a new dose for normal life.

Непонимание того, что сейчас Юнги делает на кухне в доме Чимина, так ещё и с Джином. Охватывает и затягивает в плен. Он не может вымолвить и слова. Но все же спустя непонятных ему немых разговоров Юнги и Джина с Тэхеном, слегка приводят его в порядок. -А теперь ещё раз и медленно. Усаживаясь за стол, медлил Тэхен, переваривая в своей голове слова, что были сказаны до этого. -Тэхен. Я устроился сюда, ради того, чтобы вытащить тебя из этого дерьма, в котором ты по уши. Вернись ко мне в студию, к Джунгу. Он волнуется. Я пообещал, что заберу тебя отсюда. Тэ поднял на Юна глаза полные отчаяния и злости. Он сжал руки в кулак, до побелевшие костяшек на его пальцах. Ногти впивались в ладонь, оставляя полумесяцы. Кровавые полумесяцы. -А если я не хочу уходить отсюда? Сейчас Мин впал в полное не понимание. В смысле он не хочет? Нежели ему нравится быть проституткой? -Тэхен… -Юнги, я всё сказал. 2 часа назад. Язык Гука танцует танго на ядовитой коже Тэхена, вырисовывая узоры, у которых кажется нет границ совершенству. Руки забираются под рубашку, проводя пальцами по хладным ребрам, перечитывая их и ощущая, как они вздымаются при каждом вдохе и кажется сжимают легкие, когда Тэ выпускает воздух из них, разъедая кожу своей пары. Чонгуку запрокинул голову, а Тэхен сел поверх крепких бедер и ерзал по ним, немного подразнивая и цепляясь за шею, царапая кожу до посинения. Они ещё даже в одежде, а уже готовы кончить друг на друга. Достаточно Тэхену дотронуться до Гука своими губами, как тот погружается в эйфорию. Чонгуку привык к этому телу. К этим изгибам. К столь нежной коже, об которую можно с лёгкостью порезаться. И сейчас он включил собственника. Ему стыдно за то, что он выставил его на показ, давая трахать другим. Теперь, он не повторит ошибок. Чонгуку валит Тэхена на диван, беря вверх на ним. Он протягивает руки к ширинке и медленно растягивая замочек, задевая возбуждённый орган. От чего у Тэ искры валятся из глаз, а тело начинает трясти. Расправившись с замком, джинсы отлетели куда-то в сторону кофейного столика. Член неприлично стоял, а щеки занялись красным оттенком. Но Гука это даже забавляет. Почему он смущается? Может он боится своего тела? Но почему? Оно ведь так прекрасно. Если бы Чонгук начал сравнивать, то скорее всего это была бы картина. Картина, что несет свою историю. Может она и не очень аккуратно написана, но она прекрасна. После того, как они оба остались без ниточки на теле, Чон выцеловывал колени, бедра, оставляя даже там бордовые метки. Метки принадлежности и удовлетворенности. Теперь это его Ким Тэхен. Но терпеть он больше не мог, поэтому на сухо, без подготовки и предупреждения, его член оказался глубоко в Тэхене. Внутри горячо, приятно, будто само тело требует порвать себя. Чонгуку задевает комок нервов, вызывая кромкой крик. Слезы покатились по щекам, а внутренности перемешались между собой в коктейль из плоти. Адреналин подбрасывает в жар и кажется больше нет сил, держаться за простыню. Гук выходит на половину. Но не надолго. Снова сильный толчок. Громкий крик. Чон прислонился к уху, покусывая его мочку и шипит от возбуждения. -Я люблю тебя, малыш. Вот тут наступил конец. Конец всему, что когда-либо чувствовал Тэхён. Ему впервые сказали, что любят. Это усиливает его страсть. Его тело чувствует каждое прикосновение. Он уязвим. Он ощущает это и поддается. Толчок. Крик. Слезы. Радость. Кто мог подумать, что боль может сделать человека счастливым? Привыкая все больше к тому, что в нем Чонгук. Он кончает на простынь и изливается смазкой. Чонгук следует за ним, только внутри самого Тэхена. Оба вымокли до нитки. В комнате безумно жарко. От них. Гук падает рядом, засыпая от столь горячего и дикого траха. С человеком, что ему может и не так уж безразличен. Тэхен поглаживает его голову, запутывая пальцы в смольных волосах и тихо дышит, пытаясь восстановить свое дыхание. -Я тоже люблю тебя, я тоже…. Если бы Тэхен только знал, что сейчас Чонгук его не слышит. Что он всем признается в любви в постели. Что он не умеет любит. В принципе как и сам Ким Тэхен.

***

Чимин и Хосок не спали почти всю ночь, размышляя над тем, что судьба не ко всем уж благосклонна. Рассматривая звездное небо, выпивая вино, лежа друг на друге. Да. Они не переспали. Они просто о лежали, лишь периодически заглядывая друг к другу в глаза и смущаясь от милых улыбок. Все так, как должно быть. Хосок влюбился. Конкретно. Его манит этот маленький мальчик, что пережил все озы этого ебанного мира, где нет справидливости. Если бы он только мог защитить его от этого. Если бы только мог…. На утро, сквозь форточку бился свежий ветер, а машины подняли гул из-за пробок. Ведь каждый спешит на работу, дабы получить выручку на бензин, чтобы в следующем месяце добраться до того же офиса. Они одержимы работой. Не то, чтобы они хотели. Совсем нет. Так устроено, работать на чужого дядю, совсем уж не в свою выгоду. И Чимин понимал их, как никто иной. Щупая кровать там вновь не было Хо...только уже промерзшая простынь. Это пугает до мурашек. Чимина подскакивает и не находит в комнате ничего, кроме колыхающийся штор. Неужели снова? Где-то раздается грохот и Чим на парах бежит в сторону звука, забывая о том, что на нём лишь футболка. Открыв дверь, у плиты стоял Хосок, гремя сковородкой и листая рецепт омлета на завтрак. Пак с детской улыбкой наблюдает за тем, как тот старательно пытается разбить яйца, но у него не получается. Поэтому не выдерживая, Чимина подходит со спины, охватывая каждую частичку тельца и одним взмахом разбивает яйца, целуя попутно в шею, своего любимого. -Спасибо… Сладко. Нежно. Все это больше похоже на сон, чем на явь. Ведь такое могло лишь быть в глубоких снах, столь невинного Пак Чимина. Но он не так уж и невинен. У каждого свои секреты. И он их точно не расскажет. Пока не придет определенный момент. Момент истины. Момент, когда скелеты с грохотом вывалятся из шкафа и поднимут пыль во всём доме.