***
Конец месяца, последний день лета, учитель Ель и Джексон как обычно поехали в город за необходимыми покупками для приюта. Ван был единственным воспитанником, которого учитель Ель брал с собой в Сеул. Для других парней выход за пределы территории был возможностью для побега, но не для Джексона. Да, в любом другом случае Ван воспользовался бы выходом, но остающийся в стенах приюта младший брат останавливал его. Джексон не мог бросить Бэма. Учитель Ель, зная о привязанности братьев, спокойно брал Джексона с собой и не особо следил за ним. Так было и в этот день. Несмотря на яркие солнечные лучи, в Сеуле было прохладно. Прошлой ночью в городе прошёл дождь, подарив освежающую прохладу раскалившимся бетонным джунглям. Прятавшиеся все лето в домах и различных заведениях под потоками охлажденного воздуха, люди выбрались в парки и скверы, с удовольствием подставляя лица по-осенне мягкому ветру. Осень в этом году вступала в свои права раньше, чем обычно. Но Джексону было не до красот природы, он волновался за брата. И если бы не учитель Ель, спокойно курящий в другом конце парка, юноша давно бы сбежал в Пхаджу. Лениво осматривая осточертевший парк и слушая гул проезжающих по мосту машин, Джексон заметил тонкую фигуру на мосту. Юноша примерно его возраста стоял у перил. Ван не видел его лица, лишь светло-каштановые волосы, развевающиеся на ветру, и чрезмерную худобу парня. Тот перелез через перегородку и замер, держась за перила. На секунду Джексон оцепенел, наблюдая, как парень делает шаг в пустоту. Всплеск воды и громкий женский визг привели Джексона в ужас. Он сорвался с места к реке, на ходу скинув с себя худи. — Джексон? Навстречу парню спокойной походкой шел учитель Ель. Джексон задел мужчину плечом и, не сбавляя скорости, прокричал: — Звоните в скорую! Учитель недоуменно смотрел вслед своему воспитаннику и только после того, как Джексон прыгнул в воду, заметил посреди водной глади уходящую на дно темную макушку. В тот день Джексон спас незнакомца, но не смог узнать его имени. Лишь пару недель спустя Джексон снова встретил его. В приюте. Незнакомец лежал на полу, такой же бледный и тощий, с тем же ничего не выражающим взглядом. Над ним возвышался Пак Джинен, ввязавшийся в стычку с Пак Чаном. Два негласных лидера приюта столкнулись за новенького, в котором Джексон узнал спасенного им в Сеуле парня. И снова Джексон не узнал его имя. Лишь спустя время, когда их собрали в один класс, он услышал заветное: — Марк Туан.***
Марк привык к частым сменам приютов, привык к жестокости сверстников, к дракам и унижениям. Но здесь, как ни странно, все было по-другому. Здесь никто не издевался над ним, не пытался ввязаться с ним в драку или подчинить своей воле. И все благодаря Пак Джинену. Марк не мог понять причины участия парня, да и ему было все равно. Изредка Туан чувствовал исходившее от Пака тепло, пусть темные глаза Джинена и были холодны, но порой Марк замечал, как они менялись, когда Джинен смотрел на него. Две тающие ириски — бархатно-мягкие и нежные. Это нравилось Туану, но в тоже время забота Пака будила старые страхи. Он боялся, что счет за такую доброту окажется слишком большим для него. Да, сейчас Джинен ничего не требовал взамен, не намекал на какую-либо плату, но Марк был уверен, все это временно. Ничего в жизни не бывает бесплатно, даже чувства. Он надеялся, что ребята из приюта убьют его до того, как Пак захочет взять с него плату. Марк уже давно решил для себя — уйти из этого мира, от этой боли, стыда и одиночества. И если бы не тот ублюдок, вытащивший его со дна реки Хан, все бы уже было хорошо. Больше никто не причинил бы ему боль.***
