Избавление

      Андуин приходил в себя несколько раз. Открывал глаза, пытался понять, что происходит, и засыпал вновь. О, как юноша не хотел просыпаться, в глубине сознания понимая, что ничего хорошего, кроме боли, ему эта жизнь не принесет. И когда он успел превратиться в тряпку, которая ненавидит сама себя? Словно тот удар кинжалом отобрал всю уверенность в себе и силы продолжить начатое. А, может, у него не было мотивации, которая бы толкала жреца на новые свершения? Альянс — вот то, что король должен защищать. Отец — ради чего он должен отомстить Легиону, а остальное не важно. Но все же, сын Вариана хотел чего-то более человечного в это военное время. — О, доброе утро, — послышался рядом дружелюбный хрипловатый голос. Андуин еле разлепил глаза и чуть повернул голову на звук. Велен тепло улыбался ему, обрабатывая почти затянувшуюся рану какой-то мазью, которая пахла травами. — Давай, сынок, приходи в себя, ты нам нужен.       Ринн вновь закрыл глаза, давая время проснуться не только телу, но и мозгу. Хотелось укутаться в одеяло, отвернувшись к стене, как тогда, когда принца утром будил родитель на тренировку, и сказать: «Еще пару минуток». Но ни отца, не его комнаты, ни тех тренировок больше нет. Андуин уже жалел, что дал время мозгу, чтобы проснуться. — Нет, дорогой, больше ты не заснешь, — Велен пошлепал юношу по щекам, от чего молодой король поморщился и чуть оскалился. Что за дела? — Эй, — проворчал он и отмахнулся от дренея, как от назойливой мухи. — Три дня прошло, вставай. Рана почти зажила, — уже более хмуро начал говорить Велен, домазывая рану венценосного пациента. — Без тебя дело стоит. — Да конечно, — вылеченный правитель закатил глаза под закрытыми веками.       Рядом пророк тяжело вздохнул. — Я не знаю, что произошло с тобой в тот вечер, но ты нужен нам, Андуин. Тревожные вести из Сурамара. Твоя жизнь в безопасности, можешь вставать и одеваться. Еда на столе, через тридцать минут собрание. — Велен глянул на разбитые костяшки пальцев на правой руке. И больше не сказал ни слова.       Перебинтовал короля и вышел из его покоев, оставляя юношу наедине с собой. Солнце светило в окно, падая на обнаженный торс, приятно пригревая. Воздух в комнате был теплым, нагретым солнцем, но в тоже время свежим, подбадривая сына Вариана каждый раз, как тот вдыхал его полной грудью.       Андуин хотел было потянуться, но, сжав ладони в кулаки, почувствовал, как лопается корка застывшей крови на костяшках пальцев, и воспоминания резкой вспышкой появились перед глазами. Воздух уже не казался таким свежим, а солнце теплым и приятным. Привкус во рту приобрел оттенок прогнившей плоти, а комната у него на глазах, словно стала темнеть, становясь все меньше и меньше. Король поднял правую руку, чтобы убедиться в реальности происходящего и увидел синяки, кровь, стекавшую по ладони вниз, к запястью. Почувствовал тупую боль, которая прошлась до локтя, когда распрямил пальцы. Закусив губу, он уставился в потолок, роняя руку на край кровати и задрожал, вспоминая лицо убитой.       Во славу Альянса.       Он хотел убивать во славу Альянса: убивать врагов, крушить им черепа, пытать, чтобы те выдали секретные данные, отрубать их конечности, которыми они тянуться ко всему тому, что дорого королю. Но жрец не хотел убивать ту юную девушку, которая ничего ему не сделала, которая наслаждалась каждой секундой рядом с ним и не скрывала этого. Не было никакой наигранности, которую так отчаянно видел Андуин, не было слез и боли. Все было реальным, все было честным. Ей нравилось.       