Путь властелина

Хюррем-Султан поплотнее закуталась в шаль. По дороге в Эдирне северный ветер не уставал сопровождать их. Но Госпожа уже давно испытывала покалывания в кончиках пальцев рук и ног. Зимой и летом ей приходилось держать руки и ноги в тепле. За эти долгие семь лет она испытала немало горя. Однажды она, не видя будущего рядом с Сулейманом, который предпочёл отказаться от неё, попыталась наложить на себя руки. Если бы не Гюль-Ага, которого ей было дозволено взять себе в услужение, сегодня она уже была бы мертва. С той роковой ночи, когда она чуть было не признала своё поражение, Хюррем поклялась, что сделает всё, чтобы вернуться в Топкапы и уничтожить Шехзаде Мустафу, лишить его жизни. Она жаждала мщения и расплаты за мучительные годы, проведённые в разлуке, тоске и одиночестве. Её уже не интересовало, как будет чувствовать себя Повелитель, когда примет решение о казни любимого сына (а в том, что он рано или поздно такое решение примет, Хюррем даже не сомневалась). Смерть Мустафы стала для неё чем-то вроде смысла существования. Сейчас, сидя в карете, Хюррем вспоминала, какое невыносимое страдание читалось на лице Мустафы во время похорон. Хотя, на её взгляд, поводов для расстройств у Мустафы быть не должно – лучше уж совсем без матери, чем с такой… - Хюррем-Султан, ради Аллаха, гоните прочь мрачные мысли! – воскликнул Гюль-Ага. Султанша резко сменила выражение лица. Ей оставалось лишь гадать, насколько ужасно выглядело её искажённое гримасой лицо, если даже приближённый ей слуга не удержался от замечания. - Ни днём, ни ночью не видать мне покоя, Гюль-Ага! – призналась Хюррем. – Пока Шехзаде Мустафа ходит по одной земле со мной и моими детьми, я не смогу спокойно спать! - Ай, Аллах! – испугался Гюль-Ага. Уж ему-то доподлинно было известно: если Госпожа что-то задумала, то не отступится, пока не исполнит данную самой себе клятву. Стоит вспомнить, как благодаря её содействию на тот свет отправился Ибрагим-Паша… - Не будем бояться, Гюль-Ага, - Хюррем попыталась улыбнуться. – Сейчас мне нужен небольшой отдых, затем я намерена некоторое время провести вместе с Мехмедом в Манисе. Позже я вернусь к Повелителю, и уже тогда я должна быть готова к решительным действиям! - У меня нет ни капли сомнения, что Вам удастся осуществить задуманное! *** Хюррем пожелала сделать небольшую остановку в провинции Текирдаг и навестить нескольких жён наместников, которые в своё время согласились помочь ей с организацией вакфа. Идея получила широкое распространение, так что в нескольких провинциях на щедрые пожертвования Хюррем-Султан строились мечети, медресе или имареты, а влиятельные женщины осуществляли непосредственный контроль над происходящим. Она превосходно отобедала у Зухры-Хатун, а затем направилась навестить руководительницу местной школы для бедных. Та с удовольствием провела ей экскурсию и пригласила к себе переночевать. Ближе к полудню следующего дня, когда она намеревалась отправиться в путь, их разыскал гонец из Топкапы с посланием от Повелителя, где сообщалось о необходимости немедленного возвращения Хюррем-Султан в Манису вместе с Шехзаде Мехмедом. Но самым досадным для неё, конечно же, оказалось известие о назначении Мустафы регентом государства на время отсутствия Повелителя. Она непроизвольно смяла в руках пергамент, на котором было написано распоряжение: - Мне сейчас никак нельзя покидать Топкапы, Гюль-Ага! – воскликнула Султанша. - Боюсь, нам придётся подчиниться, - вздохнул слуга. – Может быть, и в Манисе Вы сможете каким-то образом повлиять на ситуацию… - У Повелителя уже нет того здоровья, которое было десять