Джинен никогда не проявлял эмоций. Никогда не заступался за слабых, не умел сочувствовать, да и вообще как-либо показывать, что у него есть душа и сердце. Даже во время драк он угрожал тихим спокойным тоном и всегда бил по болевым точкам; когда же случалось так, что удар получал он, Пак не морщился, не стонал, сухо сплевывал кровь и, переставая сдерживаться, наносил удары в полную силу. Но с появлением Марка все изменилось, внутри Джинена словно что-то проснулось, он испытывал бурю эмоций, которые его пугали. Джинен не мог пройти мимо Туана, не мог не смотреть на него, не мог не защищать его. Он волновался за чертового Марка, и это пугало. Пак даже не допускал мысли о том, что бы произошло, не успей он тогда осадить Пак Чана. Впервые Джинен был рад, что имеет авторитет в этом Богом забытом месте. Никто не посмеет подойти к Марку ближе чем метр, зная о последствиях, которые обязательно будут. — Туан? Марк никогда не отзывался, молча ожидал продолжения, смотря в глаза. И Джинен видел во взгляде Туана недоверие, страх и, что больше всего удивляло — равнодушие. Он привык к страху других воспитанников, затаенной злобе и ненависти, но равнодушие… В Пхаджу выживают, борются за жизнь, здесь равнодушию нет места. — Не слишком ли темно? Пак кивнул в сторону окна с заколоченным в раму одеялом. Тяжелая ткань не пропускала солнечный свет, и поэтому комната утопала в полумраке. Джинен ждал ответа, наблюдая за тем, как Марк подходит к его постели и включает прикроватную лампу. — Этого достаточно. Исчерпывающий ответ, но вполне резонный, света от лампы было действительно достаточно. Однако это не то, что хотел услышать Джинен, но на большее Марка просто не хватало. По крайней мере хорошо, что он вообще разговаривал. — Марк-и? Туан вздрогнул, болезненные воспоминания хлестко ударили по сознанию. Ласковое «Марк-и» из уст Пака погрузило парня в пучину прошлого. В ночь в другом приюте, с другим человеком. Марку стало нечем дышать, руки мелко задрожали, что Джинен, конечно же, заметил. — Ты в порядке? — Да! Резкий ответ выдал Марка с головой. Затравленный взгляд уцепился за дверь в ванную, и не успел Джинен приблизиться к парню, как дверь туда закрылась с характерным щелчком, отрезая Марка от Джинена.***
Джинен рассеяно смотрел в окно, следил за кленовым листком, что ветер гонял по двору. Безвольный лист напоминал ему Марка — тонкий, ослабевший, потерявший цвет и силу, безумно одинокий. Учитель, которому естественно плевать, не обращая внимания на класс, продолжал сухо читать лекцию, которая никому из присутствующих, конечно же, была не интересна. Его не волновал гул голосов переговаривающихся учеников, а их не волновал учитель, имени которого большинство даже не знали. Джинен и раньше не особо проявлял активности во время занятий, а сейчас и подавно. Не трудно догадаться, какие мысли занимали его голову в последнее время. Прошлой ночью Марк так и просидел в ванной, не отреагировав на просьбы Джинена впустить его. Сколько бы он не пытался пробиться чуть глубже поверхностного равнодушия Туана, Джинен каждый раз наталкивался на непробиваемую стену чужого страха и недоверия. Джинен никогда не был терпеливым, но с Марком по-другому нельзя. С ним только аккуратно, предельно медленно, позволяя доверию разрушить эту стену. Откуда Пак знает о том, что делать и как действовать? Он просто чувствует. Чувствует, что Марк сам должен довериться ему и добровольно открыть душу, и тогда… что тогда? Джинен не знает. Ветер завывает с новой силой, швыряя одинокий лист из стороны в сторону, и Джинен чувствует почти нестерпимую муку.***
Мысли материальны. Вот что понял Марк, когда шумная компания зажала его в одном из коридоров, говоря что-то про сладких мальчиков и наказания. Он снова оказался в прошлом, холодный пот бисеринками покрыл спину, а страх сковал тело. Никакого сопротивления, Марк просто позволил прижать себя к шершавой стене. В конце концов, не этого ли он хотел? Марк не видел лиц — они слились в лицо учителя Кима, юноша почти слышал его голос, заново переживая ту ночь. Треск ткани вывел его из оцепенения, и он дернулся, получив удар по лицу. «Марк-и» Голос учителя Кима из недр сознания бил куда больнее. Его толкнули, и Марк ощутил холодный пол, прикосновения чужих рук и боль, разрывающую тело. Он плакал, непроизвольно дергался и молил о конце. Сознание услужливо угасало, унося его с собой в спасительную тьму.***
