Мотив счастья

      Фриск проснулся от страшного холода, который царил повсюду. Он с трудом разлепил слезящиеся глаза и понял, что ещё глубокая ночь. Тёплое одеяло почти не грело, а по коже бегали мурашки. Однажды с ним уже такое случалось, и тогда он весь день пролежал дома. Позвать кого-нибудь ребёнок не решался, вместо этого он вновь укутался одеялом с ног до головы и, подрагивая, тихо лежал. Прошло пару минут, пять, затем мальчик всё-таки встал с постели, и, стуча зубами от холода, выскользнул в коридор. Дом хранил молчание. Фриск осторожно выглянул из-за стены на кухню и увидел, как по полу сквозь мерно покачивающиеся цветные шторки струился холодный и спокойный лунный свет. Это так заворожило маленького мальчика, что он с трудом смог оторваться от созерцания ночных прелестей и продолжить свой путь. Он знал где находится комната его новых родителей, но ему стоило больших усилий взять себя в руки. Он некоторое время нервно топтался у двери, но потом, закусив губу, всё же маленькими пальчиками аккуратно отворил деревянную дверь.       По всей комнате слышалось мерное посапывание, Дриимурры спали сладким сном и им наверняка снилось что-то прекрасное. Синеватые блики Луны нагло прорывались сквозь не до конца закрытые занавески и падали на тёмные складки одеяла, на двух людей, даже во сне не выпускавших друг друга из объятий, продолжавших держаться за руки. Ребёнок маленькими шагами подошёл к большой кровати со спящими на ней взрослыми и тихий, словно тончайшая струна голос пронзил полумрак:       - Мама...- голос Фриска был и так негромким, а сейчас его вообще почти не было слышно, и никто не отреагировал на его слова. Комната оставалась недвижимой, поэтому мальчик неуверенно позвал ещё раз, стараясь говорить чуть громче.       - Мама...п-проснись, пожалуйста...       Одеяло зашевелилось и через мгновение яркий золотой свет от светильника на секунду ослепил маленького Фриска.       - Ох, моё дитя! - взволнованная приходом ребёнка Ториэль, быстро вскочила с постели и помогла ему забраться на высокую кровать.       Освещаемая лишь небольшой лампой комната выглядела уютно, как и всё остальное в этом доме. Всё здесь было таким родным, несмотря на то, что ребенок был здесь впервые. Придя сюда и вновь почувствовав тепло другого человека, Фриск уже не так трясся, он взволнованно смотрел своими блестящими в свете лампы глазами на мать, но Ториэль это не удовлетворило. Она, расправляя складки на постели, заботливо усадила малыша посередине и укрыла мягким одеялом. Откинув непослушную чёлку Фриска, она положила свою тёплую руку ему на лоб.       - Тори, милая, почему ты... - неожиданно в комнате раздался еще один сонный голос. Проснувшийся от шорохов Азгор, обеспокоенно посмотрел сначала на жену, а потом на того, кто тихо лежал у него под боком, стуча зубами. Фриск с головой залез под одеяло, его знобило, ему казалось, что он лежал не в тёплой уютной постели, а в ледяном сугробе.       Переглянувшись с женой, мужчина встал и быстрым шагом направился к кухне, и без слов понимая то, что ему следует делать. Когда он скрылся за дверью, Ториэль присела на колени, суетливо открыла маленький ящик в тумбочке и достала из него стеклянный термометр. Почувствовав ласковое поглаживание, Фриск вытащил свою маленькую лохматую головку из-под своего укрытия и терпеливо лежал, ожидая, когда ему измерят температуру и придёт отец. Ждать пришлось недолго - через десять минут вернулся Азгор с большим расписным деревянным подносом, на котором стояла милая голубая чашка в горошек. Из неё поднимался мягкий как облако белый пар, а рядом с ней стояла банка, в которой была густая жёлтая масса.       Напившись тёплого молока с мёдом, Фриск почувствовал, как его глаза против воли слипаются, словно мёд, который он выпил, склеил их, но он уже не сопротивлялся. Боль и холод оставили его и теперь уже ничего не могло помешать крепкому здоровому сну маленького ребёнка. Застыв, взрослые как зачарованные смотрели на эту милую и умиротворяющую картину. В их наполненных любовью глазах беззаботно мерцали желтовато-оранжевые блики. Азгор, оторвав взгляд от дитя, спокойно положил свои большие и сильные руки на хрупкие плечи Ториэль. Она привстала с кровати, отодвигая за ухо светлые пряди волос. Из-за их удивительного цвета на них можно было разглядеть блики множества разных оттенков. Вдруг женщина опустила голову, смотря куда-то вниз. Жалкое подобие улыбки на миг промелькнуло на её лице, а потом, уже не в силах сдерживать слёзы, она упала в объятья супруга, который, склонив голову, робко целовал в макушку и поглаживал любимую по спине, успокаивая и её и себя.

