«Если не удается сойтись поближе, люди расходятся подальше.» Франц Кафка. «Письма к Фелиции»
— 10 —
17 декабря. Воскресенье. Осло.
Был уже поздний вечер: в окно перестал дуть сильный ветер и даже снег прекратил свой вечный ход. У меня есть небольшое, но очень устойчивое качество — когда мой мозг кипит от учёбы, то я могу сконцетрировать своё внимание абсолютно на чём угодно другом: от ластика лежащего в пенале, до узора на моих незамысловатых серо-белых обоев. Я перевела взгляд на тёмное окно. Чем дольше я смотрела на этот тёмный прямоугольник, тем больше теряла ниточку шанса на то, чтобы решить уравнение. А ведь мне это нужно… Нужно думать об учёбе гораздо больше, чем я это делаю на данный момент. Я сидела за компьютерным столом и вместо того, чтобы пытаться в сотый раз решить уравнение, настукивала на своём гипсе незамысловатую мелодию. В последний раз прерывисто постучав то в начале, то в конце гипсовой повязки, я всё же решила написать уравнение так, как знаю. — Эва? — в комнату заглянула мама, и я сразу же перестала писать осенившую меня идею. — Тебе ничего не нужно, а то ты совершенно не ела весь день? Могу сделать тебе чай. Я протяжно зевнула. — Не помешала бы помощь с уравнением, спасибо, — я приподняла тетрадь и показала её маме. — Ой, а это физика или математика? — спросила мама, вглядываясь в мой неразборчивый почерк. Я устало улыбнулась и подставила здоровую руку под свой подбородок. — Это ведь математика, так? — переспросила мама, вставая рядом с моим письменным столом. Я кивнула ей, и наконец откинула уставшую голову на спинку компьютерного стула. — Эва, если ты не знала, то у меня был высший балл по математике в свои годы, так что если ты что-то не знаешь, то смело обращайся ко мне. Мама ждала от меня какую-то реакцию, но я была настолько уставшая и вымотанная за один только день, что даже не была способна обсуждать прошлое своей мамы. Да и вообще, знала я про её высший балл, и именно поэтому и указала ей на проблему с уравнением. — Ну-у… здесь… Дай-ка карандаш… — она ловко взяла предмет из моей правой руки. — Здесь нужно сократить уравнение на четыре, а затем можно решить либо через дискриминант, либо через теорему Виета… О, Эва, числа то сумасшедшие! Я вновь села по-нормальному и увидела, как мама уже вовсю расписывалась в моей тетради. «Господи, как же я не хочу в школу» — промелькнула в голове мысль, и я вновь принялась постукивать себя по гипсу. Наблюдая за действиями мамы, я думала вовсе не о треклятом уравнение, а о Вильяме. Вспоминала события прошлого дня: как Магнуссон обнял меня в автобусе и это оказалось так странно, насколько это вообще можно себе представить. Думала о том, как мил и обходителен он был по отношению ко мне — воспроизводила в голове каждое прикосновение, каждый взгляд, каждое слово. Как же это всё неправильно! «Но Нура, Господи!» — в миллионный раз напомнила я сама себе. — Всё хорошо? — спросила мама обеспокоенно вглядываясь в моё лицо. — Ты как будто хочешь что-то сказать. Я сжала губы в тонкую линию и поспешила зайти в ванную комнату. Так. Душ я теперь принимать не могу — всему виной перелом ладьевидной кости. А ведь мне целый месяц, может меньше, придётся ходить с гипсом на руке… с ума сойти можно! Как вообще возможно обойтись без душа столько дней? Нужно успокоиться… Я включила воду из-под крана и стала смотреть на своё отражение… И тут меня накрыло странное ощущение, прямо-таки ощущение того, что подобное уже происходило. Дежавю — вот оно что. Происходящее напомнило мне о вчерашних событиях. Мой страх довёл меня чуть ли не до истерики. Иначе, как можно объяснить мой перелом? В тот день я со всей дури ударила по раковине. Проведя