Шепот Тьмы коснулся затылка блондина, и тот краем больной ладони ударил себя по голове. Еще раз и еще, пока та не начала ныть. Подтянув колени к груди, он уткнулся в них и закричал. Не то от безумия, не то от страха, который опять волной напал на молодого правителя.       Стражники вломились к нему в покои, все перепуганные, с возгласами: «Что случилось, Король Ринн?». Андуин швырнул в них подушкой, чтобы те проваливали как можно быстрее и дальше. Переглянувшись, подданные все же оставили своего повелителя одного.       Юноша вздохнул и закрыл глаза, пытаясь хотя бы на мгновение привести мысли в норму, унять первобытный страх, собраться и начать мыслить более рассудительно. Но получалось плохо. Каждый раз, когда парень не по собственному желанию вспоминал те моменты, сердце пропускало удары, а грудь сковывал холодный, липкий испуг. Из жреца Света он в одну секунду превратился в чудовище, дав Тьме власть над собой. Подарил ей возможность проникнуть к себе в разум, перебирая там самые больные для него моменты и наводя бардак, которого никогда раньше не было. Она находила новые скрытые для короля точки и давила на них, раз за разом шепча ему о его же тайных желаниях: кинуть все, уехать, сломаться, выплеснуть потаенную злобу на отца, который улетел, оставив его одного, найти девушку, с которой он сможет провести если не остаток жизни, то хотя бы несколько недель. Узнать теплоту отношений, нежность, почувствовать вкус плотских утех, невиданных ему до этого, и не желанных в более юном возрасте. Тьма нашла и надавила, нашептывая над ушами Ринна одни и те же слова.       Андуин начал читать молитвы прощения и покаяния. Пусть Свет защитит его и простит.       Король бездумно оделся, привел себя в порядок, немного поел, чтобы набраться сил и направился в сторону зала для совещаний. Без эмоций, без мыслей, без желания жить. Он делал все машинально, как какая-то эмуляция жизни, с которой любили баловаться чернокнижники и маги.       Молодой правитель пришел первым, заняв привычное ему место и оставил стражу за дверью. До начала собрания оставалось еще минут пятнадцать, не меньше. Ну, будет время немного поломать себя мыслями и воспоминаниями. Но не успел он приступить к своему самоуничтожению, как в зал вошла Темная Госпожа. Тихо поприветствовала короля и села на свое место прямо перед ним, откинув мантию в сторону, чтобы не мешалась. Андуин кивнул ей в ответ. — Твоя глупость может стоить жизней десятков тысяч человек, — хмыкнула Сильвана, заставляя лицо Ринна вытянуться в удивлении. — И меня не будет рядом, чтобы вытащить тебя из этого дерьма, как раньше.       Король поднял взгляд на банши, задавая ей немой вопрос взглядом, но та лишь пожала плечами и усмехнулась. — Я знаю, что ты убил шлюху, мальчик.       Андуин почувствовал, как сердце замедляет ритм и начинает биться с удвоенный силой, болью раздирая грудную клетку. Он чувствовал пульс у себя в глотке, а в глазах на секунду потемнело, заставляя и так сидячего юношу пошатнуться на стуле. — И еще, — сказала эльфийка, отвязывая медальон от ремешка, — ты обронил, — кинула его оппоненту, но тот, вместо того, чтобы так же поймать ювелирное изделие, продолжал сидеть, не смея пошевелиться. Украшение ударилось о его грудь и упало на ноги молодого человека. — Не волнуйся, мертвые умеют хранить секреты.       Андуин поднял памятную вещицу и поджал губы. Медальон матери, который отдал ему отец перед тем, как отбыть на Расколотый берег. Словно знал, что не вернется. — А ты разве мертвая? — спросил король первое, что пришло в голову, пытаясь как-то отогнать в сторону страх от заявления банши о ее знании, касающегося совершенного убийства. Настала очередь Сильваны удивляться. Ринн подметил изменения на ее лице, и спрятав медальон в сумку, поднял взгляд на эльфийку. — Я про то, что ты не похожа на остальных отрекшихся. — Тебя это уже не должно касаться, Андуин.       