Одно новое сообщение от Неизвестного

Хакс всегда просыпается легко. Но не тогда, когда он в постели не один. Во-первых, слишком жарко. Во-вторых, он весь оплетен чужими конечностями. В-третьих, он запутался в простыне. Ну и наконец — у него болит задница. Он ворчит, пытаясь сесть и сдвинуть тяжелую руку со своей груди. Рен фыркает во сне и, когда Хакс щиплет его, отдергивает руку. Хакс соскальзывает с кровати и, надев тапочки, направляется в ванную. Он неприятно голый, неприятно липкий и неприятно потный. Так себе сочетание. Хакс составляет мысленный список дел. 1. Помыться. 2. Побриться. 3. Одеться. 4. Разобраться с серийным убийцей в своей постели. Он думает, что четвертый пункт должен быть первым в списке, но у него нет желания делать это, пока он не приведет себя в порядок, так что это подождет. Хакс встает под душ и включает воду. Теплая вода смывает пот и остатки сна, но не сперму из его задницы. Великолепно, думает Хакс, пытаясь вымыться пальцами. У него ведь презервативы лежат в тумбочке. Почему он не додумался их использовать? Насколько ему известно, у Рена может быть сколько угодно серьезных заболеваний (хотя вряд ли — учитывая его девственность). Мокрые волосы падают на лицо, и Хакс закрывает глаза, проклиная себя, Рена и весь чертов мир за то, что теперь ему приходится вымывать засохшую сперму. Ему интересно, как все вообще до этого дошло. Дверь открывается. Сквозь полупрозрачное стекло душевой кабинки он видит голого, взъерошенного Рена, сонно смотрящего на него. — Дрочишь в душе? — спрашивает Рен. — Нет, вымываю из себя твою сперму. — О, — произносит Рен. Слава богу, помочь не предлагает. Вместо этого он отворачивается к раковине и брызгает в лицо водой, прежде чем уставиться на свое отражение в зеркале. Хакс выключает душ и заворачивается в полотенце. — Не могу поверить, что ты остался на ночь, — говорит он. — Почему? — Было бы вежливо с твоей стороны уйти, как только ты получил желаемое, и мне не пришлось бы видеть тебя утром. — Ну, я не эксперт, но мне кажется, что грубо посреди ночи уходить от того, кого только что трахнул. И я подумал, что если я так сделаю, то ты меня снова по смс будешь проклинать. — Ты абсолютно прав, — отвечает Хакс. — Не могу поверить, что ты лишил меня этого удовольствия. Рен отходит от раковины, когда Хакс отодвигает его, чтобы побриться, и смотрит на него тем же странным взглядом, каким смотрел, пока Хакс знал его как Бена. — Сейчас ты собираешься уйти? — спрашивает Хакс. — А должен? — Ну, полагаю, для начала ты можешь принести мне хороший кофе. Мой бумажник на кофейном столике. Иди в Starbucks, ниже по улице, купи мне эспрессо фраппучино и булочку с корицей. Себе на свои деньги купи, что хочешь. Он ждет, что Рен начнет протестовать, но тот просто выходит из ванной. Хакс слышит шуршание ткани, а потом краем глаза видит, как тот, одетый, идет через гостиную и, уходя, хлопает дверью. Его отсутствие дает Хаксу время одеться — он выбирает темно-серую рубашку и свои обычные черные брюки — и, надев тапочки, направляется в гостиную к ноутбуку, где обнаруживает новое сообщение от Фазмы: «Хакс, ты сегодня должен главу “Старкиллера”. Не забудь прислать». Он удаляет сообщение из входящих. Он ничего не написал в «Старкиллер» и знает, что сегодня ничего не напишет. Фазме придется подождать. У искусства нет дедлайнов, думает он, даже при том, что раньше никогда не пропускал сроки. На главной странице новостного сайта, который он проверяет каждый день, Хакс находит: «Интервью с Дофельдом Митакой, пережившим встречу с Телефонным Киллером». Он закрывает ноутбук. Рен возвращается через десять минут, Хакс понятия не имеет, как он попал в здание, не позвонив по домофону. Мысль о том, что у Рена может быть ключ, не утешает. У него в руках два стакана кофе, и на одном из них балансирует булочка с корицей; оба подписаны «Хакс». — Вот, пожалуйста, — произносит он, протягивая ему напиток и еду. Хакс, не поблагодарив, тут же делает глоток. — Садись, — говорит он. Рен слушается и выжидательно смотрит на него. — Я