Heiliger Unheilig

Над нами послышались взрывы и звуки выстрелов. Плотнее прижав к себе Лизу, успокаивающе шепча ей что-то на ухо, молюсь Богу, чтобы земля над нами не обвалилась и не придавила нас всех. Сейчас было вдвойне страшно - умереть под кусками земли или быть убитой кем-то из тех монстров, что сейчас орудуют в городе. Мама давно спала, прислонившись к тёте Кате, что давало нам с сестрой чуть больше места. Устроив сестренку на своих коленях, позволяя той использовать меня, как подушку, пытаюсь ни о чём не думать, но мысли сами собой наполняли голову. Где-то там, над нами, сражался отец. Где-то дрался Андрей и где-то воевал Димка. Где-то там наши мальчишки убивали и проливали кровь ради нас, погибая, но не позволяя чудовищам подобраться ближе. От одной только мысли, что я могу не увидеть кого-то из них снова в груди становилось нестерпимо больно. Прикусив губу, снова стараюсь уснуть или хотя бы подремать. Кто знает, что случится в следующее мгновение - возможно, мы сами больше никогда отсюда не выйдем, так что какой смысл думать о будущем? Стена под моей щекой такая холодная, а я такая горячая... Глаза стали слипаться, а в голове появился туман. Мысли, наконец-то, исчезают из головы и я проваливаюсь в спасательную темноту. Этот день был просто убийственным. Просыпаюсь от легкого толчка в грудь. Приоткрыв глаза, смотрю на проснувшуюся Лизу, которая выглядела крайне обеспокоенно. Бегло оглядевшись, убеждаюсь в том, что люди вокруг нас ещё спят, и наклоняюсь к уху сестры. - Ты чего не спишь? Еще рано, - я не знаю, сколько времени, но почему-то мне кажется, что утро ещё только входит в свои владения. - Сестра. Там всё затихло, - девочка показала пальцем наверх и я невольно прислушалась. На самом деле всё затихло - не было слышно ни криков, ни выстрелов, ни других звуков, словно на поверхности всё вымерло. - Может, всё закончилось и те плохие дяди ушли. Спи, - поправив одеяло на тонких плечиках, ободряюще улыбаюсь, стараясь, чтобы это выглядело естественно. Лиза, недоверчиво на меня посмотрев, закрыла глаза и спустя пару минут снова задремала, прижимаясь ко мне. Больше я не смыкала глаз. От странного состояния транса меня отвлекли быстрые шаги и крики в коридорчике, ведущим в убежище. Несколько выстрелов и шаги стали приближаться, как и голоса, говорившие на немецком. Ужас сковал моё тело, как и всех тех, кто проснулся и осознал, что нас нашли. Что уже скоро железную дверь откроют и участь, которая нас может ждать, могла быть ужасной. Любой, начиная от смерти и заканчивая чем-то более жутким. Брр, не хочу об этом думать. Спустя пару минут дверь на самом деле распахнулась и на пороге появились солдаты в серой немецкой форме. Они обвели нас взглядом - внимательным, изучающим - и один из них, кто мог говорить на сносном русском, приказал нам встать и выходить на улицу. Нам пришлось подчиниться и постепенно бункер пустел. Последними выходили как раз мы с Лизой и я всю дорогу туда, наверх, на улицу чувствовала на себе заинтересованный взгляд немца, от которого мне становилось не по себе. Нас выстроили в несколько рядов и колон - с одной стороны были мужчины, с другой женщины, по центру - женщины с детьми. Мама с Лизой находились в самом начале - Лиза крепко прижималась к маме. Я бы тоже хотела так сделать, но увы - суровые взгляды мужчин с автоматами говорили сами за себя. В нескольких метрах впереди от нас были импровизированные висельницы. Видимо, немцы второпях их делали, словно по какому-то графику. Стоящий в стороне светловолосый мужчина, который, судя по отличительным знакам, был их командиром, сделал пас рукой и откуда-то из-за здания стали выводить пятерых мужчин, в одном из которых я с ужасом узнала папу. Раненый, в порванной одежде, весь в запекшейся крови, он пустым взглядом скользил по лицам людей, пока его взгляд не встретился сначала с маминым, а затем и с моим. Его губы едва заметно зашевелились, прежде чем его поставили на табуретку, заставив натянуть на шее петлю, и через пару секунд эта же самая табуретка не была выбита у него из-под ног, а с губ сорвался болезненный крик.