рукой по своим волосам, я стала смотреть на черты своего лица. Мне они почему-то стали казаться совершенно другими: будто бы мои глаза стали больше и ярче, мои губы приобрели будто бы более изящную форму, да и улыбнуться я могла даже из-за мельчайшего приятного пустяка. Ох, чёрт, как же хреново ощущать в самой себе же симптомы грёбаной симпатии к Вильяму. Я же и сама была против всего этого… — Ты долго ещё? — стуча в дверь, моя мама оборвала все мои недавние розовые мысли. — Тебе твоя подруга звонит. — Подруга? — сдавленно задала я вопрос, чувствуя, как начинает сосать под ложечкой. — Да. Нура Амалия Сатре — она сейчас на проводе, — мама стала стучать настойчивее и я всё же открыла дверь. Встретившись с мамой глазами, я молча забрала у неё телефон, а затем вновь заперлась в ванной комнате. Я посмотрела на никнейм входящего и убедилась, что это и вправду Нура. Не выключая воду, я села на край ванны и постаралась максимально спокойно начать разговор: — Привет. Нура ответила не сразу. — Привет. — Что-то случилось? — я стала покусывать нижнюю губу. — Да, — коротко, словно отрезала, ответила моя подруга. Я не знала что делать или говорить. У меня было такое ощущение, что любое моё действие или же слово идёт против меня самой же. Бросив взгляд на идущую из крана воду, я стала ждать продолжения. — Я думала, что у меня нет никого ценнее, кроме тебя и Вильяма. Вы были людьми, с которыми я была готова общаться на постоянной основе, — первое предложение Нуры заставило меня ловить каждое её слово и не отвлекаться ни на что другое, кроме её голоса. — Вчера, буквально перед репетицией, я зашла в женский туалет. Знаешь… А затем туда зашла и ты. Я было хотела выйти прямо к тебе, но ты была в очень странном состоянии: нервная, обеспокоенная. Я решила проследить за тобой через щель между дверок, а затем я увидела, как ты ударила кистью руки по раковине… это было очень и очень странное, а самое главное, не похожее на тебя действие. Признаюсь, я даже испугалась за тебя. Когда Нура говорила всё это, то в моей голове воспроизводились события вчерашнего дня, словно эпизоды одноимённого фильма. Перед глазами отчётливо встал образ школьного туалета: от тёмно-зелёного цвета туалетных дверок, до несменяемого запаха хлорки. — Я позволила тебе уйти раньше себя самой же… А затем я увидела тебя уже в актовом зале. Я сидела рядом с Вильямом и заметила странную вещь… Нет, даже не заметила, а почувствовала. Он был какой-то непривычно отстранённый. Знаешь, а когда я посмотрела на него, то он смотрел на тебя. Ты этого даже не знала, но он делал это! Тогда я должна была догадаться, должна была! — Нура, я… — только я пыталась вставить своё слово, как Сатре сразу же остановила меня. — Нет, Эва, ты не будешь меня перебивать! Ты… Я… Я даже подумать не могла, что ты можешь сделать что-то подобное! Почему я должна была узнать всё это от Криса?! Объясни мне: за что ты так со мной?! От Криса?! Внутри меня что-то сильно сжалось, что даже в висках начало безмерно стучать. Глупо было надеяться на благопорядочность Шистада. Теперь я в этом точно убедилась. — Это случилось по пьяне… И я очень жалею об этом: от того, что выпила и до того, что всё так далеко зашло. Я пыталась рассказать тебе, правда, пыталась, — сдавленно вытянула я из себя, упуская при этом кучу других немаловажных моментов и событий. — Нура, прошу, прости. Давай встретимся и всё решим! Я не хочу терять тебя. Повисло молчание и я даже и не заметила, как быстро и часто стала подниматься моя грудная клетка. — Нужно было раньше думать обо всём этом, — последнее, что сказала Нура, а затем мой телефон не издавал ни единого звука.***
18 декабря. Понедельник. Осло.
