Брат ойкнул, бросил взгляд на мои босые ноги и, подавшись назад, упал со скамейки.       — А Тсуна упал, а Тсуна упал! — весело засмеялся Ламбо, размахивая руками и ногами. — Никчемный Тсуна!       — Да ладно тебе, Ламбо, — я чуть покрутила восторженно пискнувшего ребенка. — Иди, походи ножками, пока я операцию по спасению самоликвидирующихся провожу.       — Упал Тсуна, упал! Гравитация, бессердечная ты женщина!.. — радостно напевая, закружил по площадке Бовино, а я подавилась воздухом. Надо впредь следить за языком! Иначе у меня могут возникнуть проблемы с кланом Бовино!       — Давай руку, нервный младший брат, — усмехнулась я, помогая ойкающему мальчику принять вертикальное положение тела. — Не думала тебя тут встретить. Да еще и с подсветкой, — я ухватила опечаленного брата за подбородок и повернула к себе пострадавшей частью лица.       По скуле словил, что отчасти странно — Кёя обычно фингалы под глазами оставляет, нежели так, вскользь. Тсуне явно не понравилось мое настойчивое внимание к его свежеобретенному совершенно не героическому синяку.       — Жить будешь, чего уж там, — я наконец-то отпустила его. — Ну, чего не на занятиях?       — В школе сейчас проверяют все после урагана, — шмыгнув носом и осторожно прикоснувшись к ноющей коже, отозвался тихо Тсуна. — Занятия начнутся после одиннадцати. А я… Я убежал, прости. Я пришел к тебе, но там был Хибари-сан, а Ламбо захотелось пошуметь!.. Я попытался объяснить ему, что так нельзя, но Хибари-сан проснулся, и…       — А где Реборн? — я нахмурилась, прекрасно понимая то, что произошло, но, только сейчас поняв, что вездесущий аркобалено что-то не встревает в разговор.       — Сказал, что на пару дней по делам надо ему уехать, — покривил губы брат. — И без него дурдом, знаешь ли.       — Дома? — догадливо вздохнула я.       — Мама тревожится. Ты ушла тогда вечером, с кучей страшных ребят из Комитета. Она себе места не находила, хоть и пыталась делать вид, что все хорошо. А потом, после того как ты пришла, начала готовить. Я принес тебе обед, но… Не передал, прости, — опять нахохлился он, протягивая мне небольшое бенто, заботливо упакованное в платок. — Еще теплый…       — Отлично, а то, как сказал Кёя, я сутки проспала, — я довольно потерла ладошки и, подхватив подношение, по-турецки уселась на лавке. — Приятного мне аппетита, — хлопнув в ладошки, я быстро распаковала обед. — Выглядит бесподобно!       — Говорю же — мама просто не отходит от плиты! — покачал головой брат, осторожно присаживаясь рядом. — Только ночью и прилегла отдохнуть, а сейчас опять что-то печет. Говорит, что ты любишь бисквиты…       — И офа пофнофтью пфафа, — горячо закивала я головой, силясь прожевать набитое в рот.       Бенто закончилось неожиданно быстро — как и всегда после использования Пламени на износ, я была ужасно голодна. Да и ела в последний раз страшно вспомнить когда. — Ну что, идем?       — Да, — печально вздохнула надежда Вонголы. После встрепенулась, глядя на мои измазанные в грязи после дождя ноги округлившимися глазами. — Ты же босая!!!       — Ты чего кричишь-то так?! — я дернулась в бок, после демонстративно потерла пострадавшее ухо. — Я же в курсе!       — Ты… Но обувь!.. — потрясенно переводя взгляд с моего лица на мои ноги, забормотал брат. — Весна же… Дождь…       — Идем домой — нам еще на занятия идти. Надо подготовить вещи и вспомнить то, какие сегодня уроки. Не математика ли часом? Должны говорить результаты тестов… — я внимательно посмотрела на Тсуну, поняв, что мои босые ноги боле не являются его главной проблемой.       Брат совсем расстроился и, печально кивнув, первым поплелся в сторону дома. Я и Ламбо пошли следом.                     Мимо Наны я проходила на цыпочках. Следы за мной, тихо хихикая, вытирал Ламбо, а Тсуна всячески старался сделать вид, что его одновременно нет в доме вместе с нами, что он раскаивается в том, что он пришел не один, в то же время ему жаль, что он вынужден делать вид, что его нет, и в то же время ему ужасно печально от того факта, что я босая и, как следствие, оставляю грязные следы. Да и вообще слиняла из больницы. В общем, если Ламбо смеялся из-за того, что делал что-то втихую, то я старалась сдержать смех, пробивающийся из-за выражения лица брата.       