Polly

POV Полли Кобейн уснул на полу. Я, бесшумно накинув плащ, броском кобры выскочила из комнаты. Мне хотелось нажраться в хламину. Я не отдавала себе отчет в своих действиях. Мои мысли сплошь и поперёк приняли бесформенное и желейное положение, сводившие лишь к одному исходу: «Дурь». Все эти бесполезные проповеди Курта доконали меня. Я не подписывалась на то, чтобы не употреблять, а словесный договор — ничто по сравнению с таким соблазном. В беспросветах и просветах своего бесшабашного рассудка я продолжала любить Курта еще сильнее, чем прежде, но не могла жить под его пристальным вниманием и диким желанием завязать. Мозгоебка и промывка мозгов давила на меня с новой силой, отбивая всякое намерение играть в группе. К тому же мне было далеко до звёзд Кобейна… Звезды, Вселенная, Вечность — вот что занимало свободное время моего милого патлатого гранжера. Для меня это было так далёко и скабрезно муторно, что не могла находиться рядом с ним в моменты его рассуждений. Нет, сначала под кайфом мне вкатывала эта ересь, но я не видела смысла. Я не хочу быть той мечтательницей, которая носит на нечесаной голове венок из сухих ромашек, одеваясь в хиппи. Я намного проще, чем мне казалось раньше. Да, признаю, стремилась к среде неформалов, будучи уверена, что это поможет мне забыть все ужасы прошлого и проложит нерушимую дорогу в светлое будущее, пытаясь выбиться из узды серой массы. Сейчас я понимаю, что я часть той массы, которая меня воспитала, вскормила и ждёт моего всхода. Я только гроблю Курта на пути к самосовершенствованию, и если останусь с ним рядом, то он перегорит. Знаешь, я мечтаю, чтобы он жил не ради таких, как я, а ради тех, которые по настоящему достойны того, чтобы ради них жил такой вот патлатый сумасброд. Слишком много «я»… Меня пугали мои же мысли, как гром средь ясного неба. Это ведь зачтется мне за оправдание после того, как я нажрусь и припрусь домой еле стоя на ногах. И все снова завертелось, и все снова повторилось… Я открыла глаза лишь от треклятого звона дотошного будильника Курта. Чтобы хоть как-то его заткнуть, мне пришлось швырнуть пару раз об стену эту дьявольское изобретение человека. На моей талии безмятежно покоилась рука какого-то левого чувака, которого я с трудом помню со вчерашнего дня. Вдруг надо мной раздался знакомый прокуренный голос с нотками лютой злости: — Я вам случайно не помешал?! — О, нет, Курт! Пожалуйста… Я… Прости!.. — моя речь превратилась в лепет. — Хорошо развлеклась? Понравилось как он трахал твою голую жирную жопу, мать твою?! Курт одним рывком взял за шею незнакомца, протащив его, словно щенка, через всю квартиру, вышвырнул в коридор и громко захлопнул дверь. Тут моё сердце оборвалось. Я не уловила момент, когда нирвана в наших отношениях переродилась в кошмар, а причина была во мне, но не хватило совести признаться в своих ошибках. Вошедий в комнату Курт не сказал ни слова, лишь прикурив сигарету. Я обнаженная готовилась к самому наихудшему концу. Неожиданно даже для самого себя Кобейн расхреначил гитару об пол: просто взял за гриф, просто размахнулся и просто ударил… — НЕНАВИЖУ!!!!! НЕНАВИЖУ ВАС ВСЕХ!!! ИДИТЕ НАХУЙ ЕБАНЫЕ МОРАЛИСТЫ!!! ИДИТЕ НАХУЙ ВСЕ!!! НЕНАВИЖУ ВАС! ВЫ ЗЛЫЕ СУКИ!!! МРАЗИ!!! АААААА..... В эту минуту Курт Кобейн сто раз самоубился, тысячу раз обдолбался и миллион раз прокричал «ненавижу!». Как бежала я в тот день, так я не бегала ещё ни-ко-гда. Я молила о помощи полуодетая прохожих, просила вызывать скорую, сделать хоть что-нибудь. Но никто не откликнулся на мой предсмертный зов… — Крист, что с ним? — робко подбежала я к долговязому, пока Дейв отпаивал меня валерьянкой. — Уходи, Полли… Навсегда. Грол лишь непонятливо хлопал ресницами. Я ушла. Меня никто не остановил. Я ушла как и мечтала, не успев сказать «прощай».