Heiliger Unheilig

Рядом... Кто-то сидит со мной рядом и держит за руку. Знакомый запах пороха и какого-то одеколона проникает в нос, заставляя дышать глубже, и слегка приоткрыть глаза в надежде разглядеть, кто оказался рядом. Это лицо... Ставшее таким родным и близким, словно не война познакомила нас, а праздник, на котором мы познакомились. Словно не боль, не расовые - по мнению немцев - различия стоят между нами, а всего лишь погода или нечто такое же незначительное. Но сейчас в прошлом осталось все - обиды, моя ненависть, моё презрение к нему, ведь сейчас Клаус - моя единственная опора и надежда и, судя по его взгляду, наши мысли пересекаются едва ли не во всем. -- Es ist okay, mein Lieber. Jetzt bist du in Sicherheit*, - слышу его тихий шепот рядом и на душе становится тепло и спокойно. Все хорошо. Да, все хорошо, потому что Клаус вернулся живым и невредимым. Приняв сидячее положение, перевожу на него взгляд и, не сдерживая порыва, крепко обнимаю немца, чем удивляю его. Это удивление на пару секунд отражается в его глазах, а затем сменяется теплом. Знакомые сильные руки крепко обнимают меня за плечи и спину, прижимая к теплому телу, словно не желая отпускать. - Я скучала, - все, что могу выдавить из себя и тут же хватка усиливается. Клаус сильнее прижимает меня к себе... Или это он прижимается ко мне? - - Ich weiß. Und er wird bekommen, was er verdient, du musst dir keine Sorgen machen. Ich werde nicht zulassen, dass dich jemand verletzt**, - услышанная фраза на пару секунд испугала меня. Он знает. Клаус все знает и заступается за меня. Знает и... А что он, собственно, чувствует? Вряд ли любовь, ведь такое почти невозможно по их меркам - чистокровный ариец и "грязная русская", как пару раз называли солдаты кого-то из женщин на улице. Меня так не смел называть никто - Клаус дал им понять, как следует со мной обращаться и чего нельзя делать и говорить. Наверно, я и правда для него что-то значу. Видимо, он что-то разглядел у меня на лице, раз он наклонил голову ко мне и на удивление нежно поцеловал меня в губы. Его глаза с таким теплом смотрели на меня, что мне на пару мгновений показалось это сном. Не может же немец - наш... мой враг - питать ко мне нежные чувства на самом деле? Или все же может? В любом случае мое сердце затрепетало и я ответила на поцелуй. Такой правильный и необходимый поцелуй. - Значит... Значит, ты не убьешь меня за то, что я... Я не могла сделать ничего, - понуро опускаю глаза, но Хёссен не позволяет мне этого сделать - его рука крепко держит меня за подбородок. Его кожа была теплой, мозолистой после использования оружия и такой родной, словно мы и вправду муж и жена, проводящие время вдвоем. - В этом нет твоей вины. Мне не нужно было оставлять тебя одну, зная, на что способен Менгеле. Прости меня, - я настолько не привыкла слушать, как Клаус говорит на русском, что в начале не поверила услышанному и даже осмотрелась по сторонам, будто надеясь найти того, кто сказал слова на русском. Но, ожидаемо, в комнате были только мы - я и Клаус, а его слова мигом согрели душу. - Клаус, я... Я люблю тебя, - зажмурившись, будто ожидая удара за эти слова, произношу я. Сердце в груди бешено бьется, гулом отдаваясь в ушах, а я сильнее сжала руки. Ну же, скажи, что я зря надеюсь. Что у нас ничего не получится. Что у нас нет шансов на будущее... Пока я судорожно соображала, Клаус повалил меня на кровать и навис сверху, смотря мне в глаза. В его глазах я видела отражение - отражение себя и своих чувств. Видела взаимность и тепло. Видела тоску и легкую жалость, но она была настолько незначительной, что мне, может быть, даже показалось. -- Ich liebe dich auch. Niemand wird es wagen, uns zu trennen***, - шепотом произносит немец перед тем, как наши губы сливаются в новом трепетном поцелуе. Да, мама, я полюбила врага. Да, папа, я хочу быть с ним. Да, брат, я пройду с ним столько, сколько он захочет видеть меня рядом. Мы будем вместе столько, сколько захочет немец. Я улыбаюсь, не отводя взгляда от его глаз. Клаус улыбается мне в ответ. Думаю, маленький кусочек счастья на сегодня мы урвали и должны вполне насладиться этим. Я хочу этого и, судя по тому, как в глазах немца загорается знакомый огонек, он тоже хочет. Что ж, не мне ему отказывать.