Волна ярости заполняла Джексона, он сжимал кулаки до хруста, медленным шагом приближаясь к толпе. БэмБэм за его спиной был напуган, Джексон это чувствовал, но не мог обернуться и успокоить младшего. — Отошли. Он едва сдерживался, кулаки зудели, наливаясь силой и требуя разрядки. Джексон не хотел смотреть на Марка, лежащего на полу за толпой парней. Он боялся взглянуть на него. Боялся, что не успел. — А ты еще кто, уебище? Проваливай! Джексон узнал Пак Чана. Натянуто улыбаясь, наблюдал, как тот приближался, закатывая рукава. — А ты, я смотрю, любишь на чужое зариться. Что, Джинен уже не внушает страха? — Его тут нет, а значит Марк-и сейчас абсолютно свободен, — похотливый гогот Пак Чана медленно выводил Джексона из себя. Задержав дыхание, он шагнул навстречу, внимательно следя за движениями Чана. — Джексон, это же Пак Чан, прошу, давай просто уйдем, — Бэм схватил брата за кофту, сильно сжимая ее обеими руками, и потянул, — даже если ты сильнее, он тут не один, мы не сможем помочь Марку. БэмБэм прав, но Джексона видит Марка и цепенеет. Разорванная рубашка висела на Туане лохмотьями, обнажая бледную спину, усеянную багровыми следами, штаны спущены, выставляя на обозрение покрасневшие ягодицы и… колечко ануса. Ярость наполнила Джексона до краев, он бы уже сорвался, но младший вцепился в него, не желая отпускать. — Джексон! Ты не понимаешь, что ли? Они убьют тебя, а я… я не смогу тебе помочь, пожалуйста, дава… — Что-что? Кажется, твоя подстилка боится нас, — перебил Пак Чан, смотря Бэму прямо в глаза, отчего тот отшатнулся, нервно сглотнув, — может, мы и его заберем, а, парни? Экзотика, — гадкий гогот эхом разнесся по коридору. Чаша терпения треснула. Первый удар почти снес Пак Чана с ног. Сплюнув кровь, тот яростно посмотрел в глаза Джексону, но Ван, не дав передышки, нанес следующий удар.***
БэмБэм не успел остановить брата, как двое уже сцепились в клубок; никто не решался подойти. Удары сыпались один за другим почти без разбора. Бэм нервно смотрел, как то один, то другой лидирует в драке, но вскоре понял, что даже если Джексон вырубит Пак Чана, вокруг них еще целое стадо его приспешников, которые просто не отпустят Джексона живым. Бэм нервно сжал ладони, кусая губы и не зная, как помочь брату. Он поморщился, когда Джексон получил сильный удар в челюсть, и почти заплакал от безысходности. Кто сможет помочь им? Как они выберутся из этой заварухи? Имя Пак Джинена приходит в голову, и Бэм срывается с места, молясь, чтобы старший был в общежитии.***
Джинен спешит, следуя за БэмБэмом, что минуту назад выдернул его из комнаты, толком ничего не объяснив. Пак бы и не пошел за ним, но что-то заставило его встать и молча проследовать за младшим. Знакомые коридоры нагнетают обстановку. Джинен хмурится, чувствуя неладное. — Эй, ты ничего не объяснил толком, куда мы идем? БэмБэм не сбавляет скорости, и Джинен удивляется — младший не бегает так даже на утренних тренировках. — Марк. Имя Туана — словно электрический разряд прошелся по нервам, и Джинену хватает пары секунд на преодоление оставшегося расстояния. Едва выйдя из-за угла, Джинен мгновенно отшатывается назад, уворачиваясь от чьего-то локтя. Дерущиеся, не замечая ничего вокруг, перемещаются в его сторону, и Пак едва успевает оттянуть БэмБэма себе за спину, не позволяя дерущимся снести того. — Что за… Пак Чана он определяет мгновенно, второго разглядеть не представляется возможным из-за крови, что залила половину лица. У противоположной стены Джинен находит бледного полулежащего на полу Марка, а рядом с ним Югема, нервно пытающегося поднять парня. Он обходит дерущихся и идет прямо к Марку с Югемом, не останавливаясь на чужие возгласы. Заметив его, Югем отступает, позволяя старшему приблизиться. — Югем? Ты откуда здесь? — Попытался их разнять, но понял, что они быстрее сами выдохнутся. Джинен слышит обрывки разговора младших и драку позади себя, но не может оторвать взгляда от лежащего перед собой Туана. Бледнее обычного, в порванной одежде, в отключке. Он чувствует ярость, тугим комком застрявшую в горле. — Отойди от него, ты!.. — кто-то хватает Джинена за пиджак, и Пак сразу бьет локтем под дых, оборачиваясь. Джексон, согнувшись от удара Пака, тяжело дышит и смотрит на него со злобой. — Не трогай его! Из-за тебя! Всё