Юноша пожал плечами, переводя взгляд с Темной Госпожи на стол, который видел уже неисчислимое количество раз. Эти порезы, эти неровности, потертости. На последней фразе голос Сильваны стал более теплым, чем был до этого. Может, королю удалось сделать комплимент банши? В первый раз? Ему, первому смертному? Незаметно для себя парень улыбнулся, чувствуя, как тепло обволакивает унявшееся от страха сердце. Он поднял усталый взгляд на Ветрокрылую и растянул губы в улыбке еще раз, предоставляя теперь эту улыбку ей, а не себе. В глубине души молодой правитель знал, что эльфийка ничего никому не разболтает. По крайней мере не сейчас, не во времена этого союза, потому что он дорог и ей.       Сильвана отвела взгляд за Андуина, смотря, как тяжелые двери распахиваются и на пороге появляются остальные представители альянса противоборствующих фракций.       Все те же разговоры, все те же решения, те же споры. Ничего нового. Многие задумываются, зачем вообще проводить эти собрания, если решение и так очевидно для всех. Обсуждают планы тут от силы пять присутствующих, остальные лишь кивают и говорят, сколько душ они готовы дать на новую операцию по зачистке территорий или для атаки. Андуин, как главный представитель Альянса, сидел и молчал, только слушая и иногда хмурясь, при не милых для него решениях. Но не возражал. Все всегда говорили, что для своих лет парень очень умен, что юноша отличный дипломат, но сейчас бывший принц походил на простолюдина, который вообще не понимал смысла происходящего, держа язык за зубами. Чем и поплатился, когда после собрания ему попытался вставить на место мозги Седогрив, сказав, чтобы тот проявлял инициативу. Ринн лишь отмахнулся, говоря, что его слово не изменит исход встречи, и он согласен с тем, что сейчас предприняли с Сурамаром, в котором долгое время не могут сменить власть. Казалось бы, делов на пару недель.       Все стали расходиться, лениво поднимаясь со своих мест, и медленно топая к выходу из душного и жаркого помещения. Андуин, следуя своим традициям, продолжал сидеть на месте, провожая каждого тяжелым взглядом. Шепот больше его не беспокоил с самого утра, и король был безумно рад, что пока он отступил, ибо невнятное шипение очень сильно ездило по его нервам, не давая самостоятельно думать и принимать какие-то важные решение. Король уже понял, что может сделать Бездна, на какие поступки подтолкнуть его, и слышать это вновь, особенно на собрании — он не хотел. Андуин собирался поговорить с Веленом на этот счет, но после вчерашнего уже не очень горел желанием. Молодой король боялся этого и опасался того, что пророк просто не поймет или будет сторониться своего правителя как прокаженного. Жрец допустивший того, что Тьма начала шептать ему свои условия, Тьма, которая начала управлять его сознанием, пусть и не в полной мере.       Сильвана встала после того, как Бейн и Варок покинули ее. Ринн резко метнул взгляд к банши, подмечая каждое ее движение. Вот она проверила кинжал, поправила капюшон на голове, убрала мешающиеся пряди с лица, тяжело вдохнула, глядя в спину Саурфангу и прикрыла глаза, наверное, думая о чем-то тревожащем ее. Андуин легко улыбнулся. Темная Госпожа завораживала его, вся ее сущность, ее история. А с момента этих собраний, когда король только сидел и смотрел на нее, он все больше это понимал. Неосознанно начинал думать о ней, сравнивать ее с кем-то или чем-то, пытался как-то оправдать некоторые ее поступки. Эльфийка не была окружена для него аурой холода и смерти, наверное, даже наоборот. Андуин чувствовал себя маленьким огоньком, который бился на ветру, готовый вот-вот погаснуть, но изо всех подпитывался силой тепла мыслей, которые ему давала Сильвана. Когда это началось, юноша не знал и не противился этому, чувствуя, как Тьма вновь начинала окутывать его.       