Polly

POV Полли Поверить не могу, я выступаю с Нирваной. Ух ты ж, боже мой! Теперь я отлично понимаю, когда говорят, что при возможности отдали бы всё, лишь бы выступить с кумирами на одной сцене. Сейчас я вышла из числа этих мечтателей-неудачников, что очень неплохо, ведь сама была такой до определенного времени. Удивительно, несколько дней назад я бегала по подворотням, совершенно не подозревая о том, что где-то в пяти кварталах от меня поселилась довольно известная группа, а теперь я играю в её составе на гитаре. Мне порою кажется, будто всё происходящее со мной — сон. Но почему именно со мной? — задаю я себе один и тот же вопрос, ведь есть и другие, которые в тысячу раз лучше и по-настоящему заслуживают моего места. Может кто-то Всемогущий хочет, чтобы я изменилась и дает мне шанс исправиться? Главное, не проебать и покориться воле этого Всевышнего Гения, раз он так хочет. Оно и к лучшему, наверное, я не уверена. В этот самый важный момент меня окружали ребята, которые успевали дурачиться и спешно затягиваться сигаретами. — Боишься? — участливо спросил Курт перед самым выходом. Я кивнула, так как говорить не могла, во-первых, горло пересохло, а, во-вторых, опасалась забыть октавы и слова песен. — Давай руку, только не спрашивай «зачем», окей? — Я спрошу тогда «почему», не против? Кобейн усмехнулся, заключив мою холодную руку в свою, торжественно произнеся: — Ну всё, ребята! Наш выход! Идём! — и потянул меня за руку, а парни похлопали по плечу, желая удачи. Я сначала сделала неуверенный шаг в сторону сцены, но потом передумала. Я сопротивлялась из последних оставшихся после безумных репетиций сил. — Да что с тобой? Все парни уже на сцене. Нас ждут, Полли… — Курт, я не могу. Прости, — и направилась было к выходу, но Кобейн загородил мне дорогу. — Вперёд, без разговоров! Ты сможешь. Его настойчивая твердость придавала мне уверенности в себе. Нас встретили аплодисментами. Курт представил меня публике, подняв мою и без того дрожащую от волнения руку. — А теперь «In Bloom»!.. Постепенно я привыкла к бесконечному грохоту у себя за спиной, исходящему одновременно от колонок и барабанов. Понемногу моя игра на гитаре входила в своё русло. Я даже успела пару раз перекинуться с Крисом пошлыми шуточками по поводу задницы вокалиста и голодным взглядом барабанщика. Это была последняя капля — затем мы отжигали как могли. Меня не на шутку развезло: бунтарство, безумие, истерия и куча остального дерьма — того, что я пыталась подавить в себе — лезло наружу. В итоге, выступление закончилось тем, что мы на пару с Новоселичем и Кобейном раздолбали гитары вместе с барабанной установкой. Спасибо, что Грол успел унести свои барабанные палочки, ибо был бы горячий спор на тему: «Кому херовее всех — барабанщикам или гитаристам?» — Ну как тебе, детка? — спросил Дэйв, когда все мы пришли в гримёрку. — Ты спрашиваешь так, будто мы с тобой переспали, — старалась выкрутиться я, переводя сказанные слова в шутку. — А он по-другому и не умеет, — засмеялся Курт, оценив явный стёб. Грол после произнесенных реплик надулся, напоминая рыбу, что было по-своему смешно и стало ещё одним поводом для шуток. — Удивительная у вас способность подъёбывать друг друга, — заметила я. — Это у нас семейное. Теперь ты тоже в нашей компашке, так что привыкай, — ответил Крис. — Матерь Божья, вы выглядите прям как жена и два мужа, — парировала я. — Семьей у нас это называется, — поправил Курт. — И не важно кто на кого похож. — Вам только ребёнка не хватает. — Почему? Теперь есть. Эта роль, Полли, принадлежит отныне тебе, — важно произнес Крис. — Ну спасибо, всегда мечтала о семье, — смеялась я, хотя где-то в глубине души у меня что-то надломилось, и улыбка сразу превратилась в ухмылку. — Полли, с тобой всё в порядке? — озабоченно спросили ребята. — Да, спасибо. Мне… Мне лучше выйти на улицу. Я вас у чёрного входа ждать буду. Мысли путались — их надо привести в порядок и успокоиться. Я мигом выбежала из гримерной. Поплутав среди длинных коридоров, я всё же нашла этот заветный выход. Хотела было закурить, так как к горлу подползал вязкий комок обиды, но сигареты я забыла на столе. Прислонившись к стене, я тихо заплакала — эти парни напомнили мне о том, от чего я постоянно убегала и во что ни при каких обстоятельствах не желала вникать. Но из-за ребят я вспомнила о прошлом, о своей жизни «до», как это принято говорить. Мне было больно и обидно, будто в меня вонзили тысячу кинжалов, а слёзы — своеобразная кровь, наполненная пороками: сколько согрешила, столько и утечет.