На лестнице Тсуна почти навернулся, запнувшись о собственный кроссовок — поймав его на излете за руку, я замерла, после осторожно притянула брата к себе и так, под тихий напев Наны из кухни, мы прошли наверх.       — Так, ты к себе, а я сейчас быстро соберу свою форму и выйду через окно. Держи бенто. Когда соберешь вещи и спустишься вниз, отдашь коробочку маме и скажешь, что я очень обрадовалась ему и скоро буду дома. Задержи маму и отвлеки, пока я быстро искупаюсь, хорошо?       — Л-ладно, я попробую, — напряженно кивнул брат. — А почему просто сразу не показаться маме?       — Босая, в больничной одежде, с колтуном на голове? — я намекающе вскинула бровь, глядя на мальчика с легкой насмешкой.       Тсуна скуксился, отвечая взглядом с примесью легкой обиды, но согласно кивнул, скрываясь за дверью своей комнаты.       Бросив взгляд на увлеченно затирающего следы Ламбо, я прошмыгнула к себе и, замерев на углу ковра, неожиданно четко поняла, что… Мне придется надеть женскую форму. Женскую форму Дисциплинарного Комитета средней Намимори.       — Вот же лажа, — уныло пробормотала я, глядя на комплект спиц и собранный вместе посох бо.       Придется импровизировать.       С душем дела прошли споро — горячая вода в кране была, а быстро искупавшись и смыв с себя запах больницы, я вообще почувствовала себя нормальным человеком.       Выданная Хибари форма сидела как влитая. Теперь понятно, зачем при поступлении у нас брали параметры тела.       Протерев запотевшее в ванной зеркало, я немного покрутилась перед ним, рассматривая юбку с высокой талией, идущую вверху в обтяжку, а от бедер расходящуюся солнцем. Немного нестандартный школьный пошив, но… Все компенсировала длина — два пальца выше колена, благодаря чему я спокойно прицепила перевязь со спицами к бедрам. Посох, разобрав, долго крутила в руках, после, легкомысленно пожав плечами, просто подцепила на цепь поверх юбки. Четыре части матового черного цвета — по две на бок, чуть перезванивались при ходьбе, но неплохо так скрывались в складках юбки. Пойдет, в общем. А с Хибари я договорюсь — не могу же я без оружия ходить, когда даже он с собой тонфа носит? В конце концов, бо — посох. А посохи — не боевое оружие.       Или же стоит поискать где-то на пыльных полках разрешение на ношение оружия?..       — Мама Нана, я дома! — встряхнув влажные волосы и поправив повязку Дисциплинарного Комитета на плече, я замерла на входе в кухню.       Нана, резко повернувшись на мой голос, всплеснула руками, выронив то, что до этого держала в них.       — Саша! Ты в порядке? Ты как себя чувствуешь? — подлетела ко мне женщина, обнимая, после резко отстранилась, принимаясь ощупывать и время от времени бросая встревоженные взгляды на мое лицо.       Я почувствовала себя последней сволочью, наконец-то осознав, что женщина переживала за меня не просто для галочки. Она явно чувствовала во мне тепло родного детища, жизнь и здоровье которого, порой, важнее собственного.       — Я в порядке, мама Нана… — краснея, промямлила я. — Извини за то, что заставила поволноваться — я просто устала немного. Я не пострадала, меня даже ни разу никто не ударил — посмотри сама, ни синяка! Извини…       — Саша, ты не должна на ночь глядя уходить в ураган неизвестно куда и с кем! — нависла надо мной Нана, а я, покаянно склонив голову, нахохлилась. Обвинения были более чем к месту. — Я не знала, куда себя деть! Сначала в дом пришли все эти молодые люди, после, мрачные, ушли куда-то вместе с тобой! Всю ночь тебя не было — ни слуха, ни духа, ни какой-либо весточки! Я твоя мама! Да, не я родила тебя и воспитала в первые годы твоей жизни, но теперь ты мое детище! Мое, родное, Саша! Неужели я не заслужила хотя бы одного звоночка?       — Прости, — я покраснела, побледнела, еще раз покраснела и вообще начала чувствовать себя настолько гадко, что хотелось просто провалиться сквозь землю, а лучше отмотать время назад и вообще никуда не пойти. — Я… Была занята…       — У тебя куча друзей, у которых есть телефоны! — покачала перед моим носом пальцем Нана. — Итак, юная леди! Чтобы каждый день, если где-то задерживаешься или, что странно для девушки, ходишь своим патрулем, отзванивалась мне! Это понятно?       — Да, мама Нана, — тихо отозвалась я, кивая в подтверждение своих слов. Глаза подозрительно защипало.       — Ох, все же как я рада, что с тобой все хорошо! — порывисто выдохнула женщина и вновь притянула к себе, сжимая в объятиях.       Я подозрительно шмыгнула носом. Черт… Мама. Прости и благодарю. Люблю тебя.                     — Слушай, мне вообще как, идет? — стараясь идти нога в ногу с Тсуной, поинтересовалась я, намекая на свои обновки. Маме они пришлись по вкусу, пусть она и не особо оценила части бо. Хотя, после, все же согласилась, что мне бо пригодится, хотя бы для защиты от каких-нибудь бездомных собак.       Брат, уныло плетущийся следом, бросил на меня косой взгляд, после согласно угукнул. Мне такой ответ, что ни странно, совершенно не понравился и, забежав вперед, я резко остановилась перед братом, вынуждая затормозить и его.       — Ответь нормально, а? — я уперла руки в бока. — Я же у тебя нормально спросила?       — У… У меня складывается постоянное ощущение, что рядом со мной идет Хибари-сан, — чуть покраснев под моим напряженным взглядом, отозвался брат, когда стоять в молчании было уже совсем неудобно.       Я удивленно вскинула брови.       — Он же в больнице…       — Форма, — коротко пояснил Тсуна, выходя к «перекрестку всех встреч» — как я его мысленно называла.       Я, на пару секунд замерев, согласно кивнула — в принципе, да. Я только куртку ношу как нормальный человек, а так, расцветкой и правда напоминаю. Если только Хибари не решил начать носить юбку и чулки.       — Джудайме-е-е!!! — Тсуна резко вскинулся и приветливо, с капелькой мольбы, улыбнулся подбежавшему Хаято. — Как ваше здоровье? Как спалось? О, старшая сестра босса! Рад вас видеть! — переведя на меня взгляд, церемонно поклонился Хаято и, не дав и дальше ни мне, ни Тсуне рта раскрыть, затараторил. — Мы так и не смогли нормально поговорить — вы все время были заняты своими делами в Комитете, или за пределами школы, а я очень сильно хотел выразить вам свою признательность за то, что рекомендовали меня на роль Правой Руки Десятого! Благодарю — это честь для меня!       — Уймись — голова болеть начинает, — сверкнула я холодным взглядом, заставляя Тсуну пугливо поежиться.       Хаято резко выпрямился, глядя на меня с удивительной готовностью следовать любым приказам и принимать с должным уважением и почтением любую изреченную мною мудрость.       — Во-первых, Гокудера, меня зовут Александра. Для своих — Саша. Мои это Тсуна, мама, Реборн, Ламбо и, с недавних пор — ты. Называй меня без приставок, поклонов и тому подобного. Второе — я не рекомендовала тебя на роль Правой Руки Десятого. Я назвала тебя Правой Рукой Савады Тсунаеши — это несколько разные вещи, чтобы ты понимал. Мой брат сам решит то, кем он будет по жизни. Третье — перестань, будь добр, кричать каждое утро на всю улицу о том, что мой брат — Джудайме, Десятый или босс. Мой брат — официальный наследник, но не глава семьи. Своими криками ты привлекаешь ненужное внимание, в том числе и криминальных авторитетов. Твоего уровня подготовки недостаточно для того, чтобы защитить моего брата в должной степени и, в то же время, не помереть самому. Я изучила тебя. Ты не бережешь свою жизнь, а это не подходит идеалам семьи Вонгола. Намек ясен? — Хаято — плюс ему жирный, мальчиком был даже более чем умным. Еще не очень взрослым, а потому с кучей глупостей, но, из всего поколения Десятого — самым смышленым. — Так вот — постарайся запомнить имя моего брата и использовать, хотя бы в общественных местах, именно его. Мне не нужна лишняя работа из-за твоего длинного языка. Все ясно?       — Да, Саша, я вас понял, — качнул головой подобравшийся парень, чуть потемнев глазами после того, как я сказала, что он не бережет свою жизнь.       