хочу знать, зачем ты здесь. Ты не можешь просто так заявляться ко мне в три часа ночи без приглашения и ждать, что я пойму твои намерения. Что ты хочешь — секс на одну ночь? — Ты же такого не любишь, — отвечает Рен. Хакс говорил ему? Он не помнит. — Я — да, но, возможно, тебе нравится. — Я… я никогда не пробовал. И не собираюсь. — Рен откидывается на диване и складывает руки на груди, как злой ребенок. — Ладно, — неторопливо кивает Хакс, решив, что если Рен будет вести себя, как ребенок, то он и будет к нему так относиться. — Тогда что ты хочешь? — Не знаю. Ты мне нравишься. Хочу тебя видеть. — Прежде всего, ты обо мне ничего не знаешь, Рен. Я тебе нравлюсь только потому, что подыгрываю тебе в твоих убийственных играх. — Но… но я же тебе нравлюсь, так? Ты так сказал. — Я лишь пытался избежать щекотливой ситуации, — врет Хакс. Оттого, что этот идиот готов выложить все карты на стол и показать свои слабости, сам он так не поступит. — Могу я узнать, — умоляет Рен. — Мы можем проводить время вместе, да? — Рен, ты серийный убийца. Чем дольше ты здесь остаешься, тем большая опасность нависает надо мной. — Я не причиню тебе вреда, — бурчит Рен, со злостью глядя на свои колени. — Хорошо, — подытоживает Хакс. — У меня есть идея. Он встает, уходит обратно в спальню и там выдвигает ящичек в шкафу. А затем возвращается, что-то пряча за спиной. — Вставай, — приказывает Хакс. Рен выполняет. — Повернись. – Рен выполняет. – Руки за спину. – Рен выполняет. Он берет Рена за запястья и надевает на них наручники. — Теперь можем поговорить. — Ты что, надел на меня наручники? — Конечно. — Зачем они тебе дома? — смущенно спрашивает Рен. — Уверен, ты догадался. — Ох. Я не думал, что ты такой. Рен шевелит руками, пытаясь расстегнуть наручники — видимо, ожидая, что это одна из тех секс-игрушек, которые можно расстегнуть самостоятельно, — но после безвольно опускает руки, не найдя замка. — Садись. — Рен выполняет. Сам Хакс усаживается на свое место, снова делает глоток и откусывает булочку. Даже несмотря на то, что она уже остыла, она все еще вкусная. — Теперь давай поговорим о твоей вменяемости. Ты наблюдаешься у терапевта? — Нет. — Почему же? — Ну, я же не могу сказать, чем занимаюсь, он вызовет полицию. — Так ты понятия не имеешь, вменяемый ты или нет? — Эм, я уверен, что нет. Ну, то есть, я же людей убиваю. — Вменяемые люди могут убивать, и они это делают. Но учитывая то количество лапши быстрого приготовления, которое ты недавно купил, я подозреваю, что ты в самом деле невменяемый. Как часто тебе хотелось причинить мне вред? — Никогда! — Не ври мне, Рен. Рен вздыхает. — Хорошо. В тот раз, когда ты не отвечал на сообщения, я рассердился. — Понимаю, — говорит Хакс, снова отпивая кофе. Стакан Рена стоит на столе, полный и нетронутый, ведь очевидно, что тот не может до него дотянуться. — Но я бы ничего тебе не сделал, клянусь. — Я не хочу больше с тобой играть. — Что? — Рен бледнеет, открыв рот и вытаращив глаза. Хакс снова кусает булочку. — Это слишком опасно. Ты слишком опасен. Я хочу, чтобы ты ушел и никогда не возвращался. Я не хочу, чтобы ты ходил за мной и следил за мной. Не хочу ничего от тебя слышать. Ты найдешь другого игрока, и мы никогда больше не встретимся. Рен смотрит на него сначала шокированно, после — с ужасом и выглядит так, будто вот-вот расплачется. Хакс делает большой глоток и спрашивает: — Все понятно? — Да, — отвечает Рен. Он снова с самым несчастным видом опускает взгляд на свои колени. Хакс улыбается ему. — Хорошо, ты прошел тест. — Что? — Раз уж ты ничего мне не сделал, когда я сказал, что выхожу из игры, то, полагаю, мы можем продолжить общение. Ты прошел тест. Рен откидывается на спинку дивана и с облегчением выдыхает, облизывая губы. Тихонько звенят наручники. — Твою мать, ты действительно заставил меня в это поверить. — Я очень хороший лжец. — Ага. Я могу попить? Хакс снова улыбается и, забыв, что у Рена есть собственный стакан, подносит свой фраппучино к его губам и позволяет отпить. — Тест на ЗППП ты тоже пройдешь, — добавляет он.