Я быстрым шагом направлялась в столовую. Кто-то из зевак смотрел на меня большими глазами, ведь я выглядела так, будто у меня в рюкзаке была бомба и я спешила в людное место. С ноги открыв дверь в столовую, я не замедляясь прошла в её глубины. Найдя глазами излюбленный уголок пенетраторов, я направилась прямо к ним. Увидев среди них Вильяма, на котором буквально лица не было, внутри меня что-то ёкнуло… но у меня была другая цель. Крис. Он сидел вальяжнее всех и очаровательно улыбался своим друзьям-пенетраторам, при этом, прекрасно понимая и осознавая, что на него пялится большая половина всех присутствующих девчонок столовой. Я близко подошла к их столу, и уже чувствовала, как на меня смотрят все пенетраторы и даже другие группировки Хартвиг Ниссен. Но Крис полностью игнорировал меня — он смотрел на своего друга, который уже давно не сводил взгляда с меня самой. Чёрт, да на меня смотрел абсолютно каждый, и даже какая-нибудь уборщица, но не тот, кто нужно. — Зачем пришла? Хочешь, чтобы я на твоём гипсе расписался? Вставай в очередь, — Крис облизнул нижнюю губу и чуть отпил содержимое из своего стакана с яблочным соком. — Вау! Браво! Как угадал? Давай признавайся, а то придётся Шерлока вызывать! — я не могла скрыть сарказма в голосе, под которым скрывалась дикая неприязнь и ненависть. Я чувствовала на себе прожигающий взгляд Вильяма. Я будто бы читала его мысли с просьбой о том, чтобы я не устраивала концерта… Но если честно, то для меня вообще странно, что Вильям и сам до сих пор не вмешался. — Как угадал? Утром кофе пил, а на дне кофейная гуща осталась, — Крис всё же повернулся ко мне лицом и я встретилась с его до отвращения выразительными зелёными глазами, которые одним словом то назвать было бы настоящим преступлением. Про такие ярко-зелёные глаза нужно лишь песни сочинять, да стихи писать. — Значит гуща? — я взяла ближайший стакан с соком и вылила на пышную шевелюру Криса. Реакция на моё действие не заставила себя долго ждать: послышались громкие охи и вскрики. Кто-то в шоковом состоянии начал материться, а кто-то и вовсе смеяться — равнодушным точно никто не оставался. Сладкая жидкость стекала с волос Шистада на его чёрную толстовку с надписью «пенетратор». — А что тебе говорит яблочный сок?! Случайно нет импульсов о том, что моя ладонь может встретиться с твоей щекой, придурок?! Крис начал медленно вставать и я чуть дёрнулась, но с места не сошла. — Не надо… — сказал ему какой-то пенетратор, который очевидно старается копировать внешность и манеру поведения Шистада. Кого этот парень пытается обмануть своей укладкой? У Криса волосы никогда не были уложены хотя бы лишь потому, что они у него от природы лежат, как у глянцевой модели. Крис встал и теперь смотрел на меня сверху вниз, что отлично позволял ему его высокий рост. «Ты полюбишь меня» — вспомнила я его обещание, которое он давал у дома Нуры. Кто бы вообще мог подумать, что всё так отвратительно сложится, м? — Чтобы понять, что ты жалкая девчонка, мне не нужна ни кофейная гуща, ни яблочный сок, — после слов Шистада раздался протяжный звук буквы «у». — Жалкая?! Тебе стоит выучить значение этого слова, раз ты так спокойного его употребляешь! — Да на тебе нужно вешать табличку с надписью «точно даст», — очередной протяжный звук гласной буквы, но я не стала больше терпеть этого. Моя рука в одно мгновение замахнулась и отдала Шистаду звонкую пощёчину. На долю секунды, я даже почувствовала подушечками пальцев липкую констистенцую яблочного сока… Вильям наконец встал со своего места и вмешался в ссору. Он обхватил Криса за шею, словно при дружеском