* * *       Ранним утром, стоило Фриску только встать с постели, как его тут же вернули обратно, обложив одеялами и вновь поставив градусник. Температура была, но уже не такая большая, как ночью. Он лежал укутанный, словно мумия в гробнице. Эта большая кровать была так похожа на саркофаг, а сама комната на гробницу фараона. Эти сравнения показались мальчику довольно забавными. Пока взрослые решали, что делать с малышом, Фриск задумчиво изучал красивую люстру, на которой висели полупрозрачные, похожие на фантастические цветы абажуры. Погода на улице была пасмурной, густые серые облака застилали всё небо, не оставляя ни единого просвета, и было непонятно, пойдёт ли дождь или всё ограничится лишь сильным ветром.       Настроение тоже было...непонятное. Пытаясь вспомнить вчерашнее происшествие, через некоторое время ребёнок понял, что таким образом он побуждает голову болеть сильнее, поэтому он бросил все попытки и просто безвольно лежал с закрытыми глазами, пытаясь ни о чём не думать.       ...       Через четверть часа, Фриск всё же пошёл в местную больницу. Сопровождать его вызвался «Великий Папирус». Он извинился за брата, который "Вечно где-то пропадает!" и героически заявил, что он, проезжая мимо, решил заглянуть к ним. Азгор и Ториэль с радостью приняли помощь друга и теперь, швыркая носом и выслушивая воодушевлённые, наполненные каким-то забавным пафосом речи взрослого, на заднем сидении алого кабриолета сидел Фриск и с напряжённо ждал своей участи. Город и вправду был небольшой, поэтому они доехали очень быстро и скучать долго не пришлось. Неспешно и немного неуклюже покидая мягкое сидение автомобиля, мальчик мельком взглянул на возвышающееся рядом светло-серый дом.       Больница представляла собой небольшое здание в три этажа, выглядящее в духе современности. Многочисленные окна сверкали своим неярким светом, создавая ощущения «неуюта» и настороженности. Папирус восторженно оглядывался по сторонам - он бывал здесь довольно редко, ведь он всегда осторожен и предусмотрителен, не то, что его брат. Надев на ноги шуршащие бахилы, двое, вертя головами в разные стороны, вошли внутрь. Больница их встретила шумными и бесцветными коридорами, врачами и медсёстрами в белых халатах, одиноко стоящими автоматами с едой и специфическим запахом, который бывает только в подобному роду заведениях. Этот больничный воздух давил на лёгкие, а может, и что-то ещё, ведь маленькое сердечко Фриска билось всё сильнее с каждой минутой. Он обеспокоенно зарился по сторонам и то и дело поглядывал на уверенно шагающего рядом Папируса. Нет, он бы точно не понял ребёнка. Эта странная интуиция, плохое предчувствие, связанное с этим местом, не давало мальчику покоя, он словно бы очутился в незнакомом и враждебном для него мире. Возможно, так ему просто казалось, ведь детское воображение не знает границ.       Наконец, они подошли к нужной двери. Что было довольно удивительно, ведь до этого Великий Папирус то и дело сворачивал не туда, вынуждая прохожих подсказывать ему дорогу. На небольшой табличке было большими буквами выведено: «Др. Альфис, главврач». Папирус, распрямившись, гордо выпятил грудь и без колебаний громко постучал. Но ничего не произошло. В кабинете было тихо и никто не пригласил их войти. Это казалось странным. Вдруг прямо за спиной послышался стук каблуков об плитку и чей-то голос сказал:       - Доктор вышла на пару минут. Просила передать пациентам. - Фриск и Папирус одновременно развернулись и увидели миловидную молодую девушку в белом халате. В руках она держала какие-то потёртые папки с бумагой. - Думаю, она совсем скоро подойдёт. Подождите её, пожалуйста, в кабинете. - с этими словами девушка дружелюбно улыбнулась и продолжила свой путь. Ещё несколько секунд был слышен стук её удаляющихся шагов.       Воспользовавшись предложением, двое вошли в кабинет, аккуратно прикрыв за собой дверь. Кабинет казался более уютным, нежели остальная часть больницы. Нежно-розовые шторы занавешивали приоткрытое окно, на письменном столе располагался стационарный компьютер и рядом с ним стояли несколько цветных фигурок с большими и красивыми мечами (это...