Парень мотнул головой, закрывая глаза. Он только обрадовался, что шепот отступил, как тот вновь начала наполнять помещение, забирая контроль над мыслями у жреца. — Знаешь, что я заметила в ту ночь, — протянула задумчиво Сильвана и встала рядом с королем, заставляя того резко вскинуть голову. Шепот в мгновение секунды пропал, словно испугался слов банши. Ринн помотал головой, смотря в алые глаза Темной Госпожи. — Ты же посвятил себя Свету, я правильно поняла? — Андуин кивнул, не смея разлеплять губ для того, чтобы что-нибудь сказать. Ему было интересно, что заметила эльфийка, и парень не хотел ее перебивать. — Интересно, — вновь протянула она, переводя взгляд с короля на пол. Замолчала, задумчиво провела ладонью по лицу и вновь подняла взгляд к жрецу, который не сводил с нее небесно-голубых глаз. — Знаешь, не важно, — отмахнулась Ветрокрылая, понимая, что ее это не касается. — Нет, — резко сказал Андуин и схватил ее за запястье, когда собеседница чуть двинулась в сторону выхода за спиной молодого правителя. Сильвана нахмурилась, с неприязнью глядя на ладонь вражеского короля и чувствуя тепло, которая та дарит. Банши выдернула руку из хватки Ринна, чувствуя, как тепло постепенно уходит. — Скажи, что ты видела, — он посмотрел в глаза эльфийки и свел густые брови на переносице, прямо как отец, когда тот сильно злился или был чем-то крайне недоволен. — Темные щупальца, которые еле-еле виднелись из земли. В тот момент… я засомневалась в твоей праведности, Андуин, — сказала Ветрокрылая, наблюдая как меняется выражение лица короля с недовольного на очень удивленное. — Я в это не лезу, разбирайся сам. Велен тебе в помощь. Я понимаю, ты потерял отца, я знаю, какого это — терять что-то дорогое. Но это не повод терять над собой контроль и отдаваться Тьме.       Молодой правитель тяжело сглотнул, обдумывая слова банши. — Ты не так все поняла, — прохрипел он, чувствуя, как неприятно слипается горло при очередном сглатывании. — Я никогда бы не… — Меня это не касается, — перебила его Сильвана. — Просто держи себя в форме, пока длится наш военный союз. Я не собираюсь терпеть Седогрива на троне, если ты вдруг подохнешь или превратишься в чудовище Бездны. Я видела эти превращения. И знаю, кем становятся, когда начинают ей служить.       Юноша усмехнулся, не столько весело, сколько испуганно. Служить Бездне. Да жрец бы никогда этого не позволил! — Очень мило, что ты беспокоишься обо мне, — прошептал Андуин, пытаясь разрядить обстановку и заставить эльфийку перевести тему. Эта беседа была ему крайне неприятна. — Ты довольно проницательна.       Банши ничего не сказала, лишь пожала плечами и фыркнула, смотря, как медленно поднимается больной король со своего места. Зал давно опустел. Андуин не был похож на отца. Может, моментами, каким-то семейными чертами, маленькой долей противного характера, что всегда было у Риннов. Но не более. Он не был жесток, он не был склонен к насилию, он всегда жаждал переговоров. И этот пацифизм стоил Сильване мести.       