Дочь Апаты

и это было объяснимо,

***

05.12.20 «А может, мне просто нравится эта глупая маленькая девочка?» — с чувством и расстановкой мысленно повторила я, равнодушно наблюдая за скачущей по листу ручкой. Интуитивный страх сковал мозг, не давая задуматься. Если бы я боялась Мориарти, все было бы легче — рядом стоял Шерлок, превосходный детектив и отличный стрелок. Гораздо труднее спастись от отчаянного нежелания вновь проходить американские горки, за несколько секунд поднимаясь со дна смертельного ужаса до вершины спокойных рассуждений. Джеймс сухо рассмеялся, полностью истощая мой запас энергии. — В отличие от тебя, Шерлок, мне нравятся люди. Они, как муравьи, так забавно суетятся, — скучающе объяснил он. — Мне нравится возбуждать в них эмоции, такие ничтожные и стереотипные. Но, увы, уже начинает надоедать. Щелкнул замок, и за нашими спинами тихо прошлись по нотам шаги. До. Ре. Ми. Еще один щелчок. — Вам хочется узнать решение моей загадки, но она такая проста-ая, — протянул Джеймс. — Окно — имитация, боль — большей частью внушение, ваша недоступность обоснована шантажом. Нападающие, конечно, охотились именно на Анну, ребусы не имели решения, а подсказки, ведущие к укрытию, оставлены мной. Это было так прозрачно, что даже тошно. Я силой заставила себя развернуться и идти. — Это был урок, милые! — крикнул Джеймс. — Легкое сумасшествие под названием любовь! Дверь хлопнула за спиной, отсекая безумный смех. Я вздохнула и огляделась. Маленькая комната, оформленная в бордовых тонах. У стены небольшой столик с двумя изящными стульями. Занавешенное окно. Свечи, расставленные по периметру. Карамельный привкус воздуха. Я опустилась на пол, противясь самой мысли о возможности продолжения игры. Усталость обхватила плечи, пользуясь принятием тщетности попыток вырваться. Простите меня. Я так безумно устала. Шерлок рывком поднял меня на ноги, вырывая из лап ласкового полусна. — Больно ходить? — внезапно спросил он. Слишком быстро и резко, а ведь так хочется отдохнуть. Я покачала головой, безрезультатно пытаясь сфокусировать сознание на вопросе. — Идем. Я машинально проследовала за ним и так же неосознанно присела за стол, отмечая про себя, что потеряла блокнот. Что же. Придется записать все позже. — Такое состояние — последствие эмоциональной нагрузки и долгого пребывания без еды и воды, — объяснил Шерлок, садясь напротив. — Сначала ты проявляла сильные перепады настроения, потом появилась головная боль, теперь усталость. — Прекрасно, — голос вышел непослушно чужим, но удалось растормошить мозг. — На диету садиться не планирую, с чего такая забота? Шерлок пододвинул стакан воды: видимо, он изначально стоял на столе. — Это одно из правил игры. — Игры? — голос вышел отчаянно-сухим. Я быстро выпила воду. — Люди погибли. — Если бы Стивенсон Орнен был убит здесь, на полу были бы осколки стекла. Слишком мало времени. Тем более, тебя не убили, — Шерлок вновь встал, быстро подходя к ширме, стоявшей в углу. Не заметила ее сразу. — Все это обманка, намек на последнюю сцену. Он, конечно же, был прав, и сейчас это безумно радовало: не хотелось бы быть даже вынужденным убийцей. Мысли вспорхнули стайкой птиц, чувствуя азарт. «Может, мне просто нравится эта маленькая девочка?» — почти признание в чувствах. После этих слов Мориарти сказал ответ и отпустил нас. Взгляд скользнул по стенам. Вместо картин — вырезки из меню, все на французском, во всех есть хотя бы один вид кофе. Прямо над столом — вставленный в дешевую деревянную рамку белый лист с обычным перечислением блюд и с карандашным наброском сбоку. Маленькая рыбка с короной и подпись «Капитан». Капитан, море, королевская власть. Пираты и их нереальная, но заманчивая романтика. Удивительно легкий ребус. Значит, все же ирония, Джеймс? — Маленькое безумие под названием любовь, — я вздохнула, сдерживая усмешку. — Мистер Холмс, я тут решила, что в вас влюблена. Он раздраженно обернулся. Можно было почти увидеть, как в его глазах уровень моего ума падает до отметки «средняя глупость». — Не ожидайте взаимности, мисс Фархом, мне легче умереть, — холодно отчеканил Шерлок, давая ясно понять, что не собирается