забавно?). Также здесь присутствовала белая ширма, отделяющая кушетку с различными приборами и уютную скамейку для приёма пациентов. О том, что здесь недавно кто-то был, говорил пластиковый стакан с не съеденной лапшой быстрого приготовления, похоже, она уже успела остыть. Но несмотря на миловидную обстановку, Фриску всё равно хотелось выйти отсюда, ему словно не хватало свежего воздуха, он быстро ходил из угла в угол, пытаясь успокоиться, но всё было тщетно.       - М-малыш? Ты плохо себя чувствуешь? - Фриск лишь коротко кивнул, не смотря в глаза взрослому. - Подожди, сейчас придёт доктор и...       - Можно мне пойти в туалет? Мои руки...немного испачкались. - придумав неубедительное оправдание, мальчик страстно шептал про себя, чтобы его отпустили. К его счастью, Папс не настаивал, наоборот, он, со своим коронным «Ньех-хех-хеканьем» и крепким ударом по плечу, к которому Фриск уже привык, поощрял самостоятельность и уверенность дитя. Поэтому ребёнок без проблем покинул уютный кабинет доктора Альфис и вышел в коридор.       По правде говоря, он не имел ни малейшего понятия, где искать раковины, чтобы вымыть руки, но это было не важно. Ему просто хотелось выйти и он это сделал. Прогуливаясь по слабоосвещённым больничным коридорам, Фриск дошёл до лестничной площадки, лестница которой вела на цокольный этаж. Мальчик, испытывая страшное любопытство, позволил себе спуститься в место, в котором не обнаружилось ни единой души. Лишь шумный ветер посвистывал сквозь недостаточно плотно закрытое окно. По правую сторону находились «Комнаты для персонала», а по левую - пара дверей, на одной из которой было написано - «Лаборатория», а на другой, на небольшом гвозде, торчащем из неё, висела табличка, на которой значилось: «Закрыто. Пожарная лестница.»       Дрожь пробрала ребёнка до кончиков пальцев. В этом странном месте царила атмосфера одиночества и холода. Может, дело в продуваемом помещении? Но и возвращаться обратно не хотелось. Разве не интереснее исследовать эту больницу, бродить по различным запутанным коридорам, чем тихо сидеть, ожидая приёма врача? Фриск задумчиво оглядел на две двери с табличками, решая, какую ему стоит проверить. Предчувствие чего-то становилось всё сильнее и любопытство захлестнуло мальчика с головой. И он, сжав зубы, решительно подошёл к двери под названием «Лаборатория». Стараясь дышать тише, ребёнок, сделав глубокий вдох, резко надавил на ручку тяжёлой двери, но она не открылась. Тем не менее, мальчик не собирался сдаваться.       Когда Фриск ещё раз дёрнул за ручку, дверь бесшумно открылась вовнутрь, словно приглашая незваного гостя. Но, вопреки ожиданиям, это была далеко не лаборатория. Мальчик, широко раскрыв свои глаза, удивленно рассматривал комнату. Это было довольно светлое помещение, несмотря на то, что одно-единственное окно было занавешено жалюзи. Белые стены были обиты каким-то мягким материалом. В дальнем правом углу стояла кровать, какие обычно стоят в больничных палатах. Сверху на ней, прикрытая тонким одеялом, лежала закрытая книга с потускневшей фиолетовой обложкой. Постель была не заправлена, что указывало на присутствие кого-то в этой комнате. В другом углу комнаты стоял небольшой шкаф с прозрачными дверцами вверху, сквозь которые можно было увидеть различного вида медикаменты. Внизу шкафа были деревянные дверцы, покрашенные в белую краску и замок на них говорил о том, что они заперты на ключ. Одинокая лампа дневного света на потолке была включена, своим ярким светом она дарила ощущение неуюта. И тут, внимание Фриска привлекла самая странная деталь этой, казалось бы обычной больничной палаты - ...это были...игрушки, неаккуратно лежащие под кроватью.       Ребёнок осторожно подошёл, сел на колени, пригнулся и заглянул в пугающую темноту: там лежали забытые игры и игрушки самого разного вида, от резинового мяча до шахмат. По слою пыли можно было понять, что ими уже давно никто не пользуется. Непонятно по какой причине, Фриска охватило напряжение. Интуиция кричала, плохое предчувствие становилось невыносимым. Но ведь он не мог уйти отсюда, не разобравшись, что здесь к чему.       Собираясь встать с колен и ещё раз внимательно осмотреть место, Фриск услышал резкий звук захлопывающейся двери за спиной, а затем, в полупустой комнате раздался звонкий голос:       - Приветик! Ну и,...