Правитель Альянса встал, выпрямился и поднял взгляд на эльфийку. Посмотрел в ее, ничего не выражающие глаза, и перевел взгляд на шею. Воспоминание о прохладе, которая та подарила ему в момент нападения, эхом отозвалась в его теле, заставляя мурашки проползти по спине. Кажется, в помещении опять стало жарковато. — Я знаю. Тебя не волнует моя судьба, не волнует, в кого я превращусь и что меня ждет, но все же… — Андуин вновь поднял взгляд к ее лицу. — Спасибо, — почти прошептал юноша, сжимая пальцы в кулаки и сразу распрямляя их, стараясь этими движениями снять напряжение, которое сковало его тело. Он хочет покинуть этот зал и хочет остаться рядом с Сильваной, которая сейчас уйдет. — За все. Ты уже второй раз спасаешь меня. — Не заставляй меня вспоминать твой грех, Андуин. Я им воспользуюсь в нужный момент. — Но ведь ты сказала, что мертвые умеют хранить секреты? — усмехнулся сын Вариана, проходя к двери. Стража сразу выпрямилась. — А я разве мертвая? — вспомнила эльфийка его недавнюю фразу и вышла вслед за королем, сразу направляясь прочь.       Светлый жрец покачал головой с улыбкой на лице и тоже пошел прочь. Все же блондин уверен, что Сильвана не разболтает его тайну. С чего это — он не знает, просто пустая уверенность, порожденная симпатией к банши, которая, казалось бы, появилась на пустом месте. И король не боится этой симпатии. Он ее много к кому испытывает. К Велену, например. К Седогриву, когда тот не пытается управлять новым правителем, к Бейну, с которым он всегда любил поболтать, к тому же Саурфангу.       Но та ли эта симпатия?       Король задумался, входя в телепорт, ведущий в Штормград.       Юноша навестил могилу матери, потирая в пальцах ее медальон, навестил пустой саркофаг отца, сидя рядом на ступеньках и думая о старых временах и о том, почему все получилось именно так. Хотелось начать жалеть себя, копаться в себе, но сейчас Андуин не в том положении, титул не позволял, даже если рядом никого и нет. Ринн хотел стать сильной личностью как минимум ради себя. Хотел быть героем, но в то же время сейчас, сидя на холодном камне, он хотел, чтобы рядом с ним сидел кто-то родной, кто бы видел его слабым, кто бы мог обнять и просто сидеть молча, пока Андуин вновь не станет сильным.       А ведь Сильвана наблюдала его в таких состояниях. Видела нового короля слабым, кричащим от боли и страха, видела его слезы отчаяния. Она видела людского правителя слабым плачущим мальчиком, и до сих пор ни разу его не спровоцировала. Эльфийка все равно предупреждала юношу, чтобы тот вел себя более осторожно.       Андуин тепло улыбнулся, поднимая голову к ночному небу. Давно парень не чувствовал ничего подобного. Чего-то теплого, чего-то… стоящего.       Но его улыбку быстро стерло воспоминание о словах банши на счет темных щупалец, которые прорывались из-под земли. Служить Свету ничего подобного рядом с собой не видел, но сердце начинало леденеть при одной только мысли о них. Он видел их у темных жрецов, он видел их у фанатиков, он видел их у порождений Тьмы. И ни разу их вид не вызывал у него ничего, кроме страха и отвращения. А сейчас, если верить Сильване, они прорываются за его спиной.       Юноша должен поговорить с ней. Должен узнать больше. Ринн обязан, пусть она и не захочет с ним говорить.       Андуин уверенно сжал камень телепортации в Даларан, настроенный все выяснить у нынешней предводительницы Орды. Блондин не верит. Щупальцы не должны появляться по своей воле, только если в тот момент жрец не был на грани безумия. Но был ли он на грани безумия со слезами на глазах?       Сильвану король нашел на площадке Краса. Он стояла и гладила по морде свою виверну, которая чуть ли не мурлыкала под ее ладонью. Потрепала за ухом, шепнула что-то ласковое, провела ладонью под головой, почесав шею. Андуин встал недалеко от нее и вздернул одну бровь, наблюдая, как жестокое животное почти тает рядом со смертоносной банши, ластясь под протянутой ладонью.       