довели твои фантомы;

      он не понимает, что из того, что он видит, реально, а что – нет. слава касается пальцами деревянного косяка и делает вывод, что дверь вполне себе реальна. плакаты на стенах, потрёпанный диванчик в гостиной, мяукающая коха – отлично, он в своей квартире. видимо, этим он обязан только светло, или же андрею. машнов не ебет, он вообще не помнит, что происходило после того, как он столкнулся с тем странным персонажем в белой панамке. на самом деле имя этого парня реально не отпечаталось в голове, слава помнит только дьявольскую улыбку охры и его взгляд. он точно знал того парня, это было видно по напряжённой позе, по блеску красных зрачков. даже когти монстр не показывал, прятал огромные лапы за спиной. охра не боялся того мальчишку. он опасался его возможностей.       на ощупь парень добирается до следующего дверного проема: кругом дым, словно он в кальянную вошёл, перед глазами все плывет, радужными вспышками в уголках глаз отдаётся. туман слава руками разгоняет, но ничего не происходит, ладони просто воздух рассекают, и он снова вывод делает: ненастоящий. если не может коснуться, значит не существует. было бы значительно проще считать именно так, если бы сзади не слышалось горячее хриплое дыхание монстра.       реальное.       машнов в несколько резких движений достигает своей кровати, на автомате накрываясь одеялом. охра в дверях замирает, дав несколько секунд форы молодому человеку: пусть почувствует иллюзию безопасности. пока есть возможность.       — ну еб твою мать, слава, — хрипло рассмеялся монстр, с противным скрежетом проводя когтями по косяку. слава спиной к нему поворачивается и молчит, только не отвечать, не отвечать, не отвечать. он не собирался паниковать. не собирался. охра только скалится, носом воздух втягивая; он чувствует сладкий запах страха с кислыми нотками истерики. и это, блять, так забавно. — а как же задушевные беседы перед сном?       он скользит по комнате почти бесшумно, только когти по паркету скрипят, когда он ноги переставляет. улыбка гадкая, смех поганый, ненавистный славе. машнов глаза только закрывает, чтобы не видеть всего этого. он хочет просто..       — дай мальчику отдохнуть, — слышится знакомый голос. от удивления парнишка вздрагивает, глаза открывает, и видит знакомого персонажа: героя в белой панамке. куртку [такую же белоснежную] он снять успел, на поясе рукава в узел затянуть; сам стоит у стены, скрестив руки на груди, опираясь лопатками и правой ступней, ногу в колене согнув. слава так и не смог разглядеть, что написано на его черной футболке. но точно мог сказать, что он чертовски рад видеть эту галлюцинацию.       охра чертовски недоволен. охра морщится, переступая с ноги на ногу, и смотрит на фантом. вот тот, кто точно не рад ещё одному человеку на их со славой вечеринке.       человеку ли?       — мироша, — криво скалится монстр, но вся его поза выдает то напряжение, которое он испытывает прямо сейчас. мирон вскидывает подбородок, большими глазами смотря на охру, и, что самое главное – выдерживает взгляд существа. это, кажется, бесит дьявольское создание больше всего. он начинает рычать, мерзкая слюна вновь капает с клыков на пол; славу тошнит. но он, блять, не хочет, чтобы мальчишка уходил. он что-то делает с охрой.       — мирон янович для тебя, — в голосе ноты стальные, самоуверенность во взгляде. миро кинул быстрый взгляд на своего подопечного, и, сука, машнов готов был поклясться, что фантом подмигнул ему. а затем сделал небольшой шаг навстречу самостоятельному монстру. — дай ему отдохнуть. поговорим по душам после, если такое понятие ещё применимо к нам.       — умничаеш-ш-ш-шь, — шипит, словно змей; глаза охры красным сверкают, но он сдает. отступает назад параллельно тому, как мирон янович наступает на него грозной тенью.       — ты знал, с кем связался. уходи. дай мне пятнадцать минут наедине с мальчиком, а потом я устрою тебе задушевную беседу перед сном.       слава никогда не слышал такой самоуверенности. нет, он наблюдал за тем, как выебывается светло, но ваня и рядом с мироном не стоял. миро не вздрогнул даже, когда оказался на расстоянии протянутой руки от охры. всем своим видом показывал: «это ему надо меня бояться». и монстр боялся. просто предпочитал не показывать этого. с коротким рыком тенью скрылся за дверью, напоследок царапнув по деревянному косяку острыми когтями, хотя понятно, что с большим удовольствием он скорее полоснул бы по груди яновича.       — я сам бы справился, — машнов пытается понять, чей голос сейчас прозвучал в тишине повисшей и понимает: его, его это голос. мирон через плечо обернулся, улыбаясь уголками губ. он снова стягивает панамку и оставляет ее на тумбочке.       движения мирона не отдаются ярким отвращением в голове. они плавные, мягкие, бесшумные, что явно радует машнова. он не хочет слышать скрежета и хриплого лая; ему по душе шелест ветра и лёгкий запах петрикора. от него веет спокойствием. вячеслав готов всем богам мысленно молиться за то, что мозг подкинул ему нихуя не опасную галлюцинацию. по крайней мере сейчас он кажется другом, а не врагом.       — доппельгангер, — резко произносит миро. он опускает ладони в глубокие карманы черных спортивок, перекатывается с пятки на носок и обратно, довольно улыбается. слава бровь приподнимает и непонимающе таращится на молодого человека: что? что он только что сказал?       мирон видит реакцию и тихо смеется. но его смех куда приятнее смеха монстра. он теплый.       — не трудись гуглить, — фантом явно заметил, что под одеялом рука его подопечного потянулась к телефону. — доппельгангер является демоническим обликом человека. вроде как сошедший с плечика дьяволёнок. охра – твой доппельгангер.       — он преследовал тебя? — слава поудобнее садится на кровати, спиной облокачиваясь на стенку и, наконец, прикрывает глаза. он может позволить себе расслабиться рядом с мироном. почему-то этому персонажу он, блять, верит. миро вздрагивает и взглядом слегка мутным следит за движениями парня.       — важно только то, что он больше не будет причинять тебе вред, — спустя несколько секунд отвечает парень. он быстро облизывает пухлые темные губы и снова смотрит на машнова хитрым взглядом. слава сглатывает. а мирон янович продолжает. — если ты будешь действовать так, как буду говорить я. ферштейн?       — ага, — молодой человек кивает головой. он на любую безумную хуйню готов, лишь бы избавиться от липких ночных кошмаров, от острых когтей и надрывного лая. избавиться от охры. а мирон, кажется, знает, что творит.       — заебись, — миро широко улыбается, а затем слегка наклоняется вперёд. запах петрикора явственнее чувствуется. — первое твое задание – дожить до утра.       — ты ничего мне о себе не расскажешь? — машнов резко приподнимается на кровати, открывая глаза. он видит мирона уже у двери – и почему он настолько быстро двигается? смотрит на маленького человека, а в груди недоумение растет. — мы же типа дрим-тим. а я о тебе ничего не знаю. совсем ничего.       — ну а хули, — миро усмехается, подмигнув своему подопечному. — оксана фёдорова выглядела просто бомбически в две тысячи втором.       «нихуя не понял».       слава проследил за тем, как мирон скрывается за дверью спальни. и только потом обратил внимание на оставленную им панамку.       а мирон, почти достигнув двери кухни, был остановлен тенью. для славы они оба неосязаемы, но друг для друга - вполне. чья-то холодная рука надавила на горло, а вторая за плечо прижала к стене. янович не сопротивлялся. знал, что нет смысла, и поэтому с вызовом смотрел в глаза с красными зрачками напротив.       — мирон, миро.. — хриплый шепот, почти интимный, но с львиной долей иронии. длинные когти царапают шею, и мирон морщится, руками упираясь в плечи охры. — мир. так долго не виделись. я, может быть, скучал. а ты так нагло суешь свой арийский нос не в свое дело.       — он слаб, — фантом грубо толкает монстра в плечи, отряхивает футболку, словно желая пальцами сбросить прикосновения монстра. — игра заведомо проиграна. я уравниваю шансы.       — тебе не спасти его. ты не спас себя.       — тянет на пари, — он снова гордо вздергивает подбородок. — тебе не добраться до его души. если я выиграю – ты никогда больше не притронешься к детям. перейдешь в низших.       игра стоит свеч. монстр некоторое время смотрит в лицо мирона, а затем скользит в тень. мерзкое дыхание сзади обжигает шею, от него веет зловонием. сера. чертов демон. янович морщится, когда охра хрипло смеется сзади, касается поганым языком артерии сонной.       — если выиграю я – будешь моим. будешь смотреть, как я разрываю каждого из них.       страх липкой патокой в груди разливается. слишком рискованно.       — по рукам.