лет назад, вероятность того, что он может быть поражён врагами, очень высока, - рассуждала Хюррем, перемещаясь из угла в угол маленькой комнатушки гостевого домика. Внезапно она остановилась и подошла прямо к Гюлю-Аге: - Ты только не думай, что я желаю смерти Повелителю и сомневаюсь в его могуществе! - Что Вы, Госпожа, у меня даже и в мыслях не было подозревать Вас в этом! Но ведь в Ваших словах есть доля правды. Если бы он хотя бы Шехзаде Мехмеда взял с собой. Он молод и полон сил, и наверняка сумел бы защитить Повелителя… - У меня мысли путаются в голове, - призналась Хюррем и села на низенькую тахту. - Но что мне передать гонцу? Он всё ещё ждёт за дверью. Хюррем обречённо вздохнула: - А что я могу ему сказать? Только то, что я подчинюсь слову Султана Сулеймана. *** Хюррем застала своего старшего сына за поспешными сборами. Мехмеду и самому не терпелось как можно скорее вернуться в Манису. Хюррем видела это, а потому не решалась попросить его задержаться хотя бы на несколько дней. - Ты уже попрощался с Повелителем? – деловито спросила она. - Да, матушка. Честно говоря, меня беспокоит его состояние. Боли в суставах беспокоят его всё чаще, хоть он и изо всех сил скрывает это. К тому же, смерть Махидевран-Султан всё же подкосила его. Видимо, поэтому он и назначил Мустафу регентом, чтобы брат не предавался печали, а постоянно был занят… - Не думаю, что это взаимосвязано! – резко оборвала рассуждения своего сына Хюррем. Ей было противно лишь от одной мысли о Шехзаде Мустафе, к тому же она чувствовала, как плотный ком подступает к её горлу, едва только она соберётся произнести его имя. – И если бы ты так явно не демонстрировал Повелителю своё желание покинуть Стамбул, то, вероятнее всего, регентом стал бы ты! - Вы хотите меня в чём-то обвинить, матушка? – Мехмед нахмурил брови и на шаг приблизился к Валиде. – Не Вы ли сами говорили мне, что я должен набираться опыта в том же самом санджаке, где был мой отец? С чего Вы теперь говорите, что я виноват в том, что не скрываю своих истинных желаний? Если Вы помните, матушка, то в Манисе меня приняли далеко не сразу. Мне стоило огромных усилий завоевать доверие и любовь народа, который уже успел полюбить моего брата. И теперь, когда я смог этого достичь, Вы почему-то не даёте мне насладиться плодами своих трудов… - внезапно Мехмед замолчал. Внимательно взглянув в лицо матери, которая изо всех сил сдерживалась, чтобы не закричать от досады, шехзаде вдруг догадался, что её терзает: - Или же Вы просто напросто не хотите покидать Топкапы? Я прав? Хюррем опустила голову. Раньше она могла бы проявить своё влияние на сына, но теперь ей приходилось контролировать свои эмоции, чтобы не разрушить то хрупкое перемирие, к которому они с Мехмедом шли очень долго. Хюррем прекрасно понимала, что сыну всегда будет чем упрекнуть её, но до сегодняшнего дня он не упоминал о попытке убийства Мустафы. - Шехзаде, я… - Мне прекрасно известно всё, что вы скажете мне, матушка. И, поверьте мне, я вас понимаю. Но Вы никак не хотите понять и принять тот факт, что я уже не ребёнок, которым можно помыкать! Так что сделайте милость, отправляйтесь в свои покои и проверьте, всё ли готово к отъезду! Хюррем сжала руки в кулаки так сильно, что почувствовала, как ногти больно впиваются в кожу ладоней. Её переполняло негодование от того, что, несмотря на то, что ей удалось избавиться от своего заклятого врага Ибрагима-Паши, она не чувствует того, чего добивалась – победы и абсолютной власти. Поэтому она молча покинула покои сына. Женщине вовсе не хотелось идти в свою комнату – она прекрасно знала, что Гюль-Ага