Эх, до Шамала еще далеко, и, вроде бы, было бы неплохо, чтобы этот кадр уже появился… Но вспомнить хоть то, насколько он озабоченный… Мама, можно мне в Италию на Каникулы? А лучше в Россию, куда-нибудь в Тайгу.       — Хорошо, тогда… Доброе утро, Гокудера. Я рада, что мы сейчас пересеклись — вместе веселее идти на занятия! — чуть улыбнулась я, приветливо кивая ему и, подмигнув облегченно выдохнувшему Тсуне, повернулась в сторону школы.       — Не расслабляйся, мой никчемный ученик! — мимо стремительно пролетел верещащий комок в форме средней Намимори, впечатываясь в забор неподалеку. — Саша! До начала занятий осталось не больше десяти минут! Вы опоздаете!       — Реборн, если бы ты не пинал моего брата, мы бы уже были на пути, — вздохнула я, поднимая сумку Тсуны и все же начиная движение.       — Пусть не расслабляется! — мне на плечо приземлился ставший уже привычным вес аркобалено — закинув сумку брата на другое плечо, я подняла руку, придерживая с удобством устроившегося малыша. — Вокруг много опасностей — он должен уметь справляться с ними и без тебя.       — В таком случае, мое присутствие однажды станет бессмысленным, — наиграно печально вздохнула я, однако внутри все екнуло куда как не наигранно. — Я так понимаю, спрашивать у тебя о том, где ты пропадал — пустая трата энергии? Ты быстро вернулся.       — Быстро со всем разобрался. Ноно вызвал меня в Италию — у него была пара вопросов о том, как продвигаются тренировки никчемного Тсуны.       — И как я веду себя, он тоже спросил, — с уверенностью произнесла я фразу, которая должна была быть вопросом. — Что ты ему ответил?       — Это разговор между заказчиком и исполнителем — не заставляй меня нарушать кодекс, — спокойно отозвался Реборн, под мой косой взгляд, пряча глаза под полой шляпы.       Я насмешливо улыбнулась и покачала головой. Да-да, я поняла. Ты хочешь, чтобы я заинтересовалась.       — Кодекс киллера — это свод рекомендаций, а не твердо установленных правил. Нарушать его или нет — индивидуальное решение каждого исполнителя. Он сам решает то, раскрывать подробности дела или нет, прекрасно понимая лишь то, что в случае раскрытия четвертой стороной информации, коей он поделился с третьей, виноват будет лишь он сам. Это может сильно ударить по престижу и авторитету киллера, возможно — забрать его жизнь в уплату за информацию, вес и значимость которой приравниваются к весу жизни.       — Александра… — выдохнул Реборн, судя по интонации, стараясь не засмеяться. Я была бы ему за это благодарна, потому что ухо мое не выдержало бы повторного громкого звука за неполное утро. — Порой мне начинает казаться, что ты неплохо подойдешь на роль внешнего советника при Тсуне.       — Я не могу быть им. Ты прекрасно это знаешь, — я замерла перед проезжей частью, после чего бросила взгляд назад, на бредущего брата и скачущего вокруг него Хаято, что-то восторженно рассказывающего.       — А это решать Тсуне, — неожиданно тихо прилетело в ответ. — Свою Вонголу он создаст сам. Не этого ли ты сама добиваешься, а?       Как много он слышал из того, что я рассказывала брату? Сколько диалогов между нами было, в которых я тонко подводила наследника к мысли о том, что он сам ткет свою судьбу? Расстроилась ли я из-за понимания того факта, что от Реборна сложно утаить подобную информацию? Или обозлилась?       Нет. Я широко оскалилась, пугая проходящих мимо школьников.       — И я более чем уверена в том, что мои методы верные, — я продолжила движение, приветливо кивая стоящим на ходе ребятам из Комитета и получая в ответ, что несколько ободрило, искренние кивки. — Что хотел узнать обо мне Ноно? Реборн, прошу, — неожиданно тихо выдавила из себя я.       Аркобалено молчал, а я прошла и через вестибюль, и подошла к началу ряда шкафов с обувью…       — Он интересовался на счет того, смогла ли ты найти себе друзей, — неожиданно раздался над ухом голос Реборна, заставив вздрогнуть. — Вполне искренне посмеялся, когда я рассказал ему о твоей первой встречи с Аяме Одуванчиком. Очень заинтересовался твоим рвением создать слаженный и подготовленный союз из Дисциплинарного Комитета. И явно испытал гордость за то, что ты искала правды, когда пошла ловить ночью злоумышленника, повредившего музыкальные колонки. Ноно явно рад тому, что ты живешь полной жизнью подростка.       — Интересно, о сколь многих вещах ты промолчал, ведь мы оба понимаем то, что я явно живу несколько неверно? — Реборн не ответил, перепрыгивая на шкаф и наблюдая за тем, как я достаю сменку и прячу уличные туфельки. — Ясно все с тобой. Что ж, аркобалено. Моя цель все та же — я защищаю Саваду Тсунаеши. И я делаю все возможное, чтобы мой брат не потерял своих убеждений, в то же время становясь сильнее и крепче. Я хочу, чтобы из него вырос сильный лидер.       — Вонголы? — пытливо вскинул бровь Реборн.       Я хищно оскалилась, на мгновение взглянув на малыша как на добычу.       — Шеф, вот ты где! — ко мне выскочила Аяме — отвлекшись на нее буквально на пару секунд, повернувшись к шкафу, Реборна я уже не нашла. Что ж, он умный малый — недаром, лет сто как минимум отжил. Его цель — вырастить из Тсуны достойного босса Вонголы. Моя — вырастить из Тсуны лидера, и не важно, Вонголы, Варии или вообще каких-то левых жужалок.                     Занятия шли в штатном режиме — в коридорах было тихо, где-то за дверями читали лекции учителя, чуть реже слышались голоса учеников. Обойдя несколько раз коридоры школы, и не забыв заглянуть в подсобные помещения, я была довольна жизнью. Пока не села за разбор бумаг, которыми до меня занимался Каору, заглянувший в школу на пару часов раньше начала занятий.       Парень точно смог облегчить мне задачу — оставшиеся бумажки особо много времени не заняли и, откинувшись на спинку стула, я блаженно прикрыла глаза, слушая то, как стараются наверстать упущенное из-за урагана время птички.       Все шло хорошо, тихо и спокойно, пока не послышался громкий взрыв. За ним еще один и еще.       — Вашу медь… — скорбно протянула я.       — Савада-сан! — ко мне в кабинет ворвался Тоширо, обеспокоенно сверкая глазами. — Нарушение порядка во внутреннем дворе!       — О, тебя бы да вместо сигнализации, — пробурчала я, поднимаясь на ноги и поправляя юбку. — Не нервничай, я знаю причину взрывов. Сама разберусь — отставить панику. Иди и продолжай патрулировать.       — Да, как скажете, — поклонился немного обезоруженный парень, выходя за дверь.       Я решила не спешить на улицу, а рассмотреть все сначала с крыши здания. Где и, что меня удивило, наткнулась на гордую в своем одиночестве фигурку в черном.       — Доброго дня, Глава, — пристроившись рядом с ним у перил крыши, кивнула в приветствие я. — Не чаяла вас тут встретить.       — Соскучился, — коротко отозвался он. — Беспорядок, стоит мне уйти. Никуда не годится.       — Но, что удивительно, ты тут, а не там, грызешь кости нарушителей, — я кивнула вниз, туда, где что-то громко кричал, размахивая динамитами Хаято. Где в одних трусах вполне успешно копал, почему-то зигзагами, Тсуна, а впечатленная Киоко стояла в стороне, рядом с воинственно крутящей в руках лопатой Одуванчик.       — У них есть время до семи, — широко зевнул Облако. — Директор разрешил.       — Что они ищут? Неужели, капсулу времени? — я чуть перегнулась через борт, замечая, как сверкнула в руках у брата небольшая железная коробочка. — Странно, что она во внутреннем дворе…       — Мне больше интересно то, кто будет обратно все закапывать, — чуть намекающе отозвался Кёя, после опять зевнул.       Я, не выдержав, подхватила зёв, после поежилась — ветерок был прохладным, в то время как брат носился в одних трусах.       Внизу, подхваченные порывом, полетели во все стороны бумажки, под истошно-испуганный возглас выбежавшего наружу учителя Незу.       Я положила руки на перила, после пристроила поверх них голову, с легкой улыбкой на губах наблюдая за происходящим внизу. Возмездие… Сладкое слово.       Тсуна, вот ты и победил своего первого врага. Старого врага, глупого, попавшегося на собственной подлянке. Но победил. Поздравляю, братишка.