объятии, а затем они вдвоём вышли из столовой, хоть Шистад и изрядно вырывался. Это ещё не конец — я это понимала. Однако, как же мне было тяжело сейчас уходить из столовой в полнейшем одиночестве. Я ловила на себе взгляды абсолютно каждого, но больше всего мне было сложнее вынести взгляд Нуры. Её светлые волосы, которые практически всегда доходили ей по плечи, сейчас были собраны в небрежный хвостик. Но взгляд… какой взгляд… Это была даже не ненависть, а некое сожаление. Будто бы ей жаль, что я такая, а не какая-либо ещё. Я вышла из столовой и столкнулась с Юнасом. — Эва! Какая встреча, — поначалу он дружелюбно улыбнулся мне, но затем Васкес заметил моё состояние. — Что-то случилось? Если что-то не так с оценками, то я могу тебе помочь. После последнего слова его губы сами собой изогнулись в многозначительной улыбке. Как тупо! Помочь мне? А что мне сейчас вообще поможет? — Помоги кому-нибудь другому, — сухо проговорила я, а затем на ватных ногах обошла своего бывшего. Сейчас у меня должен был быть урок испанского, но мне совершенно не хотелось на него идти, ведь я всегда сидела на нём вместе с Нурой… Решив прогулять урок любыми способами, я направилась в женский туалет. Я раскрыла дверь, но услышала чей-то плач. Кто-то плакал прямо в первой кабинке. Я замялась у самого входа, потому что этот кто-то не собирался идти на урок точно также, как и я. Тут, конечно, есть ещё три кабинки, где я могла бы спокойно устроиться, но ведь я тоже подумывала над тем, чтобы дать волю слезам. А если представить, как две девчонки одновременно плачут в разных туалетных кабинках, то это получается очень и очень плохая шутка. Я подошла к первой кабинке и осторожно постучала. — Занято! — хрипло крикнули мне, но я всё равно не смогла определить кто это. — Я понимаю… — тихо согласилась я. — У тебя всё хорошо? — Нет! — надрывисто ответили мне, и казалось бы, «шла бы ты отсюда, Эва», но во мне проснулась какая-то крёстная фея. — Что у тебя случилось? — как можно успокаивающе спросила я, и облокотилась на дверцу кабинки. — Я не обязана говорить тебе! Ты кто вообще такая?! Я положила руку на гипс и стала медленно теребить на нём бинты. — Открой дверцу и узнаешь. Послышался шорох, затем на пол упала какая-то книжка… — Я надеюсь, что ты не используешь туалет по назначению и не спешишь мне теперь показаться? — с сомнением спросила я и сделала шаг назад. Дверца открылась и я увидела утирающую слёзы Крис Берг. — Крис, — удивлённо сказала я. — Что же у тебя случилось то такое? Ты человек-настроение. Она встала с крышки унитаза, вяло улыбнулась мне, подняла упавшую книжку, а затем мы прошли к небольшому затонированному белым цветом окну. Я и Крис Берг устроились на подоконнике. — Я может и могла показаться тебе всегда весёлой, — начала Крис, а затем она принялась ёрзать на своём месте. — … Неудобно сидеть на таком узком подоконнике. Теперь Берг спрыгнула с виновника своего неудобства, и встав рядом со мной, стала всматриваться мне в лицо. На самом то деле, я не любила, когда так делает хоть кто-то из людей — ведь складывается такое ощущение, что у тебя ищут лишний прыщ на лбу или же третий глаз у уха. Но такие девочки, как Крис Берг, делают это постоянно, к чему, со временем, привыкнуть в принципе то можно, но при этом имея большой и конкретный опыт с такими вот «глазастыми» людьми. — У нас ведь должен быть сейчас совместный испанский? — спросила та, и я согласна кивнула. — Может тогда пойдём на него? Мне вроде не так уж и плохо. — Нет. Я сейчас в ссоре с одним… человеком. И не уходи от темы: что у тебя случилось? — Да там обычное… я должна