внимательно проследит за сборами, а потому Хюррем приняла решение напоследок попрощаться с Повелителем. Приблизившись ко входу в покои Султана, Хюррем увидела, как оттуда выходит Хызыр Реис. К счастью, мужчина направлялся в противоположную сторону, а потому не увидел, с какой ненавистью на него смотрит жена Повелителя. «Хызыр Реис! Ещё один мой враг! Он дружил с Ибрагимом, а теперь всегда рядом с Шехзаде Мустафой, а значит, желает, чтобы тот стал Султаном! Нужно будет избавиться и от него!» Когда раздражающий её Барбаросса исчез в другом конце длинного коридора, Хюррем сделала глубокий вдох и попыталась улыбнуться, чтобы на её лице читалась невозмутимость. - Повелитель сейчас не занят? - Заходите, Хюррем-Султан! Повелитель как раз собирался искать Вас. Такой ответ значительно приободрил Хюррем-Султан. Женщина приосанилась и, подобрав полы своего платья, прошла внутрь. Хюррем увидела, как аги помогают Султану облачаться в тёплый кафтан и подают ему меховую накидку. - Прости, Хюррем. Я помешал твоему отдыху. Мехмед говорил, что ты собиралась в Эдирне на несколько дней, - Султан говорил ровно. В его голосе не было того сочувствия и раскаяния, которые он выразил в словах, однако в зеркальном отражении Хюррем успела заметить, что в глазах её супруга не было злобы. - Ну, что Вы, Повелитель, как можно, - Хюррем опустила голову. – Я прекрасно проведу время в Манисе вместе с Мехмедом. Вижу, что Вы очень торопитесь? - Да. Рустем-Паша прислал мне неприятные известия, поэтому я вынужден оставить столицу на попечение Мустафы и немедленно отправляться в путь. Но прежде у меня к тебе есть одна просьба. - Приказывайте, Повелитель. Сулейман наконец-то был полностью одет и готов к выходу. Внимательно взглянув на своё отражение в зеркале, он кивком головы распорядился, чтобы его оставили с супругой наедине. После того, как тяжёлые двери в покои со стуком закрылись, султан подошёл вплотную к Хюррем и посмотрел в её глаза. Хюррем, в свою очередь выдержала этот пронзительный взгляд холодных голубых глаз, хоть у неё внутри всё и дрожало от страха. Она не чувствовала, а знала – Сулейман видит её насквозь. - Я прошу тебя только об одном – береги Мехмеда. Помогай ему во всём, следи, чтобы он не нарушал Закон. - Об этом Вам и не нужно просить меня, Повелитель. Ведь это – моя главная обязанность. - Помни об этом. Всегда. Сказав всё это, Султан покинул свои покои, оставив Хюррем размышлять над сказанными словами. Султанша не помнила, сколько времени она стояла вот так, неподвижно, опустив голову и сложив руки в замок. Её мысли были заняты поиском скрытого смысла, который, она была уверенна, Сулейман заложил в свою просьбу. О том, чтобы услышать от него слова любви и заверения в вечной преданности, Хюррем, конечно, не помышляла. Она просто была рада тому, что Повелитель оставил её в живых и даже говорит с ней. «Почему Повелитель сказал про Мехмеда? Он даже не упомянул остальных Шехзаде… Связано ли это с его очевидной привязанностью к нашему старшему сыну? Или я просто придумываю?.. Также он ничего не сказал ни про Мустафу, ни про Махидевран…» Внезапный стук в дверь вывел Хюррем из вынужденного ступора. - Повелителя здесь нет! – на всякий случай предупредила она. Однако несмотря на это в дверях появился Сюмбюль-Ага. Заметив Хюррем-Султан, евнух расплылся в широкой улыбке и низко поклонился: - Ах, Госпожа! Я так рад видеть Вас в добром здравии! - Взаимно, Сюмбюль, - рассеянно ответила она. – Возможно, ты не услышал, но Повелителя здесь нет. - Мне об этом известно, моя Госпожа, но есть одно дело… - Какое дело? Сюмбюль замялся. Он отвёл взгляд в сторону, опасаясь