Юноша тихо кашлянул, привлекая к себе внимание. Эльфийка убрала руку от животного и чуть дернула головой, словно хотела повернуть ее к королю, но передумала, задерживая взгляд где-то на пол пути. — Чем обязана? — вкрадчиво спросила она, опять протягивая ладонь к виверне, которая сама тянулась к ней. — Я хотел кое-что спросить, — осторожно начал парень, делая шаг ближе к собеседнице. Животное подняло голову и оскалило жуткую морду, сверкнув зелеными глазами. — Ну так спрашивай, — Сильвана все же повернулась к блондину, сразу скрещивая руки на груди. — Щупальца. Ты их и в самом деле видела? — Да, с чего мне врать тебе?       Андуин дернул плечами, опуская взгляд к ногам. Вдруг она хотела запугать его? — Но, все равно. Я не тот оппонент, с которым тебе надо это обсуждать. Я сказала, что я видела, на этом разговор и закончим, — банши запрыгнула на спину виверне. — Ты куда? — быстро спросил молодой правитель, пока Сильвана не улетела. Эльфийка удивленно посмотрела на Ринна. — Андуин, давай на чистоту. Ты мне не друг, и никогда им не будешь. Я ненавижу тебя наравне со всеми остальными псами Альянса. Если ты хочешь душевной беседы — у тебя есть много других друзей, — банши взлетела на пару метров вверх. — А я не ненавижу тебя вкупе с остальными дикарями из Орды, — чуть ли не прошипел король, исподлобья глядя на Сильвану, которая тихо усмехнулась. Такие слова в сторону Альянса его не устраивали и даже злили. Он представляет, что должна чувствовать Темная Госпожа, но не так открыто, стоя перед ним.       А Ветрокрылую забавляло, когда молодой лев злился, ей нравилось наблюдать за его эмоциями, его движениями, которые сразу становились грубее, нравилось вслушиваться в голос, который терял прежнюю мягкость, нравились эти морщинки на лбу.       Она кивнула в сторону грифона рядом на насесте, приглашая Андуина присоединиться к ней. — Если ты вдруг упадешь и разобьешься о землю, я не виновата, — кинула ему Сильвана и, взлетев еще выше, начала пикировать вниз, направляясь в сторону Штормхейма.       Юноша стоял рядом с грифоном и думал, стоит ли ему так поступать? Банши права — они не друзья и никогда ими не будут, она вряд ли откроет ему все свои мысли касательно того, что видела, и ей, правда, не нужно глубоко обсуждать это с королем противоборствующей фракции. Она тактичная, она знает, что говорить и как говорить, она никогда не поступит не в угоду Орде и себе. Вспомнить хотя бы ее стычку с Седогривом. Она ранила его, но не добила, хотя такая возможность была.       Правитель Альянса всегда будет для нее первой целью, которую надо убить, и это осознание неприятно скребло на душе Андуина, заставляя поджимать губы от злости.       Он погладил грифона и ушел обратно, понимая, что следовать за ней глупо. У него есть свои дела и ему надо поговорить с Веленом, переступая через собственный страх.       В итоге парень так и ничего не узнал. Как обычно, стремясь к чему-то, сын Вариана получает лишь долю желанного.       Мудрый дреней был в Дарнасе, разбираясь со свои делами, и визит Андуина его очень удивил, заставляя оторваться от разговора с каким-то механиком. Новый король молча попросил Велена о помощи, и пророк не смел отказать. Отправив всех на посты, он вышел на улицу, приглашая Андуина следовать за ним. На улице моросил небольшой дождь, дул прохладный ветер принося соленый запах моря, которого Ринну последнее время не хватало, заставляя короля погружаться в воспоминания о беззаботной жизни в Штормграде, где по вечерам этот запах становился особенно ощутимым. Велен словно понял грустный взгляд своего правителя и поспешил прервать его раздумья разговором, пока они шли к порту, где пророку нужно было проверить корабль. — Чем я могу помочь тебе, Андуин? — спросил дреней, краем глаза наблюдая за нерешимостью на лице парня.       