Рядом с тобой

      Вода казалась невероятно холодной. Она леденила лицо, заполнила нос, уши и чуть было не начала заливать горло, когда я опомнилась и плотно сжала губы, удерживая остатки воздуха. Внезапно пришло осознание того, что крепко сжимавшие меня руки исчезли. В панике я тут же открыла глаза, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь: бесполезно, вокруг слишком много пузырей. Не было выбора: я сжала челюсти, с усилием поднимая руки, и погребла наверх.       Вынырнув с надрывным вздохом, я тут же стала лихорадочно оглядываться: на поверхности кроме меня никого не было. Возвышающиеся над водой массивные обломки скалы оказались немыслимо близко от места, куда мы прыгнули, чудом не разбившись. Я всмотрелась в подёрнутую крупной рябью воду… Проклятье, ничего не вижу! Как вдруг взгляд зацепился за что-то тёмное. Ни секунды не раздумывая, я сделала несколько глубоких вдохов, а затем, выпустив воздух из лёгких, ушла под воду. Страх растворился в холодной, как течение, решимости.       Мышцы не слушались: мне казалось, что я болтаюсь на месте – меня упрямо выталкивало назад. Я рванулась вниз что было мочи и наконец-то преодолела сопротивление. Как он далеко! Перебирая ногами изо всех сил, я сумела набрать хоть какую-то скорость, чтобы начать медленно приближаться. Метр, другой, третий… Ещё немного, ну же, пожалуйста! Почти достала!       Удалось ухватиться за край рукава, и я от неожиданности раскрыла рот, теряя бесценный воздух. За рукав я уже без проблем подтянулась ближе, притягивая к себе бессознательное тело, обнимая. Можно всплывать.       Но не тут-то было. Вместе мы начали быстрее погружаться, и я с ужасом поняла, что отблески света с поверхности отдаляются. Лёгкие нестерпимо горели, скопившийся в крови углекислый газ провоцировал сделать смертельный вдох. Я с горечью взглянула в дорогое лицо… И вся боль из груди переродилась в последние силы, посылая шанс на спасение. Я потянулась к свету, увлекая за собой из глубины…       Лица коснулся мечущийся над морем ветер, и я тут же жадно задышала, пытаясь сморгнуть с ресниц жгучую солёную влагу. Одной рукой я крепко прижимала к себе генерала, устроив его затылок у себя на плече, а другой пыталась лавировать на подкатывающих волнах. Всё нормально: на поверхности вода неплохо держала нас обоих. Избавившись от жжения в глазах, я взглянула на утопавшего: по мокрым рыжим волосам стекала кровь.       «Он ударился головой!». В панике я обернулась к берегу, ища нужное направление. Я легла на спину и быстро погребла к ближайшему пляжу, изо всех сил стараясь поддерживать голову раненого над водой. Здесь недалеко…       Прибой выбросил нас на берег. Я едва успела подняться на ноги и, не давая волне захлестнуть лежавшего без чувств мужчину, с трудом приподняла его под плечи и поволокла как можно дальше от воды. Меня трясло от бессилия, колени крупно дрожали: до кромки джунглей я его не дотащу. Оказавшись на безопасном расстоянии, я опустилась на песок и попыталась повернуть Хакса на бок, подсовывая под него колени, создавая хоть какую-то возвышенность. Тяжело… Когда мне наконец удалось это сделать, удерживая его голову, я с силой надавила коленом ему под диафрагму — не помогло, вода оставалась внутри.       — Прости меня, — прошептала я, осторожно раскрывая ему рот, и засунула в горло два пальца, ещё жёстче повторяя движение ногой. На руку хлынула вода, совсем немного. Дав ей вытечь, я перевернула генерала на спину, тут же резко сдавливая трапециевидную мышцу с обеих сторон между шеей и плечом. Нет реакции на боль.       Я запрокинула его голову и, впервые пробуя сделать это на живом человеке, выдвинула нижнюю челюсть, затем, не отпуская, наклонилась, прислушиваясь, внимательно смотря на грудь. Не слышу дыхания… не чувствую выдыхаемого тепла. Нет экскурсий грудной клетки.       Я попыталась обеими руками прощупать пульс на крупных артериях шеи… Я не чувствую… ни единого толчка. Я ничего не чувствую.       Я стянула комлинк с руки генерала, положила рядом с собой и, включив на громкую, набрала вызов Форксу, попутно трясущимися руками расстёгивая китель.       — Хакс! Где вы? Мы вас обыскались!       — Майор, это Элен О’Деро!       — О’Деро, какого криффа вы отвечаете? Доложите ситуацию!       — Сейчас же вылетайте и ищите нас! Мы на пляже, — мой голос срывался, я обернулась: сквозь тучи было видно, как за горизонт опускается светящийся круг. — Со стороны заката, рядом высокий утёс! На нас напали, — я покосилась в сторону обрыва. — Вооруженная группа.       — Понял, будем через несколько минут! Что с генералом?       Под кителем оказалась застёгнутая рубашка.       — Ушибленная рана в области головы, подозрение на черепно-мозговую травму…       Я рванула ткань в стороны, с треском разрывая пуговицы.       — Состояние клинической смерти, — глаза заволокло непрошеной влагой. — Приступаю к базовой сердечно-лёгочной реанимации. Время… одиннадцать пятьдесят две.       В голове судорожно всплывали обрывки университетских лекций. Я наклонилась к лицу генерала, поддержала за шею и надавила на лоб, заново запрокидывая голову, мимолётно огладила бледную щёку… а на собственных щеках ощутила неуместный жар.       «Это не поцелуй…» — эхом прозвучало на границе сознания. Двумя пальцами я зажала ему нос, сделала свой обычный, не форсированный вдох, и плотно прижалась к раскрытым губам Хакса своими. Выдох. Ещё один. Утопленникам начинают реанимацию с ИВЛ.       Отпустив голову, я поместила руки на проекцию сердца. «Сдавить на пять сантиметров, не больше шести…» Я распрямила локти, положила одну ладонь поверх другой, цепляясь пальцами за нижнюю, и смело продавила грудину основанием ладони, используя спину, заставляя себя представить тренировочный манекен.       Кость поддалась. «Тридцать компрессий на два вдоха, работать две минуты, оценить состояние… Только бы получилось!»       Вскоре в небе надо мной загудел корабль, поднимая вверх столпы песка.       — Сколько качаете? — ко мне подбежал бортовой медик в сопровождении дроида, распахивая аптечку.       — Три минуты! Ставьте катетер, я продолжу!       Врач обеспечил доступ к вене, а я, выполнив очередные два вдоха, выхватила из аптечки воздуховод, за пару секунд обработала и максимально аккуратно ввела, старясь не вглядываться в безжизненное лицо.       — Ты, — я протянула дроиду дыхательный мешок с лицевой маской, — помогай!       Врач подсоединил мешок к баллону для подачи стопроцентного кислорода, для профилактики пропущенного через пеногаситель: солёная вода могла вызвать отёк лёгких. Я тут же вернулась к компрессиям, наблюдая, как машина-помощник накладывает маску; врач в это время прикрепил электроды дефибриллятора. Аппарат автоматически снял ЭКГ и отобразил на мониторе фибриляцию предсердий.       — Песок мокрый! Не сможем дать разряд… — я едва не разрыдалась от безысходности.       — Отставить панику! Вводи медикаменты, я сменю тебя! Всё уже набрано!       — Хорошо! Одиннадцать, двенадцать…       Я прекратила давить, уступила место, и быстро наклонилась за препаратами: при всех видах остановки сердца и при всех видах нарушения ритма... Открутив заглушку катетера, я ввела растворы один за другим, засекая время — повторить через четыре минуты, после чего отогнала дроида и принялась сама работать мешком.       Ожидание превратилось в пытку: уступив силовую работу другому, я перестала чувствовать движение времени. А что ещё хуже — с его течением ничего не менялось. Полминуты, одна, полторы… Я молилась. Я никогда не была религиозной. Но сейчас, раз за разом не находя пульса, я молилась, как в последний раз.       Я без промедления выполняла все указания врача; он видел, что я теряюсь и вслух озвучивал все команды. Мне казалось, что моё собственное тело лежит сейчас на земле, не способное даже дышать. Лучше бы так и было. А надежда, словно песок, неуловимо ускользала сквозь пальцы.       С начала работы прошло уже шесть с половиной минут. Я снова взглянула на ЭКГ, сжимая руку на мешке для очередного вдоха… Из глаз покатились слёзы.       Появился ритм.       Врач проследил за моим взглядом:        — Да-да-да, молодец, продолжаем, всё получается! Только не расслабляйся!       Через двадцать секунд мне удалось нащупать слабый пульс. Ритм на мониторе постепенно стабилизировался. Длинные светлые ресницы коротко дрогнули; грудная клетка различимо поднялась и опустилась.       — Стойте!       Я убрала маску и быстро извлекла трубку воздуховода, провоцируя свистящий кашель. Хакс на мгновение приоткрыл глаза. Я прижала ладонь к лицу и расплакалась.       — Первый раз? — врач устало выдохнул и усмехнулся, а я смогла только закивать головой, не в силах вымолвить ни слова. — Ну, с почином! Последи за ним, я сейчас.       Врач спешно поднялся и побежал к кораблю, на ходу раздавая указания дроиду и кому-то из подчинённых — по комлинку. По моим щекам стекали крупные горячие капли, то и дело срываясь с ресниц; я бережно перебирала пальцами влажные медные пряди, ласково гладя лоб и виски едва приходящего в сознание генерала, глядя на размеренные движения его груди.       — Молодец, солдат, — за спиной прозвучал ободряющий голос майора.       На корабле я осталась с Хаксом, по назначению врача поставив капельницу с препаратами для поддержания давления и следя за общим состоянием. Когда я попыталась обработать рану на голове, пациент, не открывая глаз, болезненно завозился: пришлось, помимо местного обезболивания, спросить разрешения подколоть анальгетик внутривенно.       Мужчина дремал; иногда на измождённом лице мелькала тень беспокойства, и я чуть крепче сжимала его ладонь, сидя рядом, после чего он успокаивался.       По возвращении на базу доктор, помогавший мне, остановил меня в дверях медицинского отсека, не пуская в отделение:       — Ну всё, хватит с тебя. Иди-ка лучше отдохни; с ним всё будет в порядке, я об этом позабочусь.       Я хотела было возразить, но после слова «отдых» явственно ощутила упадок сил и согласно кивнула.       — Тебя, кажется, зовут Элен? О’Деро, правильно?       — Да, верно. А вы?       — Стивен Ларсон, — он протянул мне руку. — Можешь звать меня Стив. Откачали человека — считай, вместе выпивали.       Я пожала его ладонь и улыбнулась в ответ, впервые имея возможность нормально разглядеть этого человека. Стивен был высок, в меру широкоплеч, голубоглаз, с оттеняющей скулы оливковой кожей; тёмные каштановые волосы курчавились в короткой стрижке, и он позволял себе носить тот мужественный тип небритости, который шёл далеко не всем. Я ощутила его врождённое влияние на женскую аудиторию, мысленно ставя отметку в графе «опасно».       — Что ж, приятно познакомится, доктор Ларсон. Спасибо за вашу помощь.       — Всегда пожалуйста. Элен, а приходите работать! Мне такие люди нужны. Что вам с этой солдатнёй по окопам лазить? Пообещайте хотя бы, что подумаете!       — В отряде нет медика, — сохраняя дружелюбие, я добавила в голос металлические нотки, давая понять, что на меня его обаяние не действует. — Моё место с ними.       — Слышу надёжного человека! — Стив дружески похлопал меня по плечу. — Это похвально. Можешь приходить через пару часов: подлатаем нашего генерального.       По возвращении в казарму меня дружной толпой встретили ребята из группы: кто-то додумался захлопать, и все одобрительно подхватили аплодисменты. Я смутилась и с улыбкой потребовала прекратить. По их лицам было видно, что меня немедленно хотят расспросить о случившемся максимально подробно, и только кто-то из парней успел окликнуть меня, как рядом тут же образовалась Криста, оглашающая, что нечего донимать уставшего человека.       Я немедленно направилась в душ, ощущая себя грязной, потной и вонючей. Песок забился везде, где в теории только возможно, а волосы от морской воды казались засаленными. Возникло острое желание утопиться в шампуне и сладко пахнущей пене. Оказавшись под тёплыми струями воды, я ненадолго расслабилась, но ко мне быстро вернулось удушливое беспокойство. Знаю, сейчас мне лучше быть здесь. Но я хочу быть там, рядом. С ним.       Я вернулась в общую комнату со словами: «Точно знаю, что у кого-то есть закурить». Не дав закончить фразу, на меня тут же напялили куртку и под белы рученьки утащили к запасному выходу из корпуса, где реже всего ходили патрульные штурмовики. Ароматный едкий дымок тягучей патокой заполнил лёгкие, и голову приятно повело. Крифф, надо обязательно раздобыть себе где-нибудь сигареты. Хватит с меня этого ЗОЖ.       