была догадаться, вот и всё, — Крис опустила глаза в пол. — Ты можешь мне рассказать. Я умею хранить тайны, — когда я говорила всё это, то я старалась максимально выкинуть из головы и Шистада, и Нуру… да и Вильяма, пожалуй, тоже. Чуть подумав, Крис ещё раз взглянула на меня, а затем произнесла: — Эва, тебе хочется верить, но я не буду называть имён. Ладно? Я кивнула. — Я люблю одно человека уже четыре года… Гм, да у меня вообще такое ощущение, что я люблю его всю жизнь, — начала Крис, а я, в этот момент, старалась максимально вникнуть в её ситуацию, и тем самым, забыться от проблем собственных. — Представь себе: смелости признаться об этом мне хватило только сегодня днём… Я ждала какого-то чуда четыре года! И нет бы… нет бы ему ответить мне по-человечески! Сказать, что нас ведут разные дороги или что-то в этом роде, но он был таким грубым… он унизил меня при всех! Крис начала плакать с ещё большей силой, и я почувствовала, что ей необходимы объятия. Я пододвинула её руками к себе, и не прошло и минуты, как она уже плакала мне в плечо. — Такие как «он» не достойны твоего внимания. В будущем найдётся такой человек, который будет ценить тебя так, как никто другой. Чтоб сердце не стало калекой — не мучай печалями душу, нет смысла болеть человеком, который тобой не простужен. Запомни эту фразу, и она станет хорошим путеводителем в твоей жизни. Крис сжала меня ещё крепче. — Ты такая хорошая, Эва! Спасибо тебе! Я всегда знала, что ты добрый человек, — слова Берг заставили меня замереть. Сказала бы она так, если бы знала, что я сделала? Нет, конечно же нет. Кто будет терпеть предателей? Я отстранила от себя Крис и стала вглядываться в её полноватое, но до умиления доброе лицо. — Если хочешь, то мы могли бы… — О, Боже!!! Ты хочешь позвать меня куда-то?! Сама Эва Квиг Мун! А Нура тоже там будет? Никогда бы не подумала, что кто-то считает меня настолько популярной, чтобы говорить «с самой Эвой Квиг Мун!». Я прямо-таки чуть зарделась от такого её откровенного восхищения. — Нет, Нуры не будет. Как раз с ней я и поругалась, — нехотя произнесла я, и наконец слезла с подоконника, чтобы быть с Крис на одном уровне. — А почему? — сразу же спросила та. Я цокнула языком и отвела взгляд в сторону. — Поняла, поняла! Не буду лезть не в своё дело! — Берг начала чуть подпрыгивать. Всё таки настроение у неё переменчивей скорости света. Казалось, что Крис вот-вот выплакает себе все глаза, а теперь она уже чуть ли не из штанов выпрыгивает. К такой особенности Берг будет очень сложно привыкнуть… — Давай сходим в кафе «Млечный путь». Знаешь, не в тот, который в торговом центре, а в тот, который ближайший к Хартвиг Ниссен, — я машинально начала постукивать по своему гипсу. — После школы? — уточнила та, следя за движениями моих пальцев. — Да. Крис Берг вдруг радостно запищала: — А-а-а-а, Эва! Я ну прям просто наслаждаюсь твоей компанией! Можно тебя обнять?! Кстати, после кафе можно было бы сходить в кино или же, например, покататься на лыжах… — Нет, нет, — я покачала головой. — Я не планировала так много гулять. Нужно ещё уроки делать. — Точно! — воскликнула та, как будто только сейчас вспомнила об этом. Я достала свой телефон из заднего кармана чёрных джинс и посмотрела на время. — Сейчас уже уроки закончатся. У меня химия. А у тебя? — я уже направлялась к выходу из школьного туалета, как Крис последовала за мной. — Право, — выдохнула та, и я понимающе улыбнулась. — Что ж, удачи, — мы вышли из туалета и разошлись в разные стороны. Похоже, что с уходом других людей, я приобретаю новых. Как бы в дальнейшем я не пожалела о своём выборе.