Юноша не торопился начинать разговор, он как можно тщательнее подбирал подходящие слова, чтобы пророк его правильно понял. Не каждый день признаешься в таком. — Тьма наступает мне на пятки, — почти прошептал Андуин, пряча глаза.       Велен лишь хмыкнул, наверное, ожидая продолжения, и жрец это понял. — Бездна говорит со мной, пытается взять надо мной контроль. — Тьма не берет силой, мальчик мой, — быстро успокоил его Велен. — Она всегда дает выбор, присоединиться или сбежать. Но она никогда не покинет тебя. Я же говорил тебе, что за Тьма преследует нас? — дреней остановился и посмотрел на короля, который нервно покусывал губы. — Андуин, — пророк положил ему ладонь на плечо, и от этого простого жеста юноше сразу же полегчало, — в связи с тем, что свалилось на тебя последнее время, ты еще хорошо держишься. Она бы начала говорить с тобой рано или поздно, не бойся ее. — Я убил человека, — прошипел Ринн, все так же пряча глаза и сжимая пальцы в кулаки, чувствуя, как неприятно натягивается корка на костяшках.       Велен затих, с укором смотря на молодого правителя. — Ни в чем не виновного. Из-за нее. Из-за Бездны, которая решила… — блондин вздохнул, стирая из памяти слова, которые только что хотел произнести. Ему было нелегко вспоминать это, тяжело говорить об этом с пророком, который все так же стоял и молчал, нагнетая обстановку. — Я боялся говорить с тобой, боялся, что ты оттолкнешь, не примешь, но поделиться этим мне больше не с кем. Ты был моим наставником и… — Все хорошо, — успокоил его пророк и продолжил путь, убирая с плеча бывшего ученика руку. — Хорошо? — нервно хихикнул юноша. — Хорошо? — спросил он еще раз и стиснул зубы. — Тебе не стоит бояться говорить со мной. Андуин, у нас разные понятия о Свете, ты же знаешь. У Святой Церкви и дренеев. — Но Тьма-то одна…       Велен опять остановился, поворачиваясь к взволнованному собеседнику. Он не станет говорить с ним о том, что тот убил человека. Старый дреней видит, что парню не до этого, видит, что жрец винит себя за это, да и у его веры нет такого понятия как грех. Он должен его успокоить, рассказать о том, что происходит сейчас, что будет происходить. — Тьма не берет силой, — напомнил ему пророк. — Но она ломает слабых. Я не думаю, что ты слаб, чтобы покориться ей. Ты точно не перейдешь на ее сторону хотя бы потому, что ты сейчас говоришь об этом со мной. Ты знаешь жрецов, которые избрали путь Тьмы, ты знаешь, что это за люди, что за существа. Тьма открывает новые границы, если пойти ей навстречу, дает тебе новые возможности и новые знания. — Я не… — Главное, не опускаться в нее, держать ее рядом, не стараясь вникнуть в сами глубины, — перебил его пророк. — Это уже будет стоить тебе разума. — Ты не понял, — выдохнул Андуин. — Не бойся ее, слушай ее, но не вслушивайся. В твоей вере появилась брешь из-за того, что слишком много навалилось… — Тьма перестает говорить со мной, когда рядом Сильвана, — признался Ринн, закрывая глаза. Пророк тепло улыбнулся. — Если хочешь, мы можем продолжить обучение, — предложил Велен, игнорируя его последнее высказывание. Пусть с этим мальчик разбирается сам.       Юноша покачал головой, открывая глаза. С того момента, как он вышел с собрания, Тьма больше с ним не говорила. Ни шепота, ни теней, ничего. Стоит ли готовиться к чему-то большему после этого затишья? Молодой король боится очередного приступа безумия, которое охватило его в прошлый раз. Кажется, Велен не очень-то прав, и новый правитель на самом деле слаб. — Ладно, спасибо тебе большое. Ты немного открыл мне глаза на все происходящее. Я постараюсь держать себя в руках, — выдохнул Андуин и посмотрел на пророка. Впервые за весь разговор.       