Возвратившись с улицы, я обессиленно завалилась на кровать, накидывая простыню на деревенеющие ноги. Сон укутывал сознание блаженным тяжёлым коконом, и я позволила себе сдаться ему, провалившись в объятия Морфея до самого вечера. Мне снились мерцающие на свету голубые волны, горячий ветер и сильные руки, уверенно блуждающие под моей формой на диком раскалённом берегу.       К семи часам, вдоволь выспавшись, я привела себя в порядок и направилась в госпитальный корпус, сдерживая подступающее волнение. Дежурный дроид сперва не хотел говорить, в какой палате находится генерал, но тут из ближайшего кабинета высунулся доктор Ларсон и приказал ему немедленно меня проводить. Я благодарно кивнула Стиву.       Проследовав со мной до нужной палаты, дроид отправился обратно на пост, недовольно помаргивая лампочками, и я вошла в комнату. Освещение было слегка приглушено до уровня, не раздражающего глаза, а сквозь закрытые жалюзи проникал розовый отсвет заката. Я направилась к постели больного, и когда оказалась рядом, генерал сонно взглянул на меня и тихо произнёс:       — Привет.       — Привет, — я прошептала с нескрываемой радостью, но горло сжалось от подступающих слёз, и улыбка вышла болезненной. — Как себя чувствуете?       — Как будто немного умер, — Хакс устало усмехнулся. — Но в целом неплохо. Голова побаливает.       Его волосы не были привычно убраны назад, и чёлка немного спадала на левый глаз, прикрывая повязку на лбу. Мило. А ещё… Ещё на нём не было рубашки.       — Что сказал врач? — смущаясь, я обернулась к стоявшему рядом штативу с капельницей: раствор во флаконе закончился.       — Сотрясение средней паршивости. Продержат неделю, не больше. Дольше я и сам здесь не останусь.       Я перекрыла систему, взяла стоящий на прикроватной тумбочке спрей с антисептиком, смочила ладони и коснулась запястья мужчины, предлагая развернуть руку. Он послушно подвинул ко мне предплечье.       — Тех наёмников перестреляли. Жаль, не представилась возможность допросить. Они прибыли на планету раньше нас и скрыли корабль от радаров в глубине острова. Мой промах.       Я отрицательно покачала головой.       — Невозможно всё предусмотреть.       Наш диалог был негромким; я чувствовала, как меняется обстановка, и удивлялась тому, какой оттенок принимал мой голос, стоило поднять глаза на генерала. Отсоединив систему, я промыла катетер антикоагулянтом из лежавшего на штативе шприца, ловя на себе изучающий взгляд. Каждое прикосновение к его коже мучительно отдавалось в сердце.       — В отчёте было сказано, что помощь вызвала ты.       Моя рука дрогнула; секунду помедлив, я завинтила заглушку катетера, отвернулась и отошла на несколько шагов, убирая штатив.       — Когда мы спрыгнули, ты вытащила меня на берег.       Я крепче сжала ладонь на стойке, вместо того чтобы выпустить её из рук. Мой взгляд упёрся в стену. У меня нет сил развернуться, нет сил взглянуть на него…       — Элен, посмотри на меня.       Я болезненно зажмурилась, услышав то, как он произнёс моё имя. Не мучай меня, это слишком. Не зови так, словно я нужна тебе.       — Ведь это же ты меня спасла.       Обернувшись, я оказалась в плену внимательных зеленых глаз. Проклятье. Мне больно.       — Иди сюда.       Собрав волю в кулак, я нетвёрдой поступью вернулась назад, нарочно глядя куда-то в сторону. Стоило приблизиться, Хакс взял меня за руку и настойчиво потянул, вынуждая сесть рядом на кровать. Кажется, я посмотрела на него испуганно, потому что он насмешливо улыбнулся мне. И, на секунду, взгляд стал серьёзным...       Он привлёк меня ближе, заключая в объятия. Рвано вздохнув, я с трепетом обняла его в ответ, потёрлась щекой о его скулу, ласкаясь, и прикрыла глаза, несмело утыкаясь носом в шею, согревая кожу теплым дыханием, невесомо касаясь губами. Он едва уловимо вздрогнул и потянулся за прикосновением, крепче прижимая меня к себе, сводя к нулю оставшееся расстояние. Я положила ладонь ему на затылок, мягко поглаживая и перебирая кончиками пальцев короткие пряди, теряя голову, сгорая от нежности.       — Торопишься куда-нибудь?       — Нет.       — Тогда останься ещё ненадолго.