разыгрывать комедию перед Мориарти. — Рад, что вы догадались, что признание — это пароль к свободе, но это не так уж необходимо. Особенно, когда есть другой выход. Он резко откинул ширму, открывая темный угол. В полу была проделана кривая дыра, вниз спускалась шаткая деревянная лестница. По рукам пробежала дрожь. Если это «другой выход», я согласна выйти замуж прямо сейчас. Плащ взметнулся крылом, скрывая первый шаг. Лестница даже не скрипнула. Шерлок быстро спускался вниз, едва не суетливо. Я огляделась еще раз, проверяя, что ничего не упустила. Потом осторожно сняла со стены вырезку с рыбкой — тянула время. Сложив листок в сумку и не найдя другой причины задерживаться, я подошла к лестнице. Судя по всему, она вела на первый этаж здания. Шерлок уже почти спустился, в свете лампы снизу было видно, как пыль порхает над его головой. Вот он спрыгнул вниз, не дойдя последние четыре ступеньки, поднимая целое облако пыли, и слегка закашлялся. Что же. Видимо, придется спускаться. Я говорила, что с детства боюсь лестниц? Так вот, я в ужасе. Шершавый деревянный край впился в ладонь, ноги дрожали, а руки покраснели от напряжения. Не упасть. Это не та заброшка, да и лестница не та. Та была массивной и величественной, с резными перилами, и на покрытом пылью полу валялись осколки зеленого стекла. Тогда Джеймса Мориарти просто не могло быть рядом, а Джеймс, Джимми, он мог бы все разрешить. Сердце неправильно громко ударилось о ребра: что ты творишь, Джеймс, зачем эта кутерьма с загадками? Ты безумец, Мориарти, безумец, но все же… Но все же, это уже седьмая ступенька. Спокойно вздохнула и твердо ступила на предпоследнюю. Резкий треск. Тихий, но бьющий по ушам. Нога предательски дрогнула, резко теряя опору. Пыльный страх поднялся в груди, забивая легкие песком. Я пошатнулась и поняла, что падаю. Ты этого и хотел, Джеймс, дать мне выбор между влюбленностью и падением. Не насмерть, но почти одинаково безумно. Момент — и спина коснется дерева, голову пронзит боль, и Джеймс может быть доволен. Момент — и все повторится, хоть и в меньшем масштабе. По коже пробежала дрожь, когда меня поймали сильные руки, непривычно горячие и чужие. Атмосфера Шерлока так сильно окутала меня, что даже очертания предметов задрожали, слишком четко пронзая воздух. Безумный воздух, яркий, сбивающий мысли. Пыль в легких не дала мне понять этот аромат, слишком мало времени, слишком сложная ситуация. — Осторожней, Анстей, — шепот был привычно-хриплый, костерный. — Падение даже с такой высоты может окончиться переломом руки. Я кивнула, одергивая свитер. Волосы, наверное, окончательно спутались, а живот сводило от голода — совершенно не подходяще для развития каких бы то ни было отношений. Я глубоко вздохнула, и пыль окончательно засела в легких, мешая адекватно думать. И все же нельзя было не заметить дверь, из-под которой падал на землю приглушенный свет фонаря. Свобода, о которой я даже и не думала, вдруг опьянила своей близостью. Все эти игры, растянутые, излишне эмоциональные — они принесли в итоге только усталость, придали еще большую нереальность жизни. Ненавижу просыпаться после таких кратких обмороков наяву, когда сам разум выпадает из реальности, оставляя мне лишь привычные действия. Неужели это и был план Джеймса? Я резко выпрямилась, все еще ощущая небольшую дрожь в ногах, и быстро, едва сдерживая желание броситься бежать, пошла к двери. Тук-тук. Тук-тук-тук. Казалось, сердце сбивается, не выдерживая такого быстро ускорения. Шерлок что-то предостерегающе крикнул, но желание выйти, родившееся из небольшой искры, полыхнуло пожаром. Руки толкнули дверь. Пальцы лизнул ветер. В груди щекотно зашевелился смех Надо мной раскинулось темное лондонское небо. Облака гигантскими китами плыли по воздуху. Фонари отсвечивали на дорогу сказочные узоры. Мир за пределами этой ловушки, как волна, накрывал своей реальностью. Он был. Сегодняшняя ночь — она правда есть. Делаю вдох — и это вздыхаю я, потому что так решила я. Нет плана, нет границ — но есть выбор и настоящее. И где-то под сердцем зажглось обжигающее солнце восторженного страха — я живая. Жива. По-настоящему. В этот раз — по-настоящему.