это с ним из-за тебя! Джинен оглядывает Джексона и Пак Чана, прислонившегося к подоконнику, оба тяжело дышат, остальные ребята прячут глаза, боясь взглянуть на Джинена. — Спасибо, конечно, что защитил его, дальше я сам. Джинен спокойно переводит взгляд на Пак Чана. — С тобой мы встретимся позже, Чан, и поверь, тебе стоит подготовиться. Слишком спокойный голос Джинена наводит ужас. Зная, что никто не посмеет напасть на него, Пак поворачивается, поднимает Марка на руки и снова замирает перед китайцем, загораживающим ему проход. — Джексон, пошли, — Бэм хнычет, пытаясь увести брата, но старший упрямо стоит, продолжая с вызовом смотреть на Пака. — Почему именно ты? Джинен видит в глазах Вана ярость и бессилие, он и сам ощущает удушающее чувство злости и дикое желание ввязаться в драку, отметелить ублюдков, посмевших нарушить его запрет. Один Бог знает, сколько сил вкладывает Пак в спокойный тон. «Всё это с ним из-за тебя!» Джексон прав, всё из-за него, Джинена, но мог ли он пройти мимо Марка? — Я не знаю. Пак не врет, впервые открыто отвечает на вопрос. Он не понимает, что заставляет его защищать Туана. Не понимает собственных чувств, эмоций и поступков. Он просто делает, потому что по-другому у него не выходит. — Так-так-так, — учительский голос заставляет парней оцепенеть и тихо проклинать учителя Еля, возникшего в коридоре из ниоткуда. Мужчина оглядывает коридор, безразлично мазнув взглядом по разбитым лицам воспитанников, отмечает уже заплывшие глаза и синяки. Тяжелый взгляд задерживается на бессознательном Туане. — Все в подвал на двое суток! Пак Чан с дружками открывают рты для протеста, но осекаются под грозным взглядом учителя и смиренно опускают головы. Бэм прикусывает губу, до боли сжимая ладони. И Джинен практически осязает его страх. — Учитель Ель, но Марк Туан без сознания, ему нужна медицинская помощь и… — Возьмешь с собой аптечку, — отрезает учитель и поворачивается спиной, пресекая любой протест. Джинен поджимает губы, сдерживает волну ярости, и, не смотря ни на кого, идет за учителем, бережно прижимая Марка к себе. Пак Чан и его дружки следуют за ними. Дальше идут братья Джексон и БэмБэм, с замыкающим процессию Югемом. Бэм идет вцепившись в рукав брата, ему страшно — это понимают все. Эти два дня будут безумно долгими.***
Лестница в подвал узкая и скользкая от влаги. Югем озирается по сторонам, привыкая к полумраку, и не выпускает из виду идущего впереди Бэма. Всю дорогу они молчали, даже не перешептывались. Бэм поддерживает Джексона, у которого после выброса адреналина кончились силы, а Джинен все так же несет Марка, с аптечкой в руках. Они проходят мимо пустых камер, и Югем даже привыкает к звенящей тишине, как со стороны слышится шорох. Повернувшись на звук, Югем встречается взглядом с двумя черными льдинками, пристально изучающими его. В камере на полу сидят двое. Испуганный парень с черными льдинками торопливо отводит взгляд, и Югем чувствует его страх. Подняв взгляд выше, Ким отшатывается от пронзительного взгляда темных глаз — две черные дыры, засасывающие во тьму, кричат об уверенности и силе. Ким слышит, как учитель начинает распределять по камерам, и понимает, что у него есть пара лишних минут, пока остальные еще не «заселились». Он подходит вплотную к решетке и осторожно растягивает губы в улыбке. — Ким Югем. Обладатель темных льдинок сжимается и прячет лицо в плече сидящего рядом. Тот лишь чуть усмехается, мягко гладит испуганного парня по голове и отвечает за двоих: — Им Джебом, а это Чхве Енджэ, — названный выглядывает из-за плеча Джебома и неловко кивает. — Ученик Ким, ваша камера напротив, — учитель Ель резко дергает Югема за плечо и почти заталкивает за решетку. Дверь закрывается с громким лязгом, и наступает оглушительная тишина, прерываемая едва слышными вдохами. Югем подходит вплотную к решеткам и садится, пытаясь разглядеть коридор, невольно смотря на своих «соседей». Югем видит блестящие в темноте глаза и понимает, что Джебом тоже смотрит на него в ответ. Из камеры напротив слышится невеселый смешок и раздается глубокий голос Джебома. — Добро пожаловать в подвал.