Какого чёрта ты тут делаешь? - затаив дыхание, мальчик быстро обернулся и увидел нависающую над ним тень человека. Вид нового знакомого застал юного шпиона совершенно сбитым с толку.       Тем, кто зашёл в комнату и произнесшим эти не очень дружелюбные слова был ребёнок. Предположительно, он был старше Фриска на несколько лет, возможно, чуть больше, чем на несколько. Взглянув на него, можно было подумать, что ты попал в монохромный мир. Он словно слился с этой светлой комнатой - одежда, если её можно так назвать, была белой, такого же цвета растрепанные длинные волосы, доходящие до лопаток и неестественного цвета бледная кожа . Он был очень худым и производил впечатление отстранённого и давно не видевшего солнце человека. Из одежды на нем была потускневшая больничная рубашка, доходящая до колен, рукава имели очень большую длину, настолько, что волочились за ним по полу.       Цветными в этой чёрно-белой комнате были лишь его красные, пронизывающие насквозь, глаза. Но выражение лица человека было совершенно неясным. С одной стороны, он улыбался Фриску, но с другой - его улыбка была неискренней, он смотрел словно через него, на пустую стену. И этот взгляд пугал, приковывая к полу маленькое тело ребенка. Недружелюбная ухмылка превратилась в странную и какую-то ломаную улыбку. Он словно бы пытался улыбнуться, и изобразить радость, но забыл, как это делается. Страх нарастал с каждой секундой, нужно было бежать, но...       - Так ты жив, да? - продолжил незнакомец, медленно подходя к ребёнку. - Ах, прости. Не сочти меня грубым. Просто я так рад, я так рад, Чара! Ты наконец пришёл ко мне. Ты ведь...Чара, да? - с каждым шагом, Фриск чувствовал, как замирает его сердце. Этот человек казался ему другим, не таким, как Санс, Ториэль и Азгор. В его безобидных, на первый взгляд, действиях, чувствовалась некая опасность. Фриск не мог понять его действий, он осознал, что не мог пошевелиться, пронзительный взгляд гранатовых глаз словно бы пригвоздил его к полу. Всё, что он мог - молча и беспомощно наблюдать за происходящим.       Когда незнакомец неторопливым шагом достиг Фриска, он встал на колени, чтобы поравняться с ним.       - Знаешь, меня напрягает твоё молчание, Мистер Невозмутимость - при этих словах блондин откинул голову назад и издал какие-то звуки, похожие на неестественный смех...это продолжалось лишь несколько секунд, но потом, он тут же сделал серьёзное лицо и продолжал уже более тяжёлым и мрачным тоном, прикрыв, словно бы от усталости глаза.       - Почему ты мне не отвечаешь? Мозги отшибло? Ха-ха... Ты ведь пришёл к этой чокнутой докторше, да? Она иногда сюда заглядывает, но! Только ИНОГДА. И никто, кроме неё здесь не появляется. Понимаешь, к чему я веду? - затем, человек широко улыбнулся, и с ту же секунду резким движением схватил Фриска за горло обеими руками.       Сжать сильно у него не получалось из-за неразвитости мускулатуры и худобы, но он был старше, и этого было достаточно, чтобы жизнь ребёнка в течение нескольких минут оборвалась. Фриск обмяк, ему не хватало сил ослабить хватку, он беспомощно пытался своими слабыми ручонками убрать руки подростка. Стук в голове становился всё громче...появился туман, сопровождаемый жутким давлением, словно его голова была под прессом. Но его мучитель, похоже, наслаждался зрелищем, попутно повторяя какой-то бред, понятный лишь ему:       - Теперь-то ты гордишься мной, Чара? Давай, похвали меня! Видишь, я СОВСЕМ не слабый, ЧАРА!!! Ты ведь не покинешь, не оставишь меня больше, да? - громкие отголоски фраз доносились до затуманивающегося разума ребёнка. Тот человек...он не злился...и не рыдал...он просто...боже...он улыбался?(это...так страшно и непонятно...почему? как?)...Ребёнок больше не понимал, где находится, чувствовал лишь, как кровь отливает от лица, он напрасно пытался собрать всю свою решимость...сознание покидало Фриска...НЕУЖЕЛИ...       ТАК...        ВСЁ........... И........        ЗАКОН.... ...но, неожиданно, в пространстве, пронизанном жуткими, поглощающими отчаянием и болью, в полнейшей темноте он смог ухватить фразы другого голоса, не знакомого ему...       - Прекрати!..ХХХХХХХХХХХХ..Сядь...да....зачем.....ск...ХХХХ.плохого...спакойся.....ХХ..ста....- после этого всё в мгновение стихло. Пространство поглотила глухая тьма.