Велен лишь кивнул. Парень развернулся и пошел обратно в сторону Дарнаса, где найдет телепорт в Штормград. Сегодня блондин хочет провести ночь дома, в своей комнате, если удастся заснуть. Разговор ему не очень-то и помог. Все, что юноша узнал, это то, что он может обращаться к Велену всегда, и что тот его не осуждает ни за что. Больше ничего. Как Андуину было тяжело, так и осталось. А ведь входя в портал, король вспомнил, что не спросил у Велена про Темные щупальца. Может, не стоит заострять на этом внимание? Все-таки сейчас самый разгар войны, надо думать о ней, а не о каких-то пустяках. Щупальца не лезут у него из спины и вроде он сохраняет свой облик человека, даже Свет еще не покинул его.       Правитель Альянса усмехнулся и пошел к себе в комнату. Он должен занять спальню отца, как наследник, но ему совершенно не хочется туда заходить и разбирать все его вещи. Можно отправить слуг, но парень не желает, чтобы они трогали его вещи. Разберется после войны.       Еще эта Сильвана, которая знает слишком много о новом короле, которая знает его слабости, знает то, что сейчас с ним творится. О ней надо беспокоиться, но юноше очень лень растрачивать свои мысли на нее, он не видит в этом смысла. Может, парень поступает глупо, подпустив врага так близко к себе, но даже интуиция не вопит ему, что из этого не выйдет ничего хорошего. Да и не хотелось Андуину думать о ней плохо, с того самого дня, как состоялось первое собрание в Даларане. Когда он был похож на ходячий труп, когда мечтал о смерти, и чтобы это все закончилось как можно быстрее. Сын Вариана не видел в ней угрозу. И сейчас вместо холода и неприязни лишь тепло разливалось по телу от одной только мысли, что завтра на собрании он вновь увидит ее. Впервые Андуин думал о ком-то долго, устало понимая, что нельзя привязываться к врагу. Нельзя привязываться к кому-то, кто мечтает о твоей смерти. Кажется, от холодной банши исходит больше тепла для Ринна, чем от всех преданных ему советников.       Как лживо.       Хотелось думать о чем-то хорошем, очистив мысли от войны, от смерти, от отца. Хотелось занять одиночество вечером дружеской беседой. И все-таки, ему хотелось влюбиться. Чем не луч Света в это темное время? Какая-то опора рядом, кто-то, кто будет дорог ему больше, чем Альянс, больше, чем он сам, кого он мог бы защищать ценой жизни. Кто стал бы матерью его детям, его наследнику, о котором он думал последнее время больше, чем за всю свою жизнь. Он хотел стать своим отпрыскам таким же отцом, каким когда-то был для него Вариан. Суровым временами, но все же любящим. И да, он будет заставлять детей владеть оружием, какой бы путь они ни выбрали. Сейчас молодой король понимает, как был глуп, лениво размахивая мечом перед тренером, думая лишь о том, как бы быстрее свалить к следующему наставнику.       Андуин качнул головой, прогоняя ненужные мысли, которые не приносили ничего, кроме тянущей боли в душе. Чтобы это стало реальностью — надо покончить с войной.       Он лег на свою кровать и уставился в потолок, чувствуя, как усталость навалилась на него с новой силой. Глаза сами медленно закрывались, а мозг работал все более лениво и медленнее. Надо бы еще проверить рану, о которой юноша совершенно забыл. Удивительно, что сделал Велен за все те дни, что она почти зажила?       «Интересно, на сколько хватит Сильвану, если ее будет касаться смертный, даря ей такую неприятную для нее обжигающую теплоту», — последнее что помнит Андуин из своих мыслей, перед тем, как провалиться в сон.