своим ответом навлечь на себя гнев Госпожи, однако Хюррем, предчувствуя, что дело серьёзное, уже не собиралась отступать. - Ну? Что же ты молчишь, Сюмбюль? – Хюррем вплотную приближалась к нему. - Простите, Госпожа, но Повелитель распорядился никому ничего не говорить. Так что Вам лучше уйти. Ещё раз простите меня. - В любом случае, я через несколько минут покину столицу, Сюмбюль. Так что мне нет никакого дела до того, что тебе поручил Повелитель. Хюррем не оставалось ничего кроме как покинуть султанские покои. Но вместо того, чтобы скрыться, она оставила крошечную щёлку и притаилась за дверью в надежде что-нибудь увидеть. Сюмбюль, пребывая в полной уверенности, что Госпожа ушла, подошёл к рабочему столу и открыл один из выдвижных ящиков. Хюррем аж привстала на цыпочки в надежде увидеть, что же он оттуда достанет. Оказалось, это шкатулка, инкрустированная разноцветными камнями. Хюррем успела заметить, что она запечатана. После этого Сюмбюль спрятал её в полы своей одежды и поспешил покинуть покои. Боясь разоблачения, Султанша тут же отпрянула от двери и чуть ли не бегом побежала искать выход. *** Попрощавшись с Селимом и Баязидом, которые даже на похоронах умудрились поссориться, Мустафа вместе с Яхьёй направился в арсенал Касим-паши, где сейчас находился Барбаросса. Шехзаде чувствовал, что ему необходимо обсудить решение Повелителя с самым близким для него человеком. Прогуливаясь по огромной территории верфи, Мустафа испытывал гордость за капудана-пашу. Он улыбался, вспоминая, как один из юношей, который захотел стать матросом, восхищённо рассматривал с палубы корабля арки и аркады арсенала и пытался пересчитать их. Но, поскольку их было больше сотни, юноша быстро сбился со счёта, чем позабавил капитана. Направившись прямиком в сторону Дивана капудана-паши, Мустафа обнаружил его в наилучшем расположении духа. Барбаросса сидел за столом и перечитывал какие-то документы, но, заметив Мустафу, быстро спрятал их в нижний ящик стола. - Шехзаде! Примите мои самые искренние поздравления! – капитан от души обнял Мустафу. – Вы ведь даже и не думали, что Повелитель так поступит, не правда ли? А я вот всегда знал, что Султан Сулейман настоящий мудрец! - Тебе ведь не хуже меня известно, из-за чего он так поступил, паша, - вздохнул Мустафа. – Он чувствует свою вину из-за того, что уделял недостаточно внимания мне и моей матушке, несмотря на то, что я разоблачил преступление, совершённое Хюррем-Султан. - А может быть, он просто не хочет, чтобы Вы страдали, Шехзаде, - предположил Барбаросса. – Согласитесь, что в Амасье всё напоминало бы Вам о ней. - Что бы там ни было, паша, у меня есть главная цель – разобраться, отчего моя матушка так скоропостижно скончалась на фоне полного здоровья. Так что нет худа без добра. В столице мне будет проще провести расследование. - Не думаю, что вам удастся что-то выяснить, - вздохнул Хызыр-Реис. – Но я прекрасно знаю Вас: Вы не Вы, если не попытаетесь докопаться до истины! И я хочу, чтобы Вы знали, Шехзаде, что на мою помощь Вы можете рассчитывать при любых обстоятельствах! Шехзаде улыбнулся: - Не зря моё внутреннее предчувствие привело меня сюда. Здесь я получаю помощь и поддержку всегда, когда мне необходимо. - А давайте я покажу вам, как идёт строительство новых кораблей, - предложил Барбаросса, уводя Шехзаде прочь из просторного зала. - Джихангир огорчится, что пропустит такое зрелище… - Это не страшно, вы сможете прийти сюда вместе в следующий раз… Шехзаде очень долго беседовал с Барбароссой, но его разум был поглощён поисками догадок и зацепок, с которых он мог бы начать расследование.